***
У ненависти Цзян Чэна, как и у его любви, всегда были причины. Разве не так в принципе работают человеческие чувства? Ведь даже безотчетная и совершенно безосновательная, на первый взгляд, антипатия все равно имеет под собой какие-то основания. Основания глубокой и яростной, как шторм в разгар лета, ненависти Цзян Чэна к его шисюну шатались изо дня в день всё сильнее. Сложно было не пожалеть этого придурка хоть немного, когда он явно пытался утешать двух растерянных перепуганных юнцов, внушить им спокойствие своей уверенностью в собственных силах, а потом за закрытыми дверями растерянно сидел, сжимая ладонь фактически недотрупа своего любовничка с лицом, которое ясно давало понять, что ни черта Вэй Усянь не чувствует ни уверенности в себе, ни покоя, что даже надежда его на благополучный исход чрезвычайно мала. Самое неприятное, отчего Цзян Чэна пробирало мурашками по несуществующему загривку, это то, что каждая улыбка Вэй Усяня, каждый его нарочито ровный и наглый жест напоминал военные годы и тот раз, когда он сказал: «Я подумал и решил покинуть клан Цзян». Выходит, тогда он тоже ни черта ни в чем не был уверен, но строил из себя великомудрого небожителя. А Цзян Чэн ему верил и нагружал всё сильней, просил всё о большем. Поймав себя в очередной раз на том, что стоит в полушаге от оправдывания этого идиота и перевешивания его вины на свои плечи, глава Цзян раздраженно сплюнул. Пока всё ещё мысленно. Своего суженого Вэй Усянь осматривал и, с посильной помощью Призрачного генерала, тыкал иголками ещё три дня. Брал какие-то пробы, пускал ему кровь, чертил на запястьях и лбу непонятные значки, мало напоминающие ханьскую письменность. А иногда просто замирал на несколько часов в одной позе, приставив к виску два пальца — не то задумавшись, не то улетев душой куда-то в другие миры. Наконец, на третьи сутки тёмный заклинатель с торжествующим видом расставил кругом подожжённые лучины и, осторожно оголив грудь и живот Лань Ванцзы, начертал кровью сложносоставленное заклятие прямо над местом расположения золотого ядра. После этого потребовался буквально один щелчок пальцами, и чужая душа легко отделилась от тела. Маленький трепещущий огонёк выглядел тусклым и несколько даже жалким — Мо Сюаньюй и тот выглядел достойней. — А-Юань, — подозвал Вэй Усянь юношу, указывая на дезориентированно парящий под потолком огонёк. — Сможешь допросить его с помощью гуциня? — Ханьгуан-цзюнь говорит, что мои навыки в этом хороши, но духи всё ещё могут мне лгать, — несколько смущенно ответил юноша. В первые же сутки Лань Сычжуй перепробовал все известные ему вариации расспроса, пытаясь поговорить с ними, но результата не достиг, отчего выглядел очень расстроенным и явно растерял большую часть уверенности в собственных силах. — Но ты ведь сможешь понять, говорят ли тебе правду? — Скорее всего, — кивнул он. — Хорошо, тогда начнём. Сычжуй молча кивнул, усаживаясь за инструмент. В пространство полилась уже знакомая Цзян Чэну мелодия гуциня. — Как тебя зовут? — Су Миньшань. — Спроси из какого он ордена, — сразу же принялся подсказывать Цзинь Лин. — Нет нужды, я знаю его. Су Миньшань — глава клана Молин Су, они откололись от клана Лань больше десяти лет назад, но так и не вышли из нашей тени. А сам Су Миньшань, — юноша остановился, будто формулируя мысли в наиболее приемлемую форму. — Он всегда завидовал Ханьгуан-цзюню и во всем его копировал, но превзойти не мог. — А, теперь, когда ты сказал, я тоже его вспомнил. Он глава вассального нам клана и иногда приходил в Башню Кои к дяде Яо, — кивнул А-Лин. — Хм, ладно. Спрашиваем дальше, — пришёл к каким-то своим выдам Вэй Усянь. — Спроси, кто помог ему