На самом деле, привыкнуть можно было ко всему.
Люди ведь как-то жили без зрения, без слуха, без руки или ноги, но к такой жизни рано или поздно привыкали. У них, впрочем, и выбора не особо-то и было, потому деваться было некуда.
Потому жизнь никогда не спрашивала, делала всё по-своему и подкидывала самые внезапные сюрпризы. Хорошие и ужасные.
Но факт оставался фактом: хочешь не хочешь, а привыкаешь в этой мире ко всему.
Хоть к войне, хоть к страху, хоть к бесконечному шуму извне.
Вот и Адриан привык год за годом, что за чересчур широким для двоих людей столом ему из раза в раз приходилось находиться в полнейшем одичалом безмолвии.
Не хватало лишь цокота сверчков на заднем плане да уносимого мимо него ветром клуба пыли.
И это куда хуже любого фильма ужасов.
Неудовлетворённо тыкая вилкой по диетическому омлету, он задумывался, когда же приевшееся отцовское «я скоро освобожусь»
хоть раз в его жизни будет правдивым.
Пока что любое обещание, данное ему когда-то Габриэлем, оказывалось пустым лязгом среди голых стен.
Нет, Адриан не мог сказать, что по натуре он был человеком одиноким, никак не мог. С его стороны это было бы эгоистично.
Напротив него всегда стояла Натали, у завидной машины его часами мог ожидать Горилла, а во внутреннем кармане расположился давно позавтракавший Плагг.
К тому же, нельзя было забывать о друзьях, ради которых он вырвал себе возможность посещать школу, напарницу, с которой он бок о бок защищал спокойствие города уже второй год, и девушку, рядом с которой можно было ощутить вожделенный домашний покой.
Однако одно дело они, — пусть и самые родные в его жизни — а другое, если бы его отец согласился на встречу с ним не через экран планшета, а так, по-другому.
Глаза в глаза, как бывало у обычных людей.
Адриан ждал этого мгновения непозволительно-долгими годами, порой тихомолком удивляясь своей невероятной выдержке.
Другой человек на его месте сдался бы уже через месяц-другой, плюнул бы на всё и стал жить в своё удовольствие, в то время как он сам упорно продолжал верить в ожидаемый для него исход.
Удивительно, но факт: в один такой день вселенная решила наградить его за невероятное терпение.
Адриан думал, не отметить ли ему этот день в календаре, потому как спустя месяцы ожиданий напротив него, за длинным-длинным столом, наконец-то сидел его отец.
Естественно, ему изначально стоило понимать то, что Габриэль ни разу не спешил спрашивать у него, как проходили у его сына дела с друзьями или жизненными успехами, — да и Адриан был уверен, что ожидать подобных вопросов ему вообще не стоило — по всей видимости отдав предпочтение месячному отчёту от Натали.
Но так получилось, что он, подавно мечтавший о такой семейной атмосфере за обеденным столом, был несказанно рад уже и этой мизерной крохе.
До поры до времени, конечно же, потому что у Габриэля Агреста была нестерпимая привычка обламывать всё в самый неожиданный момент.
— Можешь быть свободна, Натали, — то было сродни чем-то вроде благодарности, к чему в особняке все подавно успели привыкнуть. Стоило его секретарю отойти на пару шагов, как он, галантно проведя салфеткой по обсохшим губам, неспешно перевёл льдисто-голубые глаза на сына. — Мне стоило бы выделить некоторое время для серьёзного разговора с Адрианом.
Этот самый «серьёзный разговор» в понимании Габриэля Агреста мог означать только то, что ничего хорошего Адриану из этой тирады не сулило.
Потому младший Агрест, чуть было не поперхнувшись завтраком, стремглав перевёл недоумевающий взгляд на отца в ожидании всего наихудшего.
Видимо, зря он так долго таил надежду на то, чтобы он разделил с ним время за завтраком, потому как давно ожидаемая семейная трапеза в очередной раз превратится в словесную перепалку.
Или же в отцовский недовольный монолог.
Он посмотрел, как поклонилась в знак согласия Натали, прежде чем отойти на приличное расстояние и оставить отца с сыном решать выявившуюся проблему тет-а-тет.
— Что-то… произошло? — Адриан заметно стушевался, вовремя осадив себя, чтобы не добавить в свою реплику унылое «уже». Отцу бы не понравилось.
К тому же, тот успел смирить отпрыска полным апатичного недовольства взглядом, отчего юношу мгновенно прошибло холодом.
Надо было признать, что его созерцание было своей силой похлеще любого удара акумы.
— Есть такое, — флегматично отозвался Габриэль, складывая руки на столе замком. — В последнее время мы неплохо так заговорились с Винсентом.
Младший Агрест нервно усмехнулся.
— Ох, ну, — откладывая вилку в сторону, он попытался выдавить из себя кривую улыбку при упоминании о своём фотографе. В последнее время тот явно выказывал некоторые недовольства по поводу съёмок. — Он неплохой парень, согласен.
— Да, неплохой, — голос отца вдруг блеснул лёгкой свирепостью, и Адриану он невольно напомнил дикого зверя, который вот-вот разразится в рыке. И если его отец и решит стать зверем, то это непременно будет разъярённый лев, — но я не об этом хотел поговорить. Винсент
опять недоволен.
— Зарплатой? — невинно спросил Адриан, хоть и понимал, как абсурдна была его реплика.
— Тобой, — невозмутимо изрёк Габриэль.
Адриан знал, что эта интонация была намного хуже, чем если бы он сейчас кричал на него до разрыва аорты и обвинял в том, что его легкомысленность бьёт по их совместному заработку.
В таком случае он мог бы найти повод сбежать, чего не предоставлялось ему сейчас.
Тем более, что его отец всегда пытался держать себя в руках и если уж и препираться с ним, то используя тактику холодной рассудительности, а не вопли.
Однако спокойствие Габриэля было ничем иным, как затишьем перед бурей, и за годы проживания с ним эту мелочь мог запомнить любой.
