Цветы с утра таким сияют блеском, Что я поистине подавлен ими. Бешусь: опять поговорить мне не с кем И поделиться чувствами своими. Бегу соседа подымать с постели И узнаю всегда одно и то же: Что он уж где-то пьянствует с неделю, А дома — лишь его пустое ложе. © Ду Фу
Культ Яньло возник в Поднебесной совсем недавно, однако, быстро сумев снискать огромное число последователей среди простых людей. Увы, но Аннигиляция солнца сильно подорвала авторитет заклинательского сообщества в глазах гражданских жителей. Даже авторитеты чиновничьих властей и самого императора оказались подмочены. «Как только Нефритовый Император не отозвал ещё Небесный мандат у царствующей династии?», — думали некоторые особенно пострадавшие в ходе заклинательской междоусобицы крестьяне. — «Ведь нет простым людям ни защиты, ни опоры. Ведь если дело не сулит лёгких денег или славы, то заклинатели, морща носы, отказываются!» И вот, как говорят, когда народная печаль и отчаяние достигли определённого предела, на небеса вознёсся владыка Яньло. Говорят, он был могучим заклинателем, великим воином и защитником справедливости, но однажды злые люди, которым Яньло мешал угнетать слабых, собрались все вместе и подло убили его. Умерев, Яньло предстал перед Нефритовым Императором, владыкой всех богов, и тот даровал ему право судить и наказывать всех по справедливости. Владыка Яньло начал свой суд с мёртвых: праведников — обратно в светлую жизнь, грешников — на перевоспитание в глубины Ада. Но умерших было много, а Яньло — совсем один. Из мертвецов же он набрал себе помощников, а затем и сам переселился в Призрачный город, решив не возвращаться в свой Небесный дворец покуда не рассудит последнего мёртвого. Потому теперь говорят, что прежде чем унижаться перед заклинателями, можно помолиться Яньло, попросить его забрать мертвецов и нечисть всякую на суд, дабы не мешали они жить простым людям. А ещё говорят, что когда Яньло рассудит всех в Диюе и примется судить живых, то в мире наступит гармония абсолютной справедливости. Крестьяне, горожане, торговцы и мелкие чиновники с восхищением внимали истории про великого судью Яньло, владыку мёртвых и защитника справедливости. Они строили ему и большие храмы, и маленькие святилища, в которых жгли ритуальные деньги для своих мертвецов, чтобы штрафы за мелкие прегрешения те могли оплатить ими, не отрабатывая тяжких наказаний в Аду, они молились ему о справедливости в мире загробном и в мире земном. Цзян Ваньинь считал этих людей беспросветными дураками. Если бы небожителем стать было настолько легко, то каждый второй заклинатель становился бы им. Надеяться, что какой-то умерший дурак, командующий армией гуев, поможет тебе только потому, что ты принёс ему парочку подгнивших фруктов и запалил благовония — ну не глупость ли? Но всё-таки, веруя в Яньло-вана, крестьяне прекратили таскаться к его порогу по любому поводу, приходя только в случае реальной опасности, так что переубеждать их он не собирался. А вот Цзинь Лину, с чего-то вбившему себе в голову, что Судья Мёртвых и вправду существует да ещё и может откликнуться на его молитвы, Цзян Чэн устроил в своё время настоящую головомойку. И совершенно очевидно было, чьё это тлетворное влияние! Этот Мо Сюаньюй — Цзян Чэн с удовольствием переломал бы ему все конечности и заживо снял кожу за всё хорошенькое, но ссориться с Цзинь Лином лишний раз не хотелось. Племянник и без того совершенно отбился от рук, пропуская мимо ушей все наставления и при любом удобном случае сбегая бродить по Поднебесной со своим «дядюшкой Мо». Неважно. Пусть делает, что угодно, ведёт себя, как угодно, Цзян Чэн уму больше ни пол слова недовольства не выскажет, был бы он жив. Главное, чтобы был жив… Все эти мысли как-то фоном текли на краю сознания, пока Цзян Чэн сидел в каком-то отвратительно неопрятном баре на краю Призрачного города и, отстранённо прислушиваясь к голосам местных призраков, пытался понять, что ему теперь делать дальше.***
