Аттракцион иллюзий

POV Анна - Останусь я на праздник, останусь… Быть может, впредь мне и не суждено увидеть тебя вновь, Аня… - через несколько долгих мгновений тишины с горчинкой, ощутимой на кончике языка, выдохнул мой любимый, невесело улыбнувшись уголком красиво очерченных губ. И я была безмерно рада его согласию, он не оптимист ни разу, скорее Владимир видит жизнь в мрачных тонах, вот и не особо верит, что может вернуться с Кавказа живым. Но он вернется, обязательно вернется, Рита это видела, а значит, так оно и будет… - Снова нас с тобой ждет разлука, Володя… И неизвестно на сколько месяцев или даже лет… Хочу провести этот вечер возле тебя, хочу на тебя смотреть, твои черты запомнить, твой облик… - с мягкой улыбкой тихо промолвила я и, приблизившись к мужчине, нежно поцеловала его в уголок губ, после чего он сграбастал меня в свои объятия, усаживая к себе на колени и обнимая за талию, чему я была совсем не против. Кончиками своих красивых длинных пальцев пианиста с тяжелым фамильным перстнем с бриллиантом на среднем правой руки барон ласково погладил меня по лицу, скуле, щеке и подбородку, и также негромко заговорил. Любимая моя, вечных печалей моих и тревог госпожа, Разум я потерял по велению очей твоих, Не узнаю никого, ни друзей, ни родных. Пламя сердца узрел я на лике твоем и помчался к нему, Как мотылек на огонь. Глотнул я чистейшего вина твоего и требую больше, Я уже не живу без него. При солнце лика не вижу, при луне твоего чела, Дни и ночи обитель моя – черная смертная тоска. Из вечности я к тебе явился, Я горю, о повелительница, я сгораю… - Как же это прекрасно, Володя… - с невольной улыбкой произнесла я, обнимая любимого за шею нежными холеными руками в крупных золотых перстнях с драгоценными камнями, и ласково потерлась об его нос своим миниатюрным носиком. У Владимира определенно есть талант к написанию стихов, хоть он вовсе не считает себя поэтом, и мне по-женски было весьма приятно, что Музой для этих возвышенных строк выступала я, чувства мужчины ко мне, его Любовь… - Ты – самое прекрасное в моей грешной жизни, Аня… - тихо выдохнул в ответ барон, неторопливо ласково поглаживая меня своими большими горячими ладонями по спине, а после вновь положил голову на высокую мягкую спинку дивана и прикрыл веки. После снятия приворота какое-то время нужно спокойно посидеть и отдохнуть в тишине, и физическое состояние вскоре придет в норму. Я же также положила голову на его сильное плечо и закрыла глаза, как же мне было хорошо и тепло в жарких объятиях любимого мужчины, и не только физически, но и на душе. Через какое-то время уютной тишины, которой я по-настоящему наслаждалась с прикрытыми веками в бережных объятиях Владимира, одному небу теперь ведомо, когда мне удастся вновь понежиться в заботливых руках барона, мне вдруг вспомнился давно забытый и, казалось бы, совсем незначительный эпизод из нашего общего прошлого шестилетней давности. После обеда Иван Иванович ушел в библиотеку, которая одновременно служила и кабинетом, поскольку у него были дела, касающиеся поместья, а я прошла в одну из гостиных на первом этаже, где стояло пианино, на котором я училась играть еще будучи пятилетней малышкой. Дядюшка попросил меня разучить новый модный романс о любви, и, взяв в руки нотные листы, я присела на удобный диванчик, дабы пробежаться глазами по нотам музыкального произведения и тексту самого романса, в уме прикидывая его сложность для разучивания, прежде, чем сесть за инструмент. Владимир, недавно вернувшийся с Кавказа с наградами и решивший навестить отца в Двугорском, сегодня обедал вместе с нами, не проронив за всё время за столом ни слова, даже не пытаясь скрыть, что ему неприятно мое общество, и он терпит мое присутствие лишь ради отца. Теперь же молодой барин, наверняка, отправится в гости к своей невесте Лизавете Петровне в соседнюю усадьбу Долгоруких и вернется по обыкновению уже после ужина, что меня искренне радовало. Не люблю есть вместе с «братом», у меня всегда возникает стойкое ощущение, что он желает мне подавиться пищей за барским столом, где по его мнению я находиться естественно не заслуживаю, но иногда всё же приходится разделять с ним трапезу. - Вот смотрю я на тебя и думаю… За какие такие заслуги отец наряжает по-барски в шелка и кружева безродную крепостную девку, место которой не за роялем в гостиной, а на кухне за работой… - резко вырвал меня из прекрасного эфемерного мира нот холодный презрительный голос Владимира, вошедшего в открытые двустворчатые двери гостиной. Я тут же повернула голову в его сторону и следом поднялась на ноги, положила листы с нотами на прямоугольный журнальный столик и отошла чуть в сторону от дивана. Крепостным сидеть в присутствии барина непозволительно, это неприкрытое проявление неуважения к нему, и пусть я не питала к «брату» человеческой симпатии, я всегда помнила, что он – благородный аристократ, а я всего лишь крепостная, незаконнорожденная дочь своего знатного отца. - Это воля Ивана Ивановича… - вежливо и спокойно ответила я, изначально мне хотелось сказать иное, «Потому что он – мой отец и любит меня», но после я передумала, решив, что эти слова могут рассердить молодого барина еще больше, а последнее чего мне хотелось, это вызывать в нем гнев в свою сторону. - Да, такова воля отца… - мрачно изрек мужчина, медленно прошелся по гостиной и вальяжно опустился на диван, где недавно сидела я, закинув ногу на ногу, взял с журнального столика нотные листы, пробежался по ним своими серыми глазами с арктическими льдами на их периферии, свернул их в трубочку и несколько раз в задумчивости стукнул бумагой по колену. - Разучиваешь новый романс?.. Строишь из себя дворянку?.. Никакая ты не дворянка и никогда ею не станешь, ты всего лишь крепостная актерка, красивая стекляшка, дешевая подделка под бриллиант… - с ледяной язвительностью произнес Владимир и в раздражении широким движением руки швырнул листы с нотами в сторону, разлетевшиеся по всему помещению, поскольку не были скреплены между собой. - Вот и твоя ничтожная жизнь, как эти листочки, разлетится цветной мишурой, стоит лишь дунуть, и ничего не останется, пустота… Без всех этих платьев из Парижа и золотых побрякушек ты ничего из себя не представляешь, ты просто никто, пустое место, самая обычная крепостная девка… Не забывай об этом… - выдал напоследок «брат» с недобрым сарказмом, поднялся на ноги и неспешно покинул гостиную, оставляя меня наедине с разбросанными по натертому до блеска дворней паркету нотными листами. Я всегда помнила о своем низком происхождении и принимала его, как должное, как факт своей жизни, но молодой барин почему-то очень любил мне периодически напоминать о моем крепостном положении. Барон по какой-то неведомой мне причине очень не любил меня, более того, скорее всего он вообще меня ненавидел, вот только непонятно за что. Что такого плохого я ему сделала?.. Родилась на этот свет?.. Вероятно, его бесит тот факт, что я являлась его сестрой по отцу, хоть и незаконнорожденной, что Иван Иванович очень любит и всячески балует меня… Собрав листы с нотами с пола, я подошла к приоткрытому окну, ибо на улице стояли теплые летние солнечные денечки, и через тончайший белоснежный тюль увидела, как молодой барин, предварительно сменив серый сюртук на темно-зеленый китель офицерского мундира, легко запрыгнул на коня, приведенного крепостным конюхом. Владимир поехал верхом по широкой аллее лиственного парка перед господским домом, ведущей к выезду из огороженной территории вокруг имения, а я невольно подумала, он такой обходительный мужчина с Лизаветой Петровной, своей невестой, мне приходилось видеть, как они общаются, и просто ужасно невыносимый со мной. Ну, просто человек контрастов, ни дать, ни взять… Хватит думать о «брате» и обдумывать мотивы его поступков, не стоит он того, лучше заняться разучиванием романса, о чем меня сегодня просил дядюшка, это будет куда полезнее. Потому я прошла к фортепиано, аккуратно подняла закрытую крышку инструмента, села на пуф и поставила ноты перед собой. Руками я разгладила складки на подоле шелкового нежно-голубого платья с длинными рукавами и круглой горловиной, откинула свои длинные светлые косы за спину, дабы не мешали, и погрузилась в мир музыки, который я обожаю с самого детства, параллельно негромко напевая слова лирического романса на красивые стихи Василия Андреевича Жуковского. Прошли, прошли вы, дни очарованья! Подобных вам уж сердцу не найти! Ваш след в одной тоске воспоминанья! Ах! Лучше б вас совсем мне позабыть! К вам часто мчит привычное желанье – И слез любви нет сил остановить! Несчастие – об вас воспоминанье! Но более несчастье – вас забыть! О, будь же грусть заменой упованья! Отрада нам – о счастье слезы лить! Мне умереть с тоски воспоминанья, Но можно ль жить, увы, и позабыть? Если в прошлом мне порой было обидно из-за не самого лучшего отношения Владимира ко мне, и я искренне не понимала, почему он совершенно на ровном месте так негативно ко мне относится, то сейчас эти эпизоды превратились в воспоминанья о юности уже без отрицательной окраски. Да, и барона Корфа я теперь понимала куда лучше, уже тогда он любил меня, но не признавал своих чувств к крепостной, не принимал их, следовательно они находились в подавленной форме, а подавленные эмоции всегда имеют кривой выход. Вот Володя и фыркал на меня, как рассерженный кот, а просто пройти мимо, не обратив внимания, все равно не мог. Мой любимый вообще напоминал мне холеного гулящего кота, страстного любителя кошечек с пушистыми хвостами, есть в нем что-то кошачье, то мурлычет, то порой недовольно шипит в зависимости от настроения, то вольготно гуляет сам по себе, то приходит к домашнему очагу. Так приятно погреться в его мягких лапах, но нужно помнить, что в этих мягких лапах есть острые когти, огненная ревность мужчины, но я его и такого люблю, для меня он замечательный. Если в прошлом энергетика барона была колючей, незримо почти царапающей кожу, слишком тяжелой для меня, буквально придавливая к земле, то нынче такая же сильная Мужская энергия моего любимого стала значительно мягче и округлее, если можно так выразиться. Его энергетика также воспринималась мною, как все же несколько тяжеловатая, но