— Возвращаемся к нашей старой проблеме, Адриан. Ты снова витаешь в облаках, — серебряная вилка в руке его отца со звоном упала на расписную тарелку.
Юноше вдруг захотелось упасть со стула, а то и вовсе бесследно исчезнуть.
Он наивно надеялся, что Винсент хоть раз решит найти и применить к себе такую вещь, как совесть, и придержит рот на замке.
И надежда, как он понял, абсолютна пуста. Как и обещания Габриэля.
— Он говорил, что ему приходилось звать тебя целых пять раз, прежде чем ты наконец-то понял, что тебя звали, а ещё начал забывать некоторые движения, — продолжал он констатировать, передавая всевозможные недовольства, которые успел излить ему за разговором Винсент.
«Ещё одна ошибка, хотя бы самая малейшая, и можешь попрощаться как с коллежем, так и с друзьями*» — прозвучали в голове старые слова отца, и его тут же пробило холодом: он вновь совершил ошибку, ту самую, которая могла стоить ему всего.
— В чём причина на
этот раз? — косматые брови Габриэля опустились к переносице, стоило ему сделать особый акцент на одном слове.
Адриан сглотнул, будучи не на шутку напуганным перспективой рассказать ему о своих любовных похождениях (не раскрывая сути о своей геройской жизни, ясное дело).
С другой стороны, отмечал он, ему однажды даровали возможность стать героем всего города, бороться со злодеями и быть и разорванным, и сожжённым, и раздробленным на части, а это… это ведь был его отец, он ведь
должен был хоть раз понять его.
Он ведь тоже был мальчишкой, который влюблялся.
И какими бы ни были их отношения натянутыми, насколько бы ни была хрупкой та грань, которой они придерживались, а капля хоть какого-то понимания в Габриэле должна была просочиться.
— Вообще, я долгое время хотел тебе рассказать об этом, — проведя пальцами по затылку, томился парень, — потому, раздумывая, мог быть невнимательным во время фотосессий…
Его несвязный лепет вскоре был перебит:
— Не тяни, Адриан. Говори уже, как есть, — раздражённо прервал его собеседник.
Адриан выдохнул, пытаясь собрать все силы в кулак.
Раз.
Два.
Три.
— Недавно у меня появилась девушка, — наконец-то осмелев, выпалил он.
Между ними нависло долгое гнетущее молчание.
Адриан задумался над тем, как всё же мог бы отреагировать его отец на подобного рода заявление и не обернётся ли это знание для него чем-то безрадостным.
Влюбляться, особенно в его возрасте, дело самое обыкновенное, и Габриэль по-человечески должен был принять это за факт.
Какая-то часть Адриана поговаривала, что тот отнюдь не порадуется такому новшеству и скажет, что этого быть не могло, что невеста ему была найдена ещё до его рождения и ни о каких других связях речи и быть не могло.
Он заглушал этот голос.
Но отец, сверливший его изучающим взглядом несколько минут и задумчиво поджимавший губы, словно пытаясь осмыслить всю суть сказанного, тягостно и еле слышно выдохнул.
Сняв очки и неспешно отложив их в сторону, он положил подбородок на скрещённые руки и как никогда серьёзно взглянул на сына.
Адриану под его взглядом ещё сильнее хотелось исчезнуть.
— Итак, — бесстрастно произнёс он спустя целую минуту молчания, — и как долго это длилось, что ты решил рассказать об этом только сейчас?
Адриан сглотнул.
Ну… всё шло не так плохо, как можно было бы подумать.
— Пару дней назад, ещё в среду.
Сын постарался сделать так, чтобы голос его ни разу не дрогнул, и решил, что он нисколько не соврал отцу: в среду, когда его только-только раскрыли, да ещё и позволили ему узнать о
таком секрете его Принцессы, он уже окрестил её своей девушкой.
Потому учитывать тот нюанс, что официально Маринетт стала его парой лишь на следующий день после весьма своеобразного признания, Адриан не стал.
— Хорошо, — но возглас Габриэля, напротив, был чересчур твёрд.
Адриан проследил за тем, как отец почти изящно разрезал ножом небольшой шмат куриной грудки и медленно отправил его в рот.
Он, долго прожёвывая его, кажется, ожидал момента, чтобы продолжить эту беседу.
— Я, конечно, не думал, что это будет так скоро, — заключил Габриэль, не замечая того, как отобразилось на лице сына непонимание. — Всё-таки, мисс Буржуа несколько капризная и посредственная личность, да и вы…
— Это не Хлоя, — скуксившись, поспешил возразить Адриан, при этом махнув рукой на то, что он только перебил отца.
Последний же, изогнув бровь в непонимании, поднял на него глаза.
Не от его поведения, ни разу.
— Не она? — Габриэль хмыкнул, вновь откладывая столовый прибор. — Странно, я всегда ожидал видеть её в роли твоей будущей жены. Впрочем, оно может быть и к лучшему.
Адриан чуть было не поперхнулся куском омлета, стоило ему услышать об отцовском представлении Хлои рядом с ним в
таком ключе.
Несомненно, он ценил её. Ценил то, что она единственная приходила к нему в дни полнейшего одиночества, но всё равно попытался представить себя с ней в будущем под одним венцом. Идея показалась ужасной сразу же, как он вообразил себе их свадебные фотографии.
Но всплеск бурного воображения вновь прервал отец:
— Мисс Цуруги неплохая партия, но всё же…
— И не Кагами, — снова запротестовал Адриан, но на душе всё же стало немного лучше: Кагами, всё же, симпатизировала ему больше Хлои.
— Лила Росси? — безмятежно предположил Габриэль.
Адриан, не скрывая того, скорчился.
Её он мог смело записать в воображаемый список самых ненавистных ему людей.
— Это Маринетт, — коротко ответил Адриан в попытке прекратить перечисления всех известных его отцу девушек.
Габриэль знал её. Должен был помнить, на худой конец, хоть те и не встречались так уж и часто.
