Birds' week

Бумаги, разложенные по столу — бывшему столу Брюса Уэйна в бывшем его кабинете — взметнулись вспугнутыми белыми птицами, рассыпались по полу. С трудом Дэмиан заставил себя отвести взгляд от голографического экрана компьютера — данные о поставках, контрактах, научных разработках лабораторий, о благотворительных мероприятиях на неделе уже мешались в невнятное месиво. В глаза как песок насыпали. — Я же просил не беспокоить… — рыкнул он было, сжав пальцами некстати занывшую переносицу, но легкий запах лаванды и мяты тут же успокоил усталую вспышку. — Вообще-то, я просил никого не впускать ко мне. С негромким смешком Рэйвен присела на край стола. — И кто бы здесь рискнул меня не впустить? Тогда он, наконец, поднял взгляд. На стене рабочего кабинета висел ростовой портрет Брюса, портрет предыдущего владельца, и в него Дэмиану давно уже можно смотреться как в зеркало. Только глаза другие, зеленые. Глаза болели, да. Болело что-то внутри после смерти отца — мирной, спокойной смерти в собственной постели, кто бы только подумать мог — болело почти постоянно. Может, только если усталость глушила. Этот город — все что у Брюса было, вся его жизнь до последнего дня, и последней его мыслью, должно быть, был тоже Готэм. Сохранить отцовское наследие — вот что казалось единственно важным сейчас. Вот что поглощало все силы Дэмиана, как ненасытная прорва. Найтвинг, в первые месяцы оставивший Джамп-сити чтоб подхватить его в новом динамик-дуо, вернулся обратно, к Титанам и к Кори с дочерью. Осталась Кейт Кейн, уже не закрашивающая седину в волосах под малиновым париком, но по-прежнему скорая и на резкое слово и на удар. Кассандра, лучшая пусть и не по крови сестра, лучшая Бэтгерл, вернулась домой из Гонконга. Даже Джейсон неожиданно поддержал его, невыносимый, несносный, иногда лучше других понимающий — после стольких войн, стольких бед… Красный Робин, Бэтвинг, Сигнал — каждый был готов бороться за этот город на свой личный манер, так же как взрослели, год за годом вырастая в собственные имена. Бороться не друг против друга, а сообща. Сообща — и это было тем, чему Дэмиана выучили Титаны. Те, для него самые первые… Джон Кент и его отец предлагали соболезнования и помощь — только одно он позволил себе принять. Первое. Не мог подвести, не мог позволить себе намека на слабину — раз уж Бэтмен вновь был тем стержнем, вокруг которого собрались защитники Готэма. Работал на износ — в городе, в бывшем отцовском кабинете СЕО компании, на нижних этажах башни. Если бы не Рэйвен… — Ты устал, — бесшумно оказалась она за его спиной, прохладные тонкие пальцы легли на виски, магически снимая усталость и ноющую боль. — У меня есть сюрприз для тебя, Дэмиан. — продолжила она вдруг. Лаванда и мята… Усталость, раздражение, тревога отступили на какое-то время, а ее запах, близость ее тела снова напомнили о том, что в последнее время сил у него находилось только чтоб по возвращению домой засыпать на ее коленях, пока старенький уже седомордый Титус прижимается с другой стороны теплым боком. — Надеюсь, это такой подарок, который можно развернуть прямо здесь и сейчас? — усмехнулся он хрипловато. Откинул голову, прижимаясь затылком к ее пышной, мягкой груди, ослабил, наконец, тугой узел галстука — череда деловых встреч требовала костюма. — Заманчиво. Но нет. С трудом удалось сдержать разочарованный вздох. Надев в приемной пальто, он вместе с ней спустился на подземную парковку. — Я отпустила твоего водителя, — заметила Рэйвен, усаживаясь за руль. — Ему давно нужен выходной. Тебе тоже. — То есть, в моих распоряжениях здесь никто уже не нуждается. Губы ее слегка изогнулись в улыбке. — Разве я не миссис Уэйн? В солнечно-желтом свитере крупной вязки — после многих лет практики у Кори иногда случайно выходило что-то правда годное — в темных, узких брюках, ведьма выглядела как самая обычная горожанка. На лбу солнечные очки, яркий шелковый шарф на шее. Могла бы стать одной из первых леди Готэма, но предпочла прослыть затворницей и чудачкой. Миссис Уэйн, жена Дэмиана Уэйна. После нескольких лет мысль об этом по-прежнему делала тепло в сердце, и едва заметным эхом он ощущал, что Рэйвен чувствует нечто схожее. Она вела машину по городским улицам, неспешно и осторожно лавируя в потоке выезжающих из Готэма. Молчала сосредоточенно, изредка ругаясь себе под нос — не самый лучший водитель, но и зачем бы ей это с другой стороны. Без компьютера, без бумаг, без дел пришлось, наконец, взглянуть в окно — пришедшая осень стала открытием. Осень пришла для него незаметно, как незаметна и сера бывает она в городе по ночам. Скверы днем горели алым и золотом, закатное небо было холодным, чистым. Воздух, ворвавшийся в приоткрытое окно, пах палой листвой. Невольно Дэмиан вдохнул его так глубоко, что помятое в патруле на прошлой неделе ребро заныло. Суматошный бег мыслей стал тише. Кажется, впервые за долгое-долгое время он снова дышал. — Завяжи глаза, — строго велела Рэйвен, стянув с шеи шелковый шарф. — И не вздумай подглядывать. — Я помню каждый закоулок наизусть, от Бауэри до Старого Готэма— хмыкнул Дэмиан, послушно и