Ошметки и огрызки

      Пары кончились уже как пару часов назад, но Ваня не спешил ехать домой. Он скучающе читал материал на завтрашнюю контрольную, сидя на подоконнике коридора. За окном уже темнело, спасибо скажите февралю. Парень уже был в столовой поэтому есть не хотел. Рядом одногрупница Аня о чем-то пыталась с ним поговорить, но слушать её не очень хотелось. В голове отголосками звучал другой голос, читающий прекрасные произведения и поэзию. Ради него он тут и остался.       Литературные вечера. Звучало прекрасно, но слишком занудски и скучно. Так Ваня думал всё время, когда о них слышал от ребят из другого потока, старост и кураторов. Они агитировали сходить, но доверия это не вызывало нисколько. Но в какой-то момент Евстигнеев случайно на такое мероприятие попал. Тогда он уже думал, как бы свалить и оправдать сей поступок, но вдруг словно под гипнозом сел за парту и погрузился в произведение английского фантаста. Под гипнозом голоса.       Глубокого, мягкого и такого вкрадчивого, проникающего внутрь к сердцу и душе. Слушать мужчину было приятно. Его перепады интонаций и громкости, легкую хрипотцу и даже рычание в яркие эмоциональные моменты. По спине будто мурашки снова струятся стоит лишь вспомнить, но парень смахивает это на холод окна, к которому прислонился.       Народ потихоньку собирается. Их никогда не было много, человек по двадцать от силы набиралось. Просто не все после пар были готовы ждать шести вечера чтобы зависнуть тут до восьми, а то и девяти. Но Ваня после того случайного попадания теперь не пропустил ни одного вечера. Каждую среду он был тут в предвкушении.       — Здравствуйте, рад что пришли, — мужчина с толстой книгой в руках появляется внезапно. Темная рубашка и джинсы, доброжелательный взгляд голубых глаз и поворот ключа о кабинета в замке.       — А мы рады вам, Мирон Янович, — Аня собирается пихнуть парня, чтобы слез с подоконника, на Ваня и сам уже влеченный голос движется к мужчине.       Садится ближе, на первые парты, и другие студенты тоже присаживаются ближе. Приоткрытое окно на пару минут пустило приятный холодок в кабинет. Мирон закрывает дверь и выключает ненужный свет в конце кабинета. Приятное затемнение, свет только над их кругом слушающих и читающего. Евстигнеев убирает телефон и наушники, скидывает капюшон кофты и готовится поглощать. Мужчина ставит стул ближе к партам студентов, как обычно не желая сидеть за преподавательским столом, и садится с легкой улыбкой на лице.       Вдох. Выдох. И Ваня тонет. Натурально захлебываясь в чужих словах. В ведении в жизнь автора, в концепции книги и в ней самой. Во всех этих строках и сплетении. Он слушает почти с открытым ртом, пока сознание рисует картинки в голове и совсем не замечает времени вокруг. Вот уже книга отложена, а девушки задают какие-то вопросы. Идет диалог с доброй улыбкой и шутками даже. Кто-то читает свои собственные стихи, и мужчина восхищается, дополняет, цитирует кого-то, кого не включают обычно в программы.       Вот уже на часах почти девять, аудитория почти пуста, а Ваня слушает завершающийся спор о советской иронии с высоким парнем. Кажется, с 4 курса финансов. Они прощаются достаточно весело, мужчина говорит, что в следующий раз они могут продолжить.       — Вы всегда уходите последним, так нравится литература? —Мирон Янович присаживается аккуратно на парту и его взгляд цепляет Ваню за душу почему-то. Он не особо восхищался внешностью так как голосом, но сейчас в мягком теплом свете он тоже поплыл. Острые черты смягчились, стерлись и растворились. Тени зыбкие и плавные, даже от слишком крупных и пушистых ресниц.       — Кхм, да, очень, — Евстигнеев поднимается с места, берет в руки сумку с разноцветными пинами на ремне и плотной джинсе.       — Может принесете что-нибудь любимое, почитаете вместе со мной? Хочется замереть раскрыв рот, но парень улыбается и слабо кивает, — конечно, как-нибудь. До свидания, Мирон Янович.       — До встречи, Иван. Буду ждать, — слышит Ваня уже, когда почти выходит из кабинета, и это дает по мозгам.       Они никогда не говорили, Евстигнеев предпочитал слушать, а сейчас сердце заколотилось. Внутри всё словно поет и с непривычной для него улыбкой Ваня спускается по лестнице, и чуть ли без куртки выходит на улицу.