Но отчего-то первые несколько секунд он не смел проронить ни слова. Напротив, светлые брови вновь опустились, а губы поджались, придавая мужчине большей строгости.
— Маринетт… — Габриэль еле слышно повторил услышанное имя, но Адриан даже на подобном расстоянии смог услышать его низкий голос в такой тиши.
И пожалеть, что набрался бравады рассказать ему обо всём.
— Что-то знакомое, — пробубнил себе под нос модельер.
— Мисс Дюпен-Чен, месье. Она выиграла на Вашем конкурсе по шапке-дерби, которую вскоре одобрила Одри Буржуа, — отозвалась внезапно Натали, которая, как могло бы подуматься, запоминала абсолютно любого человека, с которым им только доводилось столкнуться.
Габриэль переглянулся.
Он посмотрел сначала на сына, который будто бы всё ожидал его вердикта, после чего вновь посмотрел на секретаря.
И сказал то, чего Адриан ожидал меньше всего:
— Натали, будь добра, принеси досье со всем, что имеется на мисс Дюпен-Чен, — буднично попросил Габриэль.
Адриан от услышанного позабыл обо всех манерах, которые ему насильно вбивал отец ещё с детства.
Подумать только, досье!
— Чего?! — выпалил он в охватившем разум неистовстве, при этом не постеснявшись вскочить со стула и громко хлопнуть по столу.
Габриэль перевёл на него осуждающий взгляд, чтобы осадить его, усмирить мальчишеский нрав, но Адриан ровным счётом никакого значения этому не придал.
В другой раз тот был смиренно сел под его взором, вспомнив, что
так с родителем не принято было вести разговор.
В другой, но не в этот.
— Досье? Ты серьёзно? — крикнул он, напрочь забыв о том, какому риску могло подвергнуть его это непослушание.
— Адриан, успокойся… — снова попытался усмирить его Габриэль, что не увенчалось успехом.
— Откуда оно у тебя?!
Кулак отца несильно, но достаточно разъярённо ударил по столу.
— Адриан, сядь на место!
Гулкое эхо крика разнеслось по столу подобно призраку.
Тяжело дыша, он всё же был вынужден сесть обратно.
Отец и сын теперь смотрели друг на друга и буравили укоряющим созерцанием с разных сторон стола. Словно не одна семья, а заклятые враги.
— Ты думаешь, я не знаю, с кем ты общаешься? — Габриэль говорил так, будто поймал его на давней лжи, а вовсе не вынудил успокоиться. Позади показалась стройная фигура Натали Санкёр, несущей боссу кипу бумаг. — Если есть самые подходящие связи, то вместе с тем есть хорошая возможность получить информацию обо всём, что тебе требуется.
У юноши дёрнулся глаз от того, что ему доводилось услышать.
Хотелось надеяться, что слух его обманывал и ему всё это казалось, но аккуратная стопка, которая легла в руки Габриэля, говорила совершенно о другом.
— У тебя есть информация обо всех моих одноклассниках? — сквозь зубы процедил Адриан, изначально понимая, что ответ его немало разочарует.
В голосе его прозвучало отчётливое недоверие.
— Не только про одноклассников, — преспокойно отозвался Габриэль.
И это оказалось куда хуже, чем Адриан мог себе представить.
— И если ты думаешь, что меня устраивает тот факт, что общество моего сына — это беспризорный диджей, безумная мисс блогер и самовлюблённая дочь Андре, то, поверь мне, ты глубоко ошибаешься, — почти рявкнул модельер, вводя отпрыска в ещё б
ольшую ярость.
Адриан практически не мог поверить в то, что ему доводилось услышать и перетерпеть. Его отец только что бестактно оскорбил его друзей, а ему и слова против сказать не позволено!
Между тем, Габриэль, взяв то самое злополучное досье в руки и позволив Натали отойти, демонстративно пролистал первую страницу.
Из уст его вырвалось только задумчивое «хмм». Одному лишь дьяволу могло быть известно, что это означало и что в этот момент творилось у него в голове.
На первой странице Габриэль задержался чересчур надолго, будто пытаясь изучить всё как можно более детально.
Остальные же, напротив, он листал слишком быстро, а то и вовсе перелистывал их, видимо, посчитав, что такая информация ни разу не достойна его ценнейшего внимания.
Спустя бесконечно-долгие шесть минут отец всё же
положил кинул это треклятое досье на стол и исторг утомительный выдох.
Выглядело это так, точно только что он проделал невероятно тяжёлую работу, хотя всё, что Габриэль сделал за эти шесть минут — с величайшим усердием выковырял всю нервную систему сына.
— Ладно, — процедил он.
Адриан, сидевший напротив него с лицом белее мела, вдруг фыркнул на наименее ожидаемый вердикт.
— Что «ладно»? — недоумевающе переспросил юноша.
Аквамариновые глаза моментально воззрели на него со знакомым ему холодным проблеском ледяной глыбы.
— Ты хотел от меня позволение встречаться с ней? — дёрнув бровью, всё так же невозмутимо продолжал Габриэль. — Ты получил его.
— Я просто подумал, что, может быть, — Адриан начал говорить как можно более невинно, но под конец голос его обрёл реликтовые ему нотки недовольства, — ты захочешь познакомиться с ней вблизи, а не через откуда-то взятую информацию.
— У меня нет времени на знакомства, Адриан. Ты должен это понимать, — не скрывая раздражения, подытожил модельер. — Я даю вам обоим приличное время для ваших развлечений. На этом, пожалуй, всё.
Ответ отца заставил его вновь вспыхнуть.
На сей раз с новой силой.
— Какое ещё время для развлечений?! — завопил он точно не своим голосом, но после всего, что сплюнул ему в лицо отец, обращать на это внимание уже не получалось.
— Следи за тоном, сын! Я думаю, всё тут предельно ясно, — фыркнул Габриэль, не глядя на досье передав его в руки Натали. — Вы можете встречаться, гулять и делать всё то, что делают пары, но в пределах разумного.
