Бывалые

«И зачем я только ввязался во всё это, — твердил про себя коммунист, — Нельзя было просто промолчать?»       Он уже несколько часов сидел в кабинете Китая. И это не считая того времени, что они провели на этом дворе, пока всех стран допрашивали. После всего случившегося его привезли сюда, а сам Китай вышел из кабинета и пропал, скрывшись в неизвестном направлении. На улице уже успело взойти солнце, а Союз всё томился в кабинете, стуча ногами по полу. По правде говоря он и сам не понял, зачем заикнулся о том, что Третий Рейх не виновен. Он даже не успел подумать, как слова сами вырвались. Прокручивая в голове весь вечер снова и снова, коммунист уже и сам стал сомневаться в своих словах. Но ведь он прав. Он видел его своими глазами, когда раздался крик. Не успел он снова подумать про вечер, как дверь кабинета открылась и в проходе показался Китай. Азиат прошёл к своему столу, Союз проводил его взглядом. По выражению лица Китая можно было догадаться, что вся эта ситуация никак не играла им на руку. — Союз, — усаживаясь за стол, произнёс азиат. — Ты уверен... — Я уже рассказал тебе всё так, как оно было, — раздражённо отозвался СССР. — Да, но может... ты ошибся? — По твоему я похож на слепого? — развернулся к нему лицом русский. — Когда раздался крик, он стоял у ворот рядом со мной. — США находится в больнице с серьёзной травмой головы и похоже очнётся не скоро, а у всех, кто там был, есть алиби, — вздохнув и привалившись на спинку стула, ответил Китай. — Все были на виду, все, кроме него. Ты один видел его. — А что в этом удивительного? — коммунист поднялся со своего места и направился к окну. — Думаешь, что его много кто хотел видеть на церемонии? Я сомневаюсь, что присутствующие там гости желали с ним пообщаться. Вот он и тёрся у ворот. — Удивительное я вижу в том, что по вашим с Японией словам, США был последним, с кем он разговаривал и с кем ругался. И то, что его видел именно ты. — По твоему я защищаю его? — резко развернулся к нему СССР. Он уже выводил его из себя. — Я бы никогда не стал защищать Третьего Рейха! — Я не это имел ввиду... — испуганно опешил азиат. — Если я говорю, что видел его, значит видел! В любом случае, когда США очнётся, он сам расскажет, кто напал на него, — Союз снова повернулся к окну. — Лучше приставьте к нему охрану и допрашивайте тех, с кем он в ссоре. — Охрана уже приставлена, но тут такое дело... — вдруг замялся Китай. СССР нахмурился: неужели ещё что-то? — Я бы хотел попросить тебя заняться этим делом. — Что? — уже в который раз повернулся к нему удивлённый коммунист. — С какого... почему я? У меня больше нет никаких полномочий! — Потому что тебе я доверяю, — посуровел его собеседник. — Ты хорошо знаешь США, да и другие сейчас находятся под подозрением. А ещё.. не сердись, но я хочу, чтобы ты понаблюдал за Третьим Рейхом. Сейчас он главный подозреваемый, а оправдывают его только твои слова. — НЕТ! — в бешенстве отрезал СССР. — ТЫ ХОТЬ ПОНИМАЕШЬ, О ЧЁМ ПРОСИШЬ!? — Да, — спокойно ответил азиат. — Пойми, это важно! — Но почему нельзя просто дождаться, пока США очнётся? — Потому, что он может быть не единственной жертвой. Ну сам подумай, зачем было нападать у всех на глазах? — подпёр голову рукой Китай.       Сказать, что СССР был в ярости — ничего не сказать. Чем думает Китай? Коммунист резво одёрнул подол пальто. Он не хочет больше видеть Третьего, не то, что наблюдать или ещё как-то возиться с ним. Этот ублюдок уже должен быть благодарен за то, что его оправдали. И зачем он, Союз, только это сделал!? А этот капиталист... не стоит даже того, чтобы гнуть из-за него пальцы, уже не говоря о помощи. Он не обязан помогать США разгребать его проблемы и конфликты. Америка ведь грозился тем, что он великая страна, так пусть сам и разбирается вместе с этим поганым выродком. Они друг друга стоят. — А мне нельзя забрать свои слова обратно? — посмотрел на него СССР, понимая, что сморозил глупость, но всё же надеясь на положительный ответ. — Ты же понимаешь, что тебя все слышали? — покосился на него азиат. — Можешь хоть убить меня, но я не соглашусь на это, — настоял на своём Союз. — Ни ради нашего великого павлина, ни уж тем более ради этого ничтожества. — А ради России? — вдруг спросил Китай.       Коммунист замер на месте, не сводя глаз со своего собеседника. — Ты не посмеешь... — Я и сам не рад, что говорю тебе такое, но так выбрало большинство. Ты уж прости, но мы всем составом решили, что никто не сделает это лучше, чем ты. Пусть вы с США и презираете друг друга, но когда надо, вы умеете работать вместе. Да и ты единственный, кто никогда не станет помогать Третьему Рейху и уж тем более оправдывать или защищать его. Именно поэтому твои слова имеют очень сильное значение для нас. Ты бы никогда не оправдал своего врага просто так. Я ведь прав?       