На восток и на запад отправлялся в скитания ты, И опять мы простились, — с той поры миновал целый век. Ты со мною прощался, и снег был похож на цветы, А сегодня вернулся, и цветы так похожи на снег. «Стихи на прощание», Фань Юань
Вот уже который век на Небесах было неспокойно. Кто-то или что-то повадилось пожирать стоящих на последней ступени перед вознесением заклинателей. Началось всё это вскоре после победы над принцем Уюна, и за четыре последующих столетия жертв уже скопилось столько, что один только свиток со списком найденных и опознанных трупов был длинной больше человеческого роста. А сколько их могло ещё оставаться ненайденными… В конце концов эта охота на возносящихся привела к тому, что заклинатели стали реже пытаться дойти до конца пути, из-за чего неизвестный злодей стал совсем уж неразборчив: если изначально он убивал лишь самых способных, высасывая их жизненные силы, то после уже «выпивал» всех без разбора, даже простых смертных, которым Небесная Кара доставалась не за заклинательские успехи, а только из-за выдающихся духовных качеств. А потом вдруг за полвека до вознесения Вэй Усяня таинственный враг просто исчез. Первым вознёсшимся был какой-то совсем юный мальчишка из захудалого заклинательского рода. Очередной бог войны — пятый с краю в третьей шеренге. Если б Его Высочество возжелал повоевать с небесными департаментами других краёв, то без проблем смог бы сформировать армию только из богов войны, так что Вэй Усянь даже не знал имени того юнца. Помнил лишь, что тому пришлось хлебнуть сполна недоверия от Небожителей-старожилов. А ну как это он осушал начинающих богов столетиями, как какой-нибудь потерявший всякий стыд призрак? Но потом нестройный ручеёк возносящихся вновь потянулся в Небеса, и все успокоились, уверившись, что Пожиратель Богов сгинул сам по себе. Более того, привыкшие вариться в своём маленьком неизменном на протяжение веков обществе Небожители со временем выражали всё больше и больше недовольства по поводу новоприбывших. Потому-то когда Вэй Усянь после успешно пройденной Небесной Кары не появился на небесах, никто и не побеспокоился. — Нас здесь и без того много, — ответили на суде проморгавшие его смерть подчинённые Лин Вэнь, прежде чем разгневанный Небесный Владыка сослал их на землю. — Одним больше — одним меньше, не жалко. А несколько лет назад снова вместо вознёсшихся новых богов начали находить лишь высосанные до капли трупы. Вэй Усянь оказался последним, хоть и неоднозначным, но всё же Небожителем. Оттого его знали практически все, что на Небесах, что в мире демонов, оттого его делами интересовались втрое сильней, чем чьими-то ни было ещё, следили в оба глаза, оценивали, осуждали или одобряли, обвиняли или защищали… Любой слух, связанный с самым молодым богом, тут же разлетался по Небесной Столице, в которой всегда было туго с интересными сплетнями. — Говорят, Вэй Усянь когда-то убил свою шицзе! Был в неё влюблён и не простил, что она вышла замуж за другого… — Ох, а я слышала, что он похищает чистые души недавно умерших молодых девушек и собирает из них целый Призрачный Гарем! — А ещё говорят, что у него где-то в нижнем мире есть сын! — Разве не дочь? — Дочь тоже есть! А жены, жены-то нет! И вообще, вы слышали? Одна богиня со Средних Небес по секрету рассказала мне, что у Вэй Усяня есть где-то смертный любовник! — Ох, какое бесстыдство! Все эти слухи болтались по Небесной Столице, словно круги по озеру, в которое то и дело бросали крупные камни. И остановить разговоры было просто невозможно. Вэй Усянь, впрочем, не расстраивался — ему было не привыкать к шепоткам за спиной, к злым усмешкам из-за вееров и колючим взглядам вперемешку с лживыми улыбками. Какая ирония: кроме бессмертия боги ничем более не отличались от людей. Потому наученный горьким опытом Вэй Усянь старался скрывать ото всех свои дела в Нижнем Мире. Не ходил в Пристань Лотоса, не навещал лишний раз Цзинь Лина, не занимался ничем интересным, словом, как мог, старался не привлекать лишнего внимания. Получалось не всегда. Вот и теперь в очередной раз по совершено независящим от Вэй Усяня обстоятельствам он встрял в какой-то переплёт. Если хоть кто-то с Верхних или Средних Небес хоть краем глаза его сейчас увидит, проблем не оберёшься! Как же не вовремя всё случилось… Спешащий по мрачным проулкам Призрачного Города на встречу с Его Высочеством Судья Мёртвых чуть приостановился, поправляя глухую белую маску на лице.***
