Ведьмин круг: Зверь Дарованный

Град гудел сплетнями, бесконечным говором, словно в базарный полдень. А ведь ночь на дворе, пора всем на отдых отходить, чтобы назавтра встретить новый ясный день. Да где уж там! Факельным светом все улицы озарены, сумерки за стены городские отшатнулись, уступая людскому напору. Шумит толпа, гудит, словно потревоженный улей с пчелами. Где ж это видано, чтоб Надею, красавицу-дочь Подгорного мастера, сам пришлый княжич на коне своем привез прямиком в град, да еще и обнимался с ней словно с невестою? Не было такого еще в памяти народной, вот и встрепенулись, загудели обиженно. Особливо головы буйные, те, которым сам Вячко отказал в руке Надеи-прекрасной. — Ну и всполошили вы град, спасибо, княжич! — вместо должного приветствия встретил Вячко Олега рыком медвежьим. Зима только головой помотал, соглашаясь, не хватало местных против себя подымать. А юродивый Деян в тень отступил трусливо, дабы не попасть под ненужные разборки. Да и что взять с недужливого*? — А если я серьезно? Отдай за меня свою дочь, Подгорный мастер Вячко, не пожалеешь! — Олег же, чуть прихрамывая, вперед вышел, спиной закрыл замершего целителя. — Нет! Было уже тебе говорено мною в первый раз, отступись, княжич, не по тебе моя дочь, не по княжескому почину. Мы народ простой, мастеровой, нам не дело родниться с кровью великой князя Всеволода. Не позорь ни свой дом, ни наш. Уходи себе с миром! И будет тебе счастие. — Хм-м-м… — протянул Олег, чувствуя, как пояс на нем стал впиваться по злому умыслу прямо в бока. Вот же ж колдовство подлое! Пришлось сделать пару шагов вперед да нависнуть над плечом Вячка и тихо ото всех прошептать заветное: — А если попрошу отдать Агния? Что на это скажешь, а, Подгорный мастер? Вячко аж вздрогнул, явно не ожидаючи, заглянул в глаза Олеговы, ну а чуть погодя отшатнулся, рвано сглатывая. — Только не говори мне, что на себя пояс повязал свадебный. Мне затруднения с отцом твоим воинственным не надобны. — Все уже сделано, отец, слово дадено, — из-за спины княжича показался молчавший до поры целитель проклятый. — Полюбовно и по незыблемым правилам. Али ты сомневаешься в силе ведьминой пустоши? Побелел челом Вячко, пот хладный смахнул, поклонился нехотя Олегу, рукой указал, мол, пройди в горницу, разговор есть. И без лишних ушей, что Зима с Дейном напрягли, аж шагнули вперед, словно и их касается. — Хорошо, поглаголим с тобой, княжич, с глазу на глаз, без свидетелей. А ты, Надея, угости Зиму и Деяна медом. Нам, похоже, придется свадебный пир созывать. Не к добру это, ой не к доброму. Но что сотворено… не воротишь. Удалились ото всех Вячко с Олегом, замерли посередке пустой комнаты просторной. В окнах все мерцание факелов людских виделось, ропот толпы от родового угла Подгорного не отступал, нарастал более. — Что же ты, княжич Олег, натворил, хоть чуешь шкурою? — запричитал Вячко, словно что изменить мог. — Сын мой Агний с малолетства проклятый. Я ж боялся, кто из града нашего на ту пустошь выйдет, судьбой ведомый, да пояс его заветный с алтаря сымет. И узреет его настоящим оком, познав его природу мужскую. Слух пойдет… и не жить тогда нам тут с Дариною. Да, все верно, я надеялся на пришлого, но ведь ты непростой муж, сын княжеский! Ой не к добру ты завел разговор про зверя дарованного, вот и вывела тебя кривая судьба в проклятое место… в неурочный час. — Что сделано, то сделано, — выдохнул Олег, чувствуя, как пояс вокруг него ослаб, словно и не стало колдовских оков. — Расскажи мне только про зверя того, ведь именно за ним я и пришел в твоей родной край. — Сказки все это да россказни пустозвонные. Думал я так, пока с год назад Агний не признался, что ищет себе пару. А как его пояс на капище оказался, к граду сразу волки подтянулись с медведями. Раньше-то их пустошь ведьмина пугала почище огня, даже к стенам города ни один зверь лютый не подходил, а тут такая напасть приключилася. Но за ними и охотники приходить стали, местные не так сильны, даже в лес боятся сунутся. Я все гадал да рассчитывал, может, кто из них… но не судьба видно, многих схоронили. А как Зиму