захватить тело Ханьгуан-цзюня? — Он сопротивляется, не хочет отвечать, — прокомментировал Сычжуй. Наконец, спустя почти минуту низкого гудения струн, пришёл ответ: — Сюэ Ян. — Хм, как думаешь, он сказал правду или солгал? — задумчиво потер подбородок Вэй Усянь. — Похоже, не то и не другое, как будто он сказал только удобную часть правды. — Давай тогда переформулируем, например: «Кто помог тебе и Сюэ Яну?» — Никто, — был ответ. Ложь, причём совершенно очевидная. — А нельзя всё-таки как-то заставить его ответить? — нетерпеливо спросил Цзинь Лин. Сычжуй отрицательно покачал головой. — Разве что постараться запутать его вопросами, догадаться самим и спросить его так, чтобы ответ был только «Да» или «Нет». — А ты не можешь, дядя? — Вэй Усянь только досадливо покачал головой. — Сам ведь знаешь, насколько ограничены в этом облике мои силы. Продолжим так. Спроси, кто убил Цинь Су? — Не знаю, — в этот раз колебаний практически не было, видимо, Су Миньшань и вправду не знал точно. — Кто приказал убийцам прийти к Цинь Су? — Не знаю, — а теперь снова ложь. — Спроси, тела скольких людей они захватили. — Двоих, — без колебаний и сопротивления признал дух. — Второй захваченный — это Цзян Чэн? — Да. — Кто захватил его? — Сюэ Ян, — то же имя, но теперь ответ правдив. От одной мысли, что этот… гаденыш мог натворить, используя его лицо и имя, Цзян Чэн почувствовал тошноту. И разве этого ублюдка не казнили когда-то чёртовы Цзини? — Кто провёл для вас обоих ритуал? — колебания струн длились и длились, но ответа всё не было. — Н-н-никто, — наконец смог выдавить дух очевидную и без пояснений ложь. — Если спросим ещё раз, есть шансы его переупрямить? — без особой надежды спросил Вэй Усянь. — Боюсь, что нет. Если у него хватило сил солгать один раз, то снова солгать на тот же вопрос будет ещё проще. — Понятно. Дальнейшие попытки, я так понимаю, бесполезны, — совершенно спокойно сказал Вэй Усянь, запихивая дух в специальный мешочек-ловушку. — Простите, что не смог быть полезным, — уныло пробормотал Лань Сычжуй, опуская глаза в пол. — Ну-ка не вешай нос! Никто не рождается сразу всё умеющим и всеведущим, — опустил ладонь ему на макушку Старейшина Илин. — Да! Ты все равно лучше всех других учеников Гусу Лань владеешь гуцинем! Цзиньи говорил, даже некоторые взрослые адепты не могут играть так же хорошо, как ты, — горячо подтвердил Цзинь Лин. — К тому же, мы ещё не закончили, — сказал Вэй Усянь, снимая с пояса другой мешочек-ловушку. — Су Миньшань дважды упомянул Сюэ Яна, к тому же, ритуал, который они использовали, является другой, более сложной вариацией того, что запер меня в этом теле. А это значит что? — Что этот чёртов обрезанный рукав Мо Сюаньюй должен что-то знать! — с готовностью отозвался Цзинь Лин. — Именно, — Вэй Усянь подкинул мешочек на ладони. — Так что, сейчас мы его допросим и сделаем окончательные выводы. Только, А-Юань, постарайся действовать осторожней, не дави. Душа Сюаньюя была серьёзно повреждена какой-то техникой, я лишь слегка привел её в порядок. — Хорошо, отец, — немного воспрял Сычжуй, снова начиная перебирать струны. «Отец?! Какого… Когда этот придурок успел обзавестись ребёнком?» — поражённо подумал Цзян Чэн. — «Нет, ну теперь хотя бы ясно, какого демона Лань Ванцзы взял на воспитание какого-то непонятного сиротку. Но всё-таки когда? И от кого?» Тем временем, юноша успел сыграть стандартные первые два вопроса об имени и причине смерти. — Мо Сюаньюй. Неправильно провёл ритуал, — был ответ. — Спроси, кто ещё знал об этом ритуале, — скомандовал Вэй Усянь. — Братец Яо, Сюэ Ян, глава клана Не. — Больше никто? — Не знаю. Я больше никому не говорил, — немного заторможенно