Твой выбор

      — Что это? — Микаса аккуратно коснулась синяка под глазом Эрена.       Тот едва поморщился и отстранился. Аккерман руку убрала не сразу – та неловко повисла в воздухе.       — Дай угадаю – это всё Жан? — вздохнул Армин, поставив кружку с чаем на стол. — В смысле это всё же случилось?       Микаса недовольно перевела на него взгляд. Арлерт в свое оправдание пожал плечами, мол, он-то тут причем.       В кафе было по-приятному прохладно и пустынно, а тёплое освещение и тихая ненавязчивая музыка создавала атмосферу непринужденности. Это место предложил Армин, и Микаса радовалась, что здесь нет людей, а Эрен явно благодарил за кондиционер и ненавязчивый персонал.       — Да, — Йегер поправил волосы. — Допустим, да.       Он раздраженно отвел взгляд на соседний пустой столик, чтоб только не встречаться с друзьями взглядом.       — Других вариантов всё равно нет, — улыбнулся Армин. — Не Микаса же тебя побила.       — Ещё есть Хистория, — заметила Аккерман.       Она перехватила мрачный взгляд Эрена абсолютно бесстрастно. Они словно поменялись местами – раньше упоминание Рейсс было её триггером.       — Что не поделили? — Армин явно был в хорошем настроении – то ли от долгожданной встречи, то ли от происходящего во время неё.       — По мелочи, — раздраженно сообщил Йегер. — У нас в последнее время напряженные отношения. В этот раз он взорвался первым.       Микаса прикусила губу. Она мгновенно почувствовала, как вина словно капля краски в чистой воде меняет её – от лёгкого оттенка до насыщенного цвета. И вот Аккерман уже уверена, что она причина этих синяков – и Эрена, и Жана. В том, что Йегер вмазал в ответ, сомневаться не приходилось. Такой уж он.       — Даже забавно, — Армин с грустью улыбнулся.       — И что же? — спросил Эрен, а Микаса взглянула на Арлерта с тем же немым вопросом.       — Теперь Микаса оказалась по другую сторону от тебя, — сказал он, пожав плечами. — После очередной стычки она уйдет уже не с тобой.       На секунду их с Эреном взгляды встретились. Микаса не знала, что эти двое имели в виду. Но за пару секунд Йегер испытал и гнев, и отчаяние одновременно, а в Арлерте чувствовалась то ли усмешка, то ли разочарование. А может всё сразу. Но спросить она не могла. Даже не знала, с какой стороны подступить и какие слова подобрать. Между этими двумя тоже было что-то бессловесное, принадлежащее только им. Аккерман не имела права в это вмешиваться, хотя ощущала свою причастность.       — Вы всегда можете перестать, — сказала Микаса тихо.       — Перестать что? — теперь Эрен смотрел прямо на неё.       С какого-то момента её защита от этого холодного взгляда рассеялась окончательно. И поэтому сейчас ей было немного не по себе. Но одновременно до безумия хотелось коснуться его лица и увидеть, как он блаженно закрывает глаза, наслаждаясь теплом её ладони.       Прямо как раньше.       — Жить вместе, — сказала она тише.       Армин почему-то улыбнулся, и этим привлёк внимание Йегера.       — Почему-то ты меня сегодня раздражаешь, — наконец сказал он.       Арлерт вздохнул.       — Ой ли?       — Что?       — Я раздражаю? — улыбнулся он. — Мы вроде достаточно долго вот так втроем не собирались. Точно я раздражаю?       Микаса не видела изменений в себе – разве что стала выше, а волосы короче. Тело слушалось её лучше, стало сильнее и выносливее. Но внутри она была той же девочкой, которая не могла плакать пару дней после катастрофы, живя в комнате с Эреном. Йегер по её мнению изменился до такой степени, что пробирало до мурашек. От громкого экспрессивного пацана остался какой-то измученный взрослый с уставшим взглядом. Жан говорил, что Эрен смотрит как мёртвая рыбина. Микаса же видела загнанного отчаявшегося хищника – злого, но беспомощного.       А сейчас впервые она отчётливо ощутила, как изменился Арлерт. Тихий мальчик за их спинами вырос, стал чуть шире в плечах, сохранил доброту взгляда и нежность голоса, но стал при этом кем-то другим. Теперь в его голосе были незнакомые ей нотки, полные скрытого подтекста – и ясен он был лишь тому, с кем Армин говорил. В его словах появилась уверенность – и она неожиданно пугала. В нём самом – мягком и нежном – появилось что-то твёрдое. И это неожиданно ранило.       Они втроём так изменились. Стали кем-то другими, но всё ещё сидели рядом. Микаса боялась моргнуть – вдруг за секунду всё исчезнет. Трещина между Арлертом и Йегером расширится до пропасти – и никакой мост не поможет её преодолеть.       — А кто ещё? — вздохнул Эрен.       Армин едва заметно улыбнулся, отпивая свой чай.       — Так может съедешь от Жана? Не будете цапаться каждый день вплоть до драк, — спокойно продолжил Арлерт. — Дадите выдохнуть Микасе, которая как на иголках с самого начала этой истории.       