Краски цветенья нам трудно надолго сберечь. День увяданья отсрочить не может никто. То, что когда-то, как лотос весенний, цвело, Стало сегодня осенней коробкой семян… Иней жестокий покроет траву на полях. Сникнет, иссохнет, но вся не погибнет она! Солнце с луною опять совершают свой круг, Мы же уходим, и нет нам возврата к живым. © Тао Юаньмин
В последние несколько месяцев жизнь Лань Ванцзы пошла кувырком. Сначала он решился-таки оставить несбывшееся прошлое в прошлом, попробовать поддаться новым чувствам, стать счастливым. Потом их отношения с возлюбленным дали трещину из-за недопонимания. Ещё чуть позже лучший друг старшего брата попытался лишить Лань Ванцзы души. А дальше… Лань Чжань вздохнул, откладывая в сторону очередную рукопись. Одна мысль о том, что открылось им с Цзян Ваньинем во время бытия безмолвными бесплотными сгустками энергии, причиняла почти физически ощутимую боль. Вэй Ин. Мо Юэ. Как он только мог усомниться? Ведь подозревал, видел, что у молодого дядюшки Цзинь Лина те же повадки, та же улыбка. Но, с другой стороны, Мо Юэ так сильно отличался от Вэй Усяня… был спокойней, как будто чуть доверчивей, ближе и доступней. В нём будто слились воедино безбашенный мальчишка, что затмевал собой солнце, смущая Лань Ванцзы во время обучения в Гусу, и серьёзный, сильный и уверенный в себе Старейшина Илин, не боявшийся выступить против всего света чтобы защитить горстку обездоленных. Вэй Ин всегда оставался Вэй Ином, и Лань Ванцзы снова, как мотылёк на огонь, устремился к нему, даже не узнавая, поначалу даже не осознавая этого. А потом снова всё испортил, хоть и обещал себе не допускать больше таких ошибок. Если бы только у него сейчас в руках была красная нить, он без труда нашёл бы дорогу в Призрачный Город. А теперь все книги и манускрипты Гусу не могли ему ничем помочь, словно дороги для живых и вовсе не существовало. Но ведь он своими глазами видел там обычных людей! — Брат, может, пора смириться? — спросил его однажды Сичэнь, в очередной раз найдя в библиотеке над очередным лишь частично сохранившимся древним сочинением о загробном мире. Смерть Цзинь Гуаньяо сильно ударила по брату, словно затушила то вечное тёплое пламя, согревающее его улыбку изнутри, оставляя от этого светлого человека одну лишь тень. — Если бы господин Вэй хотел тебя видеть, разве не послал бы он тебе подсказку? — А-Юань говорит, Вэй Ин сейчас очень ограничен в возможностях, — как и всегда ответил Лань Чжань. Если верить не в это, а в то, что Вэй Ин больше не хочет его видеть… он не уверен, что сможет достойно перенести подобный удар. — Ванцзы, он небожитель! Он — бог! Если он ничего не может или не хочет сделать для вас, то что можешь сделать ты? К тому же, ты ведь и сам слышал, что он ушёл навсегда, так не стоит ли просто смириться, начать, наконец, двигаться вперёд? — А не стоит ли старшему брату сначала самому попробовать двигаться дальше? — не выдержал в ответ Лань Чжань. И тут же пожалел: лицо брата дрогнуло, будто его пронзили мечом. — Прости. Сичэнь просто молча покачал головой, уходя. Он не злился, Лань Ванцзы знал это, но боль была слишком сильна. Она же заставляла его брата так срываться по любому поводу. Сичэнь даже хотел было уйти в затвор до тех пор, пока не обретёт, прежней гармонии с собой и миром, но беспокойство за младшего брата и дядю, с которым Ванцзы постоянно был на грани страшной ссоры, не позволяло ему расслабиться. Тем же вечером Лань Чжань ушёл, оставляя позади Облачные Глубины, чтобы несколько недель провести в одном из убогих маленьких храмов Яньло-вана, которые ставили совсем уж бедные крестьяне. А-Юань говорил, что такие места нравятся Вэй Ину больше всего. Вэй Ин молчал. Книги молчали тоже. Пути вперёд не было.***
