Учёба и неожиданности, которые приподносит Лань Чжань вместе с ней.

      Но меня банально послали нахрен. Ха-ха, как смешно и неожиданно для меня. Особенно поражён я был, когда увидел у нас в гостях павлина. Не живого, увы, потому что от живого хотя бы польза в созерцании красоты была (а ещё на чёрном рынке в любом случае птичку сплавить можно, ну, или просто съесть, хорошенько поджарив со специямм). — Цзинь Цзысюань? — наткнувшись на него, я сразу же попятился назад на своих бравых двух, глазами ища кого-то помимо мадам Юй, которая была невероятно гостеприимна. Ну конечно, от неё я такой подставы ещё как ожидал! — Какая приятная встреча! Неужели ты ко мне? Как жаль, я как раз ухожу, закрой за собой дверь, как уходить будешь, ладушки?       Вот я хоть и стою, смотрю там на потолок, думая о том, что в своём доме я определённо никогда бы его в светлые тона не красил, потому что любое пятнышко сразу видным становится. Как вдруг моё очень познавательное наблюдение было прервано тем самым гостем, который громко расхохотался. Нет, он не павлин, он надутый индюк! — Что ты, Вэй Усянь, я к Цзянь Яньли, мама хотела видеть её у нас дома сегодня в гостях. Заодно я и с вашей матушкой пообщался, она у вас такая красивая и замечательная. Понятно теперь, в кого дочь такая прекрасная, — а щёки «матушки»-то покраснели, она, впервые! Впервые она не поругала (наверняка сделает это позже, и всё-таки!) меня за мою колкость в адрес недопарня шизце... Похоже и правда этого самовлюблённого придурка как потенциального жениха рассматривают. Вот это уже вообще в край ненормально! — Что тут этот забыл? — Цзян Чен, внезапно оказавшийся рядом, положил свою руку мне на плечо, вполголоса спрашивая меня. И, дорогой братец, мне откуда знать? — В женихи сестры набивается, — фыркнул я, продолжая испепелять взглядом сыночка из семьи Цзинь. Ну да, ты тут ещё кроме своей улыбочки светящейся, мог ещё и золотые денюжки принести. Их блеск бы мне было видеть куда приятнее, чем твою фальшивую и наигранную улыбку... — Дорогой Цзинь Цзысюань, я всё-таки настаиваю на том, чтобы проводить тебя до выхода из нашего дома. Не стоит отказываться, я буду очень сильно волноваться, если ты не доберёшься до выхода целым и невредимым.       И вновь тычок в спину, рука на плече становится всё тяжелее. Что ж, братец, ты хоть и пыхтишь как чайник, но при этом ничего не делаешь! — Хотя бы мне не мешай этого идиота справадить, — сквозь зубы прошипел я, нацепив на лицо улыбку поярче той, что недавно отпрыск Цзинь выдал. В обоятельных улыбках я был лучше него. Выкуси! — Вэй Усянь! — ох, вот и долгожданная реакция. Павлин рядом, тихо попивает чай, хитро смотря на меня, с усмешкой кивает на матушку Цзян Чена, которая, уже как обычно ищет мухобойку, чтобы как следует приложить её об мою страдалицу-персика. — Я тебя сейчас! — Матушка! — шизце появляется как всегда вовремя, ещё одна причина любить её ещё больше. Ну как такая красивая, умная, восхитительная девушка могла влюбиться в такого напыщенного, вредного и тупого Цзиня? Вот и для меня ребус. А ребусы я, ох, как не люблю... — Ты ведь притворяешься! Ты совсем не заинтересован в ней, проваливай отсюда, мажор! — теперь уже Цзян Чен пыхтит мне в ухо. Спасибо конечно за поддержку, но мне жарко; шёпотом обращаюсь уже к нему. — Слышь, отвали, и без тебя духота такая. — А-Сянь, молодой господин Цзинь уже уходит, не злись, — она улыбается мне! Не тому идиоту, который сидит теперь, не поднимая взгляда со стола. Затем она обращается к брату, — А-Чен, ты тоже. Можете идти по делам. Матушка, я тоже пойду, у меня ещё проект с Луин.       А я с видом победителя скидываю сильно надоевшую руку с плеча, специально громко и показательной чмокаю удивлённую и чуть смеющуюся шицзе в щёку, потом уже рысцой мчусь в коридор обуваться. Мало ли чем мне эта выходка обернётся.       Кстати, на эфир я опять забил...

____________________________________________

— Что ж, Лань Чжань, это наш последний урок, — улыбаюсь, даже не скрывая грустных ноток в голосе. — Ты настоящий молодец. Ха-ха, хотя... другого я от тебя и не ожидал? — Спасибо, — сухо бросает он мне одно слово, продолжая смотреть в свою книгу.       А я закусываю губу, мне сейчас так обидно. Мне сейчас так... так больно. Мне, получается, теперь нечего здесь делать? Мне лучше будет уйти?.. — Отлично, вижу, ты занят, — нервно чешу затылок, не переставая при этом нервно посмеиваться, вот же дурак. — Как хорошо, что я заранее приготовил конспекты для тебя. Увидимся как-нибудь, Лань Чжань.       И начинаю быстро складывать вещи, которых по сути лишь две: смартфон и баночка сока «Имераторская улыбка», которая понравилась мне поначалу из-за прикольного названия, а потом ещё и из-за вкуса. Жаль, что вещей я собой особо не взял, потому что складывалось всё предательски быстро, даже актёрствуя я бы выиграл жалкие пять секунд, а то и меньше. — Ну, я тогда пошёл? — в последний раз спросил я, понимая, что больше никогда не смогу подойти к нему вновь. Я же столько пытался, так долго пытался. Какие только я фразы в интернете не искал, как я ему только в своих чувствах не признавался. Пускай и не прямо говорил, но ведь намекал, и не раз! Даже по телефону случайно как-то получилось, что отправил ему «Люблю», а потом извинился, мол, «Лань Чжа-а-ань, прости, номером ошибся Т.Т», но сообщение не стёр, оставил на его совесть. — Погоди, я с тобой, — бросил он, аккуратно делая пометку в блокноте. Как-то я узнал, что он не любил подгибать страницы книги, не любил все эти закладки. Я ему даже как-то скрепку в форме сердечка дарил в качестве альтернативной закладки, но он просто засунул её себе в бумажник. Больше я того сердечка не видел. Отдал же этому... Да ещё не только канцелярское, но и своё, бьющееся! — А я не домой, — угрюмо пробормотал я, ожидая, что он тут же откажется. Мы ведь дальше отношений библиотека-дом как-то не заходили. — Хорошо-о, — посмотрел мне в глаза, ослабляя галстук на шее, и, погодите, я сейчас услышал именно его голос? — Чего хорошего, глупый? — не понял я, думая, что меня впервые дразнит такой, как Лань Чжань. Да меня вообще впервые дразнят так открыто, посмеиваясь глазами и дразняще удлиняя гласные. — Я буду наедине с Вэй Ином, — на последок задвинул стул и, будучи возле меня, взял своей тёплой рукой, заставляя что-то внутри меня взорваться фиестой. — Мне есть что тебе сказать.       Ох, вот это я понимаю: горячий мужчина.