Лань Чжань всегда был подобен льду и снегу: великолепный, сдержанный, праведный… Но при этом промораживать людей взглядом раньше он мог только в переносном смысле! Причём совершенно непонятно было, чем вызвано это странное состояние: проверив наскоро его циркуляцию ци, Вэй Усянь не обнаружил совершенно никаких отклонений. Всё началось абсолютно внезапно, без какой-либо видимой причины. Вот они сидят под яблоней в Илине, Лань Чжань ласково перебирает длинные чёрные волосы Вэй Усяня, зарывается пальцами, ерошит, заставляя чувствовать себя отогретым уличным котом. И внезапно пальцы его замирают, а затем он практически сталкивает оторопевшего мужчину с колен, отскакивая, точно обожжённый. И в глазах такой ужас, будто Вэй Усяня у него на глазах в гроб положили. Ну что за ерунда, честное слово? Дались ему эти волосы! Есть ли разница, какого они вообще цвета? А дальше — больше. Вслед за страхом Лань Ванцзи морозные узоры заскользили по стволу яблони, трава заиндевела, а на рукаве у Вэй Усяня, которого Лань Чжань аккуратно, но быстро спихнул с колен, остался след, похожий на замысловатые ледяные завитушки, какие появляются на поверхности луж ранней осенью. Судя по реакции, Лань Чжань знал, что это, но явно не ожидал происходящего. И на вопросы только отмалчивался опять, глядя с такой болью, что сердце разрывалось. Из Илина тогда они сразу же поспешили в Облачные Глубины. Новый клинок Лань Ванцзи конечно пока не способен был поднимать двоих заклинателей разом, но Вэй Ин легко мог добежать и своими призрачными тропами, какими передвигались частенько мертвые, чтобы являться по ночам живым. Пусть не в сами Облачные Глубины, но в Цаи попасть было не сложно. Вот только в Гусу легче не стало: Лань Чжань просто закрылся в уединённо стоящем домике своей матери, а Вэй Ин остался в Цзиньши ждать, когда Цзэу-цзюнь вернётся из своей поездки в Башню Кои. За это время он успел накрутить себя в край, славно полаяться с таким же взвинченным Лань Цыжэнем и перелистать треть хроник клана в поисках хотя бы намёка на то, что это за странное искажение ци могло настичь Лань Чжаня. Упоминаний о таком, что характерно, не было даже на пол предложения. Вэй Ин приходил к нему каждый день, чтобы просто поговорить через дверь, пытаясь убедить довериться, но успеха так и не достиг. Нет, ну в самом деле, что за ребячество! Да даже если это какое-то жуткое проклятие, разве Вэй Усянь его осудит? Он и сам тот ещё монстр. Вся надежда была только на Цзэу-цзюня, так как кроме него нормально поговорить во всех Облачных Глубинах Вэй Усяню больше было не с кем. Но вот только Лань Сичэнь, прибыв домой и выслушав путаный рассказ Вэй Усяня, лишь скорбно поджал губы. — Боюсь, я мало чем могу помочь вам, господин Вэй. Раньше Ванцзи всегда справлялся с этим сам. — Так вам всё же известно, что это? — Вэй Усянь чувствовал, что медленно закипает. Может почтенный глава ордена и был достоин жалости после всего произошедшего, может Вэй Усянь и был перед ним виноват, но как же неимоверно бесила сейчас вся эта ланьская возвышенность! Хотелось просто взять и треснуть по этой без сомнения светлой, но бесконечно зашоренной голове чем-нибудь тяжёлым. — Это… скажем так: врождённая особенность, — Цзэу-цзюнь говорил медленно, подбирая каждое слово. — Раньше Ванцзи мог это сдерживать, но теперь по какой-то причине утратил контроль. И только он сам может что-то с этим сделать: и вы, и я бессильны ему помочь. — И часто это у вас, у Ланей встречается? — состроил