Горы Гусу уже укрыл первый снег, когда потрёпанный ледяными зимними ветрами мальчишка в одеждах Юньмен Цзян привёз для Лань Ванцзы послание из Башни Кои. На вопрос, почему письмо от главы чужого ордена привёз именно он, весь белый от холода адепт хлюпнул носом и неуверенно пробормотал, мол, в ордене Цзинь пока ещё слишком много предателей, чтобы доверять им такое важное дело. В письме при этом ничего, кроме слегка надменного витиеватого приглашения на совместную Ночную Охоту для него и Сычжуя, не было. В других обстоятельствах Лань Чжань бы и не подумал присоединяться к официальной Охоте Цзиней, но главой у них теперь был любимый племянник Вэй Ина, который ещё и письмо ему отправил с такими предосторожностями. — Цзыньи страшно обидится, что Цзинь Лин не пригласил и его тоже, — рассеянно отметил А-Юань, когда они уже выехали за ворота Облачных Глубин. Учитывая опыт посланца главы Цзинь, который едва не слёг с воспалением лёгких после своего рискованного перелёта, Лань Чжань решил добираться в Ланьлин верхом. — У него есть что-то для нас? — почти без вопроса сказал Лань Ванцзы. А-Юань кивнул в ответ. — Думаю, да. Я спрашивал у него, не приходили ли ему вести от А-Ди или от… отца, — чуть споткнулся на последнем слове юноша. Ему всё ещё несколько неловко было от того, что Лань Ванцзы он обычно звал по полному титулу, очень редко называя янфу, а к Вэй Усяню, который на первый взгляд сделал для него куда меньше, он всегда обращался только фуцин. — Он ответил, что нет. Наверное, для него это даже сложнее: он ведь остался там совсем один. Даже глава Цзян не может быть с ним всё время. Лань Ванцзы чуть заметно поджал губы. Цзян Ваньинь был с ним, слышал всё то же самое и кажется на самом деле не желал Вэй Ину смерти. Теперь, когда они оба знают так много, помирятся ли названные братья? Он не знал, молиться ли ему об этом или бояться, что такое однажды произойдёт. Нужен ли будет Вэй Ину Лань Ванцзы если у него уже будет Цзян Ваньинь? Или же Лань Чжань останется, как в юности, лишь мимолётным событием, человеком, лица которого уже и не узнать при следующей встрече? Об этом тоже было лучше не думать. — Поспешим, — коротко бросил Лань Ванцзы, плотнее кутаясь в зимние одежды. А-Юань понятливо замолчал, подгоняя коня. Ветер заунывно завывал вокруг, полностью отражая мрачное настроение сиятельного Ханьгуан-цзюня.***
В Башне Кои фактически у самого порога их встретила Фея, которая сразу же бросилась ласкаться к А-Юаню. Почесав собаку за ушами, юноша убедил её проводить их к хозяину, пока Лань Ванцзы максимально вежливо старался отбиться от повыскакивавших навстречу слуг, с назойливой услужливостью предлагавших дорогим гостям чай, закуски и аудиенцию у половины старейшин на выбор. Глава Цзинь, по видимому намеренно оставил у самого входа свою любимую собаку, просчитав подобный исход событий. Достаточно продуманный ход для его молодых лет. Проводив гостей до входа в покои Цзинь Жуланя, собака тут же улеглась на входе, недовольно порыкивая на всех слуг пытавшихся просунуть нос в двери. Лань Ванцзы с Сычжуем же она пропустила без малейших колебаний. Едва заметив их юноша поспешно поднялся, быстро натягивая на лицо маску взрослой серьёзности. Краем сознания Лань Ванцзы отметил, что выглядел молодой глава уставшим и крайне недовольным свалившейся на него властью. Лишь только с формальными приветствиями и полными пустой вежливости первыми вопросами было покончено, юноша тут же вернулся к привычному тону общения, всем своим видом давая понять, что от гостей ждёт того же самого. — Я убедил дядю Цзяна, что дядя Вэй пока не готов к встрече с