— Отец, мы не собирались заводить ребёнка, если ты об этом. Нам ведь по шестнадцать всего, — Адриан готов был хмыкнуть на собственные мысли: если это все условия того, чтобы ему позволили встречаться с Маринетт, то он, конечно, был согласен на них.
— Речь идёт не о детях и не о возрасте, — покачал головой отец, вновь складывая руки замком за спиной и становясь в полный рост. — Видишь ли, Адриан, ты — человек высокого общества. Ты мой сын.
Мой.
Адриан вдруг удивился самому себе. В другой раз эта извращённо-реликтовая пародия на родительскую любовь вскружила бы ему голову подобно сильнейшему в мире дурману.
Теперь же это самое собственническое «мой», которым отец так старательно тыкал на него, выводило его из себя.
— И это подчёркивает всю твою известность так же, как и твоя модельная карьера, — невозмутимо продолжил старший Агрест, махнув рукой в аляповатом жесте. — Я думаю, ты и без меня об этом прекрасно знаешь.
— Знаю, — сердито буркнул младший Агрест.
Габриэль кивнул.
Уже хорошо, думал.
— Этого уже достаточно, чтобы понимать, что человеку твоего статуса иметь какие-то серьёзные отношения с дочерью пекарей — такое себе дело.
Адриан ощутил, как его не просто ударило обухом от речей отца, а окатило холодной волной осознания.
Всё это время после кончины матери Габриэль был для него не более, чем замкнувшийся в себе человек, не сумевший пережить гибель жены.
Теперь же перед ним предстал некий безжалостный мужчина, который и толком понять не мог, чего могли стоить его слова.
Мужчина, который, казалось, и вовсе никогда не умел любить, раз мог в лицо сказать ему что-то такое.
— А как же мама? — самому того не заметив, что разговор перетёк не в то русло, выпалил Адриан.
Габриэль же недовольно нахмурился.
Упоминание об Эмили всегда вызывало у него одну реакцию: некое раздражение, которое Адриан сваливал на нежелание вскрывать не затянувшуюся рану.
— С чего это ты решил сейчас вспомнить о матери? — с искренним непониманием спросил он, держась как всегда твёрдо.
— С того, — на удивление спокойно отозвался Адриан, пытавшийся не сорваться раньше времени. — Она ведь тоже никогда не была известным человеком до вашего знакомства. Да даже после того, как вы поженились! Ты на тот момент уже был известным модельером, а мама стала актрисой только тогда, когда я был ещё ребёнком. Или ты хочешь сказать, что никогда её не любил и весь ваш брак был простой фальшивкой?
Кажется, это была последняя капля.
Столовой завладела тишина. Давило на виски. Естество пробирало нешутливой тревогой от представлений того, как мог окончиться этот разговор.
Натали Санкёр, всё ещё стоявшая рядом, дрогнула и чуть ли не выронила из рук досье, будучи впервые
настолько потрясённой.
И если даже
она была на грани оцепенения, то, как подумал Адриан, он в самом деле перешел черту дозволенного.
И оказался прав.
Потому что лицо Габриэля, напротив, в тот же миг исказилось праведным гневом, и каждому было бы ясно, что отныне их и без того редкий разговор не перетечёт ни во что хорошее.
— Да как ты посмел такое сказать?! — сплюнул старший, когда слова сами вырывались наружу. — Ты хоть знаешь,
как я её любил?! Знаешь, на
что я готов ради неё?!
Габриэль, конечно, был в курсе: Адриан не знал.
И знать того ему не стоило.
Не сейчас, по крайней мере.
— Но в то же время запрещаешь мне иметь что-то с…
— Не сравнивай, Адриан! Никогда. Не. Сравнивай! — резко перебил его отец, сжав кулак до побелевших костяшек да выступивших на руке вен. — Я боролся за Эмили, будучи самым обычным мальчишкой без всяких перспектив на будущее. Её любили почти все, но досталась она, заметь, только мне.
Мне! Потому что никто из них даже близко не любил её так, как я. Что-то я не замечал, чтобы у тебя с твоей новой пассией было то же самое, чтобы ты сейчас смел стоять передо мной и обсуждать мои же отношения. Сколько вы там вообще встречаетесь? Два дня? Три?
Адриан сдержался от ухмылки триумфатора, потому обошёлся обычным несогласным фырчанием.
— Последние два года после её смерти ты
меня не замечаешь, — честно отметил младший Агрест, разведя руками. — Что уже можно говорить о моих отношениях с девушкой?
Адриан поздно понял, что это было решающей точкой для них обоих, но достоинства перед отцом всё равно не утерял.
Косматые брови его собеседника опустились к переносице.
Взгляд стал куда более стальным и холодным, чем обычно, хотя Адриан всегда был уверен, что дальше некуда.
— Вот так, получается, да? — раздался его угрожающий голос. — Решил играть в плохого мальчика? — приторно-ласково отозвался Габриэль, хоть сын его и видел, как от гнева у него выступила жилка на шее, а несколько доселе аккуратных седых прядей так неидеально выбивались из всей прически.
Старший Агрест громогласно и неожиданно хлопнул ладонью по столу.
Никакой реакции.
Абсолютно.
Адриан словно ожидал этого действа от него.
— Хорошо, — преспокойно отчеканил модельер, сжимая зубы от охватившей его досады. Это самое «хорошо» не могло сулить ничего хорошего. — Ты ведь готов отвечать за свои слова?
Адриан только усмехнулся.
Он думал, что ему, Коту Нуару, которого раз тысячу атаковали акумы, не могло быть страшно уже ни от чего.
Почти.
— Готов, конечно, — самодовольно изрёк Адриан, пусть на деле и соврал бы любому. Зная своего отца, то за такое непослушание сейчас его могли лишить возможности ходить в школу — того, за что он так долго боролся.
Или отобрать ту некогда призрачную надежду на то, что ему позволят встречаться с Маринетт.