***

      В сумке лежит книга, коридор полупустой, сегодня народу ещё меньше из-за вечернего бала. А Ваня немного нервничает, крутит пальцами маленький значок в виде котика и смотрит в окно. Снова взгляд на людей вокруг. Уставшие, отстраненные, некоторые сонные. Удивительно как вообще они все находили сегодня силы явится.       Улыбка трогает губы, стоит услышать столь полюбившийся голос. На него смотрят с каким-то выжиданием и снова нервы хватают за горло, заставив проглотить язык. Скидывает сумку у парты и кидает быстрый взгляд на подсевшую Аню. Их действительно сегодня очень мало, но кажется мужчину ничуть это не расстроило. Наоборот он садится еще ближе и их небольшой круг становится совсем уютным.       — Так, у кого сегодня есть стихи или рассказы, — Мирон смотрит на пару человек что тянули руки и потом вопросительно на сжавшегося сразу Ваню, — Вы не принесли книгу?       Евстигнеев поджимает губы. Принёс, но стало отчего-то некомфортно очень, и желание показывать или читать при всех пропало совсем. Кивает головой и виновато даже опускает глаза, — забыл, извините.       — Ну ничего страшного, в следующий раз будет? — Ох, как же становится совсем не по себе от такой теплой улыбки Мирона, но она убивает любое чувство вины.       Евстигнеев кивает энергично и улыбается в ответ, застревая теперь ещё и в светлых глазах. Мужчина дает слово желающим выступить, слушает внимательно, вникая и затем разбирая. Студенты от ответной реакции, от интереса к их творчеству всегда таяли, становились открытыми и с удовольствием ныряли в дискурс. Парень, в который раз удивлялся чужой начитанности и грамотности. Мирон Янович не был преподавателем в их вузе, просто хорошо знаком был с ректором, который решил просвещать культурно молодые умы. Ещё больше поражало что делает это мужчина на совершенном энтузиазме и деньги от вуза не принимает.       Он начал казаться Ване слишком удивительным. Особенно когда из его уст звучала проза, когда слова рифмовались и складывались ровным красивым каскадом. На телефоне включен диктофон, пока мужчина читает стихи Мандельштама. Яркие, броские, провокационные и до боли и рези пронзительные. А внутри всё трепещет от тембра, проникающего так глубоко. Не раз ещё у Вани по рукам бегут мурашки и лицо светится восхищением, как и у всех тут.       Снова последний в аудитории, но уже не потому что заслушался о современных направлениях литературы, а потому что хотел поговорить.       — Мирон Янович, — подходит может быть немного робко, но даже будучи выше мужчины, смотрит на него снизу-вверх словно на что-то эфемерное и недосягаемое. Но его быстро притягивает к этому недосягаемому внимательный и вопросительный взгляд Мирона, — а, можно с вами в следующий раз пораньше встретится. На счет книги, а не знаю подойдет ли она и...       — Извини, перебью. Конечно можно, Вань, — быстрый переход на <ты> и это сокращает всё надуманное Евстигнеевым расстояние между ними, — любая литература прекрасна и стоит внимания. Я постараюсь прийти на пол часа раньше, хорошо?       — Да, — Ваня даже оживает чуть больше, — спасибо вам. До свидания!       — До скорого. Главное не забудь, — докидывает вслед мужчина на что получает "не волнуйтесь". Смотрит ещё пару секунд вслед студенту и вздыхает тихо, закрывая наконец кабинет.

***

      — Ого. Необычная, — мужчина держит в руках принесённую студентом книгу. Небольшая, тонкая и с совсем незнакомым ему автором и названием. Малый тираж, считай почти единичный и самостоятельно издаваемая. Открывает, листает, стараясь вычленить интересное и быстро понять, что и о чем. Ваня стоит рядом, немного волнуясь, а ветер задувает в приоткрытое окно играясь с жалюзи.       — Друг выпускал в прошлом году, — поясняет Евстигнеев и аккуратно переворачивает страницы книги до закладки, — вот, я почему-то подумал, что вам понравится и это можно прочесть.       Мирон скользит взглядом по монологу героя и пропитывается этим. Интересно. А вот у Вани все внутри замерло и сжалось. Было страшно и нервно, особенно когда тишина накрыла помещенье. Собственное сердце казалось грохотало на всю и его слышно даже в других аудиториях и вообще на улице.       — Главное, чтобы тебе нравилось, — внезапно говорит мужчина, когда дочитывает предоставленный кусок. Было вполне неплохо и очень даже интересно. Губы тянутся в одобрительной улыбке, и книга кочует в руки студенту, — хороший отрывок. Если позволишь, я бы хотел прочитать её полностью. Заинтересовала.       Евстигнеев облегченно вздыхает даже не сразу веря услышанному. Ему часто казались какие-то идеи бредовыми, на фоне литератора так вообще даже слова казались недостаточно правильными. Парень кивает и на фразу "не робей сегодня" садится за парту. Другие студенты походят уже через минуту и становится легче.       Мирон снова пленит голосом, когда рассуждает на тему, которая и была заключена в отрывке. Ваня поражается как так глубоко можно было приникнуть в него и читать между строк. Но это помогает. Ведь, когда он зачитывает, вкладывает всего себя. Получает сразу похвалу от прекрасного голоса и маленькое замечание по поводу эмоциональной окраски некоторых слов и акцентов. Видит даже немного гордости в глазах и оставшийся вечер сидит воодушевленный. Он всё же оставляет книгу мужчине, и тот обещает её принести.