ним. Думаю, он и сам пока не очень готов, — начал издалека Цзинь Жулань. — Честно говоря мне немного страшно нарушать запрет дяди Вэя рассказывать вам что-либо. Так что, замолвите уж там за меня словечко! — попытался придать себе грозный вид мальчишка. Лань Ванцзы обычно раздражало подобное словоблудие, но сейчас почему-то ему показалось, что эту дурную привычку молодой глава ордена подцепил от Вэй Ина, и вместо неприятия она вызвала лишь приступ внезапной ностальгии по их общей юности. Когда цвела магнолия, они с Вэй Ином были юны, а будущее казалось безоблачным и светлым. Чуть опустив ресницы, он ненадолго насладился этим ощущением, пока Цзинь Жулань по-прежнему говорил много пустых слов, пытаясь совладать с мыслями, которые скакали как белки. Лань Сычжуй же просто сидел, давя улыбку в уголках губ: видимо, Цзинь Лин и у него вызывал сейчас умиление, но по каким-то другим причинам. — В Призрачный город попасть несложно, — наконец перешёл он к сути. — Нужно просто найти достаточно старое кладбище со стабильным инь-полем, где призраки будут сильными, но не агрессивными. Там на месте вам нужно будет найти того, кто согласится стать для вас проводником. Ну, думаю, учить вас разговаривать с духами мне не нужно. — Подожди, так просто? — удивлённо вскинулся А-Юань. — А мы-то головы ломали! — И ничего не просто! — Цзинь Жулань даже ногой топнул. — Ты сначала попробуй договорись тебя куда-нибудь довести, а потом говори, что это просто. Сильные духи чертовски вредные, а в Призрачный город другие почти и не ходят! Всё сплошь богатенькие расфуфыренные покойницы. — А ты сам уже ходил туда? — Угу, бывал пару раз, — неохотно буркнул юноша почти себе под нос. — Только дядя Вэй каждый раз хватается за сердце и ругается так, будто я едва избежал чудовищной смерти. Хотя знает же, что меня сам начальник Призрачного города запретил трогать. — Может, ты тогда пойдёшь с нами и проводишь? — с надеждой предложил А-Юань. — Нет. Не хочу чувствовать себя лишним при вашем «семейном воссоединении», — подбавил Цзинь Лин в голос едких ноток. — К тому же, мы с дядей Цзяном решили, что это будет ваше своего рода испытание. — Какое испытание? — вмешался в разговор Лань Ванцзы. — Я знаю, что вы его любите, — очень серьёзно заглянул ему в глаза Цзинь Лин. — А ещё знаю, что вы причинили ему много боли. Как и он вам. Так что, ни помогать вам слишком сильно, ни мешать я не хочу: пусть всё идёт как суждено. Если вы дойдёте и он вас простит, мы с дядей Цзяном только порадуемся за вас. А если нет, то, значит, и не судьба. — Мгм, — без слов согласился с такой позицией Лань Ванцзы. И в который уже раз мимолётно пожалел, что не согласился сразу на Красную Нить на пальце. — Удачи вам, — пожелал напоследок Цзинь Жулань, провожая их к выходу. — Не нарвитесь там на неприятности и постарайтесь сделать моего дядю счастливым. Лань Ванцзы на это лишь молча кивнул.***
И конечно же молодой глава оказался прав: убедить хоть одного духа довести их до Призрачного города было чудовищно сложно. Кто-то был слишком слаб, кто-то умер лишь недавно и не знал дороги, кто-то — слишком агрессивен, а кто-то просил за свои услуги слишком уж непомерную цену. Лань Ванцзы с А-Юанем едва не до кровавых мозолей стёрли себе пальцы, пока не нашли милую скромную женщину, которая только и попросила, что вернуть её осиротевшей доченьке, её «милой крошке» семейную нефритовую шпильку от имени матушки. Шпильку, правда, предстояло выкупить в самом Призрачном городе, но это были уже мелочи. «Мне нужен будет белый бумажный фонарь», — пел гуцинь, передавая её волю. — «А на нём вам своей рукой нужно нарисовать знаки «дорога», «дух» и «город». Как только