Птица в силках

      Остаток рассказа Мо Сюаньюя о его «злоключениях» Цзян Чэн практически пропустил мимо ушей, уловив только, что в какой-то момент за ним пришёл сам Вэй Усянь — он же Старейшина Илин и он же владыка Яньло-ван, господин Судья Мёртвых, Защитник Справедливости и всё в таком духе — отделил его от своих останков, переправил в Призрачный город и ушёл осваивать человеческое тело. А Сюаньюй обрёл ещё одну цель для мести.       Честно признаться, Цзян Чэну было чертовски наплевать на историю жизни и смерти молодого господина Мо, его волновал сейчас только шисюн. Если Вэй Усянь умер тогда, когда Вэньские псы сбросили его на Луаньцзан, а щедро продемонстрированное Сюаньюем тело выглядело именно так, то чем тогда он вообще был, когда вернулся к ним во время Аннигиляции солнца? Когда убил Цзысюаня? Когда защищал Вэней? Когда умер, наконец, если вообще можно так выразиться, при осаде Луаньцзан?       Сюаньюй, тем временем, показав Вэй Усяня, просто посадил их обратно в фонарь и, беззаботно помахивая им, куда-то пошёл, не заботясь о восстановлении разрушенного маскировочного барьера.       Целый день Сюаньюй куда-то сосредоточенно шёл, не останавливаясь и не сбиваясь с шага. У Цзян Чэна иногда возникало ощущение, что он идёт не совсем по земле и точно не по дорогам, как человек, но, с другой стороны, насмотревшись на обитателей Призрачного города, заклинатель бы не удивился, если б выяснилось, что господин Мо способен идти напрямик через стены, деревья и горы. Замедлился их пленитель только тогда, когда небо потемнело, и через верхнее отверстие фонаря духам, заключённым в нём, стали видны первые тусклые ещё звезды. Тогда Сюаньюй снова извлёк их наружу и направился к виднеющемуся в отдалении костру.       Они застали мирную и до отвращения уютную картинку: Цзинь Лин дремал, прижавшись к фальшивому Мо Сюаньюю, пока тот медленно гладил его по волосам. Чуть в стороне устроился какой-то молодой человек со смутно знакомым лицом. Лук в его руках был крепко натянут и направлен прямиком в лицо вышедшему из леса призраку. Рядом низко зарычала мирно лежавшая до того Фея.       — Добрый вечер, господин Судья, — уважительно поклонился другому себе Сюаньюй. — Призрачный Генерал, Фея… и ты, сиротка, здравствуй.       — Ты!.. Какого демона ты сюда заявился? — предсказуемо вскинулся Цзинь Лин, хватаясь за Суйхуа. И тут же был остановлен Вэй Усянем.       — И тебе вечер добрый, уважаемый господин Мо, — беззаботно улыбнулся он, удерживая племянника за плечо. — Какими судьбами? Мы всё же так долго не виделись, не общались.       В мягком на первый взгляд тоне отчётливо слышалось: «Только попробуй что-нибудь выкинуть, и я развею твой прах над Илинскими холмами».       — Да вот, сидел-сидел я и решил напомнить господину Судье, что должок-то он мне так и не выплатил, — улыбнулся Сюаньюй, сразу становясь очень похожим на Цзинь Гуаньяо. В самом плохом смысле похожим.       — Ну так кто ж тебе виноват, драгоценнейший, что мы с тобой никак не сойдёмся в цене. Ты просишь слишком много за такую малость как этот слабый, бесполезный кусок плоти, а я не могу согласиться ни на что кроме справедливой цены.       — Да, я много размышлял об этом, — в притворной покорности склонил голову Сюаньюй. — А потому принёс господину Судье то, в обмен на что он согласится принять мою цену.       С этими словами молодой мужчина шагнул ближе к свету — юноша с луком и Фея тут же напряглись ещё сильнее, готовясь атаковать при любом намеке на угрозу — и вытянул вперед ладонь, на которой держал две лишенные тел души.       Лицо Вэй Усяня дрогнуло лишь на мгновение, такое короткое, что можно было списать это на метнувшийся отсвет костра.       — Что ж, вижу твой дар и вправду ценен. Как насчёт переговорить с глазу на глаз, так сказать, в интимной обстановке?       — Конечно, как пожелает господин Судья, — притворно-вежливо поклонился Сюаньюй.       — Я с вами! — Цзинь Лин, чертов неугомонный ребёнок, похоже был готов не то просто использовать любой предлог, чтобы только пронзить Сюаньюя мечом без оглядки на последствия, не то собирался защищать от него убийцу своих родителей. Цзян Чэн даже не взялся бы утверждать, какой из вариантов хуже.       — Нет, — тут же осек его Вэй Усянь, и, видя, что юноша собирается возразить, продолжил чуть строже. — Нет! Ты останешься здесь с Вень Нином и Феей и присмотришь за ними.       «Это что, Призрачный Генерал?», — шокировано подумал Цзян Чэн, глядя на выглядящего совершенно обычным живым человеком юношу с луком.       — Мне не нужна нянька! — воскликнул Цзинь Лин.       — Это приказ, — взгляд Вэй Усяня стал жестким, давящим, и в этот миг Старейшина Илин настолько явно проступил сквозь миловидное лицо Мо Сюаньюя, что не узнать его мог бы только слепой. Цзинь Лин, впрочем не испугался, хоть и отступил, недовольно надув губы.       Два одинаково выглядящих, но совершенно разных человека в полном молчании покинули освещённую костром полянку, уходя все дальше и дальше в лес. Колючее напряжение между ними потрескивало видимыми искрами.       Наконец, удовлетворившись степенью удалённости от лагеря, Вэй Усянь остановился.       — Не поведаете ли вы мне всю историю, господин Мо? Быть может, кроме того, чтобы доставить ко мне эти две души, которые я искал, вы совершили ещё несколько благородных поступков?       — Охотно. Мы с этими приятными господами встретились в Призрачном городе. Они искали Мо Сюаньюя, но по тому, как и что они говорили, сразу стало понятно, что на самом деле искали они вовсе не меня, вот я и решил им немного помочь. Более того, я, предчувствуя затруднения господина Судьи с возвращением этих душ в их родные тела, готов даже подсказать, где искать черновики ритуала, писанные моей рукой. Взамен я прошу прежнюю цену. Что скажите, уважаемый господин Судья?       — Неприемлемо. С ритуалом я могу разобраться и без твоей помощи, найдется, кому мне помочь. А две души, даже в совокупности с твоим телом, не стоят стольких жизней. Проси что-то другое. Деньги, власть, знания — что хочешь.       — Как вы непреклонны. Или это столь близкое общение с молодым господином Лань так губительно повлияло на вас? — Цзян Чэн удивился. Ему-то казалось, что полусумасшедший призрак не узнал их! Сюаньюй же продолжал давить на болевые точки своего оппонента, прекрасно замечая и сузившиеся глаза, и крепко сжатые челюсти. — Вы ведь, судя по его словам, так близки друг с другом, что такому презренному обрезанному рукаву, сменившему не один десяток мужчин, тяжело не завидовать подобной нежной преданности. Неужели он любит вас куда больше, чем вы его? Неужели его душа не стоит нашей сделки?       — Лань Чжань первым бы проклял меня, если бы я променял на его душу жизнь хоть одного невиновного человека, а ты требуешь сотен. Проси что-то другое, милый друг, или ступай себе с миром, — Вэй Усянь уже не скрываясь хмурил брови, но все ещё не соглашался. Цзян Чэну даже стало интересно, что конкретно от него хотел Мо Сюаньюй, что он так упрямо отказывался от соглашения.       — О, вы точно хорошо подумали, господин Судья? Здесь ведь не только господин Лань. Глава Цзян, ваш шиди, ваш брат тоже в моих руках, — стоило тёмному заклинателю только затронуть эту тему, и Цзян Чэн почувствовал новый прилив ярости, причём он и сам не брался сказать, что бесило его больше: то, что его используют для шантажа, то, что этот чертов ублюдок затронул тему его сложных родственных отношений с его главным врагом, или то, что Вэй Усяню скорее всего будет плевать, ему должно быть плевать на Цзян Чэна.       Похоже, от злости он пропустил пару фраз, так как в следующий миг его внимание привлёк яростно-удивленный выдох Вэй Усяня.       — Ты сделал что? — что-то в пропущенных Цзян Чэном словах явно достигло цели. Держащийся с начала разговора более-менее ровно Вэй Усянь сейчас явно утратил самообладание. Он выглядел одновременно испуганным, удивлённым и почти беззащитным. Первый и последний раз Цзян Чэн видел у него такое лицо, когда умерла сестра, но в следующий миг всё это, как и тогда в Безночном городе переплавилось в чистую безумную ярость: — Ты сделал ЧТО?! — Практически прорычал он.       — Так как вы явно из лишней скромности не решались показать родным место своего последнего упокоения, я с удовольствием проводил их туда и убедился, что они всё тщательно рассмотрели, — сладким тоном повторил Мо Сюаньюй.       — Ах ты ж ублюдочный сукин сын, — Вэй Усянь был очень-очень зол. От его невысокой сейчас хрупкой фигурки исходили видимые волны тёмной ци, на зов которой их леса потянулись десятки зеленовато-голубых огоньков душ. — Я тебя уничтожу!       Улыбка Мо Сюаньюя стала откровенно безумной. Он резко подбросил души в воздух, заставляя их зависнуть над своей головой и, выхватив из волос деревянную шпильку, приставил её к своему горлу.       — Попробуй, если рискнёшь. Я завязал их существование на себя: моя боль — их боль, уничтожишь меня, и души этих несчастных, которые значат для тебя так много, будут уничтожены вместе со мной. Ну же, давай! А потом пойдешь к нашей сиротинушке, поцелуешь его в лобик и скажешь, что по твоей вине он лишился последнего члена семьи. Ты видишь, я не боюсь ни тебя, ни твоего гнева, и играть по твоим правилам больше не намерен! Либо ты принимаешь мою сделку, либо никогда больше их не увидишь, сколько бы оборотов не сделало колесо Сансары.       Сюаньюй действительно надавил на шпильку, и Цзян Чэн ощутил, будто это ему давят на горло, а от места соприкосновения деревянного острия и кожи по всему телу бегут разряды Цзыдяна, воспламеняя каждый нерв. Видимая картина окружающего начала дрожать и искажаться.       — Подумайте, Господин Судья, подумайте хорошенько! — впившаяся в горло шпилька не мешала Сюаньюю говорить. — Подумайте, ведь это очень выгодная для вас сделка. Разве не прошу я вас всего лишь уничтожить ваших давних врагов?       — Цзини мне не враги, — категорично отозвался Вэй Усянь. Он казался совершенно спокойным, почти равнодушным, но, зная его очень хорошо, Цзян Чэн мог с уверенностью сказать: придурок невероятно нервничал.       — Разве? — Сюаньюй растянул губы в более широкой улыбке. — Разве не Цзини подняли войска против вас и ваших Вэней? Разве не политические игры Цзиней привели к тому, что ваша шицзе и её муж погибли?       — Обе смерти были просто стечением обстоятельств, — голос Вэй Усяня стал хриплым, а показное равнодушие не смогло бы обмануть уже никого.       — Разве? Надо же, неужели такой ничтожный червь как я обладает большей информацией, чем Вы? — улыбнулся Сюаньюй. — Цзинь Цзисюань рано или поздно умер бы все равно. Братец Яо надеялся, что вы как следует покалечите друг друга: не зря же он так старательно готовил для этого почву. Он бы вышел из тени брата, поднялся бы повыше, заодно отомстив госпоже Цзинь за все унижения и оскорбления. А вышло ещё лучше — вы убили этого наглого павлина, освободив Гуаньяо дорогу к титулу главы клана. С госпожой Яньли всё вышло примерно так же.       Вэй Усянь быстро и нервно облизнул губы, вызывая новый прилив злорадства у Мо Сюаньюя. Когда-то, годы назад Цзян Чэн мечтал увидеть хоть какие-то эмоции Вэй Усяня по поводу смерти сестры. Никогда бы он не подумал, что это случится так.       — Братец Яо привел её на поле боя и велел найти и остановить вас. Или вы ранее и вправду думали, что она смогла бы добраться так далеко в столь короткий срок без чьей-либо помощи? И что то, что она полностью безоружная бежала сквозь орды мертвецов по полю боя тоже было лишь стечением обстоятельств? Не-ет, ну что вы, Господин Судья! Мы все так старались, так работали над этим, а вы совсем нивелировали нашу работу. Мы надеялись, что её просто убьют, и вы наконец выйдете из себя, а ваш шиди в кои-то веки перестанет стоять на нашем пути, но что всё это будет так красиво…       Сюаньюй зажмурился, словно кот, укравший огромный кусок мяса. Шпильку от горла, впрочем, он так ни на секунду не отвел.       