ответил дух. — Почему тебя удалили из клана? — Чтобы спрятать что-то. — Что? — Не знаю. — Как оно выглядело? — Как запечатанный ящик, — а вот теперь начало появляться ощущение, что Мо Сюаньюй начал понимать, куда дует ветер, и решил не выдавать лишней информации просто так. — Где оно? — Не знаю. Пропало. — Зачем ты показал Ханьгуан-цзюню и Цзян Ваньиню тело Вэй Усяня? — услышав этот вопрос, Лань Сычжуй встревоженно посмотрел на тёмного заклинателя, но послушно сыграл. Дух начал противиться — Держи вопрос не дольше двадцати секунд. Иначе его душа рассеется и мы ничего не узнаем, — предупредил Вэй Усянь. Сычжуй кивнул, вслух начиная отсчёт. На восемнадцатой секунде призрак ответил неуверенной вихляющей мелодией: — Пусть они его убьют. Ненавижу его. — За что ты ненавидишь Вэй Усяня? — сыграл Сычжуй без всяких подсказок — Не захотел помочь мне отомстить. — Почему ты хочешь отомстить Цзиням? — на этот раз встревоженным взглядом на Старейшину Илин смотрел уже Цзинь Лин. — Они использовали меня всю жизнь, — Вэй Усянь раздраженно цыкнул. Максимально расплывчатая формулировка! — И куда делась вся его болтливость, когда она так нужна! — в сердцах воскликнул он, потирая лоб. — Спроси: «Цзинь Гуаньяо твой брат. Вы были дружны?» Сычжуй послушно сыграл и эту фразу. — Нет, нет, нет, нет! — дух взбесился до того, что почти порвал струны своим ответом. — Братец Яо меня предал. Он всегда всех предает. У него на уме только власть и эта его «дикая слива»! — Слива? — не понял Усянь. — Я уверен, что он сказал именно это, — подтвердил молодой Лань. — Ты знаешь, кто виноват в смерти Цинь Су? — задал последний вопрос Вэй Усянь. — Нет. Нет-нет-нет-нет, — потерял последние крупицы адекватности Сюаньюй. — Давай ещё раз с Су Миньшанем, — скомандовал тёмный заклинатель, меняя души. — Дядя, ты думаешь, — неуверенно начал Цзинь Лин, но не договорил. — Прости, А-Лин. Боюсь, ты так или иначе лишишься одного из дядюшек в ходе этой заварушки, — утешительно похлопал его по плечу мужчина. — А-Юань, спроси его, участвовал ли Цзинь Гуаньяо в поведении ритуала по захвату тел Ханьгуан-цзюня и Цзян Ваньиня. — Нет, — ответил тот ложью. — Был ли он вдохновителем этой идеи? — Нет, — снова ложь. — Виновен ли Цзинь Гуаньяо в смерти своей жены? — Нет, — третья ложь. — Что же, кажется, с основным своим врагом мы определились, — подытожил Вэй Усянь.Взгляд со стороны (часть 4)
12 ноября 2021 г. в 17:00
На рассвете заклинатели свернули лагерь и отправились в путь.
Цзинь Лин, наивное беззаботное дитя, выглядел совершенно успокоенным присутствием Вэй Усяня и оттого постоянно что-то весело щебетал, размахивая руками и периодически отвлекаясь на свою собаку. Вэй Усянь тоже выглядел вполне беззаботно, но, вспоминая его вчерашнее выражение лица, Цзян Чэн не склонен был верить в его искренность
Дорога до Гусу прошла довольно быстро, видимо, заклинатели были уже совсем близко. Цзян Чэн не переставал благодарить Небеса за то, что им на пути попался этот чертов псих в лице настоящего Мо Сюаньюя, а в особенности — что он попался им именно сейчас, а не на пару суток позже, иначе Вэй Усянь мог попасть в ловушку, а вместе с ним и А-Лин.
Ханьгуан-цзюнь уже ждал их на постоялом дворе, почему-то вместе со своим воспитанником.
— Привет, Лань Чжань, Сычжуй! — весело помахал рукой Вэй Усянь, прикидываясь дурачком.
Цзян Чэн заметил, что отчего-то при этом приветствии плечи Цзинь Лина на секунду напряглись, будто он почуял что-то не то. Фея у его ног вздыбила шерсть и низко зарычала.
— Эм, — племянник явно хотел о чем-то предупредить Вэй Усяня, может быть даже догадался, что встретил их вовсе не Ханьгуан-цзюнь. Но тот решил совсем иначе.
