Легкомысленный шёпот

Соскребя себя с пола, Артём начал подбирать вещи. Он двигался, будто в полусне. Головокружение становилось особенно сильным, когда парень наклонялся. В анальном отверстии было горячо и больновато, а воск, застывший на лобке и сосках, давал понять, что всё случившееся случилось на самом деле. Это была не галлюцинация. И всё же Марсов не до конца осознавал весь ужас случившегося. Понимание, полное понимание, обрушилось на него, когда в комнату вернулся Герман. Он слегка ухмылялся, глядя нехорошим взглядом на племянника. Тот сидел в кресле и натягивал носок. — Оделся? Умница. Нам уже пора. — Что? Куда? — шепнул Артём, с трудом фокусируя взгляд на дяде. — А ты думал, что так просто отделаешься? Не надо было портить мне планы, маленький засранец. Не надо было заниматься самоповреждением. Марсов сглотнул. — Думал, кончил, и всё? Искупил свою вину? Да что мне твои оргазмы, детка, мне нужно больше, —  съязвил Герман. И тут-то Артёма словно обдало ледяной водой. Он широко распахнул глаза и мелко затрясся в подступающей истерике. Ему казалось, что ещё чуть-чуть, и его тело просто разорвётся от дикой паники. Словно предчувствуя это, Винницкий в два шага подошёл к Марсову и отвесил ему сильную пощёчину. Голова взметнулась, шея заныла. Зато отрезвило. Артём перевёл уже более осмысленный взгляд на Германа. Тот слегка ухмыльнулся и погладил кончиками пальцев алое пятно на щеке племянника.

***

Они приехали на чудное Зелёное озеро, рядом с которым располагались пионерский лагерь и дом отдыха. Артём, находящийся будто бы во сне, не очень понимал, что происходит. Он словно смотрел на себя со стороны и не был участником собственной жизни. Марсов вспомнил, что это состояние называется дереализацией. Он около месяца находился в нём после расставания с Винницким. — Зачем мы здесь? — тихо спросил Артём, когда машина остановилась неподалёку от чёрного забора. Было уже совсем темно, но впереди, между сосен, отчётливо мелькали белые коттеджи. — Узнаешь, — сухо ответил Герман и первым вылез из автомобиля. Помедлив, Марсов последовал за ним. Нога снова дала о себе знать режущей болью, поэтому парень прихрамывал. У ворот их встречал охранник. Винницкий поздоровался с ним и спокойно прошёл на частную территорию. Артём ковылял за мужчиной, совершенно не понимая, что происходит. От ближайшего коттеджа доносились крики восторга и дикий смех. На крыльце стояли две женщины с ярким макияжем, в коротких кожаных платьях и сапогах на шпильках… И тогда Марсов всё понял. Это был частный БДСМ-клуб. Парень запнулся о корень дерева, Герман не обратил на него ни малейшего внимания. Вместо этого он легко поднялся на крыльцо и угодил в объятия «тёмных нимф». Они приобняли мужчину, улыбаясь. Винницкий, ухмыляясь, непринуждённо что-то говорил им, держа ладони на талиях, обтянутых чёрной кожей. Марсову стало очень неприятно. Он вдруг подумал, что Герман, быть может, участвовал в БДСМ-сессиях, стало быть, дарил кому-то наслаждение. И внутри что-то зашевелилось, обжигая. Вспомнились пылкие ссоры, после которых Герман пару раз позволил себе целовать посторонних. Он делал это, чтобы наказать Марсова. Тот жутко ревновал, устраивал скандалы, они ругались так, что лопались оконные стёкла, а потом трахались. Безумно, с укусами, щипками, царапинами. Как дикие животные в период случки. «Это глупо. Мне ведь уже плевать на него. Так какая разница, чем он занимался все эти годы?», — тут же подумал Артём, останавливаясь. Его взгляд задержался на тонированном окне, крики наслаждения и гвалт стали громче. Марсов увидел парня и девушку, закованных в колодки. Их головы скрывали латексные маски. Вокруг них толпились люди с бокалами в руках, некоторые мастурбировали. За закованной парочкой стоял мужчина в чёрном одеянии. Он держал по искусственному члену на длинных палках в каждой руке, и грубо орудовал ими в анальных отверстиях парня и девушки. Те блаженно содрогались и вертели задницами. И ладони столпившихся зрителей блуждали по их телам, оглаживая груди, животы, бёдра, ягодицы… — Чего замер, колченогий мой? — раздался у самого уха въедливый голос. Артём вздрогнул и посмотрел на Винницкого. Тот ухмыльнулся и подкинул ключи, тут же ловко ловя их. — Идём. Марсов пошёл следом за дядей, хромая. Ему было жутко от мысли, что Герман решит сделать его «мишенью» такой вот сессии, где