скептическое выражение лица Вэй Усянь. — Ванцзи единственный, — с какой-то непонятной горечью ответил Лань Сичэнь. — Давно это у него началось? — Почему бы вам не спросить у него самого? — видимо, истощил свои запасы терпения глава Лань. — Он не говорит, — у Вэй Усяня терпение кончилось тоже. Конфликт был ожидаемо близок. — А почему вы решили, что скажу я? Старейшина Илин медленно вдохнул и выдохнул, поднимая на главу Лань заалевшие, как уголья, глаза. — Вижу, судьба вас ничему не учит, господин Цзэу-цзюнь, — практически прошипел он. — Опять намерены молчать, пока не станет слишком поздно? Мне может и было бы плевать, да только на кону благополучие моего любимого человека. Лицо Лань Сичэня искажалось всё сильней вслед за каждым сказанным словом. Вэй Ин мог бы даже пожалеть его, но Лань Чжаня — явно испуганного, оставшегося в одиночестве, несчастного — было куда жальче. — Ванцзи… всегда так умел, — с явным трудом обрел хоть подобие спокойствия глава Лань. — С самого детства. Сначала Старейшины считали, это дар, благословение Небес. Но после того, как он едва ли не насмерть заморозил кошку, когда дядя взял нас с собой в Цинхе, мы запретили ему использовать эти способности. Дядя учил его сдержанности, и Ванцзи сумел в конце-концов обуздать это, свести всё к норме. — К норме? — давя в себе бешенство, процедил Вэй Усянь. — Вы просто решили делать вид, что проблемы не существует, вместо того чтобы её решить! А теперь, когда она выросла и выплыла наружу, вы все решили просто бросить его с ней наедине? — Не смейте! — сорвался на крик Лань Сичэнь. — Не смейте судить о том, о чем не имеете ни малейшего представления! Мой брат едва не стал убийцей в восемь лет! И если бы дагэ не согласился сохранить произошедшее в тайне!.. — А, так у смерти Не Минцзюэ были ещё невыясненные обстоятельства? — по уму, говорить такого не стоило, но Вэй Усянь был слишком зол. — Убирайтесь прочь, господин Вэй, — как удивились бы почтенные господа заклинатели, если бы увидели только, как гнев может искажать красивые черты Лань Сичэня. — Пока мы оба не пожалели о дальнейшем. Принимая его правоту, Вэй Ин сухо кивнул, уходя. — До свидания, глава ордена Лань, — почти без сарказма попрощался он напоследок. Лань Сичэнь не ответил ничего, явно пытаясь загнать эмоции поглубже внутрь. Запереть и спрятать. Ну не глупость ли? Лучше б спустил пар, пока никто не видит. Вэй Усянь же отправился в единственное место во всех этих отвратительно чистых, светлых и как будто ещё более мёртвых, чем он сам, Облачных Глубинах. — Лань Чжань! Лань Чжань, впусти меня! Твой брат мне всё рассказал! Вэй Усянь практически всем весом опирался на дверь, так что, когда она распахнулась, полетел вперёд и, если б не поддержавшие его руки, упал бы носом в пол, проклиная свою неудобную человеческую маскировку. — Что он тебе сказал? — Лань Ванцзи выглядел как всегда спокойным, но несвойственная ему стремительная порывистость выдавала волнение. — Что такое проявление ци — это твой врождённый талант, но тебя так и не научили ей пользоваться, — едва успел он договорить, Лань Ванцзи, до того нервно сжимавший его запястья, будто опомнившись, отпустил их, сразу же отступая вглубь помещения. — Лань Чжань, не прячься, пожалуйста, — постарался сделать свой голос как можно мягче Вэй Усянь. Шагнув следом, он потянулся, чтобы коснуться плеча мужчины, но тут внезапно обратил внимание на свой рукав. От запястья и до плеча когда-то хоть и полинявшая чуть, но всё же тёмная ткань посветлела, словно какой-то невиданный мастер украсил её серебряной вышивкой. — Тебе лучше уйти, — лицо Лань Ванцзи было по-прежнему спокойно. Если не знать точно, то можно было бы принять его напряжённый тон за гневный, но Вэй Усянь поспорил бы на свою бедовую головушку, что его Лань Чжань просто до крайности пронизан виной вперемешку с чем-то подозрительно напоминающим стыд. А потому сдаваться он был не намерен. — Не пойдёт, — Вэй Усянь решительно шагнул