— Ох, Лань-эргэгэ, прости, я всегда говорил, что собаки — самые нелогичные и глупые создания, даже лучшие из них. Цзинь Лин, возьми свою Фею и идите посидите с Сычжуем отдельно, а мы с Лань Чжанем займёмся нашими взрослыми делами.
— Сколько раз тебе говорить: я не ребёнок! — предсказуемо взорвался А-Лин, но Цзян Чэну ясно было видно, что вспышка эта была полностью наигранной.
Дальнейшие пререкания прервал Сычжуй. Подхватив Цзинь Лина под локоть, он глубоко поклонился заклинателям.
— Как пожелает Ханьгуан-цзюнь, — сказал он, увлекая на собой и юношу, и его собаку.
— Так, ну а теперь, когда мы остались одни-и, — игриво протянул Вэй Усянь, стоило младшим оставить их. — Прекрасный, как горный снег, сияющий под зимней луной, Ханьгуан-цзюнь откроет мне причину нашей встречи? Стой, подожди-подожди! Сначала купи мне немного вина, пожалуйста, а то за последние дни я слегка поиздержался, — поймав откровенно сомневающийся взгляд (а ведь самозванец плохо притворяется, слишком яркая эмоция для этой ледышки!) Вэй Усянь добавил с самой ослепительно-влекущей улыбкой: — Ты же знаешь, я всё отработаю.
Поведение Вэй Усяня сейчас полностью укладывалось в тот образ, который сложился в головах у всех, слышавших об этой паре лишь понаслышке: бедный, не обременённый лишним интеллектом, но очень красивый и слегка порочный юноша нашёл себе богатого покровителя и вцепился в него всеми конечностями, раскручивая на собственные удовольствия. Судя по реакциям поддельного Ханьгуан-цзюня, он как раз был из тех, кто ни разу не видел этих двоих вместе, не слышал, как они общаются. Цзян Чэн имел несчастье однажды, и его чуть не стошнило от взаимной чрезмерной заботливости и слащавости. Мерзость.
Спектакль, разыгрываемый сейчас Вэй Усянем походил скорее на плохо написанную весеннюю книжку, чем на реальность. Купивший вина на двоих и снявший наверху отдельную комнату со спальней самозванец при этом явно попался на удочку. Взгляд его горел, но как будто не похотью, а скрытым торжеством, и он с удовольствием принимал все заигрывания и комплименты Вэй Усяня, позволяя увлекать себя в сторону отдельных апартаментов.
— Ты хотел поговорить со мной о чем-то серьёзном, Лань-гэгэ? — с чертовски неправдоподобным выражением лица выдохнул Вэй Усянь, усаживаясь на край неширокой гостиничной постели. Длинные пальцы его при этом игриво перебирали концы пояса Лань Ванцзы.
— Мгм, — почти не выходя из образа ответил тот.
— Ну, это ведь немного подождет, да? — теперь в голосе было что-то слегка капризное, неприятно напоминающее Ван Линцзяо. — Лучше всегда сначала немного подготовить почву, а не сразу портить настроение.
Реакции самозванца были странными. За долгие годы взаимной вражды Цзян Чэн научился хорошо читать Лань Ванцзы, а потому мог распознать даже эмоции, искажённые привыкшим к другому телу сознанием. И сейчас мужчина выглядел сомневающимся, будто ему было приказано разобраться с Мо Сюаньюем как можно быстрее, а самому хотелось перед этим как следует насладиться обществом не имеющего ничего против мужчины, но при этом Саньду Шэншоу не оставляло ощущение, что причиной всему было что-то вроде желания заполучить себе всё, чем владел настоящий Лань Ванцзы, включая его любовника, который без приложения к Ханьгуан-цзюню и близко бы не был интересен этому человеку.
Вэй Усянь, видимо, тоже прекрасно всё это заметил, а потому решил слегка додавить колеблющегося на краю пропасти мужчину.
— Мой господин за что-то обижен на меня? — голос был несчастный-несчастный, глаза печальные до невозможности.
«Хорош, зараза», — не мог не признать Цзян Чэн.
— Нет, — едва разведя губы ответил самозванец, явно приняв решение всё-таки чуть-чуть поступиться приказом.