стойко ассоциировалась у меня уже с теплым мягким и таким уютным пушистым меховым пледом, укутавшись в который, хочется спастись от промозглой сырости на улице и осенний хандры в душе. При всей превалирующей меланхоличности в эмоциональном настрое Владимира я улавливала исходящую от него силу и уверенность, рядом с ним я чувствовала себя полностью защищенной, как за каменной стеной. - Володя… - тихонько позвала я барона, подняв голову с его плеча, но он никак не отреагировал, его дыхание было ровным и глубоким, мужчина задремал, и пусть отдыхает, неизвестно, как он спал прошлой ночью, а время до вечера, когда на праздник Зимнего Солнцестояния начнут собираться нарядные гости, у нас есть. Вновь опустив голову на плечо любимого, я вдохнула едва уловимый такой приятный для меня естественный запах его светлой горячей кожи и с блаженной улыбкой прикрыла глаза, как же неимоверно хорошо в таких родных объятиях. Не знаю, сколько прошло времени, наверное, много, прежде, чем тишину гостиной нарушил звук легких женских шагов и вежливый голос крепостной горничной в закрытом темном платье с белым фартуком поверх: - Простите, что помешала… Я лишь пришла убрать со стола, мне Маргарита Алексеевна велела… Значит, скоро уже вернется со службы из Зимнего Вольдемар, и потихоньку начнут собираться гости, благородные дамы и господа, да, и за окном стало уже совсем темно, наступил декабрьский вечер, обреченный плавно перейти в долгую холодную зимнюю ночь. От звука голоса пришедшей служанки барон проснулся, открыл свои серые глаза цвета хмурого пасмурного неба с проседью и поднял голову со спинки дивана, продолжая обнимать меня. - Как ты себя чувствуешь?.. – поинтересовалась я у мужчины, когда девушка с серебряным подносом с грязной посудой, фарфоровыми кружками и блюдцами, ушла, оставив нас вдвоем, я искренне беспокоилась за него, хотя, если судить по количеству прошедшего времени, он должен уже ощущать себя в норме. - Вполне хорошо, словно ничего и не было… - чуть хрипловато после дремы тихо выдохнул Владимир и шутливо поцеловал меня в нос, отчего я невольно весело рассмеялась в его жарких объятиях. - Вот и замечательно… Идем, скоро уже гости начнут собираться… - расслабленно откликнулась я, барон молча кивнул, выпустил меня из своих бережных рук, мы поднялись на ноги, поправили свою одежду, покинули эту гостиную и направились в другую. Просторная богато обставленная, но при этом уютная комната с тяжелыми бархатными портьерами на окнах, подвязанными золотистыми шнурами с длинными кистями, и черным роялем на небольшом возвышении в виде сцены была украшена живыми цветами в высоких напольных вазонах вдоль стен. В центре стоял длинный полностью сервированный пустыми тарелками, хрустальными бокалами и серебряными приборами стол с возвышающимися над ними вдоль всей его протяженности канделябрами также из серебра с зажженными свечами. Рита, как всегда красивая и нарядная, в черном платье из бархата, расшитом серебряной нитью по лифу, и крупных ярких золотых украшениях отдавала последние распоряжения суетящейся крепостной прислуге, скоро начнется праздник Зимнего Солнцестояния. Однако основной момент, почему сегодня здесь соберутся знатные гости Вольдемара и моей любимой ведьмы это отнюдь не шикарное застолье с вкуснейшими яствами и дорогим алкоголем, а ритуал по исполнению желаний Духами, который прежде проведет для собравшихся моя дорогая подруга. *** POV Владимир На улице совсем стемнело, наступил вечер, странное состояние опьянения после снятия приворота ведьмой ушло, как и не было вовсе, в особняк со службы в Зимнем вернулся князь Голицын, его хозяин, сменивший офицерский мундир на черный сюртук с отложным воротничком и отглаженные брюки ему в тон и вновь спустившийся на первый этаж, где его женщина с радушной улыбкой в соседней от предыдущей гостиной со столом уже принимала прибывающих гостей, благородных господ из Высшего Света и родовитых дам в дорогих нарядах и украшениях. Всего гостей оказалось около пятидесяти человек, половина из них мужчины, а вторая – женщины, и незнакомы мне были лишь порядка пяти человек, с кем естественно я познакомился, всех остальных наглядно и по именам-фамилиям я отлично знал, просто ранее не был в курсе, что эти люди, оказывается, увлекаются оккультизмом. Когда все гости собрались, Владимир Борисович и Рита пригласили всех следовать за ними, мы прошли по широким коридорам первого этажа, ярко освещенным свечами в бронзовых канделябрах на стенах, и оказались в огромной бальной зале с высоким сводчатым расписным потолком, толстыми колоннами из белого мрамора и большими вертикальными окнами. Причем все окна представляли из себя изысканные витражи с прекрасными картинами, выполненными из цветного стекла, настоящими произведениями искусства, через которое в огромное прямоугольное помещение лился серебристый лунный свет, приобретая легкие оттенки полутонов. На паркете мелом был нарисован большой круг, внутри коего разместилась пятиконечная звезда, именующийся «Пентаграмма – призывающий знак для приглашения в мир живых потусторонних сущностей», о чем меня негромко просветила Анна. По линиям пентаграммы близко друг к другу стояли низкие широкие горящие свечи, и в мистическом лунном свете казалось, что сама пентаграмма создана огнем, первобытным пламенем, а вокруг нее в метрах трех были расставлены высокие напольные зеркала в серебряных рамах, «Зеркала – это астральные коридоры для Духов», тихонько пояснила мне та же Аня. Вместе с остальными гостями мы встали в единый общий круг в полутора метрах от зажженных свеч, и я занял место с левой стороны от моей любимой. Хозяйка дома закрыла двустворчатые двери залы на ключ, сняла все свои золотые украшения, напутственно произнесла максимально серьезным тоном, «Загадывая желания, помним, что у каждого желания своя цена», и взяла в руки поднос, на котором возвышался большой серебряный кубок с неизвестными мне магическими символами. Компанию ему составляли уже хорошо известная мне открытая металлическая коробочка с острыми иглами для шитья, используемыми рыжеволосой ведьмой не по их прямому назначению, и небольшая круглая чаша, очевидно для использованных игл. Я ощущал от собравшихся людей ауру предвкушения чуда, подавляющее большинство здесь явно собралось отнюдь не из праздного любопытства, а для осуществления своих самых сокровенных желаний, а я даже и не знал, чего мне такого попросить у Духов. Можно, конечно, пожелать, чтобы Анна полюбила меня, как я люблю ее, но я не собирался идти на поводу у своей эгоистичной части, мне не нужны наколдованная Духами любовь и рожденное магией эмоциональное притяжение. Я хочу лишь одного, дабы белокурая красавица сама добровольно полюбила меня всем своим сердцем безо всякого колдовства… Еще можно пожелать успешной военной карьеры, учитывая, что уже послезавтра я отбываю в действующую армию на Кавказ, если сбудется, по крайней мере, душа отца с небес будет гордиться мной, ведь отец мечтал, чтобы я стал генералом Царской армии. Вот только я совсем не был уверен, что сам в глубине своей души мечтаю именно об этом, что это моя самая большая сокровенная мечта… К первому зеленоглазая колдунья подошла с подносом к отцу своих детей, Вольдемару, и все негромкие разговоры гостей мигом прекратились, наступила идеальная почти звенящая тишина. Князь взял иглу, быстрыми ловкими движениями проколол себе подушечки четырех пальцев на левой руке, бросил использованную иголку в чашу и повернул кисть тыльной стороной вверх, позволяя алым каплям крови упасть в серебряный кубок с таинственными знаками. Далее хозяйка всего этого эзотерического действа в полной тишине продвигалась по кругу нарядных гостей по часовой стрелке, одни прокалывали себе кожу пальцев острой иглой сами, а другим, не пожелавшим такой инициативы, быстрыми и точными движениями это делала сама красивая рыжеволосая ведьма. Багровая кровь же вновь и вновь в любом случае капала с холеных рук дам и господ в серебряный кубок… Когда подошла очередь моей любимой, она с расслабленной улыбкой взяла изящными пальчиками острую иголку и, не колеблясь ни секунды, уверенно пронзила ею свою светлую кожу, и тонкие струйки крови также побежали в кубок. Я же просто протянул левую руку колдунье ладонью вверх, я абсолютно не боюсь вида крови и в принципе сам смог бы проткнуть иглой подушечки пальцев, но у меня не было в этом опыта, как-то не приходилось по жизни, потому я предпочел, дабы это сделала Рита, у нее получится гораздо быстрее. Легкая мимолетная боль обожгла пальцы, игла полетела к уже использованным, а я перевернул кисть, дабы капли моей крови упали в кубок к остальным. Как только с этой подготовительной к самому ритуалу процедурой было покончено, и кровь всех присутствующих попала в явно старинный кубок, ведьма, чуть приподняв длинный подол своего черного платья, дабы не обжечься, переступила линии пентаграммы с горящими на полу свечами и прошла к ее центру. Женщина поставила поднос с полупустой коробочкой из-под иголок и полную ими чашу на пол, в последнюю очередь проткнула свои собственные нежные пальцы и обратно покинула пентаграмму. Колдунья начала наносить кровью из кубка неведомые мне оккультные символы на темную поверхность зеркал, стоящих за нашими спинами, на одно за другим, что-то тихонько сосредоточенно шепча с предельно серьезным выражением привлекательного лица. Однако разобрать ее тихих слов я не мог, для меня они остались неизвестными, да это и не столь важно, собственно говоря… Вернувшись в центр пентаграммы, Рита с почти пристальным взглядом подняла руки с серебряным кубком вверх и что-то тихо промолвила, и в этот миг, словно по команде, все гости синхронно сделали пару шагов вперед, останавливаясь на безопасном расстоянии от горящего огня, что повторил и я. А в следующий момент произошло то, ради чего все присутствующие здесь сегодня собрались, золотистые огоньки зажженных на полу свечей все одновременно резко колыхнулись в одну сторону, будто от сильного порыва северного ветра, и вернулись в прежнее состояние. В огромной зале мгновенно стало холодно, как на зимней улице, словно кто-то невидимый одним махом распахнул все окна, впуская внутрь декабрьский мороз, хотя сами окна оставались