Вэй Усянь стоял в отдалении, обхватив себя за плечи. Фигура его была подсвечена зловещим светом блуждающих огоньков, холодный тусклый свет которых отбрасывал причудливые отблески на спокойное лицо, превращая его в маску, будто они все всё ещё были в Призрачном городе.       — Ладно, — сказал вдруг он. — Озвучь условия еще раз.       — Милостивый господин Судья, Старейшина Илин Вэй Усянь берет на себя обязательство уничтожить всех представителей ордена Цзинь также жестоко и безжалостно, как он убивал Веней, не щадя никого. Взамен он получает эти две души, — Сюаньюй снова спрятал своё безумие за вежливой улыбкой, но от этого его слова звучали только страшней.       — Я уже объяснял, что просто не могу принимать настолько неравноценные сделки. Хотел бы, но не могу, — холодно сказал Вэй Усянь. — К тому же я лучше уничтожу весь мир, чем причиню вред Цзинь Лину.       — Сиротку, так и быть, можешь оставить, раз уж ты так к нему привязан. Но больше никого. Пусть они все умрут. Только это мне и нужно. Это — моя справедливая плата.       — Хорошо. Вот мои условия: ты передаешь мне эти две души, все права на своё тело, душу, имя, судьбу и жизнь, взамен же по истечению не более чем трех суток с момента пробуждения этих двоих в их собственных телах ты получаешь свою справедливую плату, в чем я клянусь, а иначе пусть душу мою разорвет на части. Имей в виду, меньшая цена за контакт будет неравноценна и невозможна. Устраивает?       — Да. Устраивает, — согласился Сюаньюй, впрочем, не поверив в сговорчивость Вэй Усяня так просто. — Но не твою душу я хочу в залог, а нашей сиротки. Чтобы ты вдруг не решил поиграть в благородство и умереть вместо исполнения своей части сделки. Идет?       Вэй Усянь явственно скрипнул зубами.       — Идет. Материальный гарант сделки?       — Пусть будет эта шпилька из персикового дерева, — равнодушно предложил Сюаньюй, и боль отступила вместе с прекратившимся давлением на шпильку. Даже в темноте леса было видно, каким безумным огнём пылают глаза призрака.       — Я, Вэй Усянь, известный также как Старейшина Илин, Яньло-ван и господин Судья Мертвых клянусь душой моего племянника Цзинь Жуланя заплатить Мо Сюаньюю его справедливую цену за помощь в возвращении душ Лань Ванцзы и Цзян Ваньиня обратно в их тела в течение трёх суток с момента исполнения последнего и только в случае полного успеха, — Вэй Усянь говорил торжественно и четко высоким слогом, какой обычно можно было услышать только на императорских приемах. — С момента заключения данного соглашения, тело, имя и судьба противоположной стороны окажутся в моей полной собственности и только мне решать, как ими распорядиться. Пусть символом скрепления нашего соглашения окажется эта шпилька из персикового дерева. Да свершится сделка, — закончил Вэй Усянь, протягивая Сюаньюю руку.       — Да свершится сделка, — торжествующе прошептал тот, вкладывая деревянную шпильку в его ладонь.       И как только та оказалась в его руках, Вэй Усянь тут же щелкнул пальцами, развеивая призрачную оболочку Сюаньюя, а затем ловко поймал оставшийся маленький блуждающий огонек в ладонь.       — Ты всё также не умеешь правильно заключать сделки, — спокойно заключил он. — А ещё твоя Цзиньская гордость: не понимая половины конструкций в речи, делаешь вид, что способен говорить как аристократ. Ну вот, обещал себе больше не вестись на это, но по-прежнему тебя жалею. — Вэй Усянь медленным ласкающим движением провёл по краю огонька души Сюаньюя, и Цзян Чэн поучаствовал, что странная связь, протянутая между ними, всё ещё существует. К счастью его шисюн, видимо, тоже это понял, потому что вдруг немного пугающе улыбнулся. — До того момента, как Цзян Чэн и Лань Чжань вернуться к нормальному состоянию, подумай, не хочешь ли ты отказаться от своей цены и разорвать нашу сделку. Если да, я отпущу тебя. Если нет… Сам понимаешь: за всё, что ты сделал, я не дам тебе так легко раствориться в небытие.