Союз промолчал, продолжая угнетённо смотреть на него. — И именно поэтому ты сделаешь это, — продолжил после напряжённой паузы азиат. — Иначе прости, но от наставничества России тебя придётся отстранить.       Последнее предложение отозвалось в ушах коммуниста с такой звонкостью, словно ему надели на голову железный таз и хорошенько треснули по нему шваброй. Значит вот так? Подчиняйся или тебя лишат последнего, ради чего ты вообще существуешь. Это даже не было его выбором, всё решили за него. Зачем же он вообще тогда воевал? Чтобы спустя столько лет их обоих стукнули лбами? — Красиво сказано, — достав из кармана сигареты и в наглую прикурив, спокойно ответил СССР. Китай замер, не сводя с него напряжённого и одновременно напуганного взгляда. — Отлично придумано. Лишить меня даже этого в угоду каким-то уродам. Один, словно крыса, ищет во всём свою выгоду и ему совсем неважно, какая при этом будет поставлена цена, а от всеобщего сумасшествия другого, которое до сих пор висит на нас тягучей, кровавой ямой, пришлось избавляться МНЕ! — развернувшись и рывком открыв дверь, русский немного помедлил. — Что ж... я возьмусь за это. Но... как бы вам не пришлось об этом горько пожалеть.       Вернувшись домой, весь остаток утра коммунист провёл в раздумьях, пока сон наконец-то не одолел его. Проснувшись под вечер и удивившись тому, что после такой ночи ему не приснился кошмар, Союз вдруг понял, что даже не знает, с чего ему нужно начать. Более того, коммунист не знал с кого ему начинать. Он уже давно не интересовался ни странами, ни общими положениями, уже не говоря о том, что он категорически не интересовался Третьим Рейхом. СССР не знал, где он живёт, чем занимается и чем вообще дышит. И каким образом он должен был за ним наблюдать? Даже если коммунист и узнает, где тот живёт, то что ему делать? Сутками кружить возле его дома и заглядывать в окна? Хорошенько выругавшись и выкурив разом несколько сигарет, Союз снова отправился в кровать, с неохотой намереваясь наведаться утром к Китаю, но каково было его удивление следующим днём, когда СССР понял, что его там уже ждали. — Рад тебя видеть, — разнеслось на всю комнату, стоило коммунисту заглянуть в кабинет. Китай сидел на своём рабочем месте и улыбался ему так, словно прошлого разговора вовсе не было. — Слушай, у меня к тебе дело... — У меня тоже, — перебив русского и вскочив с места, произнёс азиат. — Проходи, садись!       Развернув к нему стул и выглянув за дверь, Китай посмотрел по сторонам и зашёл обратно, закрывшись на ключ. Союз насторожился: его собеседник сегодня какой-то дёрганный. Вернувшись за свой стол, азиат убрал все бумаги и сложил руки, глядя на него. — Что-то случилось? — нахмурился СССР, усаживаясь. — У меня для тебя не очень хорошие новости, — улыбка мгновенно пропала с лица китайца. — Я должен удивиться? — вздохнув, приподнял брови коммунист.       Китай промолчал. — Ладно уж, выкладывай. Что может быть хуже того, что мне стоит выслеживать двух психопатов одновременно, защищая третьего. — Третий Рейх, — произнёс азиат. — Что Третий Рейх? — взялся за переносицу Союз.       Как же ему хотелось услышать, что нацист сбежал, пропал или вовсе сошёл с ума, но почему-то СССР чувствовал, что то, что сейчас скажет Китай, будет противоположным, иначе зачем ему запираться на ключ? — Третий Рейх теперь тоже участвует в этом деле, — почти шёпотом произнёс Китай. — ЧТО? — выкрикнул коммунист, рывком убрав руку от лица. — ТШШ! — шикнул на него собеседник. — Да ты с ума сошёл!? — придвинулся вплотную к столу СССР. — Это не моя идея! — напряжённым шёпотом произнёс азиат. — Я тоже был против! Я всё ещё считаю его виновным, но кто меня послушает!? Дело в том, что он не живёт в этих краях, а начальству нужно, чтобы он был на виду. — Почему нельзя было его просто посадить под арест!? На время! — Потому что у нас нет доказательств его вины!       Закрыв лицо руками, коммунист громко простонал, хотя со стороны это было похоже на рык. Ну за что ему всё это? Что такое он сделал, чтобы спустя столько времени снова оказаться с этим ублюдком в одной лодке? Он уже столько раз пожалел, что открыл рот тем вечером! — Это какое-то издевательство! И что теперь? — взъерошив волосы, угрюмо спросил СССР. — Ты предлагаешь мне работать с этим уродом? — Не я тебе это предложил. Я просто говорю то, что говорят мне, — напряжённо смотря куда-то перед собой, отозвался азиат. — Слушай, он снимает квартиру недалеко отсюда. — И что ты предлагаешь? Сходить к нему на чай и поболтать о делах насущных? Или о погоде? — процедил сквозь зубы коммунист. — Нет, подожди. Я придумал! Мы купим цветочков и пойдём к нашему больному другу! — Я говорю это для того, чтобы ты знал, где его найти. — Ну да, — обвёл взглядом потолок русский, скрестив руки на груди. — Сейчас же выйду отсюда и отправлюсь на поиски. — Ему выделят специальную машину, чтобы передвигаться, — сдержанно продолжил китаец. — Это ещё зачем? Ему не ходится ногами? — Он попросил, — оборвал его Китай. — Завтра утром он будет здесь.       