по-прежнему закрыты, я буквально физически ощутил, как по кистям рук бегут невольные мурашки от холода. Я не видел ни призраков, ни теней, но я буквально спиной чувствовал незримое присутствие сущностей из Потустороннего мира, Духи были здесь, через астральные коридоры в виде зеркал они пришли на призыв практикующей ведьмы в день Зимнего Солнцестояния. Само время будто бы замерло и недвижимо остановилось в леденящем, почти могильном холоде, окружающем нас… Интуитивно я понял, что наступил тот самый момент, когда нужно загадывать свои сокровенные желания, страха, как такового, я не чувствовал, но было все же немного жутко с непривычки, а еще имелось сложно поддающееся описанию ощущение явного присутствия чего-то потустороннего, поднявшегося из глубин Призрачного Царства. Если бы мне кто-то еще полгода назад сказал, что я буду участвовать в оккультном ритуале, я бы не поверил и просто рассмеялся этому глупцу в лицо. Однако, как оказалось, жизнь очень изменчива и может преподносить нам весьма неожиданные сюрпризы, которым порой поражаешься и одновременно удивляешься самому себе. Повернув голову чуть вправо в сторону актрисы Императорских театров, задумчиво смотрящей перед собой и едва заметно шевелящей своими мягкими пухлыми губами, такими сладкими и приятными на вкус, уж я-то знаю, я отчетливо осознал, о чем именно хочу попросить Духов. - Пусть моя любимая женщина будет счастлива и любима, пусть у нее всё будет хорошо, хоть кто-то из нас должен быть счастливым… Пусть Анна станет матерью, о чем она мечтает, пусть ее детки будут здоровы и счастливы… Пусть всю жизнь она проживет в достатке, чего заслуживает… - одними губами безмолвно изрек я и вновь взглянул на мою любимую, остальные гости и их желания, честно говоря, не особо меня волновали. Изящная блондинка теперь стояла с плотно сжатыми губами, по-прежнему глядя перед собой и о чем-то определенно размышляя, у меня возникло желание взять ее за руку, но я не стал этого делать, навряд ли это сейчас уместно. Для себя же я не стал ничего просить, без взаимной любви Ани мне, по сути, ничего и не нужно в этой жизни, всё незначительное и пустое, и генералом Царской армии я стать отнюдь не мечтаю, если быть искренним с самим собой, я вообще не хочу возвращаться обратно с Кавказа, мне просто не к кому возвращаться, ибо меня никто не ждет. Я – воин, и я хочу умереть, как воин, погибнуть на поле боя за Государя, воюя с непокорным племенем горцев, пусть моя жизнь и смерть принесет пользу хотя бы моей Родине, ведь, «Жизнь русского офицера принадлежит Царю и Отечеству». Спустя какое-то время, я не мог сказать даже примерно, сколько же его на самом деле прошло, Рита опустила руки с серебряным кубком с кровью всех присутствующих и своей в том числе на уровень полной груди, что-то тихо промолвила с сосредоточенным выражением красивого лица, вновь огоньки свечей синхронно колыхнулись, и в мгновение ока в бальной зале стало тепло, как прежде. Зимний холод канул в небытие, я тут же перестал ощущать явственное присутствие потусторонних сил, которые при всем желании было просто невозможно не почувствовать, Духи ушли, а я отметил про себя, что у меня замерзли руки. Ведьма поставила кубок на пол, покинула горящую пентаграмму, накрыла кусками плотной черной непроницаемой ткани зеркала с кровавыми письменами, одно за другим, повернула ключ в замке, распахнула двустворчатые двери залы и уже своим обычным мягким и благожелательным голосом предложила гостям проследовать в гостиную с накрытым столом. Вместе с довольной и расслабленно улыбающейся Анной мы посетили одну из свободных уборных на первом этаже в глубине особняка, где вымыли руки от следов крови, и когда вернулись в вышеупомянутую гостиную, где стол был уже накрыт салатами, холодными закусками и блюдами с фруктами, а также стояли высокие хрустальные графины с разным алкоголем, весело переговаривающиеся гости уже рассаживались. Вот только в комнате с ярко горящим камином и большим цветастым ковром на полу не было стульев, их заменяли большие мягкие подушки перед низким столом, мне приходилось есть за таким, будучи по службе в далекой заморской Индии, да и интерьер самого помещения был выполнен в колоритном восточном стиле. Непривычно видеть арабский стиль в городе на Неве, но интересно, хорошая задумка, необычная, мне нравится… - Рите импонирует восточный стиль, она интересуется историей Османской Империи, где в Стамбуле ранее бывал Константин, это хобби моей подруги… Поэтому некоторые комнаты в доме оформлены в арабском стиле… - пояснила мне обворожительная блондинка, опускаясь на подушку с правой стороны стола, и я сел справа от нее на пустующую, в этот вечер никто не сможет помешать мне быть рядом с любимой женщиной. - Это заметно… - по-доброму улыбнувшись уголком губ, негромко выдохнул я и еще тише добавил. – Этот вечер мне точно запомнится надолго… - Даже не сомневайтесь в этом, Владимир Иванович… - с лукавой улыбкой также тихо промолвила белокурая красавица, кокетливо беря своими холеными пальчиками кусочек сочной груши с большого круглого блюда с нарезанными фруктами и медленно эротично отправляя его себе в рот, после мимолетно облизывая кончики пальцев. Безусловно, Аня нравилась мне такой, хитрой ласковой кошкой с мягкими лапками и призывно помахивающим пушистым хвостом, так и хотелось сцапать ее за этот пышный хвост и сгрести в свои объятия, чтобы уже не отпускать. Но в данный момент это отнюдь не представлялось возможным среди множества посторонних людей, считающих нас родными братом и сестрой по отцу. В следующую секунду в гостиную с арабскими орнаментами на стенах и тканях вошли хозяева дома, князь занял место во главе стола, а Рита по правую руку от него. В принципе это место за столом предназначалось его супруге, но вероятно Вольдемар считал зеленоглазую колдунью вновь в сверкающих в свете свечей золотых украшениях своей женой, хоть они и не были женаты, поскольку для них это невозможно в существующих современных реалиях. - Подавайте горячее… - прохладно велел барин крепостным горничным с собранными волосами в идентичных темно-кофейных платьях с белоснежными фартуками поверх и лакеям также в темно-кофейных ливреях, стоящим у стены в одну линию в количестве человек двадцати пяти, не меньше. Слуги быстро синхронно склонили голову перед хозяином и поспешно удалились из гостиной выполнять его приказание. Так получилось, что Анна сидела за столом как раз рядом со своей подругой, рыжеволосой ведьмой, видимо, это постоянное место моей любимой во время празднований в доме князя. - Начинайте… - следом велел Вольдемар уже крепостным музыкантам в красно-золотых ливреях, стоящим около рояля с открытой крышкой, и они тут же с музыкальными инструментами в руках заняли полагающиеся им стулья, а пианист пуф за фортепиано. По просторной гостиной полилась чарующая музыка, но с определенным восточным колоритом, хотя и достаточно медленная, предназначенная явно не для зажигательных и соблазнительных арабских танцев, а дабы услаждать слух нарядных гостей приятным фоновым звучанием. Прислуга уже очень скоро принесла разные горячие блюда на серебряных подносах, ловко и быстро расставила их перед нами на столе и бесшумно удалилась из помещения, видимо, такова была воля хозяина дома, чтобы во время самого ужина крепостные не мешались гостям под ногами. Лишь два лакея остались стоять около дверей, дожидаясь дальнейших указаний барина, дабы передать их остальной прислуживающей сегодня на праздновании дворне. Сняв крышку с супницы, я обнаружил, что под ней находится горячий густой сливочный суп с семгой, источающий весьма аппетитный аромат. Много лет с детского возраста я не ел никакой рыбы, просто не любил ее и даже не хотел пробовать вновь после неудачной попытки в прошлом. Теперь же, после того, как я все же решил испробовать красную рыбку во время ужина с Анной в поместье, лосось, форель, семгу я ел с удовольствием, а вот вкус белой рыбы мне по-прежнему не нравится, не мое. Миниатюрная куколка проглотила ложку того же рыбного супа и блаженно улыбнулась, после весело подмигнув мне и тихо произнеся, «Вкусно… Попробуйте…», у нее явно было хорошее настроение, которым постепенно заражался и я, а супчик с семгой действительно оказался очень даже хорош. Гости за столом под приятную музыку ели, выпивали, непринужденно дружелюбно болтали между собой и расслабленно смеялись, они явно знают друг друга далеко не первый день, я же особо ни с кем не общался, лишь иногда перекидываясь с кем-нибудь ничего не значащими фразами, но сама атмосфера на этом праздновании мне импонировала. Здесь не было никакой официальности, всё происходящее куда больше напоминало мне дружескую встречу хороших знакомых, чем серьезный званый ужин, на котором хочется подохнуть с тоски. - А можно мне сделать один глоток из вашей рюмки?.. – с весьма неожиданной просьбой с обворожительной улыбкой вдруг негромко обратилась ко мне актриса Императорских театров, когда через специальную фигурную ложку с лежащим на ней кусочком сахара для смягчения вкуса я наливал в свою рюмку на тонкой ножке абсент. - Конечно, можно… Только, боюсь, тебе не понравится… Ты же не любишь крепкий горький алкоголь… - невольно улыбнувшись уголками губ, тихо ответил я, положил фигурную ложку на блюдце и поставил перед любимой полную рюмку с Зеленой феей родом из Франции. Именно так называли абсент, имеющий горький терпкий травянистый вкус, обжигающий из-за своей яркой алкогольной составляющей, похожий своими вкусовыми качествами на русскую полынную водку, только с большей крепостью. Из всех спиртных напитков моим любимым был ароматный коньяк цвета расплавленного янтаря с приятной благородной горчинкой, но и абсент в охотку я могу выпить, и сегодня мне захотелось это сделать. Мне нравился его яркий насыщенный горький травный вкус, и у меня хорошая переносимость алкоголя, от нескольких рюмок абсента я под стол точно не упаду. И теперь я с искренним интересом наблюдал, как миниатюрная куколка аккуратно взяла полную рюмку с Зеленой феей своими нежными пальцами в золотых перстнях, медленно поднесла ее ко рту и отпила совсем маленький пробный глоточек. После чего она мило поморщила свой миниатюрный носик и вернула рюмку с абсентом