Всё случилось слишком быстро, никто и понять ничего не успел. Цзинь Гуаньяо пригласил их двоих — Лань Ванцзы и самого Цзян Чэна в свой кабинет, дал в руки какие-то странные таблички, вырезанные из белого нефрита, прося их осмотреть письмена, и заговорил о новом ритуале последователей демонического пути, о котором ему стало известно. Он говорил с кажущимся искренним сочувствием и обеспокоенностью, а потом плавно повел рукой, и их тела упали к его ногам. Цзян Чэн не знал, что стало с Ланем, он не мог его увидеть, но подозревал, что они находились в одном и том же состоянии прозрачного почти несуществующего сгустка энергии, зависшего в воздухе. А потом их тела вдруг зашевелились сами по себе, открыли глаза и начали аккуратно подниматься. — Аха-ха, а этот Цзян Ваньинь выше меня, — с отголоском безумия рассмеялся другой Цзян Чэн, вызывая у настоящего хозяина тела ощущение мушек, бегущих по несуществующему сейчас загривку. — Не слишком-то задавайся и не выбивайся из роли, — строгим тоном отчитал его Цзинь Гуаньяо, убирая злосчастные нефритовые таблички в потайную нишу, пока другой Лань Ванцзы с омерзительно самодовольным лицом осматривал себя в большом медном зеркале. — Понял-понял, — иронично вскинул руки самозванец. — Ты же знаешь, я неплохо притворяюсь, никто меня не раскусит. — Чудесно. Ханьгуан-цзюнь, — Обратился он ко второму самозванцу. — Вас я попрошу в первую очередь всё-таки найти, наконец, Мо Сюаньюя и как следует расспросить. Нам нужно выяснить, что именно он помнит из нашего общего прошлого. А если разговора не выйдет — просто убейте его и развейте душу. В конце концов, не думаю, что вам нужен такой проблемный любовник, когда вы достойны много большего. — Не сомневайтесь, господин Верховный Заклинатель, — обожание и почтение отразившееся на всегда таком спокойном лице Лань Ванцзы совершенно ему не шли. — Он никуда не денется. — А вы, глава Цзян, будьте добры сообщить мне, когда Цзинь Жулань решит отправиться на очередную свою одиночную ночную охоту, хорошо? И, очень прошу вас, обождите со своими экспериментами до момента объявления мальчика официально мёртвым. От этих слов Цзян Чэн ощутил сначала смятение, а потом приступ такой оглушительной ярости, что, потемнело в глазах. Его! Племянника! Самого родного и близкого человека! И не кто-то посторонний, а такой же дядя! Столь сильного желания убивать он не испытывал с того самого момента, как Вэни сожгли Пристань Лотоса. Всепоглощающая ярость завладела его сознанием, заволакивая всё вокруг красным. Медленно, но верно мир начал темнеть, пока окончательно не канул во тьму, растворяя маленькую беззащитную душу в себе.***
Они очнулись на берегу широкой тёмной реки. Небо было низким, тёмным, с алым заревом, пробивающимся из-за облаков. «Как на закате перед ночной грозой», — мелькнула мысль у Цзян Чэна и сразу же пропала, вытесненная потоком переживаний. Лань Ванцзы тоже явно был выбит из колеи всем произошедшим, но его чувствительная ланьская душа всегда мало трогала Цзян Чэна, а сейчас так и вовсе была до одного места. «Цзинь Лин, Цзинь Лин, Цзинь Лин», — всё вертелось в голове. Его племянник, его семья, его невозможный, непослушный ребёнок там совсем один, и он в огромной опасности! В ходе своих судорожных размышлений, Цзян Чэн сам не заметил как начал ходить из стороны в сторону, пока не уперся прямо в речной берег. Но стоило ему приблизиться к воде, та вспыхнула, разбрызгивая в стороны горящие искры, словно перегревшееся масло, на которое плеснули воды. — Какого чёрта?! — заорал Цзян Чэн, отшатываясь назад. — Хм, — раздалось позади него. — Что «хм»? — Это извечная манера не говорить нормально сейчас бесила в десять раз сильней, чем обычно. Судя по смертельно ледяному взгляду почти бесцветных глаз напротив, это было совершенно взаимно. — Похоже мы оказались в Стране Мертвых. И путь назад нам закрыт. — Да мне плевать на то где мы. Как вернуться обратно и набить ублюдкам рожу? Думай, мать твою, в конце концов, твоего драгоценного любовничка там тоже не конфетками кормить собираются! На лице Лань Ванцзы не дрогнул ни один мускул, выводя Цзян Чэна на новый уровень ярости. — Судя по реакции Реки Мертвых нас изгнали и закрыли нам путь обратно, как злобным призракам, — Лань Ванцзы перевел взгляд чуть в сторону и до того, как Цзян Чэн успел снова что-то сказать, практически прошептал. — Я не знаю способа вернуться обратно. Никто не возвращался. Эти слова заставили ярость Цзян Чэна раствориться в воздухе, словно воду в сухом песке. Всё-таки, как бы сильно он не ненавидел Лань Ванцзы, но не признавать его ум он не мог. И если даже у него не было решения, то его не нашёл бы никто. Никто, кроме может быть Вэй Усяня, но об этом человеке сейчас было лучше даже не вспоминать. Ни о чём больше не говоря, заклинатели просто молча пошли вдоль речного берега, надеясь сами неведомо на что. Мысль помолиться кому-то из богов уже не казалась настолько абсурдной. Спустя какое-то время — несколько часов или, может быть, дней: время здесь ощущалось, как нечто непостоянное и неравномерное, как течение горной реки — вдалеке показалась вереница призраков. Среди них ярким пятном выделялся дух женщины в дорогих одеждах невесты с вуалью на голове. В руках она держала большой белый фонарик, которым освещала дорогу