Аккерман вздрогнула и посмотрела удивленно на друга. Армин только тепло улыбнулся. Скрывать от него действительно не было смысла.       С самого начала этой странной истории Микаса не могла найти себе места. Всё время что-то шло не так, будто она неправильно собирала паззл. Это коробило изнутри, постоянно держа в напряжении.       — Пока нет, — Эрен вздохнул. — Я… не могу.       Он почему-то посмотрел на Микасу – так жалобно, словно побитый дворовый кот, не верящий, что ему перепадает лакомство. Аккерман выдохнула. В голове на миг снова возник образ той ночи, когда в кромешной тьме чьи-то руки касались тела, а ей было всё равно, чьи они именно. Через секунду образ потух, но мурашки пробежались по ногам и спине.       — Всё нормально, — сказала зачем-то Аккерман. — Я надеюсь, вы помиритесь. Я бы этого хотела…       Последние слова словно сфальшивили. Она правда хочет их примирения? Или наоборот – окончательного раздора, чтоб наконец не нужно было выбирать? Тогда она останется с тем, кто останется. Нулевая ответственность, всё решит судьба и случай, а не Микаса.       Аккерман слишком боялась выбирать, поэтому уже готова была ввериться случайности.       — Мне надо идти, — сказал Эрен.       Он чуть замешкался, вставая и пряча взгляд.       — Простите, — пробормотал он и удалился, не давая даже нормально попрощаться.       Армин проводил его взглядом до двери кафе и глубоко выдохнул.       — С ним становится так трудно, — сказал он с грустью. — Когда всё стало таким сложным? Мы же были…       Микаса кивнула, понимая его без слов. Всё правда стало таким тяжелым. Они упустили момент, когда дверь в беззаботные времена захлопнулась прямо за их спинами.       — Что у них с Жаном? — спросил наконец Арлерт. — Я спрашивал у него, но толку… Сначала он ворчал на Эрена, а потом почему-то стал не лучше этого…       Потому что в какой-то момент всё сломалось и изменилось до невозможности, подумала Микаса. Она влюбилась в Кирштейна – так постепенно и крепко, что не описать словами. А сам Жан неожиданно вцепился в Эрена, который тонул где-то в своих кошмарах. А Эрен повис между ними, то хватаясь за Микасу, словно тонущий в шторм, то за Жана, словно спасающийся от погони.       А потом Микаса очутилась между ними той странной ночью, и ощущала себя одновременно лишней и нужной деталью для функционирования неизвестного предмета из трёх тел.       — Он тоже по-своему беспокоится, — только и ответила Микаса, прогоняя мысли прочь.       Армин поджал губы.       — Если ни ты, ни я его спасти не можем, то как тут поможет Жан? — спросил он тихо. — Если мы бессильны, то как…       Микаса аккуратно накрыла его руку своей. Тепло от его ладони казалось приятным и знакомым – как из детства.       — Может, как раз он и сможет, — Микаса едва заметно улыбнулась. — Всё-таки он Жан.       Арлерт по-доброму усмехнулся.       — Забавно, что ты… Вы… Что так вышло, — он посмотрел на Аккерман.       Та слегка покраснела.       — Это не забавно, — заметила она. — Я просто…       — Устала?       Он мог бы не говорить это вслух.       — Да.       — А если бы?..       Микаса набрала воздуха в грудь.       — Я не знаю, — сказала она.       Армин кивнул, словно ожидая этот ответ.       — Я не выбираю, — Микаса смотрела на дно опустевшей чашки. — Выбирают меня. Поэтому я не знаю.       — А что, если будешь выбирать всё же ты? — Армин пожал плечами. — Что, если важен именно твой выбор?       Аккерман не сдержала смешок.       — У меня нет выбора. Я – чей-то выбор.       Армин обеспокоенно нахмурился.       — Нет, ты… Человек, — он всё же улыбнулся. — Ты можешь выбирать, с кем тебе быть. И, самое главное, ты можешь не выбирать.       — Что?       — Тебе не обязательно решать, кто из них. Ты можешь не выбирать никого. Возможно, так просто спокойней. Потому что ты так отчаянно пытаешься выбрать, и тебе плохо в любом из вариантов.       Микаса отвела взгляд, стараясь не думать об этих словах.       — Ты столько лет выбирала Эрена, но это ранило тебя всё глубже и глубже. И вот ты пытаешься выбрать Жана, а лучше не становится.       Армин внимательно смотрел на неё, и от его взгляда было не убежать.       — Возможно, самый лучший выбор – никого не выбирать.       Аккерман вдохнула, ощутив какую-то лёгкость после этих слов.       — Мне кажется, — она грустно улыбнулась. — Я могу существовать, только выбрав кого-то.       — А ты попробуй, — Армин непринужденно хмыкнул. — Я верю в тебя.       Лёгкость внутри прогнала всё напряжение, но Микаса всё равно пыталась понять, что именно из сказанного Арлертом её так зацепило и дало приток нового воздуха, свежего и сладкого.