Сжав кулаки до побелевших костяшек, коммунист выдохнул. Ещё немного этого бреда и он не выдержит. Может этому выродку ещё и обслугу наймут? И тут вдруг русского осенило: — А зачем ему это? — Что? — не понял азиат. — Зачем ему в этом участвовать? Что ему терять? — внимательно посмотрел на него СССР. — В том-то и дело, что ему уже нечего терять, — ответил Китай, вздыхая.       Посмотрев на него несколько минут, Союз понял, что с него хватит. Он уже поднялся и направился к выходу, но стоило ему повернуть ключ, как вдруг: — Союз!       Коммунист обернулся. — А зачем ты приходил? Какое у тебя ко мне дело? — А.., — тихо отозвался СССР. — Хотел узнать у тебя, с кем в последнее время враждовал США. А ещё мне нужны все записи со вчерашнего вечера. Кто, где и с кем был, куда ходил и что делал, чтобы знать, с чего начинать. — Приходи завтра, я всё предоставлю.       Дорога домой заняла почти час, однако коммунист не спешил. Голова была слишком забита, чтобы следить за дорогой, поэтому Союз не заметил, как забрёл на несколько кварталов дальше нужного. Может быть ноги привели, а может быть подсознательно он и сам не хотел возвращаться домой, но в итоге СССР оказался на пустынной детской площадке. Завидев на горизонте старые, ржавые качели, Союз выдохнул и направился к ним. Стоило ему присесть на потрёпанную временем доску, державшуюся только благодаря массивным железным цепям с двух сторон, и немного раскачать всю эту конструкцию ногами, как раздался оглушительный раскат грома, а с едва видного из-за туч неба полилась вода. Коммунист хмыкнул, продолжая раскачиваться. Похоже погода тоже уловила его настроение. *** — Тебе ведь не нравится дождь? — Что? — Союз, разглядывающий горизонт, вернулся в реальность и посмотрел на друга. — Дождь, — Рейх указал взглядом на тучи. — А... — юноша покосился на небо и запоздало ответил. — Да. Терпеть не могу. — Оно и видно, — хихикнул немец, ухватившись за цепь и немного раскачавшись. — Весь веснушками усыпан. — На себя бы посмотрел, — обиженно отозвался СССР. — Бледный, словно приведение, тебя на улицу не вытащить. И вообще! Какое отношение мои веснушки имеют к дождю? — Ровно никакого, — внимательно разглядывая облака, ответил Третий. — Напротив, это очень удивительная твоя черта. — С чего бы? — нахмурился юный коммунист. — Ну сам подумай, — Рейх мельком взглянул на друга, — Мы с тобой бесхозные, у нас нет ни флага, ни прямого предназначения и неизвестно, будет ли оно вообще, а у тебя есть веснушки. — Да ну тебя, — фыркнул Союз, раскачиваясь. — Тоже мне, сравнил. Флаг! ...и какие-то веснушки. — Много ли ты видел бесхозных с веснушками на теле? — приподнял брови Третий. — Вообще-то ни одного, но это не такая уж и... — Вот видишь, — перебил его немец. — Даже у самых старых империй их нет. — Ладно уж, — немного помолчав, сдался русский. — С тобой проще согласиться, чем спорить. — Просто признай, что я прав, — пожал плечами Рейх. СССР покосился на него. — Хотел бы и я хоть как-то отличаться. — Зачем тебе это? — Чтобы не быть похожим на остальных бесхозных из приюта, — переменился в лице Третий. — Порой.. я смотрю на всех нас и не вижу разницы. Мы совершенно одинаковые. Одинаково одеваемся, ходим, разговариваем, у нас даже прически одинаковые. Повезёт, если нас с тобой вообще заметят во всей этой однообразной массе. — Но внутри-то мы совсем разные, — прервал его Союз. — Рейх, тебе не нужны веснушки или что-либо ещё, чтобы знать, что ты отличаешься от других. Твой характер, мечты, умение мыслить и рассуждать на подобные темы, даже то, что тебе нравится мокнуть под дождём, нежели греться на солнце, — это и делает тебя особенным, удивительным, делает тебя тобой. В этом и есть ты. Стали бы мы друзьями, если бы имели одинаковые мозги? — Наверное... нет, — приподнял уголки губ Третий. — Второго такого меня я бы не вынес. А второго тебя в себе и подавно. — Эй! — возмущённо выпрямился русский, да так, что качели опасно покачнулись. — Ладно, — усмехнувшись и спрыгнув на землю, произнёс немец. — Пора возвращаться, пока нас не хватились. Пошли, а то сейчас дождь начнётся.

***