мне обратно. - Вы оказались, правы, мне совсем не нравится… Горько и похоже на какую-то лекарственную настойку… Но мне было любопытно попробовать абсент на вкус, свое любопытство я удовлетворила в полной мере… - с улыбкой вынесла свой вердикт моя любимая и следом отпила красного сладкого вина из своего хрустального фужера на высокой тонкой ножке, ее излюбленного, она любит сладкий вкус пищи и напитков в отличие от меня. - Изначально абсент и был лекарственной настойкой, а потом «пошел» в массы… Ведь и опиумная настойка также является болеутоляющим медицинским средством, но лауданум тоже «пошел» в люди… И злоупотребляющие им ради собственного удовольствия получают в итоге опиумную зависимость… Что в малых дозах лекарство, то в больших самый настоящий яд… По сравнению с лауданумом абсент куда безобиднее, конечно, если знать меру и не допиваться до галлюцинаций… - негромко изрек я и с удовольствием выпил содержимое стоящей передо мной рюмки с Зеленой феей, закусывая кусочком запеченного в печи с пряностями ароматного жирненького лосося с долькой приятно кисленького лимончика поверх. Вкусно, люди, готовящие сегодняшний ужин для гостей, явно хорошо знают свое дело. - Да, порой люди вредят сами себе… Чувство меры крайне важно, некоторые им, увы, не обладают, и тогда зачастую всё для них плохо заканчивается… - согласилась со мной очаровательная женщина, также кушая запеченный лосось, она с самого детства была рыбной душенькой. Тем временем появившиеся в гостиной по предварительному приказу хозяина горничные и лакеи собрали со стола пустую и грязную посуду на серебряные подносы и быстро унесли ее, прислуга в доме князя вышколенная и расторопная, понимающая желания барина буквально с полуслова. Впрочем, дворня и должна быть такой, качественно выполнять свои прямые обязанности, а не бесцельно шататься по дому без дела и лишь чесать языком в дворовой от безделья. - Аннет, вы споете нам сегодня?.. Порадуете нас своим волшебным голосом?.. – вежливо обратился к Анне сидящий с противоположной стороны стола чуть правее господин лет тридцати пяти в ярко-синем шелковом шейном платке, контрастирующим с его темно-серым сюртуком. - Конечно, спою… - с готовностью согласилась миниатюрная куколка, отставляя в сторону недопитый бокал с бургундским вином и легко поднимаясь на ноги, прежде переглянувшись с Ритой, которая тоже встала из-за стола и подошла к роялю, и крепостной пианист тут же без слов почтительно уступил ей место, отходя в сторону. Значит, зеленоглазая колдунья сама будет играть на фортепиано, я помнил, днем она говорила, что профессионально владеет игрой на этом музыкальном инструменте. Белокурая красавица поднялась на небольшую импровизированную сцену, с дружелюбной улыбкой кивнула хозяйке дома, та коснулась пальцами черно-белых клавиш, следом вступили крепостные музыканты, и по гостиной в колоритном арабском стиле полилась красивая нежная мелодичная композиция, но уже не с восточными напевами. Это был вполне традиционный романс, как оказалось, о трагической любви… Не целуй меня в глаза, Ты же знаешь ведь, это к расставанью! Я не знаю, что сказать, Словно сил во мне на одно дыханье! Что ты выберешь сейчас, Станешь ли моим на целый час Или убьёшь молчаньем? Нож я подарю тебе, ты выиграл пари! Ты так хотел побед, так забирай свой приз! Чего ты ждёшь? Цветок и... Нож я подарю тебе, ты выиграл, бери. Теперь он вечно будет у тебя внутри, И ты поймёшь... Цветок и нож... Поселилась в душу мне ревность серая И сидит занозой. От неё спасенья нет, Что ни делаю, пропади оно всё! Что ты выберешь сейчас, Станешь ли моим на целый час Или убьёшь молчаньем? Нож я подарю тебе, ты выиграл пари! Ты так хотел побед, так забирай свой приз! Чего ты ждёшь? Цветок и... Нож я подарю тебе, ты выиграл, бери. Теперь он вечно будет у тебя внутри, И ты поймёшь... Цветок и нож... Цветок и нож... * Прекрасный сильный чистый голос обворожительной блондинки, подобный течению широкой полноводной реки, обволакивал и звал за собой, манил в чудесные дальние дали, моя любимая пела, безотрывно глядя на меня небесно-голубыми глазами, словно играя со мной в какую-то свою собственную игру, правил которой я не знал. Сексуальность – это искусство женщины пробуждать в мужчине интерес к тому, что он и так хорошо знает, и Аня владела этим женским искусством в совершенстве, для меня она безумно манящая и притягательная женщина, мне нравится в ней буквально всё, от улыбки до запаха нежной молочной кожи, от сладких поцелуев до страстной близости. Анна вовсе не «идеальная принцесса», она живая и настоящая со своими грехами и благими делами, не пытающаяся казаться лучше, чем есть на самом деле, и именно это мне в ней нравилось. Ибо я и сам далеко не «прекрасный принц», я живой, грешный, земной мужчина, и мне нужна такая же земная женщина, с «принцессой» я просто не уживусь, нам не по пути, пусть ищет себе «принца». «Ты выиграл пари! Ты так хотел побед, так забирай свой приз!». Да, отчасти жизнь – это игра… Только разве я выиграл?.. Нет, я проиграл… В жизни невозможны одни лишь победы, случаются и поражения, и это мое самое большое поражение в этой жизни, ибо любимая мной женщина не любит меня. Ты же видишь, я сам пришел… Сам пришел проиграть тебе… «Вся жизнь – театр, а люди все – актеры», сказал всемирно известный английский поэт и драматург Уильям Шекспир, и в продолжении этой фразы можно вспомнить слова французского писателя-моралиста, автора единственного произведения всей своей жизни «Характеры», которое имело громадный успех, Жана де Лабрюйера, «Жизнь – трагедия для того, кто чувствует, и комедия для того, кто мыслит». Выходит, мыслить проще, но именно чувства помогают нам ощутить себя по-настоящему живыми, а не просто существующими, хотя это и больно, когда твои чувства безответны. К тому же, невозможно изменить самого себя и стать другим человеком, мы такие, какие есть, глупо бороться со своей любовью, ты можешь ее лишь принять и как-то научиться с ней жить, всё, третьего не дано, ибо ветряные мельницы не победить. И очень хорошо высказался на эту тему тот же Жан де Лабрюйер, «Стараться забыть кого-то, значит, всё время помнить. Размышления и воспоминания лишь укрепляют любовь». Интересно, какое желание загадала моя любимая, чего она попросила у Духов во время ритуала, разумеется, я не собирался спрашивать ее об этом, да она и не обязана мне этого сообщать, но все же мне было любопытно. А любопытство по жизни вообще посещало меня крайне редко… - Ваша сестра, Владимир Иванович, красивая женщина, талантливая актриса и прекрасная певица, вот только с низким происхождением ей не повезло… Но Аннет не только красивая женщина, но и умная, раз смогла покорить сердце самого Александра Николаевича… Осталось только родить от Цесаревича ребенка, и всю жизнь будет жить безбедно… - ворвался в мои мысли голос сидящего правее от меня графа лет сорока пяти, как оказалось, обращавшегося ко мне, и мне пришлось перевести взор с белокурой красавицы на моего неожиданного собеседника. - Для меня не имеет значения происхождение Анны… - нейтрально ответил я, не желая этим вечером вести разговоры о царском сыне, только не сегодня, не хочу, хотя при совсем некстати проснувшейся обжигающей ревности головой я естественно понимал, что всё сказанное графом в корне верно. Если Аня родит от Цесаревича ребенка, чего она и сама желает, то всю жизнь вместе с сыном или дочерью они проживут в полном достатке, и разумом я всё это отлично осознавал, только это осознание причиняло адскую боль сердцу, ему ведь не прикажешь, «Разлюби... Забудь…». - Конечно, вы давно привыкли к этому, как к данности… Вы ведь росли в одном доме… - дружелюбно ответил мужчина с легкой сединой, тронувшей его русые волосы, явно теряя интерес к этому диалогу, чему я был лишь рад, это совершенно не та тема, которую мне хотелось бы с кем-либо обсудить. Во времена детства и юности лично для меня было много сложных моментов и с отцом, и с Аней, а ей тогда вообще было абсолютно все равно на меня и мое существование в принципе, мне просто не было места в ее мире. На любой мой выпад в ее сторону Аня всегда отвечала с равнодушной вежливостью, ее это никак не трогало, что меня в те далекие годы еще больше бесило. Сейчас я понимаю, что возможно в глубине души ей когда-то и было неприятно или обидно, просто она не демонстрировала этого мне, она ведь тоже живая. - Что-то не так?.. Вам не понравилось?.. – негромко спросила у меня миниатюрная куколка, вместе с Ритой вернувшись за стол после благодарных аплодисментов гостей, словно каким-то непостижимым образом почувствовав изменения в моем настроении. - Что ты… Мне очень понравилось… - также тихо ответил я, на несколько секунд мягко сжав тонкие холеные пальцы актрисы Императорских театров в крупных золотых перстнях с драгоценными камнями своими. И это была чистая правда, я всегда любил слушать пение Анны, с самого детства, есть в ее чудесном голосе что-то волнующее и волшебное, что невозможно передать словами, затрагивающее струны души. Крепостные музыканты продолжили исполнять неторопливые арабские композиции, а Вольдемар велел прислуге нести десерт, и в скорости на столе появились блюда с разными восточными сладостями, недаром ведь хозяйка дома неравнодушна к Востоку. Я в принципе не люблю сладкое неважно из какой кухни, русской, европейской или турецкой, потому ничего из принесенных десертов пробовать не стал, а вот Аня с удовольствием ела лукум, запивая его красным сладким вином. Если ей нравится, то на здоровье… Праздник продолжился, моя непрошеная ревность потихоньку улеглась, а время как-то незаметно перевалило за полночь, и в какой-то момент музыканты заиграли танцевальную зажигательную арабскую мелодию с ее неповторимым чувственным ритмом, а в гостиную вошли улыбающиеся крепостные танцовщицы с подведенными черным на арабский манер глазами в открытых эротичных восточных костюмах разных цветов. Полупрозрачные легкие деяния во всей красе демонстрировали их сексуальные женственные тела, полные груди, тонкую талию, широкие бедра и стройные ноги. На запястьях и щиколотках женщин в такт их пластичным движениям позвякивали золотистые браслеты под аккомпанемент множества монеток на поясах, блестящих в