увидел, вдруг подумалось: может, ему суждено? Хоть он и не шибко молод, но и вовсе не стар, до сих пор телом крепок. За ним Агний был бы как за крепостной стеной. А той парой ты, княжич, оказался… Дальше Вячко и совсем заговорил о невиданном. Нет, не был он тем, кто на пустошь ведьмину подался благо вымаливать. Этот грех лежал на его отце, коему боги не дали детей, вот он, прослышав про ведьм, желания исполняющих, в этом краю и оказался у солнечных гор. И дите за другое дите выпросил. — Все это мой отец, но если бы не он, я на свете не жил бы. Однако же, вместе со мной на земле и сестра моя появилася. Я это узнал куда позже, когда и отца в живых уже не было. Ведьма седая с гор пришла глубоко за полночь, весь град усыпив, показала мне перстень отца. Его работа, мне ли не знать знака особого, семейного. Принесла мне Агния в корзине плетенной, да на повозке сундук с одежею моей сестры привезла. Та за своего сына жизнью заплатила. Мне было велено его вырастить, мол, когда отдам замуж, тогда совсем от проклятия очищу свой род, и не будет больше ранних смертей в нем среди женщин. Дико все это звучало, парня за мужа отдавать, где это видано? Думалось мне тогда, пока Агний подрастать не стал да в силу в свою полною входить. — Ну а “зверь дарованный” — это кто? — напомнил Олег, перебивая рассказ Подгорного мастера. — Нет зверя дарованного, забудь. Агний выглядел обычным младенцем. Не в шерсти и с хвостом, как в легендах пишется, дите как дите, только с рождения проклятый, — расстроили Олега слова Вячка Подгорного. — Ты ж и сам узрел, молодые мужи на него ведутся, даже не ведая, что не девка он, от женщин отрекаются, только его и видят в своих порочных снах. Разве ж это не проклятие? Вот теперь и ты попал под него мухой в мед, хоть и видишь перед собой настоящего. Но вот после женитьбы не советую даже близко к девицам подходить, если не жаждешь, чтобы они раньше времени на тот свет через призрачный мост отправились. “Да какие теперь девицы?” — подумалось вскользь Олегу из мрачного, как бы Агний не понял его тягу к брату старшему, запредельную да запретную. — Помни, ведьмин сын тебе спуску не даст, никого рядом не потерпит. Мои старшие сыны им тоже болели, хоть и знали, кто он. Зарю я смог к твоему отцу отправить на службу, чтобы он тягу потерял к Агнию. И помогло отчасти, стал куда реже рваться домой. Ну а Ждан, надеюсь, забудет Агния, как увезешь моего приемного сына куда подальше. Обо одном только молю, будь верен ему, иначе в навь уйдешь раньше времени. А теперь поговорим о свадебке, — кхекнул в усы Вячко Подгорный, да еще глаза сщурил хитро. — Чем же ты платить будешь, княжич, или, думаешь, я тебе ведуна задарма отдам? Да не в жизнь! Проклятья проклятиями, а деньги счет любят. Как целителю же Агнию цены нет. “Вот и понадобилось серебро-золото”, — усмехнулся про себя криво Олег. Ну а как торг зашел за “невесту”, все отдал, до копеечки, не скупясь. И был через пару дней пир знатный, деньгами Олега оплаченный, половина града на нем гуляла, а другая, что помоложе, локти кусала. Не обошлось и без мордобоя, да только быстро лихие головы старики остудили. Коль Надея выбрала себе молодого княжича, значит и быть потому, только Деяна попросили в граде остаться, пока новую знахарку не найдут для больных людей, страждущих. А так все чин-чинарём, даже после стола молодых в спальню отвели под белы рученьки, где Агний себе запястье полоснул, окропляя кровью простыни. — Ну и зачем тебе это? — переспросил Олег, боясь подойти к своей законной “женушке”. — Честь и твою, и свою соблюсти. Или ты все же со мной решил ложе разделить, как и требуется между супругами? — игриво протянул Агний, нашептывая над порезом, что на глазах тут же затягиваться стал. — Хм-м-м, — задумался Олег и решил поторговаться все же: — Разве что, если пояс свой смертельный с меня снимешь. И, совсем не ожидая, получил залихватский смех в ответ. — Он сам спадет, и как раз после того, как мы с тобой единым станем. Но пока я не тороплю ни тебя, ни себя. Единство должно быть не только телами, но и духом. Ты же к этому не готов, да и я, к