Птица в силках

      Принять решение поговорить было проще, чем, собственно решиться. Мо Юэ всё также редко появлялся, в последнее время даже не назначая нового места и времени встречи, как делал поначалу. Просто приходил в Цайи, останавливался там на постоялом дворе и посылал в Гусу какого-нибудь проворного мальчишку с запиской «для прославленного Ханьгуан-Цзюня».       Каждый раз, летя к нему на Бичене, Лань Ванцзы клялся себе, что вот сегодня они точно сядут и обсудят всё откровенно, а потом уж будь, что будет. И каждый раз, глядя на накопившуюся в глазах любимого человека усталость, чувствуя его нервозность и нежелание идти на откровенность, он уступал и отступал, покорно делая вид, что ничего не замечает. Да и как вообще начать такой разговор? «Я всё знаю»? «Ты мне лгал»? Нет, так он только испугает его. Но что тогда сказать?..       Вдобавок, после того, как однажды Мо Юэ пришёл на очередную встречу с криво перемотанной раной на боку, Лань Чжань начал ещё и переживать, что он однажды погибнет где-то там, пропадая по своим таинственным делам, а Лань Ванцзы даже не сможет никогда узнать об этом. Высказав эти свои опасения Мо Сюаньюю, Лань Чжань надеялся либо на то, что он всё-таки возьмёт его с собой в следующее своё секретное путешествие, либо как минимум расскажет ему, куда и зачем он пропадает на целые недели, но тёмный заклинатель как всегда сумел его удивить.       — Да, ты прав, Лань Чжань. Я уже думал об этом. Ведь, когда я ухожу, я тоже не могу быть уверен, что с тобой всё в порядке, а ты на самом-то деле рискуешь куда сильнее меня. У А-Ди и Цзинь Лина в волосах моя лента… в смысле, ленты, связанные с моей, так что я всегда знаю, что они в порядке. А с тобой у меня нет никакой связи, — Мо Юэ посмотрел на него пристально, будто выискивая что-то в его спокойном лице. — Ты слышал легенду про красную нить судьбы, которая может растягиваться и запутываться, но не рвётся?       — Мгм, — с нотками удивления ответил Лань Ванцзы.       — А что ты скажешь, если я предложу тебе связать наши руки такой нитью? — заклинатель почти шептал, всё также неотрывно глядя Лань Чжаню в глаза. — Так мы больше никогда не потеряемся и всегда будем знать, что человек на другом конце жив и здоров, и никого другого мы полюбить уже не сможем, никто никогда не встанет между нами, никто другой не будет иметь значения, — он говорил всё быстрее, а в глазах бурлила дикая смесь отчаяния и надежды.       — Почему ты не предлагаешь мне ленту, как всем? — настороженно отозвался Лань Ванцзы. Не то чтобы он подозревал Мо Юэ в каких-то опасных для себя замыслах, но что-то в его выражении лица сейчас заставило его подобраться, будто это было очень, очень важно.       — Ленту нельзя носить не последователям культа Яньло.       — Цзинь Лин разве последователь? — обмен фразами напоминал поединок на мечах, где Лань Чжань шёл в наступление, а Мо Юэ уворачивался и парировал удары.       — Ладно, хорошо. По правилам алая лента обменивается на чужую ленту, чтобы потом превратить её в новую алую ленту, которую можно менять дальше. У тебя я вижу только твою гусу ланьскую налобную, и не говори, что согласен её отдать, чтобы я обратил её тёмным артефактом, я всё равно не поверю.       — Но ты уже давал мне ленту. В Илине, — Лань Ванцзы не понимал всех этих странных тонкостей.       — Для другого, — раздраженно всплеснул руками Мо Юэ. — И потому она потом без проблем вернулась ко мне. Скажи честно, Лань Чжань, тебя просто не устраивает что-то из условий? Что-то о том, что ты не сможешь никого любить кроме меня, м? — теперь в наступление перешёл уже Мо Сюаньюй. — Скажи просто уже наконец честно, что я для тебя просто замена кого-то, кто тебя не любил!       Лань Ванцзы не был готов к тому, что эта тема так внезапно возникнет в их разговоре. И тем более, что это и будет причиной, разрушающей их отношения.       — С чего ты взял? — помолчав несколько секунд, почти спокойно спросил он.       — Сказали. Тот, кто точно не будет лгать.       — Это не правда. Что ты замена — не правда, — стараясь звучать максимально убедительно, сказал Лань Чжань, кладя руки на плечи в тёмном ханьфу. Мо Сюаньюй на это только раздраженно передёрнулся, вырываясь из утешающих объятий.       — А, то есть, что я похож на него — это-то правда? Что ты так заботишься обо мне, носишься со мной, подарки даришь из-за того, что я похож? Так это и называют обычно словом замена, если ты не знал.       — Мо Юэ…       — Хватит! Достаточно, — тёмный заклинатель поднялся, направляясь к двери, и Лань Ванцзы вдруг вспомнилось их последнее расставание с Вэй Ином, и пришло страшное понимание: если его сейчас отпустить — всё будет разрушено окончательно и бесповоротно.       Резко поймав его за руку, Лань Чжань притянул мужчину к себе в объятия.       — Выслушай меня.       Мо Сюаньюй показался ему вдруг таким хрупким, как старинная фарфоровая чашка. Надави чуть сильнее, и треснет, рассыплется прахом.       — Говори, — не поворачиваясь к нему лицом, Мо Юэ всё также напряжённо замер в ожидании.       — Вы совсем разные. Похожи, но разные. И я люблю вас по-разному, но одинаково сильно. Это совсем другое, — как никогда Лань Ванцзы готов был проклинать свою молчаливость и неспособность доносить свои чувства до любимых людей.       — Совсем другое? О хороши же эти горные праведники, — голос его был тихим и очень спокойным. «Лучше было, когда он кричал», — подумалось Лань Ванцзы. — Если ты будешь называть вино водой, его вкус от этого не изменится. Повтори ты хоть тысячу раз, что то, что ты просто нашёл похожего человека и решил его облагодетельствовать — это не попытка замены, истина от этого не изменится. Ты просто обманул и использовал меня. Хотя, нет, — Мужчина развернулся, и болезненная, дикая ухмылка прорезала его лицо. — Ты ведь всего лишь мне недоговаривал. Это же не карается вашими дурацкими правилами.       — Ты тоже мне недоговаривал, — обиделся на такие жестокие обвинения Лань Ванцзы. — И мне тоже всё рассказали про то, кто ты есть, те, кто не будут мне лгать. Почему ты сам не сказал? Разве я осудил бы тебя?       Лицо Мо Сюаньюя на мгновение окрасилось страхом, в следующую секунду превратившись в мёртвую, бледную, как у покойника маску.       — Прекрасно. Что ж, вижу мы оба друг друга обманули. Так есть ли тогда вообще смысл в нашем партнёрстве, построенном на сплошной лжи? — слова горчили сильней, чем отвар, что подавали в Гусу перед официальными пиршествами.       — Не говори так, — Лань Ванцзы притянул его ещё ближе, прижал к себе, пытаясь этим жестом выразить всю бушующую в груди гамму чувств. И Мо Юэ наконец поддался ему, обнял в ответ, успокаиваясь, спрятал лицо у него на шее. Сердце Лань Чжаня колотилось быстро-быстро, будто пытаясь выломать рёбра и прыгнуть в ладони тёмного заклинателя.       — Хорошо, не буду, — помолчав ещё немного, Мо Юэ всё-таки спросил, на этот раз уже без всякого подтекста и скрытой угрозы: — Кто он? Твоя первая любовь?       — Это неважно, — говорить о Вэй Ине ему было всё ещё тяжело. И Мо Сюаньюй на этот раз, кажется, его понял. — Он… он умер много лет назад.       — А тебе не противно теперь? Когда ты всё знаешь обо мне? Всё-таки это — одно из самых тёмных вариантов тёмного заклинательства.       — Разве это что-то меняет между нами? — Что Вэй Ина, что Мо Юэ Лань Чжань иногда совершенно не понимал. И вот это, наверное, было самым общим между ними.       — Ну откуда ж мне знать, Лань Чжань? Ты же такой праведник, даже алкоголь не пьёшь, а тут я такой, собравший, кажется, вообще все самые страшные грехи, какие только знает Поднебесная.       — Это неважно, — Мо Сюаньюй тихо хмыкнул ему в шею, на этот раз действительно успокаиваясь и расслабляясь.       — Спасибо тебе, Лань Чжань. Ты всё-таки замечательный человек. Останешься сегодня со мной?       — Мгм.       — Хорошо. Я завтра снова уйду. Прости. Надеюсь, скоро это всё закончится, и мы сможем с тобой наконец нормально побыть вместе. Ты береги себя, ладно? И за братом своим присматривай. Не могу сказать тебе точнее — не моя тайна, но скоро грянет буря, и как бы нам всем в ней не потонуть.       ***       Утром заклинатели разошлись в разные стороны, расставшись почти на два месяца.       Лань Ванцзы, понимая, что Мо Юэ явно не просто так предупреждал его об опасности, старался держаться настороже, но всё-таки недооценил своего противника.       И когда кто-то другой с его лицом и голосом обещает найти Мо Сюаньюя, убить его и развеять душу, он может только безмолвно наблюдать.