все будут его иметь и лапать. По спине полз холодок. Винницкий остановился возле одного из коттеджей, стоящих у самого озера. Это была огороженная территория, включающая песчаный пляж. Сердце парня забилось в два раза быстрее. Мужчина прошёл внутрь первым и, дождавшись племянника, запер за ним калитку. Пахло приторной озёрной водой и астрами. Блёклая луна очарованно замерла между призрачных хлопковых облаков. Тихое озеро так и манило, захотелось окунуться, чтобы хоть немного успокоить свою мятущуюся душу. — Ты что задумал? — тихо спросил Артём, наблюдая за тем, как Винницкий отворяет дверь в дом и проходит внутрь. — Ты… хочешь… Х-хочешь… — Ну? Не мямли. Чего я там хочу? — Хочешь, чтобы я, как те двое?.. Герман рассмеялся. Артём видел его силуэт: дядя бросил ключи на комод в прихожей и прошёл в одну из комнат. — Это очень красиво, конечно. Волнующе. Но… Нет, можешь расслабиться, — донёсся до Марсова приглушённый голос. Парень ощутил, как с души медленно падает тяжёлый груз. Выдохнув, он прошёл в дом и остановился в гостиной. Всё было залито лунным светом, глаза быстро привыкли к полумгле. Герман прошёл мимо гостиной, держа в руках какую-то большую коробку. — Жди здесь, — бросил он и вышел. Марсов сел на диван, вытянул ноги и прикрыл глаза, стараясь унять внутреннее напряжение. Ему было противно от самого себя. Он уже дважды позволил Винницкому трогать себя. Артём никогда не считал себя бесхарактерным человеком, но сейчас его страх перед разоблачением был так силён, что он чувствовал, как всяческие грани дозволенного стираются. Стало быть, он может пойти на многое, лишь бы Герман не раскрыл его «страшный секрет»… Минуты тянулись медленно и напряжённо. — Идём, — вдруг раздался голос дяди. Мужчина возник в дверном проёме мрачной тенью, словно пришелец с того света. Они вышли на берег. Взгляд Марсова был прикован к виселице, стоящей у самой воды. Внутри всё клокотало от ужаса. — Это зачем? — выпалил Артём. — Раздевайся, — велел Герман, подходя к плетёному столу и беря бутылку вина. — Ответь! — Это виселица. Всё ведь очевидно. — Да зачем она?! — Я решил повесить тебя. Это один из этапов наказания, милый мой. — Ты… хочешь убить меня? — нервно рассмеялся Артём. — Хочу, но не убью. Помучаю немножко, — чуть ли не промурлыкал Винницкий и обмазал парня своим хитрым шоколадным взглядом. Открыв бутылку, он наполнил густым багровым вином бокал. — Раздевайся, детка. Не зли папочку. Марсов вспыхнул. Руки дрожали, когда он стаскивал с себя одежду. Тем временем Герман выпил половину бокала и отставил его. Дождавшись, когда племянник останется совершенно обнажённым, он приобнял его за талию и подвёл к виселице. — Я твоя Инквизиция, детка, — шепнул мужчина и шлёпнул Артёма по ягодице. Тому захотелось разрыдаться. Громко, отчаянно. — Пожалуйста, не надо, — сглотнув, прошептал он. — Надо, — улыбнулся Герман. — Становись вот здесь. Поворачивайся. Да, так. Артём смотрел на дом, стоя спиной к озеру. Винницкий накинул на шею племянника заранее подготовленную петлю и дёрнул рычаг конструкции так, что Марсов стал подниматься вверх. Дождавшись, когда Артём окажется полуповешенным, стоящим на цыпочках, с трудом ловящим воздух, он завёл руки парня за спину и связал его запястья. — Господи, как ты прекрасен сейчас! — восторженно прошептал Герман, захлёбываясь от наслаждения. Он стоял напротив Марсова и жадно рассматривал его напряжённое стройное тело. Связанный, стоящий на носочках, с красной напряжённой шеей, отчасти скованной петлёй, Артём был для Винницкого настоящим произведением искусства. Судорожно выдохнув, мужчина положил ладони на гладкие бока племянника и начал ласково их поглаживать. Марсов тихо застонал. Он истекал потом, волосы прилипли ко лбу, в пальцах ног скопилось жуткое напряжение и боль в стопе только усилилась. Хотелось встать полноценно, но тогда — Артём это осознавал — задохнулся бы. Герман перестал гладить племянника и неожиданно принялся щипать его соски, кожу рядом с ними, живот, бока. Марсов отчаянно забился, пытаясь устоять на носочках и отстраниться от болезненных щипков. Светлая кожа Артёма тут же становилась красной, ноя. Винницкий захлёбывался слюной и блестел глазами, наблюдая за тем, как парень старается увернуться от экзекуции, как дёргается на виселице, от чего его мошонка быстро трясётся. Тихо рассмеявшись, Герман наконец перестал