слову, тоже. Но старикам проще кровь на простынях показать, чем словами объяснить да пустые разговоры разводить: что да как… Агний, сняв с себя верхнее платье, остался в одной льняной рубашке до пола. — Пошли спать, завтра к тебе отправляемся, а там еще твоего отца придется убедить, что наш союз законней некуда. И то верно, Олег и сам разоблачаться стал. Если князь Всеволод не примет Агния, брак будет расторгнут, и тогда… Пояс снова, как живой, сжал его тело удавкою. Вот же ж колдовской сын. Но как только Олег прикрыл глаза, развалившись под боком Агния, его ноги снова оказались на раскаленном мосту. Опять буря над головой, кругом вороны каркают, а по гнилой реке из крови черной плывет он, умерший рядом с любимым братом. Вот только в этот раз он был тут не один, его руку, дрогнувшую, накрыл Агний своей, что оказался рядом босым на тех же горящих досках, плечом к плечу. — Ну и как давно тебе подобное грезится? — голос слышался еле-еле, но все же тот же знакомый и спокойный, холодом обдавая, как вода родниковая, проточная, живительная. — Не ведаю, но не в первый раз… — сказал Олег, отвечая честностью. — Что ж, видно не в добрый час ты меня забрал у отца, но все на этом свете имеет цену свою. Поживем — увидим, теперь ты не один, Олег, помни это! Я стою за твоим плечом, охранный круг держа. Молодой колдун поднес свободную длань к лицу и дунул на нее, словно пыль по ветру пустил. Мост исчез, растаял в наведенном болезненном мареве, и оказались они на цветущем лугу среди ромашек и васильков рядом со стожком мягкого сена. — А теперь спи спокойно, молодой княжич, узрел я сие послание, и пока рядом, более тебя оно не потревожит. После этих слов ведуна Олег рухнул плашмя в душистое сено и уснул, в своей же дреме погружаясь все глубже и глубже, будто бы пробил двойное дно. *** Зима откалывал коленца про сладострастную ночь, полную жара сплетенных друг с другом молодых тел. Олег хмуро молчал, нога все еще беспокоила остаточной болью, хотя бок больше не ныл. Агний умело погонял лошаденку, что везла за собой небольшую повозку, доверху набитую его “приданым”. Прежде чем отправиться с княжичем в дальний град, знахарь исчезал на пару дней, как Олег подумывал, точно в лес свой хаживал, видно забирал припасы лечебных трав и прочего, и судя по тому, как дурманящее пахло от некоторых холщовых мешков, его догадки оказались верными. — Как детки пойдут у вас, то-то ж князь Всеволод возрадуется. От нарисованных картин вздрогнули оба, и Олег, и сам Агний, ведь не скажешь бывалому охотнику, что подобное просто немыслимо, и с глаз не снять наведенную хмарь. Да и стоит ли? Агний вспоминал не к месту, как его голого омывала в лохани перед святым обрядом Дарина, причитая над ним, как над младой девушкой. Она единственная в семье не зрила, кто он истинный. У Олега же перед глазами стоял образ вытянутого лика Вячка, когда он пришел со старцами поутру проверять их простыни. Нет, все верно и правильно, но взгляд удивленных очей приемного отца Агния Олег никак не мог из памяти своей вытравить. Что ж, путь их лежал в обратную строну, и чем меньше оставалось днищ*, тем тяжелее были думы Олеговы. Волки к тому времени даже костей не оставили от медведя искомого. Зверя дарованного он так и не обрел, даже жены должной, везя отцу лихую подделку. Ну и к чему он отправлялся к горам у солнца, чего вызнал, что получил? Все было попусту. — Что же ты кручинишься, а, княжич? — усмехался ему Зима. — Да, Надея не княжеских кровей, но такой красоты не сыскать нигде на нашей родной земле. Вот увидишь, отец тебя поймет и благословит, как только узрит ее прекрасное личико. Гляди, еще и увести попытается, забыв о Любаве. При имени молодой мачехи Олег мельком глянул на усмехнувшегося ему Агния… Прекрасное личико? Как же! Хотя Олег не мог отрицать, черты остались те же, что и у вымышленной Надеи, только заострились, приобрели хищный налет, да и вообще перестали смотреться девичьими. Муж перед ним молодой, полный сил, опасный, куда сильнее, чем любимый братец Радимир. Тот что, только силой молодецкой и красотой вышел, а этот… лучше не поминать