От последнего в естестве Адриана ощутимо похолодело как от лютой пурги.
— Тогда вот что: сегодня ты не пойдёшь в школу. Только сегодня, не спеши строить такую кислую мину, — без доли насмешки принялся выговаривать Габриэль. — Вместо учёбы сегодня ты проведёшь дополнительные часы по фотосессии, прямо сейчас.
— Винсент работает с девяти, а сейчас ещё семь, — мрачно возразил Адриан.
— Винсент, возможно, и работает только с девяти, а вот Ренар свои обязанности привык делать ещё с шести утра, — не скрывая пренебрежения, сплюнул отец. — В воскресенье и субботу точно так же фотосессии с семи утра. Закончишь в шестнадцать тридцать и можешь быть свободен. И учти…
Внезапно Габриэль отодвинул стул и двинулся в сторону сына. Адриан же непроизвольно дёрнулся, когда рука отца ударила напротив него, — и как на столе ещё не появились трещины после такого? — а сам он, чего на нём тяжело было застать, с самым таким явственным гневом наклонился к нему.
— …если хоть что-то пойдёт не так из-за ваших эфемерных отношений, — вновь сквозь зубы цедил он, однако на сей раз Габриэль казался спокойнее, — если хоть с работой, хоть с учёбой у тебя выявятся проблемы из-за того, что ты отвлекаешься на девочек, то я буду вынужден запретить тебе встречаться с ней. Ты меня понял?
— Да, отец, — почти ненавистно прошипел Адриан.
Габриэль выдохнул.
Казалось, ответ сына хоть немного смог остудить его пыл и убедить, что старое послушание снова вернулось к нему.
— Вот и отлично, — выпрямившись, зычно заключил отец, вновь нацепив на лицо маскую холодного контроля. — И да, будь добр передать нашей дорогой мисс Дюпен-Чен такое послание от меня: на моих конкурсах пусть не ждёт никаких поблажек только потому, что она встречается с тобой.
— Ты думаешь, она этого только и ждёт? — неодобрительно произнёс младший Агрест.
— Адриан, хоть раз сделай как я, почитай информацию о людях, с которыми ты общаешься. Она хочет стать дизайнером, неужто ты не в курсе? — с поддельным изумлением спросил Габриэль, без спешки направляясь в свою сторону стола. — Дизайнеров достаточно и без неё, а чтобы им стать, нужен величайший талант. Ты либо рождаешься с ним, либо нет, а даже если он имеется, то нужно отличаться от других, а не быть такой же посредственностью, как и остальные. Как, спрашивается, можно достигнуть таких невозможных высот? Но внезапно оказывается рядом известный сын модельера, который может помочь подняться на планку.
Казалось бы, злиться сильнее изначально было некуда, но даже теперь его отец доказывал, что с ним было куда идти дальше.
— Опять же, спрашивается, как можно совместить знакомство с ним вместе с давней мечтой попасть в индустрию дизайна?
Но на этот раз Адриан не решился срываться, посчитав, что заработать новое наказание будет для него необдуманным риском.
Он тихо вдохнул.
И выдохнул.
Только бы не сорваться.
— То есть ты хочешь сказать, что Маринетт встречается со мной только из статуса? — однако раздражения скрыть ему так и не удалось.
По правде, Адриан и не особо пытался.
— Есть большая вероятность, что это правда, потому стоит пересмотреть свои приоритеты, прежде чем кидаться столь громкими словами. Сколько девушек бегало за тобой, Адриан? — как бы невзначай поинтересовался Габриэль, посмотрев куда-то сквозь сына. — Сколько из них были те, кому ты нравился не из-за известности? Не из-за внешности?
Адриан покачал головой.
— Я их не знал, потому и сказать не могу, — нарочито недовольно съязвил юноша.
Габриэль кивнул.
Судя по всему, поражения от его ответа он нисколько не ощутил.
Напротив, в глазах его блеснула не поддельная победа.
— В идеале, чтобы ваша игра продолжалась максимум до двадцати лет, — учёным тоном произнёс он. В голосе раздалось присущее ему безразличие. — Быть может, к тому моменту я найду тебе даму из твоего общества и смогу подготовить её для вашей будущей женитьбы.
Адриан и поверить не мог во всё это.
Отец ни разу не интересовался им, всё делал вид, что сына его и вовсе не существовало, но при этом так нахраписто смел продумывать его будущее за его же спиной!
В какой-то миг Адриан остро ощутил всю свою беспомощность.
Так, словно он и не человек вовсе. Будто он — обычная марионетка, которую создали для его отца.
Дёрни за ниточку — она начнёт повиноваться.
Без пререканий.
— А часики-то тикают, — произнёс стоявший к нему спиной Габриэль. — Ренар, кажется, ждёт тебя непростительно долго. Иди на фотосессию, Адриан. Потом, может, и поговорим обо всём, что ты мне только что сказал.
Адриану хотелось сказать отцу, как низко он пал в его глазах после всего сказанного.
Адриану хотелось плюнуть ему в лицо и вместо фотосессии пойти в школу назло и ему, и Винсенту с Ренаром.
Адриану хотелось снова вернуться к разговору и сказать всё, что он так долго держал в себе.
Но Адриан молчал.
Вместо этого он только отошел от стола, оставив тарелку с недоеденным омлетом, и перед тем, как покинуть комнату, лишь мазнул полным необъятной ненависти созерцанием по отцу.
***
Возвращался со съёмок он с ужаснейшим ощущением.
— Бро, я целых девять с лишним часов проторчал на фотосессиях, представляешь? Мне за это время всего четыре раза дали десятиминутные перерывы. Я теперь понимаю, как чувствует себя апельсин перед тем, как стать соком.
— Слушай, тебе не кажется, что твой старик в последнее время заходит уже как-то, ну, как бы сказать правильнее… слишком далеко?! — послышался в телефоне недовольный голос Нино.
