Ведьмин круг: Зверь Дарованный

— Здесь и будем ночь коротать, — затапливая очаг из дров, припасенных на заваленке под навесом для коней, руки Зимы все умеют, ко всему приспособлены. Не зря Вячко Подгорный к нему приглядывался. А вот если бы не Олег стал парой Агнию? Может, судьба сложилась совсем в иную строну, куда лучше для проклятого целителя? Пока Заря снимал кольчугу да верхнюю одёжу их сушить развешивал, а Зима кашеварил, Олег все думы гонял по кругу бесконечному, уже и вода закипела, ну а как в теплоте стали сапоги снимать да онучи* разматывать, так и ужин подоспел. Расселись кто где мог, с благодарностью полные миски горячей каши приняли от Зимы. Заря же всем меду хмельного разлил из своих запасов, не жалея. Куда веселей пошло дело, да и языки развязались. — Что же по утру будем делать? — первым заговорил Олег. — Как что? Следы читать. Где проще всего спрятаться волку, а, княжич? — усмехнулся со знанием дела Зима. — В стае, — за Олега ответил Заря задумчивый. — Именно, а как стаю найдем, вот тогда и будем думу думать, — скомандовал Зима, и после, как молодежь наелась, погнал на полати* спать, сам же себе топчан широкий отвоевал, накрытый мягкими шкурами, на верх не полез, правда и туда пару тулупов кинул. — Зимовье тут богатое, Радимир часто остается здесь, когда с дружиной на охоте тешится. Все вокруг знают, что этот охотничий дом за старшим княжичем числится, вещи тут трогать боятся. А вот если дальше пойдем, там куда все поскромнее и по простому обустроено. — Не думаю, что мой брат мог убежать так далече. — Заря залез под бок к Олегу, развалился, под потолком весь жар скопился и без шкур замечательно, но все же от кинутого не отказался, к утру печь остывать станет, и тулупы им еще пригодятся. — Да, снег глубокий, так что будем в округе искать… Далеко уйти они не смогли, — подтвердил его мысль Зима. — А почему именно тут? — переспросил Олег, зевая. Может, Агний вообще в другую сторону от града побег? — Следы, что я заприметил у врат городских, в эту строну вели. По светлу и пока метель не замела остатки, я зрил. А теперь не разглядеть, завтра придется все сызнова начинать. — Однако Зима знал свое дело, не зря же столько лет охотой жил и не тужил. — А вдруг это и не тот зверь, а? — теперь уже вяло откликнулся Заря, уж больно охотник нос задирает, мало ли какими следами у стен натоптано, может, с собакой спутал али другой волк пробегал. А что? По ночи какого зверья у стен городских да закрытых ворот не шастает. Не нравится ему Зима, впрочем, и Олег не глянется, хоть и братом избранный. — Скажи, у братца твоего проклятого на правой ноге, что, безымянный кривой? — усмехнулся Зима на притихших мужей молодых и, перевернувшись, практически тут же провалился в сон, зычно всхрапнув на всю избу. Олег даже вздрогнул с такого, дремы как ни бывало, в тусклом свете от углей в тлеющей печи на Зарю глянул, а тот и не спит, зенки в ответ таращит. — Откуда он… знает… — еле вымолвил в ответ, сурово на Олега взор бросил. — А ты что, не ведал? То же мне муж законный. — Да как-то не особо к пальцам на ногах приглядывался, — замялся Олег в ответ, краснотой по скулам пошел, вот ведь стыд-то какой. — Не до того было. — А я помню, как-то лодку небольшую на верфи нечаянно, еще будучи ребятней, ему на ногу пацаны уронили, как раз правую. Крику было, крови и слез, а после… Агний долго хромал. Значит, все же это он шкуру снова надел. И все, что было по юности, мне не пригрезилось, не привиделось, и все это сущая правда матушка. — Ты же сам мне про волчонка сказывал… Разве нет? — изумился путанице словес Зари Олег. — Одно дело сказывать, а иное дело верить, что так все и приключилося. И то, что очи по юности зеленой зрели, не колдовской морок совсем. Чуешь? Другой коленкор! Я поначалу думал, может, он платье скинул верхнее, чтобы