наступит полночь, поместите мою душу в фонарь и, глядя только на фонарь, идите строго на запад. Когда боковым зрением вы увидите в окружающей тьме алое зарево городских огней, откройте фонарь и отпустите меня». Лань Ванцзы постарался исполнить всё в точности. В его груди сердце пылало от нетерпения и от постыдного для любого мужчины страха — что что-то пойдёт не так, сорвётся на любом из этапов их непростого пути, и они с Вэй Ином так больше и не встретятся никогда. Что единственное будущее, которое ждёт Лань Ванцзы, — играть печальные, полные сожаления и любви песни убогим статуям Яньло-вана, так никогда и не получив ответа. Они с А-Юанем шли по ночному кладбищу, глядя только на мерцающий призрачный огонёк в фонаре. Шли, пока не перестали натыкаться на надгробия. Шли, пока тренированные глаза не перестали выхватывать из мрака вокруг качающиеся ветви деревьев, зловещий блеск луны на заснеженных холмах и темнеющие там и тут тени пробегающих по небу облаков. Пока вокруг не осталось ничего, кроме непроглядного мрака, в котором единственным источником света остался маленький зеленовато-голубой огонёк. Казалось, они идут вечность. А потом внезапно, точно выскочив из ниоткуда, впереди показался празднично украшенный алыми фонарями вечно празднующий что-то Призрачный город. Едва заметив сияние его огней, Лань Ванцзы сразу же остановился, достал им с А-Юанем маски и выпустил добрую душу, проводившую их так далеко от своей могилы. — Вот и прибыли, — скрипучим голосом сказала женщина, оказавшаяся сморщенной старухой. — Пойдёмте теперь на рынок, купим шпильку. А дальше уж ступайте своей дорогой, даочжаны. Призрачный город не слишком изменился с тех пор, как Лань Ванцзы бывал здесь в последний раз. Всё те же улицы с обманчиво простой, но при этом до невозможности нелогичной (и не вполне осуществимой в реальном мире) планировкой, те же ослепляюще-яркие огни, делающие тьму подворотен только черней. Тот же хаос и толпы странных, отвратительных и пугающих существ, что были не против сожрать любого зазевавшегося не глядя, призрак то, небожитель или же человек. Старушка семенила куда-то, раздвигая толпу из уродливых тварей всех мастей столь уверенно, что Лань Сычжуй опасливо шепнул Лань Ванцзы на ухо: — Отец, а она не ведьма? Лань Ванцзы на это лишь неопределённо мотнул головой. Правила Гусу Лань может и запрещали водиться с адептами тьмы, но жизнь давно уже научила его, что иногда о них стоило позабыть. А потому, пока старушка не желала никому зла и помогала им, то, чем она занималась при жизни, не имело никакого значения. — Вот же она, моя шпилька! — старушка вдруг подпрыгнула на месте чуть не на половину человеческого роста, бросаясь к одному из бесчисленных лотков. — Подходите-подходите, — улыбнулся им тремя ртами — один на положенном природой месте и ещё два на щеках — страшно уродливый синекожий торговец. — Благовония, чтобы скрыть трупный запах, мази для здорового цвета кожи, артефакты и зелья на любой вкус! — Шпилька! — ткнула почерневшим, как у лютого мертвеца, когтем старуха в совсем невзрачную, выточенную из простого зелёного нефрита шпильку настолько непримечательного вида, что заметить её на богато украшенном, заваленном всякими яркими редкостями лотке торговца, было просто невозможно. — Ага, прекрасный выбор! — торжественно объявил торговец. — Шпилька для красавицы, что хочет быть всегда любимой мужем! Только сегодня и только для моих дорогих гостей уступлю её всего за четыре ляна серебра. Это было прямо-таки неприлично дорого, но Лань Ванцзы без промедлений вытащил кошелёк. Торговаться он всё равно никогда не умел, а сейчас вдвойне был на это не настроен. — Что это? Хочешь меня