— Не кажется, — согласно ответил Адриан, зачем-то пожав плечами, будто забыв, что Нино видеть его не мог. — Так будет и в субботу, и в воскресенье, поэтому если планируете что-то, то знайте, что я с вами не смогу быть.
По ту сторону раздался тяжёлый вздох.
Агрест его, по правде, понимал.
Любой другой собеседник уже давно не выдержал бы.
— Чувак, правда, до скольки лет ты собираешься это терпеть?
Ну… Адриан тоже не раз задумывался об этом, но ответ был всегда один и тот же: он и сам не знал, как в будущем ему придётся противостоять отцовским прихотям.
Он вдруг представил себя двадцатилетним.
Точно таким же побитым жизнью мальчишкой в душе, который всегда и во всём прислушивался непосильным приказам родителя.
Всё ещё вынужденного самовольно отгородить себя от всего на свете, чтобы лишние несколько часов проторчать на фотосессии.
А ещё похолодевшего со временем и ставшего похожим на отца.
Представил себя постарше, стоявшего под венцом в свадебном костюме и ожидающего свою невесту.
Невесту, которую выбрал ему отец, а не он.
— Что-нибудь придумаю, — обречённо отозвался он, не уделив ни секунды тому, чтобы серьёзно подумать об этом. — То, что я рассказал тебе… оно ведь останется между нами, хорошо?
Агрест готов был поклясться, что Нино только что не хило так чертыхнулся.
— Хорошо, — всё же согласился Ляиф, поняв, что препираться с другом ему было ни к чему.
Выдохнув, Адриан остановился и изнурённо уронил голову.
Прервало его только раздавшееся внизу тихое «кхм-кхм», от которого парень, шелохнувшись, опустил взгляд на внутренний карман.
Оттуда на него жгучей прозеленью зелёных очей взирал мелкий чёрный комок.
— Между вами? — вопрос Плагга прозвучал с необъяснимым осуждением, от которого Адриан непонятливо взглянул на своего маленького приятеля. — А Маринетт? Ей-то ты что, тоже не расскажешь о случившемся?
— Нет, — решительно отчеканил Агрест, продолжив свой путь. — Я… я не хочу вываливать на неё свои проблемы, понимаешь?
— Воу, — с нарочитой флегматикой протянул Плагг, приопустив потяжелевшие веки. — Вот это у вас, людишек, и называется доверием? Скрывать свои проблемы от второй половинки? А как же «открыться другому и поддержать»?
— Я ей доверяю, — поспешно возразил Адриан, услышав столь ложный укор в свой адрес. — Просто мы только недавно начали с ней встречаться, поэтому сразу с ходу грузить её своими проблемными отношениями с отцом я не хочу. Мы стали официальной парой всего пару дней назад, и я хочу произвести на неё хорошее впечатление.
— Парень, она два года сохла по тебе и почти что теряла сознание, стоило тебе подойти.
— Постой, так ты знал, что я нравлюсь Маринетт? — остановившись и приподняв брови, неверяще спросил он.
— Э-э-э… сюрприз? — с тем же безразличием глумливо томил Плагг. — Прости, но об этом знал чуть ли не весь Париж. По-моему, твой отец пару раз хотел выдать тебе по голове за недогадливость.
Адриан приглушённо ахнул от такого заявления.
— Ты понимаешь, что знай я об этом раньше, то мог бы предложить ей встречаться не через два года после знакомства? Ты хоть понимаешь, что…
— Мам, смотри, там парнишка говорит со своей накидкой! — голосисто воскликнул издали какой-то мальчуган, тянувший за руку мать и вовсю показывающий на Адриана пальцем.
— Не смотри на него, Тимми, — мама мальчика, однако, энтузиазма его нисколько не разделила, и, прикрыв ему глаза другой рукой, поспешила увести сына куда подальше.
Адриан же густо зарделся от неловкости.
— Ух ты! — подперев щёки лапками, с натянутой эйфорией присвистнул квами, глядевший вслед матери с сыном. — Ты представь себе заголовки газет после этого: «Известный во всей Франции Адриан Агрест проводит тайные разговоры с одеждой. Записывайтесь на приём онлайн без регистрации».
Агрест, сжав зубы, закатил глаза.
— Ладно, — бросил он, не выдержав этого бессмысленного спора. — Тем не менее, мы решили всё: о моём споре с отцом не рассказываем хотя бы на первое время. Тем более… — на лице его с невероятной резкостью отобразилась счастливая улыбка, стоило ему увидеть вальяжно расположившуюся перед ними пекарню TS, — сейчас я хочу не на жизнь жаловаться, а увидеться со своей Принцессой.
Пока он брёл до двери, Плагг фыркнул:
— Удивительно. Раньше я мечтал о том, чтобы ты наконец-то открыл глаза и понял, что нравишься девочке, а теперь думаю, что вы невероятно милые. Аж тошнит.
***
Адриан за годы модельной карьеры привык к тому, что куда бы он ни шёл, а везде на него покажут пальцем и что-то истошно завопят (
«обожегосподиэтожеадрианмамаяумираю») до такой степени, что ни один сурдолог города уже не поможет. То, как ему приходилось убегать от парижан со своей тогда-ещё-просто-подругой он, удивительно, тоже ещё не забыл, и уже заставляло его боязливо оглядываться по сторонам каждый раз, как приходилось выходить из дома.
Возможно, именно потому его нисколько не удивило то, что стоило ему перейти через порог пекарни, как все клиенты тут же обернулись к нему, застыли в неверии, после чего, лишь заслышав оборонительное «только попробуйте» от Тома, обошлись неразличимым шушуканьем… Кроме нескольких девиц, которые готовы были в обморок попадать, завидев его краем глаза.
— О Боже, это он.
— Я назову в честь него своих первых семерых сыновей.
— Мамочки, а он ведь ещё свободен?
— Слушайте, я же могу выйти за него замуж?
— Девочки, вам же только по четырнадцать, пораскиньте извилинами! — громко прошептала самая светлая из этой свиты, сверив подруг снисходительным созерцанием.