ведьм на тряпки отвлечь хоть на мгновение. Проверять же сброшенное времени не было, такая суматоха заварилася. До сих пор, наверное, палаты гудят. Да что там! Весь град. Но я помню, старики у нас говаривали, такое супротив колдунь помощь дает, ну а сам в портках и нижней рубахе где в палатах затаился княжеских. Там же мест-схронов полным-полно, но, видно, не судьба, — выдав все это, брат Агния, отвернувшись, завалился на бок и сделал вид, что спит. Олег же поначалу сомкнуть очей и вовсе не мог, но даже его под тихое подхрапывания Зимы сон сморил. *** Зима уходил по утренней хмари, приходил по темноте ночной, и лишь кудлатой головой мотал, стягивая в теплоте избы волчью шапку. Метели все замели кругом, зверье залегло, хочешь не хочешь, а выждать придется. Иногда с ним Заря увязывался, а когда и сам Олег. Хотя ползать на снегоступах по высокому снегу еще та сноровка нужна. И как-то само так вышло, что мужики не сговариваясь одного всегда на зимовье оставляли. Словно чудо чудесное сотворится по утру следующему, и Агний сам к ним из чащобы выйдет живой-здоровехонький. Но время текло, снег валил, оседая шапками, а волки словно сквозь сугробы провалились, и нет их, как будто и не бывало вовсе. Однако без мяса не сидели, Зима то оленя убитого приволочет, то зайцев целую вязанку за ухи притащит. Так что, мяса ели от пуза, а как зерно для коней стало подходить к концу, к ним на санях сам Деян пожаловал в сопровождении другого охотника. — Зима! — проводник юродивого статный младой муж, вошедший в полную силу, хлопнул со всей мощи по широкому плечу бывалому охотнику, сдернул с себя шапку меховую, из лисьей шкуры сшитую, сизыми власами тряхнул, что слиплись от пота. — Не передумал еще от Веселы своей съехать насовсем ко мне? А что, со мной быт куда проще делить, нежели с этой неуживчивой бабой. Детей-то вам боги все равно не даровали. — Охолонись, Вук, — повел плечом Зима, сбрасывая приставучую лапу. — Типун тебе на болтливый язык! То-то в народе всякую ересь про меня языками чешут. Прекрати в жены ко мне напрашиваться, не быть такому, я еще по малолетству твоему говаривал, когда ты у меня в безусых школярах хаживал. Ведь ты мне как сын родный, а ты что удумал? — А что я? Давно уже не ребенок, к слову. Ну и потом, тебя в бати никогда не записывал, — удар приняли как ни в чем не бывало, небольшую бороденку и усы огладили свободной лапищей, а после подмигнули игриво вытянувшимся ликам Олега и Зари. — Неужто никогда мужа не видели, что баб срамных местом не любит? “Так вот почему… Подгорный мастер Вячко задумывал Агния Зиме отдать”, — запоздало догадался Олег. А если бы тогда у него не сложилось с Зимой, и он бы этого Вука Сизого с собой взял, а тот бы завместо него на ведьмину пустошь попал? И что тогда? С кем тогда Агний бы оказался? И что-то подобное мысли Олега не радовали, наоборот, будоражили кровь и даже злили. Не нравился ему этот молодой нахал, что белоснежные клыки им с Зарей в открытую скалил. Да еще и на Зиме вновь повис, словно тот его друг закадычный, обнимая сверху за широту плеч. — Говорят, вы волка никак словить не можете? Тоже мне охотнички! Так я вам подсоблю, быстро его шкуру доставлю! А что? Давай обмен, Зима, я тебе столь вожделенную шкуру, а ты ко мне в дом, а? Теперь Олег догнал, кого напоминал сим бахвальством ему Вука Сизый, его родного брата, бравого Радимира. Вот тут бы они точно спелись на пару, несмотря на то, что последний за бабами ужом увивался, а первый по ходу только одного Зиму очами плутовскими ел. — Если хоть клок шерсти с этого волка на землю упадет, тебя сам князь Всеволод на твою голову буйную укоротит. И я в этом его подмогну, — снова сбросил прилипчивые руки с себя Зима, а после ушел к саням гостинцы разбирать, коротко кивнув задумчивому и молчаливому Деяну. — Как там