щипать племянника. Поглаживая покрасневшую кожу, он дарил Артёму свою нежность. Глаза Марсова увлажнились, он продолжал болезненно содрогаться. — Как бы хотелось тебя повесить по-настоящему, сучка… Но ведь ты — моя сучка, — хрипловато прошептал Винницкий и вернулся к столу. Взяв бокал с недопитым вином, он опустился в плетёное кресло и продолжил пить, время от время закусывая изумрудным виноградом. Мужчина с наслаждением наблюдал за Марсовым, видел его потливое напряжение, как он с трудом стоит на самых кончиках пальцев. Артёму казалось, что сознание снова покидает его. Время тянулось медленно и пьяно. Кожу облизывал лёгкий ветерок, а то, что мог видеть парень, было просто куском ночного неба. Он бы хотел повернуть затёкшую шею, но не мог. Марсов знал, что для Германа эстетика важнее совокупления. Он заметил это ещё в самом начале их отношений, когда Винницкий только вводил в их секс странные для парня вещи. Мужчина любил играть не только со своей жертвой, но и с самим собой. Он мог вообще не трахаться, получая удовольствие от мастурбации на то, что считал прекрасным. Именно поэтому Герман не пытался изнасиловать его в первую встречу. Именно поэтому он смотрел и гладил, кончал на него, а не в него. Вот только в своей тёмной тяге к красоте, Винницкий мог пойти очень далеко. И теперь Артём был в этом уверен. Он уже хотел было издать болезненный хрип, надеясь тем самым разбудить в дяде хотя бы частичку жалости, как вдруг ощутил горячий рот на своём мягком члене. Тот хищно засасывал его, как пылесос. Марсов громко застонал, закатывая глаза и обильно пуская слюну. Тем временем, сжав бёдра парня, Герман быстро задвигал головой, делая парню жёсткий минет. Выпустив орган, он шлёпнул племянника по яичкам и тихо рассмеялся, замечая, как забился в своих путах Артём, как затрясся его уже вставший член. Герман обвёл яички горячим языком и снова вобрал плоть в жадный рот. Марсов мучительно стонал, истекая потом и пуская слюну. Когда по телу пошли первые конвульсии сладостного наслаждения и с губ сорвался приглушённый крик, Винницкий, не вытаскивая текущий член изо рта, принялся с силой щипать бока и зад племянника. Тот потерял равновесие, бурно кончая и полностью теряя воздух. Рычаг дёрнулся вверх, приподнимая Марсова на сантиметр от земли. Артём бился в петле, задыхаясь и кончая, пуская слюну, а густая сперма летела в горло дяди. Это был оргазм на грани смерти. Марсовым овладела паника и эйфория. Он не мог дышать, в ушах шумело, он болтался в петле и содрогался от оргазма, издавая нечеловеческий хрип. Это длилось несколько секунд, но было так ярко, что парень просто ослеп и оглох. Будто бы умер от кайфа. Герман выпустил член изо рта и, обойдя казнённого, возвёл рычаг в самое начальное положение, тем самым вернув парня на землю. Но тот не смог устоять и повалился набок. По его ногам горячо потекло. Винницкий перерезал верёвку виселицы, освободил запястья Артёма, и бережно уложил племянника на песок. Тот пришёл в себя, когда в лицо ярко засветила луна. В этом было какое-то ночное колдовство. Марсов открыл глаза и какое-то время просто смотрел на белый диск в небе, а потом дрожащими руками нащупал петлю на своей шее, и осознал, что всё было взаправду. Медленно сев, ощущая лёгкую тошноту и шум в ушах, парень снял с себя петлю и отбросил её. Его трясло. Он осоловело осмотрел своё тело и с ужасом заметил воск на лобке, алые следы щипков на коже, и следы жидкости на ногах. Последнее стало апогеем ужаса. Задыхаясь от стыда, Артём зарыдал, содрогаясь. «Он видел это… Видел». — Лечиться всегда больно и неприятно, — спокойный голос звучал словно из недр земли. Марсов принялся быстро вытирать слёзы. Он встал излишне резко, перед глазами всё поплыло. Ужасно болела шея, но Артём даже не прикоснулся к ней. Его шатало, как пьяного, когда он подбирал вещи. Он не видел дядю — мешали слёзы. Но чувствовал, что тот сидит в кресле и, должно быть, спокойно потягивает вино. Вечный хозяин ситуации. Жизни. И его, Артёмов. Второпях натягивая одежду, Марсов бросился в ту сторону, где, как ему казалось, располагался выход с территории. — Я тебя ненавижу! — заорал он хрипло, срывающимся, каким-то не своим голосом. Вытерев слёзы рукавом, Артём быстро отворил калитку и вышел. Не думая о том, что идти пешком ночью через лес — это безумие, ринулся в чащу. У него была истерика.