— Тогда господин ведь выпьет со мной? — все тем же подрагивающим тоном несчастного щеночка попросил Вэй Усянь. — Чтобы как тогда, помнишь?
«Что именно — как тогда?» — Цзян Чэн старательно давил в себе внезапно проклюнувшуюся братскую ревность и желание набить Второму господину Лань морду за поруганную честь шисюна. В конце концов, они друг другу больше никто.
Самозванец тоже абсолютно точно не мог знать, что было «тогда», но, согласно угукнув, принялся аккуратно и красиво разливать вино, точно наслаждаясь собственной неотразимостью даже сейчас. Вэй Усянь охотно ему подыгрывал, посылая мечтательно-восхищенные взгляды.
— Ах, какое чудное вино, Ханьгуан-цзюнь, твой вкус воистину божественен, — пока Тёмный заклинатель говорил, поставивший опустевшую чашку самозванец как-то странно нахмурил брови, прикрывая глаза, покачнулся и вдруг рухнул вперёд, как подкошенный. Вэй Усянь едва успел поймать его, не давая расквасить нос о столешницу.
— Вот это навки водятся в здешних болотцах, — поражённо проскрипел мужчина, пытаясь нормально уложить куда более тяжелое бессознательное тело.
— Господин Вэй? Вы что-то сумели ему подсыпать? — в окне показался Вэнь Нин.
— Нет, — растерянно растрепал волосы тот. — Лань Чжань как-то упоминал, что очень быстро пьянеет, так что я решил его напоить. Но кто бы думал, что ему хватит буквально нескольких глотков? Оно же даже не крепкое.
— Думаю, в любом случае нам нужно как-то увести его в более глубокий сон, — здраво рассудил Призрачный Генерал, доставая из рукава иглу.
«Он ведь тоже медик», — с каким-то дурацким удивлением вспомнил Цзян Чэн. Как-то в его сознании закрепился скорее образ Призрачного Генерала, чем тихого скромного брата той самой Вэнь Цин.
В дверях тем временем появились встревоженные Цзинь Лин и Лань Сычжуй.
— Всё в порядке? — встревоженно выпалил А-Лин.
Вэй Усянь только беспечно кивнул, продолжая тщательно осматривать бесчувственного Лань Ванцзы.
— Мне понадобится какое-то время, чтобы разобраться, какими связями чужая душа прикреплена к этому телу. А-Юань, спустись, пожалуйста, вниз и предупреди хозяйку, что мы с Ханьгуан-цзюнем задержимся у неё.
— Хорошо, только…
Юноша выглядел слишком уж встревоженным для всего произошедшего. Да и Цзинь Лин, как теперь обратил внимание Цзян Чэн, тоже стал каким-то тихим.
— Что-то случилось? — Старейшина Илин наконец отвлекся от тела своего обожаемого любовничка, внимательно уставившись на юношей.
— Тётушку Су убили, — похоронным тоном сообщил Цзинь Лин.
— И обвинили в этом вас, точнее Мо Сюаньюя, — добавил Лань Сычжуй.
— Час от часу не легче, — поджал губы Вэй Усянь. — Хочешь сказать, меня уже ищут?
— Да. И я думаю этот господин сообщил, куда и зачем мы ушли. За нами могут прийти в любой момент, — слишком быстро для ученика ордена Лань пробормотал юноша. Оба мальчишки уставились на Вэй Усяня своими большими жалобными глазами, будто умоляя пожалеть, погладить по головке и решить все их проблемы.
Положение было сложным. С такими обвинениями они не смогут попросить помощи ни одного из кланов, даже бродячие заклинатели станут представлять опасность, гонясь за объявленной за голову преступника наградой.
— А-Ди тоже в чем-то обвиняют, ты не знаешь? — задумчиво спросил Вэй Усянь.
— Насколько я знаю, нет.
— Хорошо. Тогда делаем так: ты идёшь вниз и говоришь, что мы все останемся на ночь, платишь за постой, а потом вы с Цзинь Лином вылезаете в окно и ждёте меня в ближайшем подлеске. Мы с Вэнь Нином пока вытащим также тело Лань Чжаня. Здесь где-то недалеко была заброшенная рыбачья деревенька. Я свяжусь с А-Ди, пусть решит проблему с Пристанью Лотоса. Если они нам не помогут, то только и останется, что влезать в долги перед Чэнчжу.