добросовестно завязав глаза, — Хочешь скажу куда ты повернула? В машине повисла плотная, тяжелая атмосфера как перед грозой — слегка тряхнуло; портал, догадался он. Рэйвен издала самодовольный смешок. — Скажи-ка теперь. — Нечестно играешь. По детской привычке Дэмиан разочарованно цокнул языком, но темнота успокаивающе пахла лавандой и мятой, Рэйвен мурлыкала себе под нос какую-то песенку, и на какое-то время он позволил себе задремать. Затихла ноющая боль в виске — словно кто-то, наконец, вытащил иглу. Когда машина остановилась, воздух уже был совсем другим, чистым, свежим. Жареная кукуруза и попкорн, сухая трава. Сахарная вата. Гомон людей. Веселые детские голоса. Поскрипывание аттракционов. Веселая мелодия. Праздник. — Ярмарка! — уверенно заявил Дэмиан, пока Рэйвен вела его куда-то под руку. На мгновение она остановилась, поправила завернувшийся ворот его пальто. — И что же меня выдало? Пропустив иронию мимо ушей, он стянул повязку с глаз, и когда мягкий вечерний свет перестал слепить, два не уткнулся носом в старую танцевальную платформу для Dance Dance Revolution. Из тех что уже лет пять как можно встретить только в самых захолустных уголках да у коллекционеров. Экран был темным, и люди лениво обтекали ее по сторонам. Но когда Дэмиан обернулся — они все были здесь. Ее сюрприз. Дик и Кори — на ее по-прежнему красивом лице была широкая, пусть и неровная на один уголок улыбка; нанятые ее родичами с Тамарана убийцы были весьма целеустремленны, и хоть магия Рэйвен лечила все — почти — кажется, именно тогда в темных волосах Грейсона появились первые нити седины. Теперь их больше. С возрастом Хайме отрастил совершенно дурацкую бородку, и хоть он не был на кинсеаньера своей сестры Милагро, но к ее свадьбе уже достаточно приручил жука, чтоб праздновать вместе с родными. А жука, кстати, звали Кхаджи-Да, Дэмиан не мог бы забыть, даже если б хотел — не каждый день тебе пол-лица выжигают. Позже все равно ведь поладили — и со скарабеем, и с Хайме. В обеих руках Вик Стоун держал по хотдогу — «Точно хочешь знать куда оно потом все девается?» — старая глупая шутка, мелькнув в голове, заставила на мгновение улыбнуться. — Заводи, Вик, — торопливо дожевав кусок пиццы, взмахнул Гарфилд рукой в приглашающем жесте, сбросил Хайме легкую куртку, и одним прыжком оказался на танцевальной платформе. Киборг ухмыльнулся человеческой частью лица. Что-то загудело, зажужжало натужно. Следом экран ожил, осыпался звездочками, лунами, полумесяцами. Словно со стороны Дэмиан Уэйн взглянул на себя — классическое пальто, костюм, ботинки из мягкой кожи… Что же осталось от того мальчика в красном худи, не выпускавшего из рук катаны? Что от тех, самых первых Титанов осталось? На мгновение почудилось, что в толпе промелькнула широкая улыбка Донны Трой — нападение Мэнхантеров — и блеснули пафосные черные очки Коннера Кента — Супербой-Прайм. В гуле живых голосов он услышал озорной смех первой Аквагерл, Тулы. В груди закололо так что захотелось согнуться — а потом вдруг отпустило разом. Боль ушла. Он смог перевести дух, наконец, хоть на время прекратить бесконечный бег за отцовским призраком здесь, среди тех, кто с разных краев Земли собрались здесь. Ради него. Просто чтоб помнил: один раз Титан — Титан навсегда. Ладонь Рэйвен легла на плечо, мягко подталкивая вперед — маленькая, почти невесомая через пальто, через костюм, который стоил, должно быть, побольше, чем весь этот старый игровой автомат, найденный ими черт знает где. И как же это выходило всегда, что она знала в чем он нуждается, даже когда иной раз он не знал сам? Горло немного перехватило от нежности. Так сильно он любил ее, что всех слов на всех языках мира было недостаточно чтоб выразить… Хорошо что это она знала тоже. Просто знала. — Ну, — поторопил его Гарфилд, как прежде нахально и весело ухмыляясь во все свои белые, острые зубы. — Представь сколько лет я готовился к дню реванша? Или помчишь домой за пижонскими ортопедическими кроссовочками? Дэмиан вытащил руки из рукавов пальто, не глядя бросил Грейсону — тот так же не глядя поймал на лету. Динамик-дуо, всегда. Не особо заботясь как странно это выглядит со стороны — представительный мужчина в костюме на старенькой игровой платформе — поднялся, распустил галстук. — Мне не нужны кроссовки, чтоб как следует надрать твой зеленый мохнатый зад. Я бы мог это сделать хоть на ходулях. — Не подведи, Гарфилд, — ухмыльнулся Хайме. — В этот раз я поставил две сотни на тебя. Ничего личного, но… Ты несколько засиделся в своем кабинетике, Дэмиан. Не удостоив ответом, Дэмиан бросил на него взгляд свысока. — Ставлю четыре, — уверенно заявила Рэйвен. С Кори они звонко ударили по рукам. — Эй, не все же здесь жены миллиардеров, — беззлобно проворчал Хайме в ответ. Ее ответный смех, тихий, как всегда ироничный слегка, наполнил теплом изнутри. На ресницах туманилась парящая на осеннем ветру паутинка — Дэмиан торопливо смахнул ее рукавом пиджака и всмотрелся в экран, где под веселую музыку цифры уже сменяли друг друга безжалостным бегом времени. Что-то закончилось, как всегда и бывает — начался новый отсчет.