Девичий лепет оборвать смогло только безукоризненное «кхм-кхм», требовавшее обратить к хозяину голоса внимание. Те обернулись, заметив, вот уже как пять минут была их очередь к кассе, а Том Дюпен, обслуживавший клиентов, немалое время держал протянутый им пакет с заказом.
— Кажется, это ваши мадлены*, — добродушно усмехнулся здоровяк, глядя на расплывшиеся пунцовыми пятнами лица девушек.
Адриан на секунду ощутил облегчение от мысли, что после получения заказа эта свита уйдёт и перестанет так безбожно глазеть на него. Эта надежда оказалась напрасной. Те, решив пойти на хитрость, встали в самый конец очереди и нет, свой говор о нём прекратить они и не думали.
И Том, обслуживавший предпоследнего клиента, кажется, тоже заметил это.
— Маринетт, к тебе
кое-кто зашёл! — выпалил он, стоило очереди закончиться, а тем девицам остаться на том же самом месте.
Последние, ещё таившие чаяние, что это было не то, о чём они думали и что Маринетт вовсе не девушка их обожаемого кумира, — ну мало ли, вдруг двоюродная сестра или вообще давняя-давняя тётя! — резко замолкли.
И пока те не видели, Том заговорщически подмигнул своему будущему зятю.
— Да-да, уже иду! — раздался со второго этажа звонкий — девчачий, недовольно пропищала одна из пигалиц — голос.
Адриан безмолвно выдохнул с глубочайшим облегчением, как только перед глазами его замаячили знакомые хвостики.
Девушки подле него и вовсе потеряли все краски и начали возмущённо шипеть (
«да как так-то, выбрал другую и не нас!»), как только Маринетт взяла его за руку.
Сёстры так обычно не делали.
— Так, всё, птенчики, можете идти в своё гнездо, пока я тут с клиентами разберусь.
Маринетт, прихлопнув себя по лбу, выдавила сдавленно-жалостливое «па-а-ап», вместе с тем думая, что надо было как можно скорее увести Адриана куда подальше от родителей.
— Девушки, вы что-то ещё хотели купить? — поведя каштановыми усами, Том улыбчиво обернулся к нескольким нервно улыбнувшимся мадемуазелям.
— О, та нет, спасибо, мы уже идти будем, — проталкивая своих подруг к выходу, произнесла ломанно та самая, что до этого сделала своим собеседницам замечание.
Дверь не успела ещё за ними закрыться, как одна из девушек не постеснялась выпалить недовольно-ворчливое «не последний красавчик в Париже, не страшно». Том от такого представления не смог сдержать короткого смешка.
— Видишь, какой папа молодец? — усмехнулся старший Дюпен, повернув взгляд к дочери. — И клиентов обслужил, и новую партию круассанов приготовил, да ещё и от зятя своего успел отгородить нескольких девушек.
— Том, дорогой, не смущай молодняк, — послышался мелодичный голос Сабин, высунувшей макушку и обменявшейся взглядом с супругом.
Маринетт вдохнула и выдохнула, стараясь взять себя в руки.
— Мам, пап, — поочередно произнесла она, напоминая себе, что шестнадцать лет — как раз тот возраст, когда стоило бы перестать краснеть и превращаться в лужицу от упоминания о парне, — я, конечно, вам очень благодарна, но нам уже пора идти.
— Да, конечно, ступайте, — невинно улыбнулся им Том, напоследок помахав дочери, которая недоверчиво, будто ожидая ещё одну смущающую шутку, глядела на него.
И он, и его жена тщательно проследили за тем, как их дочь с её наконец-то-уже-парнем двинулись на второй этаж и вскоре исчезли из виду.
Как только это случилось, те переглянулись между собой, будто обдумывая одно и то же одновременно.
— Замечательного зятя мы получили, — довольно выдохнул сверкнувший белозубой улыбкой Том.
— Да, — согласно кивнула Сабин, переведя взгляд с мужа на то место, где только что стояли два подростка. — Правда, я всё равно надеюсь, что хотя бы перед тем, как выходить замуж, Маринетт его хорошо откормит.
Тем же временем, ступая по лестнице в комнату, сама Маринетт делала всё, чтобы скрыть выцветший на ней румянец. Шутки Адриана, которыми он пытался отвадить от неё это состояние, да даже его кошачьи каламбуры, лимит которых он значительно повышал, — увы, сохранность личности не позволяла ему об этом сказать — не помогли ей избавиться от ощущения смятения после родительских колкостей. Успокоиться Маринетт слабо-слабо, но всё же помогло упоминание о том, что это всё-таки родители, а у них была привычка волноваться за неё.
И за её отношения, к которым она стремилась целых два года, в процессе которых успевала успешно кромсать ложечкой мозги каждому, кому не посчастливилось бы услышать хоть краем уха о её несчастной любви к мальчику-модели.
— Мне нравятся твои родители, — проронил Адриан, когда они были уже в её комнате. Невольно сознание решило сравнить отца Маринетт с его собственным отцом, и результат сравнения заставил сердце сильнее сжаться от понимания того, как они отличались. — Они… милые люди.
— Да, — неловко протянула Маринетт, думая, через какие ещё нелепые оказии им придётся пройти в будущем. — Правда, иногда перегибают палку. Серьёзно, будь готов к тому, что весь остаток жизни ты будешь слышать такие шутки.
— Даже когда у нас будут дети и внуки? — с ловко скрытыми нотки лукавства промурлыкал Агрест.
— Даже когда… — но поняв,
что только что предположил её собеседник, она тут же поперхнулась воздухом. К наигранному неудовлетворению своего парня, она даже не покраснела. — Ты как-то очень далеко забежал, Котёнок.
— Всегда стоит забегать вперёд, — не без резона подметил Адриан. — К тому же, если у твоего отца такие за
мурчательные шутки, то мы с ним точно очень быстро найдём общий язык.