в комнату следом за отступающим возлюбленным, всё же подходя ближе, но пока не касаясь. — Сначала нам нужно хотя бы поговорить. Ну же, Лань Чжань! Не оставляй меня одного! Ты же знаешь, Облачные Глубины без тебя действуют на меня слишком угнетающе! Это был может и нечестный приём, но он всегда действовал безотказно. Вэй Усянь давно заметил, что Лань Ванцзи не выносил его нытья, сразу же сдаваясь. В этот раз, впрочем, он держался на удивление долго, будто его непоседливому супругу пришло в голову остаться наедине с монстром уровня Сюань-У. — Я могу ранить тебя, — выдохнул Лань Ванцзи тихо, и Вэй Усянь не сдержался: отвёл взгляд, пряча собственную боль. — Лань Чжань… ты снова забыл. Ты не можешь меня ранить. Никто не может. Взгляд Лань Ванцзи — непривычно яркий, почти горящий нечеловеческим синим огнём — дрогнул. И вправду совсем позабыл об этом. Снова. — Разве ты совсем не чувствуешь боли? — он нерешительно протянул руку, почти касаясь пальцами покрытого инеем рукава. Вэй Ин покачал головой, выдавливая натуженный смешок. — Холод, сжирающий мои кости куда сильней. А то, что ты видишь перед собой — это лишь очень плотно набитая ци оболочка, иллюзия. Я не нуждаюсь в дыхании, в пище, в тепле. И сердце тоже у меня давно не бьётся — ты же знаешь, Лань Чжань! Я — лишь очень-очень сильный призрак. — Ты бог, — непреклонно сказал Лань Ванцзи, хмуря свои прекрасные брови. — Лишь по роду деятельности. Моя ци полна тьмы — если б не ленты последователей, я бы даже молитвы не смог бы исполнять. Я совсем-совсем не живой, Лань Чжань, правда. Так что не бойся: мне никогда не будет больно. Разве что, ты решишь зачем-то попробовать уничтожить саму мою душу с помощью какого-нибудь светлого заклятия. — Никогда. — Тогда и бояться нечего, верно? Больше Лань Чжань ему уже не препятствовал, только продолжал держаться чуть поодаль, словно всё ещё слегка сомневался в себе и во всём происходящем. — Так, давай-ка начнём, — уже совсем бодрым тоном заговорил Вэй Ин, устраиваясь на промёрзшем насквозь плетёном коврике рядом с Лань Ванцзи. — Ты помнишь первое проявление своей ледяной ци? — Нет. Брат говорил, я тогда едва умел ходить. Касался предметов, чтобы они покрывались инеем. — М-м, — Вэй Усянь задумчиво потёр кончик носа. — А как это вообще работает ты примерно понимаешь? Цзэу-цзюнь говорил, ты как-то научился сдерживать это. Так как ты вызываешь или сдерживаешь мороз? В этот раз Лань Ванцзи молчал куда дольше. — Не уверен. Это похоже на гнев: легкое недовольство можно спрятать внутри, но когда кровь вскипает, эмоции непросто сдержать. Лёд тоже копится внутри, иногда он почти незаметный, но если потерять над собой контроль, он вырывается. — То есть твоя ледяная ци зависит от эмоций? — Лань Чжань робко кивнул. — Так вот почему ты всегда такой сдержанный. Тогда нужно понять, что сейчас пошло не так. О чём ты думал там, в Илине? — О том, что слишком слаб, — негромко, будто сквозь стыд признался Лань Ванцзи. — Эм, ты разозлился на собственную слабость? — Нет. — Тогда почему вдруг утратил контроль? — Сам не знаю. — И обуздать это вновь тоже не получается? — Лань Ванцзи только головой качнул. Брови его чуть заметно нахмурились. Стало понятно, что продолжать расспросы в этом направлении бессмысленно. — Давай тогда попробуем снова зайти с другой стороны. Ты никого больше не встречал с такими талантами? — Вэй Усянь спросил это без особой надежды, так, скорей на удачу, но Лань Чжань неожиданно кивнул в ответ. — Мать. Она даже с заблокированной ци умела делать снежинки. — А вот этого твой брат не говорил, — тут же воодушевился Вэй Усянь, в порыве чувств хватая Лань Ванцзи за руку. — Как её звали? Из какого она была ордена? Может, она что-то рассказывала об этом? — Я… не знаю её имени, — тихо прошептал Лань Ванцзи и, видимо тоже слегка забывшись, не стал на сей раз отталкивать его от себя. — Её никто не звал по имени. Это тоже была часть наказания — забвение. Даже на табличке в Зале Предков