теплом свете горящих свечей на их покатых бедрах. Длинные волосы, подколотые сзади, волнами спадали по спинам танцовщиц, их было не меньше двадцати пяти, заняв свободное пространство комнаты вокруг стола, они начали исполнять свой соблазнительный танец, всегда прочно ассоциирующийся у меня с прелюдией к сексу, под довольными взглядами уже не совсем трезвых гостей. Причем дамы за столом ничуть не выглядели удивленными или смущенными происходящим, а также с интересом наблюдали за выступлением, из чего можно было сделать однозначный вывод, что подобное развлечение для гостей в особняке князя во время празднований предлагалось далеко не впервые. - После праздника при желании можно выбрать на ночь любую из танцовщиц… Вольдемар лично выбирал из крепостных женщин самых красивых для развлечения гостей-мужчин… Их всему обучили, начиная от восточных танцев и так далее, ну, вы меня поняли… - чуть склонив голову в мою сторону, с легкой улыбкой негромко поделилась со мной очаровательная блондинка, и я отнюдь не был удивлен услышанным. В этом не было ничего нового, мне не раз доводилось бывать в гостях в богатых домах столицы, где в качестве «вишенки на торте» мужчинам предлагалось подобное развлечение, это было в порядке вещей. - Заманчивое предложение, конечно… Только и все красавицы мира мне не нужны, когда ты рядом… - тихо выдохнул я, наслаждаясь неповторимым ароматом моей любимой, приятным сладковатым пудровым запахом ее цветочных французских духов с тонким едва уловимым шлейфом деликатной пряности, смешавшимся с живым теплом ее нежной бархатистой кожи. Анна пахла предвкушаемым наслаждением, сексом и самим грешным Раем на земле, и я никогда не спутаю ее неповторимый запах ни с одним другим. Безмолвно улыбнувшись шире, женщина расслабленно положила голову мне на плечо, и на мой немой вопрос, «Зачем?.. Ведь здесь полно посторонних людей?..», лишь слегка качнула головой, мол, «Все в порядке…». Удивительно гибкие крепостные танцовщицы продолжали танцевать вокруг стола, плести невидимую вязь нежными руками, соблазнительно покачивать округлыми бедрами, синхронно плавно кружиться и стекать на пол расплавленным воском, и вновь подниматься зарождающимся пламенем, и это было красивое эротичное захватывающее зрелище, мне понравилось. Где-то через полчаса белокурая красавица тихонько поделилась со мной, что пойдет смотреть новые наряды Риты, вместе с хозяйкой дома встала из-за стола, а следом за ними поднялись остальные дамы, и все женщины покинули гостиную, остались любоваться сексуальными танцовщицами лишь мужчины. А еще через четверть часа к моему немалому удивлению ушел и Вольдемар, благодушно пожелав всем «Приятного вечера». Полюбовавшись еще немного хорошенькими пластичными полуобнаженными танцовщицами, я также поднялся из-за стола и вышел в коридор, зажигательные арабские танцы в исполнении привлекательных женщин это, конечно, здорово, но сейчас мне куда больше хотелось провести время с Аней. К тому же, ни одну из крепостных князя выбирать себе на ночь я не собирался, ни одна из них при всех умениях в постели не сможет заменить мне мою любимую. Если актриса Императорских театров вместе с другими дамами пошла смотреть новые платья своей подруги, то по логике они должны были направиться в гардеробную, которая обычно всегда расположена на втором этаже, а не на первом. Потому я поднялся по широкой лестнице с резными перилами и остановился, поскольку здесь освещенные горящими свечами в бронзовых канделябрах на стенах коридоры с множеством закрытых дверей шли в обе стороны. Чувственные аккорды томной восточной композиции с ее неповторимым жарким ритмом, звучащей в гостиной внизу, сюда доносились лишь тихими отголосками. Ну, и куда мне?.. Так как прислуга по пути мне не встретилась, значит, придется искать самому… Комната, где зеленоглазая колдунья ранее снимала с меня приворот, находилась в левом крыле, и я почему-то решил пойти туда, миновав с десяток идентичных дверей по обеим сторонам, просто наобум я нажал на бронзовую ручку следующей, и дверь легко поддалась. Моему взгляду открылась ярко освещенная свечами в напольных и настольных подсвечниках просторная библиотека с множеством шкафов из темного дерева, полных книг, где за письменным столом в кресле с высокой спинкой сидел хозяин дома и читал одну из них. - Добро пожаловать, барон… Проходите, располагайтесь… Не смогли мы удовлетворить ваш взыскательный вкус, да?.. – отрывая взор от страниц книги, благожелательным тоном, чуть лукаво улыбнувшись уголками тонких губ, пригласил меня Владимир Борисович, и я прошел внутрь и занял одно из двух пустующих кресел с другой стороны стола, привычно закидывая ногу на ногу. - Как и ваш?.. – в том же тоне спросил я, в следующую секунду запоздало подумав, что скорее всего это прозвучало не слишком вежливо, но сказанного не воротишь. Видимо, выпитый за вечер абсент так на меня повлиял, хотя как такового опьянения я не ощущал, лишь легкий хмель. - Мне кроме Риты ни в каком плане не нужна ни одна женщина… Это развлечение для моих гостей… Читали «Тайную философию» Агриппы Неттесгеймского, написанную в начале шестнадцатого века?.. Если нет, рекомендую, весьма интересная книга… У меня в библиотеке вообще много книг по оккультизму и эзотерике, привезенных из Европы… При желании обращайтесь… - как ни в чем не бывало, спокойно ответил князь Голицын, захлопнув книгу с названием на французском, которую до того читал, и повернув ее обложкой ко мне. Рукав его черного сюртука чуть сдвинулся, и я заметил на внутренней стороне левого запястья мужчины едва уловимый глазом тонкий ровный белесый шрам от пореза, точно такой же, как и у его любимой женщины на той же руке. Абсолютно идентичный шрамик имеется и на коже Анны, также на левом запястье, я помнил, она говорила мне, что он остался после эзотерического ритуала по обмену кровью, связывающего любящих друг друга мужчину и женщину на уровне души. Получается, и Вольдемар с Ритой проходили этот оккультный обряд, что впрочем, было совсем не удивительно… Несколько удивительным для меня являлось другое, что при чувствах к красивой рыжеволосой ведьме в сексуальном плане князя не интересовали другие женщины. Мне было сложно это понять, поскольку при всей любви к Ане физически меня притягивали и другие хорошенькие женщины, да, я не питал к ним никаких эмоций, а вот сексуальное влечение так очень даже. Как это, желать лишь одну женщину… Мне это совсем не близко… - Не читал… И боюсь, в ближайшее время мне будет не до чтения… Послезавтра я вновь отправляюсь в действующую армию на Кавказ, уже в третий раз… - нейтрально изрек я, а мой собеседник жестом правой руки с массивным золотым перстнем с сапфиром и бриллиантами на безымянном пальце указал на хрустальный графин с коньяком, безмолвно предлагая мне выпить с ним. Почему бы и нет… Крепким алкоголем цвета расплавленного янтаря я наполнил низкий пузатый граненый бокал из хрусталя, следом беря его со стола и делая пару глотков. - Понимаю… На Кавказский вопрос уходит много средств из государственного бюджета, потому, чем скорее он будет решен, тем лучше… Эта война идет уже более двадцати лет, и конца, и края ей нет, горцы просто удивительно непокорное племя… Я сам в прошлом пять лет воевал на Кавказе… Помню, потом спать нормально не мог, закрывал глаза и вновь оказывался там… Война продолжалась в моей голове… Эти земли в любом случае будут присоединены к Российской Империи, раньше или позже, это лишь вопрос времени… Но, чем дольше длится эта война, тем больше я прихожу к выводу, что закончится она лишь тогда, когда Царская армия просто вырежет почти всё местное население… Сопротивляться станет некому, практически никого не останется… - уже без тени улыбки ровно, без особых эмоций в низком голосе произнес мой собеседник и тоже сделал несколько глотков коньяка из своего бокала, закусывая долькой черного шоколада, лежащего на плоском фарфоровом блюде. И я был с ним согласен, сколько бы долго не сопротивлялись горцы, они не могут делать это бесконечно, явно превосходящая их по численности Императорская армия в итоге все равно присоединит Кавказ к России, но чем дольше местные противятся этому, тем больше крови прольется на той земле. - Война в вашей голове в итоге закончилась?.. Если да, ни поделитесь секретом, как ее остановить?.. – задал интересующий меня вопрос я и вновь отпил из хрустального бокала коньяка, приятно обжигающего алкогольной крепостью, с благородной горчинкой и изысканным послевкусием, не закусывая, не люблю шоколад, как и прочие сладости. - Закончилась… Прошлое может оставить в прошлом лишь настоящее… В моей жизни появилась Рита, мы познакомились с ней через пару недель после смерти моей жены, матери моих троих старших детей… Рита принесла в мою жизнь любовь и радость, вновь наполнила мой мир цветами и красками, вернулось вдохновение писать стихи… И война в голове закончилась, выстрелы смолкли, наступила тишина, пришел душевный покой и нормальный сон… Рита младше меня на десять лет, но она покинет этот мир раньше меня, так уж суждено… Каждый день на земле рядом с ней – мой земной Рай… Мы обрели друг друга в этой жизни и будем находить друг друга вновь и вновь в следующих воплощениях Души… У нас будут другие тела, другие имена, но Души останутся прежними… Существует такое понятие, как «кармические души», но лучше вам спросить об этом у Риты, если интересно… Она сможет объяснить лучше и понятнее, чем я… - мягко улыбнувшись уголками тонких губ, отчего сеточка мелких мимических морщинок вокруг его карих глаз коньячного цвета стала более заметной, промолвил Владимир Борисович. Он выглядел на свои сорок, не младше, и произносил имя зеленоглазой колдуньи, матери своих двоих детей, с какой-то особенной непередаваемой интонацией, с любовью. Князь, высокий статный мужчина одного со мной роста со светло-русыми волосами, говорил о своих чувствах к Рите легко и свободно, я вот так не могу… Порой я ловил себя на мысли, что моим источником душевного покоя, которого мне всегда так не хватало по жизни, являлась Анна, белокурая красавица буквально излучала эту мягкую женскую энергию живительного покоя. Однако вся загвоздка состояла в том, что она не любила меня, даже самый страстный секс