всем идущим. — Здравствуйте, госпожа, — обратился к ней Лань Ванцзы. — Вы ведь пришли из-за реки? Из-под плотной алой вуали послышался смешок, будто заклинатель сказал что-то смешное. — Вы первый призрак, который желает мне здравия, даочжан. Мы все приходим из-за реки, разве нет? — Тогда вы знаете, как нам попасть обратно на другую сторону? Женщина удивлённо вскинулась на его слова. — Но зачем? Мы все ведь уже отстрадали своё, зачем же вновь возвращаться к былому? — Не ваше дело. Нам просто нужно обратно, — вмешался в их диалог Цзян Чэн, видя, что Лань Ванцзы явно уже истратил свою норму слов на эту неделю. — Это запрещено! — из-за спины невесты тут же выступили другие умершие. — Куда это вы собрались лезть вне очереди? Что за неуважение к нам? Думаете, раз при жизни были заклинателями, вам и тут всё дозволено? Дело едва не закончилось крупным конфликтом, но тут Лань Ванцзы снова выступил вперёд, заслоняя Цзян Чэна собой, и низко поклонился разозлённым духам. — Мы просим помощи не ради себя. От этого зависят жизни множества других людей. Прошу вас. — Если вам действительно нужно чем-то помочь живым по ту сторону и если вы считаете, что без вашего вмешательства произойдёт что-то по-настоящему ужасное, то можете отправиться с нами в Призрачный город. Там живёт владыка Яньло-ван, он вас рассудит по справедливости и поможет, коли дело ваше действительно так важно. Сказав это, призрак невесты гордо поднял голову и величественным шагом двинулся дальше. Остальные духи последовали за ней, поглядывая на заклинателей с горделивой снисходительностью людей, победивших в важном споре. Цзян Чэн из одного только чувства противоречия поступил бы наперекор им, но тут Ханьгуан-цзюнь, секунду помедлив, молча пристроился в конце колонны, просто не оставляя ему другого выбора. Как долго они шли, снова сложно было сказать. Фонарь всё светил и светил, не перегорая, выхватывал качающееся пятно из кромешной темноты. Призраки двигались плавно, монотонно шагая, как зачарованные, и сам Цзян Чэн через какое-то время поймал себя на том, что идёт в состоянии максимально близком к медитации. Он почти испугался этого, опасаясь, что они угодили в очередную ловушку, но тут впереди показалось алое зарево городских огней. Это был самый странный город, какой только ему доводилось видеть. Узкие извилистые улочки по бокам от хорошо освещённой главной утопали во мраке, и чутье заклинателя угадывало в нём копошащихся существ, что внимательно провожали их недобрыми взглядами. По улицам сновали духи и демоны в самых разных масках, а те, что были без масок, пугали и отталкивали своей неестественной уродливостью. По середине улицы им навстречу медленно ехал всадник, то и дело наступая на других пешеходов. Лицо его, было скрыто глухой белой маской без прорезей для глаз, нижняя часть тела будто слиплась с конём, а длинные истончавшиеся на концах руки тащились следом по земле. Морда коня была вся перемотана грязными тряпками, но даже они не скрывали целиком виднеющихся то тут, то там маленьких чёрных глаз, похожих на лягушачью икру. Немного в стороне, возле какой-то лавочки четыре огромные кошки с человеческими руками пожирали живьём громко завывающую собаку. Красивая женщина с телом паука прогуливалась под зонтиком, держа в руках детскую ручку, наколотую на шпажку, будто какое-нибудь уличное лакомство. Всюду слышались задорные песни и музыка. Вереница духов с призраком невесты во главе уверенно двигалась по улицам, то и дело сворачивая в маленькие тёмные переулки, пахнущие сыростью и разрытой землёй, пока наконец не уткнулась в высокие массивные ворота, к которым был прикреплён такой же маленький тусклый фонарик, как и в руках невесты. Приглядевшись, Цзян Чэн понял, что фонарь светил за счёт заключённых в него огоньков душ. Призрачная невеста громко постучала. Никто не ответил. Она постучала ещё раз — снова никто не открыл. После третьего раза на шум вышла старая, сморщенная демоница с облезлым коровьим хвостом и начала сердито отчитывать их. — Вам сколько говорено: хозяин не принимает, ожидайте приглашения. А вы всё ломитесь и ломитесь, шумите и шумите! Никакого покою от вас и после смерти не дождёшься!. Обругав их вдоволь, демоница развернулась и, громко хлопнув воротами, ушла. Невеста, тяжело вздохнув, подвесила свой фонарь рядом с уже болтающимся над воротами, потушила его, а затем, обернувшись маленьким зеленовато-голубым огоньком, ловко скользнула внутрь. Остальные призраки молча последовали её примеру. Во мгновение ока Цзян Чэн и Лань Ванцзы остались стоять посреди улицы в полном одиночестве без малейшего понимания, что делать дальше.