***

      Еще не меньше палочки благовоний Вэй Усянь просидел на всё той же полянке, при неровном жутковатом свете блуждающих огоньков, пришедших на его зов из леса, вертя в ладонях деревянную шпильку Сюаньюя и периодически касаясь кончиками слегка дрожащих пальцев почти невидимых душ Лань Ванцзы и Цзян Чэна. В конце концов, не добившись желаемого результата, мужчина встал и, аккуратно воткнув шпильку в волосы, направился обратно к оставленному костру.       Едва завидев его, Цзинь Лин, нервно сжимавший до того ошейник Феи, сразу вскочил на ноги и бросился ему навстречу.       — Ну как? Чего хотел этот чёртов обрезанный рукав?       — А-Лин, не хорошо говорить так о людях, даже очень плохих, — шутливо пожурил его Вэй Усянь. — В конце концов меня ведь тоже можно назвать обрезанным рукавом.       — Ты — совсем другое дело! — заупрямился, что молодой ослик, Цзинь Лин. — Ты выбрал одного человека, пусть даже такого странного, как Ханьгуан-цзюнь. А он, он просто… И вообще, не заговаривай мне зубы! Что там у тебя с ним за дела? Выкладывай быстро!       — Вот ведь вредный маленький цыплёночек, — засмеялся мужчина, ероша волосы племянника. На что тот закономерно надулся недовольно, будто ему было всё ещё пять, а потом вдруг подлез под руку и обнял, ласкаясь. Вэй Усянь, всё ещё посмеиваясь, чмокнул его в висок, обнимая в ответ.       Цзян Чэну хотелось как минимум злобно поскрипеть зубами от столь идиллической картинки. И немного от ревности: к нему А-Лин так не ластился с глубокого детства.       — Сюаньюй вообще-то оказал нам с тобой большую услугу, — наконец негромко начал Вэй Усянь. — Он привел ко мне душу Цзян Чэна.       — Серьёзно? С чего бы это ему нам помогать? — не поверил Цзинь Лин.       — О, поверь мне, действительно помочь — это последнее, чего он хочет. Но ты же знаешь красавчика Сюаньюя: он вечно лезет в то, в чем ничего не смыслит, а после того, как его обманут, озлобливается и клянется мстить. Вот и сейчас так же, он пытался меня шантажировать, но попался в мою ловушку. Тебе не о чем беспокоиться, — успокаивающе потрепал юношу по плечам Вэй Усянь. — Мо Сюаньюй не тот человек, который может меня прижать. Всё будет хорошо, обещаю.       Ещё немного посидев возле костра, Цзинь Лин всё-таки начал опять клевать носом и Вэй Усянь отправил его спать, сам оставшись «посидеть ещё немного, а то звёзды сегодня такие красивые». Стоило юноше заснуть, к Вэй Усяню, снова начавшему беспокойно прокручивать в пальцах шпильку, подсел Вэнь Нин, до того молчавший в своём дальнем углу.       — Всё в порядке, господин Вэй? В-вы кажетесь обеспокоенным, — заговорил он.       В ответ Вэй Усянь молча протянул ему злосчастную шпильку.       — В-вы заключили с Мо Сюаньюем контракт? — как-то сразу догадался он.       — Да. С прежней оплатой. И с душой А-Лина в качестве залога исполнения обязательств с моей стороны, — тёмный заклинатель устало потёр не совсем своё лицо. — Я конечно немного надул его, оставил себе пару лазеек, но если не выгорит, придётся исполнять договор. Могу я в таком случае рассчитывать на твою помощь?       — К-конечно, господин Вэй! Даже не сомневайтесь, я в-всегда буду с вами, что бы не случилось, — горячо заверил он.       — Спасибо тебе. Если бы тебя не было рядом, я бы давно уже… в общем, спасибо. И прости, что так редко тебе это говорю.       — Не надо, не надо, — тут же замахал руками молодой человек. — Я… я в-всегда… для меня великая честь следовать за вами, господин Вэй. Я стольким обязан вам.       — А я не меньшим обязан тебе и Вэнь Цин. Бессмысленный какой-то у нас выходит разговор, — совсем невесело улыбнулся Вэй Усянь. Отбросив самоуверенную оптимистичность, которую он демонстрировал Цзинь Лину, мужчина начал казаться бесконечно усталым и измотанным. Руки его дрожали уже гораздо заметней.       — А господин Цзян?.. — неуверенным тоном попытался сменить тему Вэнь Нин.       — В целом в норме, насколько я могу судить, но поговорить с ними мне не удалось. То ли он не в сознании и не может услышать зов, то ли его состояние не позволяет наладить контакт. Не знаю. Это чёртово слабое тело ужасно мне мешает! — сердито надувшийся в теле Сюаньюя Вэй Усянь до крайности напоминал Цзинь Лина. Настолько, что, забывшись на секунду, Цзян Чэн готов был бы даже успокаивающе похлопать его по плечу, мол, не бесись, ребёнок, всё получится. Спохватившись, мужчина мысленно выругался. Прощать Вэй Усяня за всё дерьмо, случившееся по его вине, в планах у Саньду Шэншоу по-прежнему не значилось, и плевать на все свежеоткрывшиеся обстоятельства.       — Что-то ещё случилось? — мягко накрыл плечо своего господина рукой Призрачный Генерал. — В-вы кажитесь совсем подавленным…       — Не бери в голову, просто Сюаньюй наболтал гадостей. Точнее… я догадывался обо всём, что он мне сказал, но услышать это всё равно было больно.       — Н-не уверен, что понимаю до конца, о чём вы, но думаю, что рано или поздно всё действительно будет в порядке, господин Вэй. Я уверен, что молодой господин Лань тоже согласится помочь. Все вместе мы точно справимся. И вы ведь всегда учили А-Юаня, что за долгой страшной тёмной ночью придёт долгожданный рассвет. В-всё будет хорошо.       — Кстати, об этом, — лицо Вэй Усяня из печального стало сосредоточенным. — Сюаньюй принёс мне душу Лань Чжаня тоже.       Вэнь Нин округлил глаза, поражённо охнув.       — Н-но тогда… кто же назначил нам встречу в Цайи?       — Полагаю, ещё один «подселенец». Не нравится мне всё это. Допустим, в случае Цзян Чэна подмену вполне спокойно могли не распознать — всё-таки кроме меня и А-Лина мало кто действительно хорошо его знает. Но Цзеу-цзюнь бы точно отличил своего брата от кого-то с его лицом. К тому же, получается, что вместо того, чтобы избегать меня, как ещё одного человека, способного потенциально распознать подмену, он сам ищет со мной встречи. Что-то тут нечисто, — взгляд Вэй Усяня вновь стал отрешённым, словно тот погрузился куда-то глубоко в свои мысли, позабыв о собеседнике. — Если что, уходи вместе с Цзинь Лином в Призрачный город и проси помощи у Владыки.       — Д-думаете?..       — Скорее всего, они догадываются, что Цзинь Лин пошёл просить помощи у меня, и хотят устранить нас как ненужных свидетелей.