она записана лишь как супруга главы ордена, — под конец голос его совсем стих. — Ох, Лань Чжань, — Вэй Усянь придвинулся ещё ближе, обнимая. Ему вдруг вспомнилось, как он во время очередной ссоры спросил у Старика Ланя, не является ли лишение имени одним из вариантов наказания в Облачных Глубинах. Кто же знал, что его случайный выпад мог достичь цели? — Ты скучаешь по ней, да? — Иногда. — Ты не волнуйся, я всё выясню, слышишь? — обнял он ещё крепче своего самого замечательного, самого любимого человека. — Такие способности не могут существовать совсем незаметно! Должен был остаться след. Вэй Усянь практически не чувствовал холода, но зато очень хорошо ощущал сейчас, как их обоих окутывает красивая, глубокая и сильная, точно весенняя Янцзы, энергия Лань Чжаня. Он догадывался, что прямо сейчас вся его одежда белеет и покрывается ледяными узорами, что, быть может, то же самое происходит ещё и с его кожей, но это совершенно ему не мешало. — Лань Чжань, — прошептал он осторожно ему на ухо. — Знаешь, а мы ведь идеальная пара. Ты заставляешь меня чувствовать себя живым, но при этом могильный холод делает меня совершенно невосприимчивым к твоим способностям. Лань Ванцзи тут же чуть вздрогнул, явно только сейчас вспоминая, что ему не следовало обнимать Вэй Усяня, но тот не собирался позволять ему снова закрыться. — Посмотри на меня, Лань Чжань. Мне идёт белый? — мёртвый бог слегка отстранился, запрокидывая голову и улыбаясь так, как всегда больше всего нравилось Лань Ванцзи. — Чёрный лучше, — с оттенком печали ответил тот, осторожно зарываясь в побелевшие волосы. — Ну, тогда тебе придётся потом снять своё заклинание, да? А пока так даже удобней: буду меньше выделяться в вашем белоснежном клане, — Вэй Ин вынужденно и не вполне искренне шутил, они оба это понимали, но подобный тон общения чертовски помогал справиться с ситуацией. Вэй Усянь всем своим существом ощущал, как постепенно успокаивается беспокойно обнимающая их энергия Лань Ванцзи, а сам он расслабляется, переставая вибрировать как перетянутая до невозможности струна. — Ты давно отдыхал? — как прежде, с согревающей до дна его чёрную душу заботой спросил Лань Чжань, внимательно вглядываясь лицо. Как он за такое короткое время научился определять его усталость, Вэй Усянь решительно не понимал: его внешность была лишь иллюзией, статичной и неизменной. На какие изменения мог опираться этот удивительный человек? — Мне некомфортно спать без тебя, — сказал он удобную полуправду. На самом деле, ему в целом было крайне тяжело находиться в местах так хорошо очищенных от тёмной энергии, как Облачные Глубины — почти полуторатысячелетняя обитель праведных заклинателей пила из него силы, здесь он растворялся, как чернильная клякса под струями дождя. Но пока можно было немного потерпеть, не теряя над собой контроля, он старался изо всех сил не подавать виду: Лань Чжань тоже многим жертвовал ради него. Правда, иногда, как в прошлое их пребывание здесь, он слегка терял контроль, отчего маскировка ослабевала, сердце переставало биться, дыхание пропадало, а вокруг него клубилось облако инь, вызывающей в людях негативные эмоции… Повезло, что тогда всё закончилось без особых последствий, только Лань Чжаня чуть-чуть напугал. — Сам-то ты давно спал? Выглядишь каким-то осунувшимся, — решил Вэй Ин увести разговор в более безопасном направлении. — Я медитировал. Во сне есть опасность утраты контроля. — Так, это никуда не годится! Возможно, ты не можешь снова обуздать собственную энергию как раз из-за усталости. Давай-ка, ложись, а я покараулю, — тут же потянул Лань Ванцзи к кровати Вэй Ин. — Ещё не время спать, — предпринял тот слабую попытку отбиться. — Поспим вместе? Если ты ляжешь отдохнуть, то и я тоже, — вновь воспользовался старой доброй манипуляцией Вэй Усянь. — Ну пожа-алуйста, Лань Чжань, Лань Чжань, Лань Чжань! У второго господина Лань не было ни единого шанса устоять! Свернувшись клубочком под боком у своего всё ещё немного напряжённого возлюбленного, Вэй Ин удовлетворённо улыбался. С первыми трудностями они справились. Теперь оставалось только расспросить как следует Цзэу-цзюня об их с Лань Чжанем матери и понять, какие конкретно эмоции или же энергетические изменения его обычно спокойного супруга привели к потере контроля над собой. И, к счастью, ему было кому с этим помочь.***