отец поживает? — выдернул последнего из его мыслей обеспокоенный Олег, пора было менять тропу разговора со скользкой на привычную, добротную. — Да и как вообще в палатах каменных? — Девы на поправку пошли, словно хвори и не бывало, — ожил Деян и предложение пройти в избу натопленную принял с радостью, Вука же за Зимой потопал следом, даже не думая отставать от личного интереса. — Твоя… вернее, твой супруг — великий целитель, мне такого никогда не было дарено ни богами, ни судьбой, ни умом. — А как у подгорного мастера Вячко? — подавая горячую чашку с отваром, продолжал выспрашивать княжич. И, действительно, случилось ли то, на что Агний, уходя, рассчитывал? — Дарина расцвела, Вячко не нарадуется. Так что к свадьбе среднего сына готовятся, да и старшему невесту подбирать надумали… — приняли согревающий напиток обеими руками с благодарностью, недовольному Заре кивнули. В ответ же только хмыкнули, ну а после изрекли сурово и неотступно: — Вот же ж отец, никогда меня не слушает. Хочет внуков — пусть Ждан отдувается, я же на службе у князя состою, мне до женитьбы и дела нет. Да и на душе неспокойно, словно отец не от сына отделался, а от какой заразы отрекся. Олег даже вздрогнул с такого, и то верно, проклятие, действительно, ушло с родных земель Агния за ним в белокаменные палаты князя Всеволода. Более того, расцвело кровавым заревом, особливо, когда сам Олег, участвуя в колдовском ритуале, этому поспособствовал. И было у второго сына Всеволода подспудное чувство, что отец знал о нем, более того, именно ради проклятия и был послан Олег к горам у солнца в ту самую ведьмину пущу. — Распогодилось, да и теплеть стало… Ночью же снова морозец ударит. О как кости ноют да гудят, — подал задумчиво голос вернувшийся в дом Зима. Вука Сизый прилагался за его плечом, улыбающимся, словно перед крупной охотой. — Стол накроем, а после обедни роздых. Сегодня в охотничьем доме побудем, а завтра в лес. Думается мне, как наст выдерживать человека станет, волки тут как тут закружат. Оленю-то тяжко, проваливается, рогатый, выше колена, вот они устроят знатную охоту для того, чтобы брюхо набити. А тут и мы нагрянем. А там уж, княжич Олег, твоя забота, ухватить нужного из стаи. Так что, ртом не щелкай, лови того, который надобен. О как? Олег даже вздрогнул, и как же он ухватит здоровенного волка? То, что ему пояс подскажет, кто из хвостатых Агний, он не сомневался, хотя после того, как они удалились от града, волшебный кушак признаков жизни не подавал. А если не сработает? А если Олег ошибется, а если нет, наоборот, опознает? Вдруг Агний в шкуре волчьей его и не признает. — Трудно будет тебе, по поверьям оборотни-перевертыши в зверином обличие разум человеческий теряют. Но мы тебе на что? Словим, не сомневайся! — повисший на широком плече Зимы Вук, и тут подстроился, лишь бы интересу своему угодить. Правда повисеть долго не дали, емко дали под дых, а после погнали к печке готовить из привезенных гостинцев знатный пир. *** Не спалось княжичу Олегу. В этот раз его внизу положили вместе с Деяном. На полатях же Зима с Вуком храпка давали, развалившись с двух сторон от зажатого между ними Зари, но и он то ж спал глубоким сном, даже им тихонько подсвистывал. Деян долго упирался, все норовил на холодный пол с широкой лежанки соскользнуть, но тут уже Олег прицыкнул на него, словом молодого княжича приказал под своим боком лечь. И как бы юродивый не извивался с самого края, все же провалился в дрему сном святого праведника, а вот Олег маялся. Не шли к нему сновидения, выматывали мысли, а то вообще голоса призрачные слышались. И только перед самой утренней хмарью вдруг навалился морок всей силою: колдовской, непотребный. Олег лишь успел глубоко вздохнуть, словно перед погружением в стылую воду, и обжог стопы об настил полыхающего в вечном огне