обмануть?! — завизжал вдруг торговец, всеми тремя пастями разом. — Давай сюда нормальне деньги, а не этот мусор, а не то я тебя сожр-ру! Лань Ванцзы остолбенел. Холодея, он осознал, что старуха забыла предупредить их взять с собой ритуальные деньги мёртвых. Ситуация начинала накаляться. Торговец рычал, истекая на лоток слюной из всех трёх оскаленных ртов, в которых выросли острые и длинные, как у морских чудовищ, зубы. Старуха, видимо осознавшая, что желанная шпилька может ей не достаться, взялась блажить на всю улицу, обругивая всех, кого видела. Лань Сычжуй неумело пытался торговаться, а Лань Ванцзы продумывал пути отступления, которых было немного: толпа чудовищных обитателей Призрачного города начинала зажимать их в плотное кольцо, словно почуявшие добычу хищники. — Прошу прощения, уважаемый, но что здесь происходит? — выступил вдруг из хищной толпы молодой мужчина совершенно человеческого вида. Невысокий, примерно в один рост с Мо Сюаньюем, юноша возраста А-Юаня в самом простом белом ханьфу из недорогой грубой ткани да ещё и с разваливающейся от ветхости шляпой доули за спиной выглядел очень странно на фоне уродины-торговца и не менее отвратительных местных обитателей. — Ещ-щ-щё один? — оскалился в сторону пришельца торговец. — Давай сюда мои деньги! — А ну-ка заткнись, синерожий! — тут же в едином порыве взревела толпа, отчего-то сразу же перенаправляя свою ярость на торговца. — Неужели не видишь, что перед тобой наш Старший Дядюшка? Немедленно извиняйся, пока цел! — Простите, простите меня, господин мой! — тут же сменил тактику торговец, падая на колени и заливаясь слезами. — Не признал вас поначалу, так расстроили меня эти негодяи! Что же это делается: прямо в городе обмануть меня хотят! Пихают эти фальшивки в обмен на мой первосортный товар! — Ну-ну, будет-будет, — ласково обратился к нему юноша. — Давай я заплачу тебе за то, что они хотели взять? Сколько тебе задолжали наши гости? — Че-четыре ляна, господин, — всё ещё икая от слёз пробормотал торговец. — Вот, здесь у меня два ляна — больше при себе нет, уж прости. Остаток приходи получить завтра в Дом Наслаждений, договорились? — Да, господин. Благодарю вас, господин, — принялся тот кланяться, едва не целуя незнакомцу ноги. — Берите вашу покупку, даоджан, — перевёл свой взгляд на Лань Ванцзы юноша. — И давайте я вас провожу. Людям обычно не очень-то рады у нас, в Призрачном городе.***
Узнав, что они с Сычжуем не просто заблудились, а пришли по личному вопросу к самому Яньло, так и не представившийся незнакомец удивлённо приподнял брови, затем чуть улыбнулся и провёл их кратчайшим путём к знакомым уже воротам, без усилия открыв их, точно они на сей раз и не были заперты. Хмурая старуха-привратница с коровьим хвостом дёргано поклонилась их провожатому и визгливым голосом позвала служанку. — Хозяин в саду бумажки перебирает, — чирикнула та, весело поводя лисьим хвостом. — Старшего Дядюшку проводить? — Нет-нет, А-Сюй, — обратился тот к ней по имени. — Я зашёл только чтобы провести этих господ. Сам я, пожалуй, пойду: Саньлан меня уже заждался. До свидания, — кивнул он им напоследок, после чего ловко выскользнул за ворота и исчез в непроглядных тенях, не оставив Ланям даже малейшей возможности попрощаться и поблагодарить его по всем правилам. Точно также при его появлении исчезла их ведьма-провожатая, только глазами зыркнула, как Лань Ванцзы забирает её заколку, и сразу сбежала. Принято у них так было среди призраков, что ли? — Идёмте, — тоже не стала долго ждать служанка, зазывая их куда-то вглубь владений Яньло-вана. Вздохнув, Лань Ванцзы шагнул вслед. Сердце билось как сумасшедшее, предвкушая долгожданную встречу.