вообще всуе. Вот только, как представил Олег образ светло-русого брата, что презрительным взором карих глаз вечно на него смотрел, словно на грязь под своими ладными ногами, пояс тут же нежно и даванул, слегонца так, напомнивши, с кем Олег теперь по гроб своей жизни связан. Ни шагу вправо, ни шагу влево, только рядом с Агнием и только так. Несколько ночей провели у костра, однако без Деяна не было уже так душевно. Зима все подкалывал молодоженов, мол, нежнее надо к друг другу относиться, да нахваливал харчи, приготовленные Агнием, и в его одурманенный глазах отражался облик белоснежной Надеи. Спать же ложился Зима от них подальше и все пришикивал на Олега, если тот долго не шел к своей младой жене. Поэтому, княжич вынужденно падал под бок уже спящего целителя, чем неимоверно радовал Зиму, пытаясь в который раз уснуть и не оказаться на том мосту смертельном. Но, как и обещал Агний, мост горящий с мертвой рекой больше не грезился… Олег засыпал спокойно и просыпался поутру полный сил. Так к родному граду и добрались, представ перед светлые очи князя Всеволода. Он, как узрел Агния, ликом вытянулся, побелел совсем, его свадьба была сыграна с Любавой в тот же день, что и Олегова с Надеей в городе мастеровых. А как сын попытался оправдаться перед отцом, Всеволод просто руку поднял, мол, молчи, дурень, пока я сам глаголить буду. — Где шкура медвежья? — Волками сожрана… Ну все, Олег даже шею в плечи вжал, быть бури на его отросшие кудри вихрастые. — Вот и ладно, — только и ответил Всеволод, махнул рукой, заставляя всех выйти из приемной, кроме застывшего с таких слов сына, его невесты и молчаливых стражников, а чутка погодя тихо спрашивая: — Ну и что это за младой муж, в женском выряженный? — Как?.. — только начал было Олег, переглянувшись с не менее ошарашенным Агнием, как в зал без спроса ворвался Радимир со своею дружиною. Ему многое как первенцу прощалось и разрешались любые мелкие шалости. — Ну и как, у братца охота удалась? — начал он за здравие, как, узрев Агния, забыл обо всем на свете белом. — Отец, ты мне, наконец-то, невесту выбрал? — О чем ты глаголешь? — теперь уже вырвалось недоуменно у Всеволода. — А что такого? — Радимир быстро отошел от потрясения, перед замершим Агнием завился скользким угрем навязчивым, отталкивая грубо в сторону плечом мощным Олега застывшего. — Мне она по нраву, я не против хоть сейчас за свадебный стол да в спаленку! — Глаза протри! Кого ты видишь пред собой? — рыкнул князь Всеволод на непонятное поведение сына старшего. — Белую лебедушку, от которой и взгляда не отвести, настолько она красой солнце затмила, — прошептали в ответ, щеками рдея. Слова потрясли до глубины души не только князя Всеволода, но и княжича Олега. Да как же так? Тот, кто ему грезился в грязных снах, на поддельную Надею повелся. Более того, почему же отец видит Агния таким, какой он есть, сквозь наведенное колдовство сильное? Марена, северной земли стражница, особую печать наложила силой магической на его чело, или еще что? — Он мой муж, не ты! — однако, Агния сладкие речи Радимира не впечатлили. Перстом указав в сторону Олега, он шагнул ближе к нему, за руку обнял, прижался всем стройным телом. — Я первый сын! Олег не может взять в жены девицу оперед меня, иначе союз недейственен. Так же, отец? — теперь обратились напрямую к князю Всеволоду, заискивающе глядя отцу в очи смурные. Тому же пары мгновений хватило оценить сей базар, что закрутился вокруг привезенного Олегом ряженого. Иначе какой из него князь и правитель земли Северной? — Все верно, но если я подтвержу сей союз, он будет свершенным. А я готов признать, что Олег женат на сей… — замялся Всеволод немного, но все же продолжил: — Деве, что стоит предо мной. И да будет так! — Отец! — было выкрикнуто обоими. Олегом от удивления, а Радимиром от негодования, но как только последний попытался шагнуть к замершему Агнию, ему тут же преградил путь один из стражей князевых. — Назад, Заря, это семейное дело! — рыкнул на стражника Всеволод, когда меч его обнаженный оказался в опасной близости от Радимира. — Именно что семейное, моя сестра