Маринетт издала якобы страдальческий выдох от осознания дилеммы, в которую ей придётся попасть.
— Вы сговоритесь однажды с такими шутками, что нам с мамой придётся потом от вас прятаться.
— В ванную ты от меня снова не спрячешься, — уверенно подытожил Агрест, не забыв вновь упомянуть старую историю, с которой, пожалуй, и стоило начинать рассказ о начале их отношений. Неожиданно Адриан помрачнел, точно вспомнил одну важную вещь в самый последний момент. — Извини, что сегодня не был на уроках.
— И не брал трубку пару раз, — напомнила Маринетт, но, к его счастью, в её словах не прозвучало ни капли осуждения. — Я думала, пойти к твоему отцу и спросить, что с тобой случилось, — но тут же она увидела, как парень побледнел от её старого плана, — только ты не волнуйся, я эту идею почти сразу же отбросила. Я помню то, как пару раз пыталась к вам зайти и никакая моя попытка успехом не увенчалась.
— Вот и хорошо, — испытав немалое облегчение от того, что ещё одного пренеприятного разговора с отцом за этот день ему переживать не стоило, Адриан заметно расслабился. — У меня были фотосессии на некоторое время раньше, из-за чего пришлось взять отгул с коллежа. Про телефон сказали во время съёмок забыть. Ну, я другого от них и не ожидал.
— Ты там, кажется, слишком долго пробыл, — встревоженно пролепетала она, представив, сколько ему пришлось там простоять ради нескольких фотографий. — Ты уверен, что не хотел бы пойти отдохнуть?
— Можешь не волноваться, этот Кот и не такое за свою жизнь терпел, да и потом, — в жасминово-зелёных глазах Адриана блеснула та самая задоринка, принадлежавшая Коту Нуару, — я хотел увидеться с тобой, а когда речь заходит об этом, то мне не помешает ни дождь, ни снег, ни палящее солнце…
Адриан, взяв её за ладонь, неожиданно склонился в поклоне, чтобы невесомо поцеловать тыльную сторону её руки, чем с лёгкостью выудил у Маринетт из уст тихое «ох!».
— …ни фотосессии, — закончил он, игриво блеснув очами.
Маринетт вдруг вспомнила, как когда-то давно Кот Нуар точно так же склонялся к Ледибаг, точно так же тянулся к её обтянутой в пятнистый спандекс руке, намереваясь оставить там свой коронный поцелуй, однако почти ни разу не успевал.
Ледибаг, верная своим чувствам и давно отдавшая своё сердце другому парню, никак не могла позволить напарнику такой роскоши.
Теперь же всё было иначе, теперь Ледибаг, уже в другом облике, не только податливо разрешала ему делать всё это, а ещё и сама ожидала этого, чтобы ответить ему на комплимент или ласку.
— Значит, всё было в порядке? — с надеждой спросила Маринетт, как только соратник её выпрямился и опустил руки ей на плечи.
— Всё лучше, чем просто в порядке, — как можно более уверенно соврал Адриан, притягивая её ближе к себе и думая, что часы ожидания под солнцем того стоили, — но я всё равно ждал момента, чтобы сбежать к тебе.
Маринетт выдохнула. Всё-таки, рядом с ним ей становилось спокойнее, и не поймёшь, то ли от того, что она была с человеком, о котором так упёрто грезила днями и ночами и чьё имя выкрикивал каждый выдох, то ли от того, что с ней был напарник, которому она доверяла свою собственную жизнь.
Обвив руками его шею, девушка подалась к нему ближе, но внезапно между ними что-то зашевелилось, а после, прервав эту идиллию, голосисто завопило.
— Я, конечно, всё понимаю, — пробурчал высунувшийся из кармана Плагг, когда те отстранились друг от друга, — отношения, голубки и всё такое, но мне от вашей любви дышать уже нечем!
Не прекращая глухой лепет, чёрный котёнок под пристальный взгляд подопечного отлетел на приличное расстояние. Усевшись на полку и свесив там лапки, он упёрся взором на юную парочку.
— К нему ты тоже скоро привыкнешь, — не скрывая недовольства от того, что их только что так безжалостно оборвали, ворчливо прокомментировал это происшествие Адриан.
Маринетт обернулась к нему, изучающе вглядевшись в его лицо и не понимая, почему не рассмотрела его до этого. Глаза Адриана показались ей уставшими, утратившими ту самую привычную для него зелень, точно он не спал долгими ночами. Несколько прядей волос неаккуратно сбились, что могло бы подтвердить возможную бессонницу.
— Мм? — почти сонно отозвался Агрест, ощутив, как пальцы его девушки легли ему на подбородок.
— Ты выглядишь очень уставшим, — заключила Маринетт, поворачивая его лицо и осматривая то с левой стороны, то с правой. — Я бы даже сказала, что несчастным. Ты… ты точно в порядке, Адриан?
Он округлил глаза, но уже спустя миг принял прежний вид.
— В полном, — произнёс парень одновременно с фальшиво-бодрым смешком, дабы его слова прозвучало убедительнее. — Тебе не стоит за меня волноваться, Мари. Я, как и говорилось, просто устал на фотосессии. Ничего больше.
Маринетт поначалу смотрела на него так, будто всё ещё не верила в услышанное.
Но это продолжалось недолго. То ли она смирилась с тем, что не услышит правду, то ли всё-таки поверила в то, что у него в самом деле всё было хорошо.
Да и разве, думал он, всё ли было плохо? Он ведь не в первый раз ругался с отцом! И пускай таких ссор, глупых и громких, у них ещё ни разу не было, он всё равно мог сказать с точностью, что привык к ним и это не стоило того, чтобы тратить на такую мелочь время.
Адриан зачем-то поднял глаза на Плагга, будто хотел посмотреть на его реакцию.
Его квами, чего он меньше всего ожидал, скрестил лапки и смотрел на него с немым осуждением, коего его подопечный ещё ни разу на нём не замечал.