не может заменить собой любовь… Аня, увы, не мой покой, не мое счастье, чужое, царского сына… - Вы познакомились с Ритой, благодаря увлечению оккультизмом?.. – решил полюбопытствовать я, делая еще несколько глотков дорогого алкоголя, любимого мной, именно коньяк я предпочитаю из всех спиртных напитков. - Наоборот, благодаря Рите, я познакомился с оккультизмом… Раньше эзотерика не была мне близка, хотя естественно я слышал про вошедшие в моду спиритические сеансы по вызову Духов… Но постепенно я полностью ушел от религии и пришел к оккультизму… Я с уважением отношусь к вере людей в Бога, я признаю существование Бога, как великого архитектора вселенной, но христианская традиция мне крайне далека… На мой взгляд вера и религия очень разные вещи… Вера в Бога, она в душе человека, а не в храме, не в иконе, а молитва в сердце, а не на языке. Многие люди каждое воскресенье ходят в церковь просто по привычке вместе со своими родственниками и соседями, потому что так принято, они на автомате бездумно повторяют за священником слова молитвы, даже не пытаясь вникнуть в их смысл… Да, они являются частью религиозного сообщества, их можно назвать религиозными… Но можно ли их назвать верующими?.. Насколько они на самом деле близки к вере, к Богу?.. И сколько их таких… Религия загоняет человека в определенную рамку, которой он должен соответствовать, чтобы быть частью религиозного сообщества, сверху навязывает ему определенные догмы и правила… А оккультизм помогает избавиться от этой навязанной рамки, способствует расширению мировоззрения, широте взглядов, обретению внутренней свободы, свободы быть собой… Вы же понимаете, я говорю не о той свободе, чтобы пройти по улице без одежды и прослыть городским сумасшедшим, а о том, когда ты свободен от чужих догм и правил, когда ты видишь мир не через замочную скважину черно-белым, где есть лишь две крайности, добро и зло, а во всем его многообразии оттенков, понимая, что благо одного – это зачастую горе другого… Жизнь гораздо сложнее семи грехов и десяти заповедей, жизнь, она куда больше и масштабнее… - спокойно ответил хозяин дома, также отпил коньяка, закусил долькой темного шоколада и продолжил говорить. Свои мысли он выражал легко и непринужденно, прекрасно владел русским языком, по его манере общения чувствовалось, что князь не только образованный, как и все дворяне, но и умный глубокий думающий человек, не поверхностный, не пустой. - Самое абсурдное для меня в христианстве это то, что с одной стороны оно вроде как учит всепрощению и милосердию, «Если тебя ударят по правой щеке, подставь и другую», и при этом жестко разделяет умерших. Актеров, иноверцев и самоубийц у нас не отпевают и хоронят за оградой кладбища… Мне никогда не понять, для чего это делается… Что это, демонстрация уже умершему человеку церковного «Фи», попытка его унизить, показать, что он не заслужил быть похороненным на погосте со всеми остальными и будет закопан без отпевания за оградой… Просто вдумайтесь в это, желание что-то показать мертвому уже абсурдно само по себе… Максимум может быть неприятно его близким, но уж точно не самому покойному… Думаю, вы согласитесь, что человек не есть тело, человек есть Дух, а тело лишь временный сосуд для бессмертного Духа в его конкретном земном воплощении… Как только тело умирает, связь Духа с телом мгновенно разрывается, тело становится лишь мертвым использованным сосудом и должно уйти в землю, чтобы в итоге стать землей… Духу абсолютно все равно, где закопают мертвое тело, на кладбище или в пяти метрах за оградой, отпоет священник мертвую плоть или нет… Духа более не трогает вся эта мышиная возня… Бессмертный Дух сразу или через какое-то время воплотится на земле в новом теле, в новом сосуде, родившемся ребенке, и будет воплощаться в новых телах вновь и вновь, десятки, сотни, тысячи раз… А церковники хотят что-то показать покойнику, это абсурд… При этом, к примеру, убийцу после смерти похоронят на погосте со всеми, а самоубийцу закопают за оградой… Выходит, в глазах церкви грехи первого более простительны, чем выбор второго добровольно уйти из жизни, так?.. И кто это решил, кого и где хоронить, на кладбище или за его оградой?.. Бог?.. Нет, люди из церковной верхушки, прикрывающиеся именем Бога… - Вольдемар налил себе еще коньяка из хрустального графина, играющего своими многочисленными гранями в теплом золотистом свете горящих свечей, а я отметил про себя, что истина в его словах все же есть. Я тоже всегда считал, что вера в Бога в первую очередь в душе человеческой, в сердце, а не на языке. Крайне редко я бываю в церкви, я не знаю наизусть слов ни одной молитвы, но это абсолютно не мешает мне искренне верить в Бога. Мои родители не были чересчур религиозными и не заставляли меня в детстве заучивать молитвы наизусть, хотя, я знаю, есть семьи, где маленьких шестилетних детей заставляют заучивать текст молитв наизусть, как стихи. Не вижу в этом никакой необходимости, и своих детей, если я доживу до их рождения, я точно не собираюсь заставлять заучивать молитвы. Разумеется, мы не есть тело, мы есть Душа, а наше тело лишь сосуд для бессмертной Души… И я также никогда не понимал цели такого разделения умерших, одних похороним на кладбище, а других за его оградой, типа те заслужили лежать вместе со всеми на погосте. Убийца будет лежать на кладбище, а самоубийца за оградой, если в это вдуматься, начинаешь понимать, насколько это в действительности абсурдно и как мало имеет отношение к Богу… Ибо Господь никого из людей не выделяет, для Бога мы все равны… В идеале я бы хотел, чтобы меня похоронили рядом с отцом и матерью, но если я погибну на Кавказе, и мое тело закопают там на местном кладбище рядом с другими погибшими русскими офицерами и солдатами, тоже ничего страшного. Вопрос в другом, будет ли кто-то меня помнить после смерти, наверное, Михаил все же будет иногда вспоминать, может, Андрей вспомнит… А вот вспомнит ли Анна, далеко не факт… А мне бы так хотелось, чтобы моя любимая меня помнила… - В чем-то вы правы… - задумчиво изрек я, допивая коньяк в своем бокале и следом наливая новую порцию дорогого алкоголя с тонким ароматом и благородной изысканной горчинкой. - Слышали притчу про проститутку и священника?.. «Проститутка и священник жили на одной улице. Она каждый день принимала клиентов, при этом искренне веря в Бога и от сердца молясь Ему. Священник же всякий раз подсчитывал количество клиентов проститутки за день, всегда преисполняясь при этом желчностью и осуждением. В итоге они умерли в один день, проститутка попала в Рай, а священнослужитель в дремучий Ад…» Вот так… - князь негромко расслабленно рассмеялся, и я тоже невольно улыбнулся уголками губ. Для меня эта притча была даже не о священниках и куртизанках в частности, а о людях в целом, о том, насколько ошибочно может быть первое впечатление о человеке. Один, прикрываясь маской лживой добродетели, может быть насквозь гнилым и продажным человеком, ради своей выгоды готовым продать всех и вся. Другой же, не пытающийся казаться лучшим человеком на земле, по факту может оказаться вполне нормальным здравомыслящим человеком с адекватными жизненными ценностями. Поэтому я никогда не сужу людей по первому впечатлению, по обложке, по блестящей мишуре, частенько при внешнем лоске и гладкости я чувствую в человеке фальшь, и интуиция меня обычно не подводит. В том же господине Забалуеве, бывшем предводителе уездного дворянства в Двугорском, я всегда чувствовал какую-то гниль, а в итоге такое вылезло, что все за головы схватились. Андрей Платонович оказался нищим мошенником, который водил за нос весь уезд и желал жениться на богатой невесте ради приданого, дабы поправить свое плохонькое материальное положение. Я не удивлюсь, если про него и еще что-нибудь неприглядное всплывет… - Не слышал… Любопытная притча… - через несколько долгих мгновений произнес я, слегка покачивая в руке пузатый бокал с коньяком, наблюдая, как янтарная жидкость плавно перетекает из стороны в сторону. - Да, любопытная… А вы сами бывали в развлекательных заведениях столицы по Итальянской улице?.. – в следующий миг с легкой полуулыбкой спросил Владимир Борисович, после делая пару глотков коньяка и отправляя себе в рот очередную дольку черного шоколада. - Бывал… В частности в роскошном борделе мадам де Воланж с очень красивыми куртизанками… - непринужденно ответил я и тоже с наслаждением отпил крепкого алкоголя из своего низкого хрустального бокала. Не считаю посещение борделя каким-то страшным секретом, который непременно нужно скрывать ото всех, не вижу в этом никакого смысла, что здесь такого особенного, это жизнь. - И я там бывал, но это было еще до отношений с Ритой… А кто из мужчин из Высшего Света там не бывал?.. Да, почти все были… - с расслабленной улыбкой откликнулся князь Голицын и продолжил. - Мне было приятно побеседовать с вами, Владимир Иванович… Вернетесь с Кавказа, непременно приезжайте к нам в гости, приглашаю… Однако, смею предположить, сейчас вы все же искали не меня, а Анну… Она с другими дамами в гардеробной комнате Риты… Рита, как и все женщины, обожает наряжаться, регулярно заказывает новые наряды по последней французской моде… - без тени скрытого раздражения в благожелательном голосе, касательно любви зеленоглазой колдуньи к платьям, промолвил мой собеседник, вновь делая несколько глотков коньяка и уже по традиции закусывая долькой шоколада. Да, абсолютно у всех женщин в крови надевать красивые платья и украшать себя драгоценностями, дабы нравиться мужчинам, вся разница лишь в том, что не у всех есть такая возможность… - И мне было интересно с вами побеседовать… Благодарю за приглашение, если вернусь с Кавказа живым, обязательно посещу ваш гостеприимный дом… И вы правы, сейчас я действительно искал Анну… - согласился я, допивая коньяк в своем бокале, ставя его на письменный стол на белоснежную тканевую салфетку рядом с наполовину полным хрустальным графином и поднимаясь на ноги. Хозяин дома объяснил мне, где находится гардеробная Риты, оказавшаяся в правом крыле особняка, а не в левом, мы тепло попрощались, я покинул библиотеку, вновь прошел по освещенному горящими свечами коридору до широкой лестницы с первого этажа и теперь свернул уже в