выбрала, и пусть княжич Радимир отступится подобру-поздорову, — заметили тихо удивленному Всеволоду. — Погодь-ка, погодь… — начал понимать до конца ситуацию непростую Всеволод. — Значит, сия девица — дочь Подгорного мастера Вячка? — Именно, — подтвердил воин, преклонив перед своим князем колено, — нет мне прощения за то, что я поднял меч на сына твоего, премудрый князь, можешь наказать меня по справедливости, но и сам пойми, Надея сестра мне. — Надея… говоришь… Ну-ну, на этот раз прощаю, но в следующий не пощажу, запомни это, — пробормотал недовольно князь Всеволод и, обратившись к Радимиру, повелительным голосом изрек: — Тебя, как моего преемника, ждет брак с дочерью княжеской крови. Уймись, старший сын, не мы выбираем судьбу, она выбирает нас. И как бы Радимир не протестовал о решении отца, убийственным взглядом то прошивая недоумевающего Олега, то склоненного перед князем Всеволодом Зарю, все оставалось без толку. *** Колеса судьбы хоть и медленно, но повернули в другую строну, шкуру медведя, на которой должна была умереть Любава, сожрали волки. Возрадовался бы об этом Всеволод, да вот только чернявый красивый юноша, что стоял подле его непутевого второго сына Олега, прожигая синью лазоревых глаз, опасностью веял. Что он знал о ведьмах, живущих у солнечных гор? Немногое, но бывал в тех краях часто, когда гудел напропалую с дружиною верною, упиваясь медом до звериного несознания. Был у него и темный провал, когда нашли его измятым и полуголым подле городской стены, ни демона не помнящим. Но раз голову буйную не сложил, да и зверь его не пожрал, князь по-умному выкинул этот позорный момент из жизни своей, напрочь забыв. А тут, увидев “деву Надею”, не к месту вспомнил, словно кто в сердце каленую иглу вогнал. Знал он и великого Подгорного мастера Вячка, так же ведал о его проклятии, что девочки в семье не родятся, а все жены-матери живут мало, и с появлением сыновей уходят по призрачному мосту на другой берег небытия в навь. И тут на тебе, Олег притащил к нему в дом парня-невесту. Мысль еще одна затаилась нелепая, а, может, это и есть “зверь дарованный”, о коем Марена ему говаривала? А кого спросить, у кого разведать? Деян завместо привезенного целителя остался пока в граде Мастеров на неизвестное время. Зима пел ему только о неземной красоте младой жены Олеговой, да еще и Радимир заплясал, несмотря на все уговоры и запреты, вокруг “девы Надеи”. Князь не дурак, видит же, что его старший сын словно разума лишился, на лже-дочь Подгорного мастера глядучи. Маялся князь каждую ночь, даже Любава его не согревала молодыми прелестями. Как на полнолуние во сне явилась к нему сама Марена, представ перед Всеволодом в молодом облике, по голове словно мамка дите погладила неразумное, мелкое, успокаивая и напевая: — То, что свершилось — не исправить. Отправь ко мне молодых перед приходом весны по позднему снегу, я знак дам. Оценю по достоинству приобретение, зверя нужного добыл твой сын или зазря к ведьмам хаживал. Если все зря, примем судьбу, какая она есть, проживем с родными-любимыми сколько нам отмеряно, если же нет, будет надежда мною взрощена, должным образом вскормлена и обучена. Всеволод поутру очнулся в хладном поту. Что ж, до весны время предостаточно, чтобы и должный повод найти, и Радимиру не дать за Олегом последовать. А тут еще и Гордея нарисовалась со своими заморочками, мол, не дело младшего сына женить оперед старшего! Чем думал Всеволод, ее и своего первенца позоря? Чем бы все это закончилось, не ведал и сам Всеволод, да Любава разбила их бодания. Князь же напоследок Гордею заверил, что отправит скоро Олега с его младой женой на берег Белого моря холодного, ну а Радимиру подберет невесту княжеской крови, как и положено. Он и раньше бы это сделал, но перечить Марене не стал, как почуял, не к месту спешка сия. Поселил молодых подальше ото всех, в охрану Зарю поставил. Коль он старший брат своей сестрицы-братца, пусть ее-его честь сам и бережет. Только строго-настрого запретил вредить Радимиру. Да и как тому навредить? Преемник все же земли Северной, будущий князь после Всеволода.