— Да не стой ты в дверях! Ну что за наказание! — послышался в тишине недовольный голос. Вэй Усянь открыл глаза, с облегчением вздыхая. Действительно измотанный за последние дни Лань Ванцзи в конце концов сумел расслабиться и, прижимая к себе специально дышащего глубоко и ровно Вэй Усяня, всё же задремал несмотря на неурочный час. А Вэй Ин остался сторожить его сон, пытаясь попутно отслеживать энергетические потоки мужчины, и ожидать свою подмогу. И вот сейчас подмога слишком громко ругалась на входе с чем-то шокированным главой Лань. — Тихо вы, — шепотом отозвался Вэй Усянь, стараясь не разбудить Лань Чжаня. — Он только заснул. — Да, я вижу, — А-Ди вышагнула из-за спины всё ещё стоящего в дверях Лань Сичэня. — Ты в порядке? Выглядишь как замороженная ворона. — Всё в норме, — постарался звучать как можно убедительней Вэй Усянь. Чувствовал он себя действительно вполне нормально, но завороженный, полный чего-то, максимально близкого к ужасу, взгляд главы ордена Лань давал понять, что выглядит он не лучшим образом. — Зачем звал? — Хотел, чтоб ты посмотрела на Лань Чжаня. Может, у тебя будут идеи, что вызывает этот лёд. Кажется, что он как-то связан с его эмоциями, но ты же знаешь Лань Чжаня: он сам не всегда понимает, что чувствует. Никто лучше Чэньцин не был способен разгадать чужие эмоции. Возможно, виной тому было её имя — «Выражающая мысли». Возможно, повлияли способности самого Вэй Усяня, кусочек которых она отхватила вместе с фрагментом разрушающейся после смерти шицзе души… А может, это всё было лишь стечением обстоятельств. В любом случае, Чэньцин умела чувствовать чужие эмоции, улавливая даже кусочки чужих мыслей и воспоминаний. Потому-то её и кидало частенько от ненависти до безотчётной любви к одним и тем же людям: ведомая их внутренними демонами девочка-флейта реагировала на окружающих только исходя из того, что они чувствовали и думали о ней и о дорогих ей людях. — Хорошо, — А-Ди шагнула ближе, осторожно опускаясь рядом с родителями. — Хм… Он спит, но сон у него тревожный, вязкий, как тьма на Луаньцзан. Кажется, он совсем погряз в своих страхах. — Каких именно? — тоже приблизился Цзэу-цзюнь, беззвучно опускаясь на промороженный пол. — Раньше боялся, что его любовь безответна. Что, если он не будет идеальным, близкие люди отвернутся от него, — А-Ди осторожно коснулась волос Лань Ванцзи кончиками пальцев. — После боя с Чэнчжу он начал бояться за тебя, — подняла она взгляд на Вэй Усяня. — Я думала, это хорошо, он ведь готов был защищать тебя, готов был в кои-то веки идти до конца. Но теперь… Его страх вырос и выплеснулся наружу. А потом, — она вдруг ненадолго замолчала, словно прислушиваясь. — Он так умел всегда, он родился таким, — развернулась она к Лань Сичэню. — Но вы все пугались этого, запрещали так делать, а потом, когда умерла его мать, никого не осталось, чтобы его поддержать, и сила чуть затаилась, появляясь лишь иногда, — Лань Ванцзи нахмурился во сне, крепче сжимая ладонь Вэй Усяня. — Его страх идёт по кругу: он боится, что навредит вам, потому что вы боитесь. Но от того, что он испытывает страх, мороз только сильней крепчает, пугая вас. Вэй Ин безотчетно прижал всё ещё спящего возлюбленного к себе. — Что-то ещё? — спросил он напряжённо. Чэньцин только головой покачала. — Больше ничего не чувствую. Страхи идут по кругу и глушат всё остальное. Страх, вина и любовь — он весь сейчас из этого состоит. Если что-то ещё и питает этот холод, я этого не вижу. — Я понял, спасибо, — кивнул Вэй Ин, задумываясь. Что-то не сходилось. Если бы эти странные ледяные способности были