нужную мне сторону, через минут десять оказавшись перед той самой тяжелой дубовой дверью, ведущей в гардероб. Нажав на бронзовую ручку и открыв дверь, я узрел просторную комнату с множеством шкафов с женской одеждой и обувью, а посреди нее, занимая часть свободного пространства, стояло не меньше двадцати портновских манекенов, демонстрирующих роскошные платья из шелка и бархата всех расцветок с тончайшим кружевом или изысканной вышивкой. Дамы, дружелюбно переговариваясь между собой, рассматривали дорогие наряды, несколько женщин обернулись в мою сторону на звук открываемой двери, были среди них и сама хозяйка дома с Анной. Моя любимая что-то шепнула на ухо улыбающейся зеленоглазой колдунье и пошла в мою сторону, я пропустил ее в коридор и обратно закрыл дверь, ведущую в «женское царство»… POV Анна - Вы искали меня, Владимир Иванович?.. А как нашли?.. Вам прислуга подсказала, где расположена гардеробная Риты?.. – с мягкой улыбкой спросила я у барона, когда мы оказались в длинном коридоре, освещенном горящими свечами в бронзовых настенных канделябрах, чудесные новые платья моей дорогой подруги я уже посмотрела и сейчас была искренне рада видеть моего любимого. - Я ведь тебе уже говорил, и все красавицы мира мне нужны, когда ты рядом, Аня… А подсказала мне не прислуга, а сам хозяин дома… Мы с князем выпили коньяка, пообщались… - тихо произнес мужчина, в силу своего по-настоящему высокого роста глядя на меня сверху вниз с легкой полуулыбкой и нескрываемой любовью в серых глазах цвета хмурого пасмурного неба с проседью, моих любимых глазах. По-женски мне, конечно, было безумно приятно слышать, что Владимиру не нужны другие женщины, даже красивые и доступные крепостные танцовщицы, когда я рядом с ним. - И как вы пообщались с Вольдемаром?.. Какое у тебя о нем сложилось впечатление?.. – переходя на «Ты», ведь мы остались наедине, поинтересовалась я, делая по коридору шаг в направлении гостевой спальни, где я сегодня останусь ночевать и надеюсь не одна, а с моим любимым. От него исходило легкое коньячное амбре, которое я улавливала своим обостренным обонянием, но меня ничуть не раздражал этот несильный запах выпитого бароном крепкого алкоголя, его излюбленного. - Хорошо пообщались… Князь показался мне умным думающим глубоким человеком… А в чем у меня точно не возникло сомнений, так это в том, что он любит свою женщину, мать своих детей, Риту… - негромко ответил мужчина, идя за мной следом по освещенному коридору, и через пару мгновений тишины спросил своим мягким низким бархатистым баритоном. – А куда мы вообще идем?.. - Так и есть… Вольдемар и Рита очень любят друг друга, в их паре живет большая любовь, что редкость в наше время… И сам князь хороший человек, не гнилой внутри, я знаю его уже более пяти лет… А мы уже пришли… Проходи… Этой ночью я останусь ночевать здесь… - открыв перед Владимиром дверь гостевой спальни с задернутыми плотными шелковыми портьерами на окне, где внутри было тепло от разожженного камина, и крепостная прислуга уже зажгла свечи, также негромко с самой очаровательной улыбкой промолвила я. Барон молча прошел в просторную комнату с широкой кроватью под атласным балдахином, подвязанным к четырем резным стойкам, я зашла следом и закрыла дверь на внутреннюю щеколду, чтобы даже случайно нам никто не помешал. После я подошла к большому зеркалу на стене в серебряной раме, сняла с шеи весомое колье с крупными каплевидными изумрудами в обрамлении прозрачных сверкающих бриллиантов, с ушей массивные удлиненные изумрудные серьги с алмазами, а с рук приятно тяжелые золотые перстни с драгоценными камнями, всё щедрые подарки Александра Николаевича, и положила украшения на белоснежную тканевую салфетку на стоящем левее комоде. Мужчина без слов вытащил шпильки из моих длинных густых волос, также убрав их на комод, и освобожденные светлые локоны рассыпались по моим плечам и спине. Любимый бережно обнял меня со спины, переплетая свои красивые длинные пальцы пианиста с тяжелым фамильным перстнем с бриллиантом на правой руке на моем еще плоском животе, медленно вдохнул запах моих шелковистых волос, нежно поцеловал в макушку и негромко заговорил. Я перекрашу белое, и снова в черное… Опять меня ведет жизнь в сторону… Я потерял тебя, и нам не встретиться… Душа болит, а мне не верится, Что я приду к тебе одной, и небо плачет надо мной. Ты зачеркнула без раздумья жизнь своей рукой. Холодно… В мире без тебя так холодно. И нет любви, а мне так холодно… Когда ты не со мною мне так холодно… И одиноко мне, и холодно в душе. Холодно… Холодно… Холодно… Ты слышишь, мне так холодно…** Стихи, прочитанные Владимиром, явно его собственного сочинения, были прекрасны, они буквально дышали любовью в каждом своем слове, но в то же время в их стройных строках скрывалось столько горечи, столько душевной боли и внутреннего одиночества, словно капли крови страдающего сердца незримо стекали с букв и капали на мягкий ковер под нашими ногами. Мой любимый в некотором роде мрачный художник, если можно так выразиться… - Володя… - заговорила я, плавно поворачиваясь к барону лицом и обнимая его за шею своими нежными холеными руками, но он не дал мне продолжить, мягко коснувшись своими горячими пальцами моих губ и следом тихо выдыхая. - Не надо, Аня… Ничего не говори… Молчи… Прошу тебя… После, если пожелаешь, забудь всё услышанное, как глупый сон… Но сейчас я хочу это сказать… Быть может, впредь я тебя уже не увижу и ничего не смогу тебе сказать… - с явственной горечью, ощутимой на кончике языка, негромко изрек мужчина, снова обнял меня за талию, мягко притягивая ближе к себе, нежно поцеловал теперь уже в лоб и вновь нарушил тишину, до того нарушаемую лишь тихим потрескиванием тлеющих сухих дров в разожженном камине. Листва пожелтела, на землю упала. Красками грусти трава заиграла. Смотрю сквозь дождинки в зеркальные лужи, Осенней прохладой весь город простужен. А ветер-бродяга в дом постучался, Двери раскрыл я, ты другом назвался. Ветер ты видел дальние дали, А что с моим сердцем, ты скажешь едва ли. Мне грустно, что снова один засыпаю, С надеждой на встречу я дни провожаю. Холодной осенней порою ненастной Я встречу тот ветер и ту, что прекрасна. А ветер-бродяга в дом постучался, Двери раскрыл я, ты другом назвался. Ветер ты видел дальние дали, А что с моим сердцем, ты скажешь едва ли. А что с моим сердцем, ты скажешь едва ли…*** Любимый прощался со мной, не веря, что вернется с кровопролитной войны на Кавказе живым, что мы сможем увидеться вновь. Его красивые талантливые строки не о погоде за окном, а о ненастной осени с пожелтевшей, упавшей на землю листвой, грустно пожухлой травой, дождинками-слезинками, падающими в зеркальные лужи, и тоскливой осенней прохладой, опутавшей всё кругом, в его печальной душе, где в доме одиноко бродит лишь залетевший холодный ветер, безразлично хлопающий дверьми. Наверняка Владимир в поместье засыпал не один, а с Поленькой, которая очень старалась всячески радовать барина в постели, но это никак не затрагивало его сердце, ведь он любит, как считает сам безответно, меня, «та, что прекрасна», в его стихах это я. И как же ты ошибаешься, Володенька… Я знаю, что с твоим сердцем, и тебе пришло время услышать, что говорит мое любящее тебя сердце… - Хочешь услышать стихи, которые я написала тебе перед отъездом из имения, а прислуга после их случайно выбросила?.. – с самой обворожительной улыбкой спросила я, аккуратно убрав в сторону темные шелковистые пряди длинной косой челки барона, упавшей ему на глаза, несколько долгих мгновений он задумчиво смотрел на меня, а после тихо выдохнул одно-единственное слово, «Хочу…». Попросив мужчину присесть на кровать, я сама опустилась рядом с ним на корточки, взяла его горячие руки в свои и негромко заговорила, глядя прямо в серые глаза любимого цвета сгоревшего пепла, с тесно переплетенными любовью и душевной болью взирающие на меня. Мне снилась ночь и сквозь нее летящий всадник, Огни погони и отчаянный побег. Мне снилась женщина, которую спасает Любимый ее человек. Мне снились люди и короткое сраженье, Долгое скитанье на двоих в чужой стране. Мне снился парус и чудесное спасенье, Но может быть только во сне, Может быть только во сне Героем был ты. А утром снова я спешу с тобой расстаться, Делаю всё то, что мне как будто ни к чему. Встречаюсь с теми, с кем не надо бы встречаться, И не пойму почему, И не пойму почему. Лишь только ночь постучится мне в двери, Кто-то мне скажет, что я прощена. Всё возвратится, я снова поверю В мир нереального сна, Где героем был ты… - Любимый человек… Слышишь, Володя… Любовь к тебе, увы, для меня лишь нереальный сон, ибо в моей жизни реальность другая… Ты и сам всё прекрасно знаешь… Только сердце у разума не спрашивает, оно просто любит… Я осознала, что люблю тебя, той ночью, когда мы ночевали на постоялом дворе над трактиром… Я ничего не говорила тебе о своих чувствах, потому что жизненные обстоятельства были против нас… Они и сейчас против… Но я хочу, чтобы ты знал, я люблю тебя… Я очень тебя люблю, Володенька… Ты береги себя там, на Кавказе… В душе я в любом случае буду ждать твоего возвращения… Просто жизнь, она порой куда сложнее наших желаний… - совершенно искренне произнесла я под пристальным задумчивым взором Владимира и в порыве поднявшейся во мне невыразимой словами нежности склонилась к утонченным кистям любимого, ласково целуя тыльную их сторону и его красивые длинные пальцы несостоявшегося пианиста. Безмолвно он продолжал безотрывно смотреть на меня своими серыми очами цвета расплавленного серебра, а испытываемые им эмоции настолько быстро проносились в его взгляде, что я просто не успевала их уловить и идентифицировать. - Ты мне не веришь?.. – через пару минут тишины прямо спросила я. Разумеется, мужчина имел полное право не поверить мне, учитывая все внешние обстоятельства в нашей жизни, и я это отлично понимала. Но всё же в глубине души мне было горько, что самый дорогой мне человек не верит мне… - Я верю, Аня, верю… Ты даже представить себе не можешь, как я мечтал услышать от тебя эти слова… Точнее, наверное, даже не мечтал… И сейчас мне кажется, что я сплю и вижу нереальный сон, который растает туманной дымкой, стоит мне проснуться… - в следующую