***

      — Защита через неделю, — Жан раздраженно закрыл приложение почты. — Ну, приплыли.       Микаса аккуратно коснулась его волос, запутавшихся из-за ветра. Потом поцеловала его плечо и встретилась с ним взглядом.       — Ты ведь готов, — сказала она спокойно.       В ней не было ни грамма волнения во время сессий и экзаменов. Микасу всегда забавляло то, как одногруппники тряслись перед очередным экзаменом. Она же почти ничего не чувствовала – разве что ощущала отличие этих дней от обычных. Но её ни разу не пугала до трясучки перспектива сдавать что-то.       — Да готов-то готов, — Жан устало закрыл лицо руками.       Микаса обняла его со спины и шумно выдохнула. Тот отложил телефон на край кровати и сплёл свои пальцы с её. От соприкосновения голых тел было приятно – это, кажется, успокаивало больше всего.       Ей нравился Кирштейн. Когда и как это случилось – сам Бог не знает. Жан просто был рядом. И Микаса привыкла к его тёплому плечу, низковатому голосу, огромным рукам, несуразности в танцах и забавному заразительному смеху. Каким-то образом без этого стало невозможно.       На контрасте с холодным и далёким Эреном Жан был тёплым и близким. И в какую-то ночь Микаса поняла, что на кровати рядом ей хочется видеть именно Кирштейна. Наверно, с этого момента она пыталась всеми силами подать ему знак. Но за столько лет он словно не верил в его реальность.       Когда Армин говорил про выбор, Микаса вспомнила лодку, которая от быстрого течения реки не могла пристать ни к одному берегу. Её штормило – она то неслась к одному, то к другому.       Кажется, Арлерт предлагал не искать стоянку, тщательно выбирая берег. Кажется, он намекал бросить это гиблое дело.       Микаса пыталась понять, сидит ли она в этой лодке или является ею. Но внутри всё так штормило, а берега так стремительно приближались и удалялись, что понятней не становилось.       Микаса не понимала. Но ощутила ту лёгкость от мысли, что есть ещё её выбор. В это слабо верилось, но ведь она правда могла попробовать. Тогда не придётся мучительно ждать, кто из этих двоих сделает свой выбор, окончательно прогнав другого.       Тогда она будет наконец свободна. И в этой сладостной мысли было столько воздуха, сколько она за всю жизнь не вдыхала.       — У тебя царапина, — вздохнула Микаса, проводя пальцами по щеке.       — О, это Эрен, — мрачно усмехнулся Жан. — Дерётся как кошак.       Аккерман не сдержала улыбки, проведя пальцем ещё раз.       — Почему вы снова будто вернулись на первый курс?       Жан промолчал, не в силах даже пожать плечами.       — Мне кажется, мы ушли намного дальше первого курса, — сказал он, глядя ей в глаза. — Я… Я не ненавижу его и не ревную.       Он взял руку Микасы и выдохнул.       — Это что-то другое.       Аккерман ощущала, как её тело будто становится легче с каждым словом, и она вот-вот растает.       — Думаю, он стал мне дорог в каком-то смысле, — Жан поморщился, словно его не устраивали эти слова, но другие он не мог подобрать – боялся или не признавал.       — Армин сказал, что ты бессилен, если бессильны мы, — Микаса слышала себя со стороны, не узнавая собственного голоса.       — Наверно, ты права, — Жан крепче сжал её руку. — Но я просто хочу быть рядом, пускай это и сложно.       Сильное-сильное течение, по которому уносит её невесомое тело. Она существует только лишь как чей-то выбор, но может попробовать сделать свой собственный – и встать твёрдо на землю.       Почему-то ей вспомнился рассказ Гриши про Луну – её свет только отраженный от Солнца. Сама по себе Луна не светится. И Микаса тогда решила, что она пустышка.       Сама по себе Аккерман, наверно, тоже. Но у неё есть выбор – сотрясать пустое нутро от бессмысленных попыток или успокоиться, наслаждаясь лёгкостью.       — Жан, ты его любишь? — неожиданно спросила Микаса.       Кирштейн глупо усмехнулся.       — Да просто жить не могу, — огрызнулся он. — Это другое.       — Жан.       — М?       Микаса поцеловала его в уголок губы.       — Я тоже, — сказала она тихо. — Давай расстанемся.       От резкого движения телефон упал с кровати.