связаны только с негативными эмоциями, он заметил бы х проявления раньше. В конце концов, в юности почти всё общение Вэй Усяня с Лань Ванцзи сводилось к выведению последнего на эмоции! Но что ещё изменилось? Что-то, что было в детстве Лань Чжаня, что-то, что появлялось иногда на протяжении всей жизни, ведь А-Ди сказала, холод иногда усиливался. Что-то, что появилось в многократно усиленном варианте сейчас, не давая Лань Чжаню, помешанному на контроле, обуздать собственную энергию. — Мне идти домой или остаться? — Выдернул его из мыслей голосок А-Ди. Девчонка выглядела обиженно надувшейся, и Вэй Усянь невольно ощутил укол совести: опять выдернул ребёнка в гущу событий, а как в ней отпала нужда — позабыл. — Если хочешь, оставайся. Нормально провести время всем вместе у нас не выйдет, как ты и сама понимаешь, но хоть посмотришь на Облачные Глубины, может быть пообщаешься со своим дядей, — кивнул он на Лань Сичэня. — Я же ведь знаю, что тебе было интересно. — Мгм. Тогда я снаружи тебя подожду. Он испугается, если ещё кого-то увидит, — просияла малявка. Вэй Усянь только и мог что улыбнуться в ответ. Эта нечисть мелкая частенько специально давила на жалость, добиваясь желаемого, но он всё равно позволял ей творить, что вздумается. Их с Лань Чжанем смешение, почти что настоящий ребёнок — разве можно было ей хоть в чем-то отказать? Хорошо хоть А-Юаня пока не научила этому трюку. — А вы пока задержитесь ненадолго, Цзэу-цзюнь. Мне хотелось бы немного расспросить вас о вашей матушке, — решил сразу же решить все проблемы Вэй Усянь. Начавший было подниматься вслед за А-Ди Лань Сичэнь ненадолго перевёл взгляд на бледного, уставшего брата — тот ведь даже не проснулся, несмотря ни на что! — а после решительно кивнул, садясь обратно. — Расскажу вам всё, что знаю сам, господин Вэй.***
Итак, с информацией было не густо. Никто не знал, откуда родом была госпожа Лань. Цзэу-цзюнь знал её лишь как бродячую заклинательницу, не принадлежащую ни к одному из известных орденов, но при этом настолько сильную, что обуздать её, напавшую на адептов Гусу Лань, сумел только отец Двух Нефритов. Попытавшемуся сделать это до него уважаемому старейшине Лань, учителю прежнего главы ордена, закалённому в боях воину, будущая госпожа Лань без труда сломала меч и заморозила сердце. — Хм, может от госпожи сохранился хотя бы клинок, которым она билась с вашим отцом? — на удачу спросил Вэй Усянь, надеясь попытаться выяснить личность госпожи Лань по её несомненно уникальному мечу. Но Лань Сичэнь на это только скорбно покачал головой. — Никто никогда не упоминал, что сталось с мечом матери, будто его и вовсе не было, — сказал он. — Из её вещей вообще почти ничего не сохранилось. Могу лишь предположить, что меч её был похож на наши с Ванцзи, ведь это она выковала их из какого-то неизвестного никому металла. — Подождите, Бичэнь и Шоюэ выковала ваша матушка? — подпрыгнул на месте Вэй Усянь. — Так не может ли быть причиной всему именно гибель Бичэня? Лань Ванцзи, потревоженный его шевелением, поморщился свозь сон, подгребая беспокойного возлюбленного поближе. — Даже если и так, то починить его не выйдет, — предупреждая любые предложения этого толка, ответил Лань Сичэнь. — В юности я затратил немало усилий на то, чтоб найти мастера, что сумел бы хоть объяснить мне, из какого материала скован мой меч. И даже… Мэн Яо не сумел никого найти, когда я попросил его помощи, — последнее признание явно далось ему сложно, вновь окуная в пучину самобичевания. Вэй Усянь озадаченно склонил голову на бок. Ему была не вполне понятна эта печаль, ведь Лань Сичэнь явно не был влюблён в Цзинь Гуаньяо в романтическом смысле. Но отчего тогда было то доверие? Отчего эта непроходящая боль? В такие моменты Вэй Усяню очень хотелось залезть главе Лань в голову, чтобы его по-настоящему понять. Увы, но в отличие от А-Ди мысли и чаяния живых Вэй Усяню были недоступны. — Вы хотите спросить у меня что-то ещё? — наконец справившись с