секунду тихо заговорил барон, и счастливая улыбка сама расцвела на моем лице, он мне верил, просто не ожидал услышать от меня подобного, не ждал и даже не надеялся на ответные чувства с моей стороны. Значит, я смогла тебя удивить, родной мой… - Нет, это не сон, это реальность… Ты не спишь, и я не сплю… Я люблю тебя, Володя… Помни об этом… Ты останешься этой ночью со мной?.. Я так соскучилась по тебе, Володенька… - вновь со всей любовью покрывая нежными влажными поцелуями горячие руки моего любимого, негромко спросила я. На что он без слов притянул меня ближе, усадил к себе на колени, крепко обнял за талию, прижимая вплотную к своей широкой груди, и едва слышно с ощутимым облегчением выдохнул мне в шею, щекоча кожу своим теплым дыханием: - Аня… И в тихом звуке моего имени было столько любви, нежности и затаенной страсти, что у меня на долю секунды перехватило дыхание, а на глазах выступили невольные слезы упоительного счастья, своими тонкими пальцами я скользнула в короткие шелковистые пряди темных гладких волос мужчины на затылке, ласково перебирая их, параллельно обнимая его за шею. Само мое имя «Аня» звучало в устах Владимира, как «Люблю»… Он не слишком любил говорить о своих чувствах вслух, проговаривать их, порой ему это давалось достаточно сложно, но я и не собиралась требовать от барона длинных цветистых признаний, мне это было не нужно, я знаю, что он меня очень любит, я это чувствую сердцем, всем своим женским существом, и мне этого вполне достаточно. Любовь, она далеко не всегда в словах, зачастую она как раз в тишине… Недаром ведь говорят, «Счастье любит тишину», и для Володи это действительно так… Он никогда не станет читать своих стихов, посвященных любимой женщине, в светской гостиной в присутствии множества людей, ему без нужды общественное признание своего таланта, всеобщее восхищение и восторги, его строки лишь для меня одной. В них слова искусно переплетаются, превращаясь в тончайшее невидимое кружево, созданное самой любовью, рожденное чувствами барона Корфа ко мне… Разве это не самое прекрасное признание в любви, какое вообще только можно себе вообразить… *** Женщина мягко нажала на бронзовую дверную ручку, открыла тяжелую дубовую дверь библиотеки и вошла внутрь ярко освещенной зажженными свечами комнаты с горящим камином, встречаясь взглядом с карими глазами мужчины коньячного оттенка, поднявшего взор от страниц книги. - Можно?.. – для вида с ласковой улыбкой спросила Рита, сменившая черное бархатное платье с серебряным шитьем на кремовое с открытыми плечами из нежнейшего шелка, золотые украшения из ее вечернего туалета перекочевали обратно в шкатулку, а рыжие волнистые волосы, освобожденные из элегантной прически, теперь свободно лежали на ее покатых плечах и спине. - Ты – моя любимая душа… Тебе в этом доме можно всё… - расслабленно улыбаясь тонкими губами, откликнулся Вольдемар, открыто любуясь красивой зеленоглазой колдуньей, зная, что под платьем на ней ничего нет, ни корсета, ни нижней юбки, лишь желанное теплое женственное тело с плавными изгибами и линиями. - Большинство гостей разъехалось, часть осталась ночевать у нас, некоторые в компании крепостных танцовщиц, дети давно спят, я к ним заходила… А ты не собираешься спать?.. Уже далеко за полночь… - своей мягкой кошачьей походкой рыжеволосая ведьма приблизилась к отцу своих детей, обошла письменный стол и со спины нежно обняла его за шею, ласково касаясь губами светлой кожи князя чуть выше черного атласного шейного платка. - Знаешь, мне удалось побеседовать с бароном, он показался мне неглупым вдумчивым человеком, не продажным «дворцовым шутом», который ради своей выгоды и нашим, и вашим и споет, и спляшет, правда, достаточно закрытым, не особо любящим говорить о себе… Зачастую люди, с которыми я знаком без году неделя, начинают просить меня походатайствовать за них перед Императором ради новой должности или решения какой-то их проблемы… И меня всегда это искренне поражает, с чего вдруг они думают, что я стану помогать посторонним мне людям, откровенно желающим что-то поиметь с меня… С какой стати мне это делать… Я служу лишь Государю, а более я никому и ничего не должен… Такие люди навсегда остаются для меня на уровне общения, «Здравствуйте! До свидания!»… Владимир Иванович же ни о чем меня не просил с порога, это уже радует… Ты знаешь, я люблю наблюдать за людьми, которых плохо знаю, чтобы понимать, чего от них можно ожидать в дальнейшем… Так вот, наблюдая за бароном за столом, у меня сложилось впечатление, что он испытывает к своей сестре совсем не родственные чувства, Анна похоже привлекает его, как женщина… Быть может, я и ошибаюсь, но все же ощущение такое… - несколько задумчиво произнес хозяин дома, ласково гладя своими горячими ладонями любимую женщину по голым рукам, наслаждаясь прикосновениями к ее нежной бархатистой теплой коже. - Владимир Иванович с Анной не брат и сестра по отцу, хоть так и считают в Свете… И твои ощущения верные… Но ты не говори об этом в Зимнем… Еще не время… - мягко попросила Рита, вдыхая такой знакомый и родной запах дорогого ей человека и на несколько мгновений задерживаясь взглядом на тексте книги на французском, которую он до того читал. - Я и не собирался… Меня крайне мало интересует чужая личная жизнь, хотя за годы службы в Зимнем я знаю о жизни других крайне много… Во Дворце и у стен есть уши, и сказанное тобой не к месту может после обернуться против тебя же… Ты не хуже меня знаешь, что есть тайны, которые очень дорого стоят… И люди готовы на очень многое, чтобы эти тайны оставались тайнами для всех остальных… - с легкой лукавой улыбкой ответил Вольдемар, поднес миниатюрную кисть матери своих двоих младших детей, сына и дочери, и нежно поцеловал ее тонкие холеные пальцы. - До лета и тепла еще так долго, целых два месяца зимы и два первых месяца весны, пока с маем наконец ни придут летнее дыхание и солнечные дни… Люблю лето и теплую бархатную золотую осень… Петербург, безусловно, красивый город, но в то же время он город туманов и дождей… Хочу когда-нибудь, пусть и не сейчас, съездить с тобой в Европу, в ее Южную часть с теплым средиземноморским климатом… Хотя для меня везде Рай, где есть ты… Ибо мой Рай заключен в тебе, любимый… - негромко изрекла зеленоглазая колдунья своим мелодичным голосом и ласково игриво потерлась миниатюрным носом о шею князя, вызывая его невольную улыбку. - И ты мой Рай, радость моя… Когда ты появилась в моей жизни, я осознал, что земной Рай – это отнюдь не место где-то на земле, это состояние в твоей душе рядом с кем-то самым любимым… Однажды, когда я уже не буду служить во Дворце, и у меня будет много свободного времени, мы с тобой обязательно съездим в Европу, поедем в Италию, считающуюся колыбелью западной цивилизации с ее огромным культурным и историческим наследием, знаменитую своими виноградниками, конечно же, вином и вкусной аутентичной кухней. Остановимся в Неаполе с его благоприятным теплым средиземноморским климатом, я там бывал в молодости, мне понравилось, тебе тоже понравится… - с расслабленной улыбкой промолвил мужчина, вспоминая свою уже давнюю поездку в Италию, на родину великого Данте Алигьери, создателя бессмертной «Божественной Комедии». - А еще посетим античный город Помпеи, расположенный в окрестностях Неаполя, разрушенный извержением Везувия в древности и найденный вновь в 1748 году, прекрасно сохранившийся под слоями вулканического пепла… Брат там бывал, и я хочу побывать… - подхватила и продолжила мысль любимого человека рыжеволосая ведьма, вновь любовно целуя его в шею и почти мурлыча подобно довольной обласканной кошке. - Обязательно посетим… И не только Помпеи, а всё, что пожелаешь, любимая моя… - захлопнув книгу, хозяин дома поднялся из кресла, обнял со спины улыбающуюся женщину и медленно провел своими горячими ладонями по ее голым плечам, мягкой полной упругой груди, тонкой талии и широким округлым бедрам. После он отвел в сторону шелковистые рыжие локоны Риты и чувственно поцеловал ее в шею, оставляя на теплой бархатистой коже влажную дорожку от поцелуев, плавно спускающихся к плечу. - Я так думаю, что спать мы сегодняшней ночью точно не будем?.. – расслабленно кладя голову на широкую грудь отца своих детей и прикрывая зеленые глаза, наслаждаясь его пока еще совсем невинными ласками, жаром рук, легко проникающим через тонкий шелк платья и опаляющим кожу, и нежностью горячих губ, томно выдохнула колдунья, предвкушая страстную близость со своим мужчиной. - О, да… После поспим, а пока займемся куда более приятными вещами… - улыбнувшись уголками тонких губ, тихо и чуть хрипловато от просыпающегося желания изрек князь, легко отрывая любимую женщину от пола и поднимая ее на руки, следом вместе с ней покидая библиотеку и направляясь по освещенному коридору в сторону их общей спальни. Довольная ведьма обняла Вольдемара за шею и опустила голову на его сильное плечо, ласково тихонько промурлыкав что-то едва слышное и не требующее пояснений, ибо любящим людям важны даже не сами слова, а те чувства, что стоят за ними… И пусть за окном стояла морозная зима, в их душах царила солнечная золотая осень с багровыми всполохами счастья… Осенью ведьмы заманчиво рыжие, Щурят очи свои бесстыжие, Лукавые, хитрые, светло-зеленые, Осенью ведьмы всегда обновленные. Курят с улыбкою трубки вишневые, Нижут на ниточки бусины новые, Варят глинтвейны и кофе с корицею, Осенью ведьмам ночами не спится. Кошкой мурлычут, тихонечко ластятся, Время течет, понапрасну не тратится. Ведьмы колдуют в преддверии дождичков, Режут коренья серебряным ножичком, Зелья мешают в котлах поварешками, О чем-то мечтают и смотрят в окошки. Там, за окошками, в дальних просторах, Видится им то, что сбудется скоро, Видятся тайны, мечты и желания, Ведьмы глядят и творят предсказания. Хочешь – не верь, но сбывается истинно, То, что рассказано ведьмами искренне, То, что прочитано между страницами, То, что вязальными создано спицами. Ведьмы не плачут и медленно старятся, Просто живут, о других не печалятся, Падают вниз и взлетают к закатам, Рыжим-бесстыжим, им много ли надо? Терем в лесу на зеленой опушке, Жаркий камин и кошка-подружка, Сотня свечей и столетья терпения, И древних Богов своих благословение…****