призрачного моста. И снова он был тут, словно прибитый к нему железными раскаленными гвоздями, и в то же время плыл мертвым по реке печали рядом с усопшим родным братом, бок о бок с родным народом, что положил буйные головы на великой сечи. Закаркало воронье, кругами взмыло над кудлатой головой княжича, и он, запрокинув ее вверх, в бурное небо закричал: безмолвно, отчаянно, словно раненный зверь без права на жизнь, без права на победу, от полной безнадеги, загнанный в угол. Гудела душа Олегова, рвалась вверх, взмахнуть посеченными крылами, вскрикнуть клекотом ясного сокола и разогнать колдовскую бурю, кипящую над ним чернильным облаком. Были бы силы, было бы умение, было бы желание… — Агни-и-й! — вырвалось еле с его губ на выдохе, грудь словно обручами сжали на бочке, не вздохнуть, нутро пламя выжигает, еще немного, и превратится Олег в пепел, рассеется по реке, покрыв лики мертвых тонким налетом… — Агни-и-и-й! — превозмогая боль и вдыхая с силой огненные струи, что поглотили его полностью. Это конец, никто не услышит его, никто не поможет, а проклятый исчез в шкуре звериной, унеся проклятье свое на пушистом хвосте. “Ты… обеща-а-ал быть со мно-ой всегда рядом…” — мысли путались, лик обуглился вместе с губами. Нечем больше говорить Олегу, еще чутка, и от него останутся только кости, да и те рассыпятся под напором огня, выжигая его душу полностью. Как вдруг потянуло откуда-то словно студеной свежестью, теперь в его легкие ворвался морозный дух. И мост со стороны нави стал покрываться ледяными оковами. Металл кованный лопался под их тяжестью, настилы деревянные затрещали… Мгновение — и стопы Олега обжег уже всепроникающий лед. Даже река оделась в него, утонула в снегу, покрыла саваном умерших, воронье как ни бывало, разлетелось кто куда, и над этим замерзшим царством воцарилась луна полная. Волчий вой Олег вначале принял за человеческий плач, но вот он приблизился, словно обнял его, и стало тепло, как будто на него надели теплую шубу из меха лисьего. Черный зверь появился на мосту со стороны нави, он шел медленно, но ступал лапами уверенно, словно имел на это право полное. — Агний… — прошептал Олег и опустился перед замершим от произнесенного имени волком на колени гудящие. Руки раскрыл, словно говоря: вот он я, тут, как есть, перед тобой, не побрезгуешь? Волк же сверкнул голубым пламенем глаз, задрал морду вверх и завыл, запел, выводя рулады, и вторили ему вокруг невидимым хором другие, подхватили, вынесли силой на божественный лик луны, оглашая звериным напевом всю округу. — Супруг мой… — попытался еще раз Олег. Не слышит его зверь, отчаянно воет на луну, подначивая огромную стаю. Однако, и не уходит, уселся на пушистую задницу и выводит песнь мощным волчьим горлом, словно оплакивает жизнь, и не только свою, но и Олегову, да что там, всех павших воинов! Переступил коленями княжич, потом еще раз, затем еще… Осмелел. Зверь его будто и не замечал, пел о несчастной доле, заходясь переливами. Еще немного и… Руки Олега сомкнулись на шерстистой шее мощного волка. Страха не было, пальцы жадно зашарили по пушистой кудлатой шкуре и наткнулись на то, что и искали. На то, что было намотано и запутано в волчьей шерсти, вот только не рассмотреть, оберег ли это Агния или просто зверь куда свой нос сунул да в силки-ловушки попал, вырвавшись оттуда с силою. Волк от прикосновений “запел” по-другому, а после, словно очнувшись, заглянул в Олеговы глаза полыхающими очами. Вой прекратился, а за ним затух и поддерживающий его хор. Волчара оскалился хищно прямо в побелевший лик княжича, показывая смертоносные клыки. “Не он? Или не узнал?” — пронеслась мысль, Олег сморгнул и понял, что стоит на коленях на стылом ледяном полу и обнимает руками неизвестно откуда появившегося огромного зверя в закрытой изнутри на засов лесной избе.