собой, спросил его Лань Сичэнь. — Да. Лань Чжань упоминал, что у вашей матушки были заблокированы каналы ци, но она всё же могла творить снег. — Честно признаться, я с трудом припоминаю, — лицо Лань Сичэня сделалось удивлённым. — Она и вправду что-то втолковывала Ванцзи, кажется, про то, что только любовь сильнее любого холода и даже сильней смерти. Когда после смерти мамы мы все пытались отговорить его приходить к её дому, он повторял, что она не могла умереть, потому что он её любит, а любовь… — Сильнее смерти, — задумчиво закончил за него Вэй Усянь. Звучало одновременно как что-то слишком очевидное и чересчур бредовое. — Более вы ничего не припоминаете? Что угодно? Любые детали могут быть важны. — Пока больше ничего, господин Вэй. Я попытаюсь ещё повспоминать, порасспрашиваю дядю и старейшин, которые застали нашу мать, но пока я и вправду не могу больше сказать ничего нового. — Что ж, благодарю вас и на этом, глава Лань, — изобразил, насколько это было возможно, вежливый поклон Вэй Усянь. — Не стоит, — поднялся тот с вежливым кивком. И, уже почти дойдя до дверей, обернулся. — Господин Вэй. — Да? — Вэй Усянь был заинтригован. — Мой брат много страдал ради вас, — с каким-то непонятным чувством в голосе сказал Лань Сичэнь. — Я знаю, — растерянно отозвался Вэй Усянь, не понимая, к чему он клонит. — В таком случае, надеюсь, вы собираетесь наконец воздать ему по заслугам? — Что вы имеете в виду? — Лишь то, что вы и вправду похожи на замороженную ворону, — как будто с укоризной сказал Цзэу-цзюнь. — Поберегите себя наконец. Ванцзи не переживёт очередную вашу кончину. Вэй Усянь только головой покачал. Ох уж эти Лани с их странной манерой показывать свою благосклонность! Мог бы просто предложить забыть всё былое и начать общение с чистого листа. — Благодарю главу Лань за заботу, — сказал он, стараясь не рассмеяться.***
Дни шли своим чередом, оставляя их положение неизменным. Лань Чжань по-прежнему промораживал предметы одним лишь лёгким прикосновением, несмотря на слегка улёгшиеся эмоции. Лань Сичэнь пытался продолжать бесплодные поиски информации о своей матери, А-Ди, которой Цзэу-цзюнь выдал одеяния гостя ордена, пропадала целыми днями на женской половине, повязав на голову лобную ленту, стащенную когда-то у Лань Ванцзи, чем доводила старейшин до предобморочного состояния. А Вэй Усянь искал способ незаметно осмотреть могилу госпожи Лань. Он специально не стал спрашивать о её местоположении у Цзэу-цзюня, опасаясь, что тот сразу же поймёт, что он собирается опробовать на ней отнюдь не самые светлые ритуалы, но коль расследование в других направлениях застопорилось, не стоит ли позаботиться о живых вперёд мёртвых? В поисках ему, к счастью, помогла А-Ди. Лань Сичэнь, видимо, и вправду начал считать этого демонёнка за родную племянницу, а потому охотно рассказал, где похоронена её бабушка. — По-моему, она совсем исчезла, — озвучила и без того очевидное А-Ди, когда они под покровом ночи попытались воззвать к духу госпожи Лань. — Мда, видимо ей до того надоело это скучное местечко, что она решила и в посмертии не оставить тут ни кусочка своей души. Надо же, даже эхо выветрилось. Единственная ниточка оборвалась, так никуда и не приведя, и Вэй Усянь впервые за много лет не знал, что теперь ему делать. Простой человек бы уже принялся молиться, но к кому обращать молитвы, когда ты и сам уже бог? Оставалось только пойти опять к Его Высочеству на поклон, но нельзя же всё время существовать только его милостью! Особенно беря в расчёт Чэнчжу. Что же делать? «Вэй Ин, ты слышишь? Твои дела благополучны?» — будто почувствовав своё упоминание, связался с ним по Духовной Связи Се Лянь. «Да, Ваше Высочество. Я вам нужен?» «И как можно скорей, дело срочное» Вздохнув про себя, Вэй Усянь задумчиво накрутил на покрытый ледяными пластинками — словно закованный в латную перчатку — палец прядь снежно-белых волос. В таком виде ему точно нельзя на Небеса. «Встретимся в Призрачном Городе»