Свет.
Издалека слышатся какие-то голоса, словно из коридора, и они приближаются. Чуть прислушавшись, Антон понимает, что это всего один голос — Арсений Сергеевич.
Антон пытается встать с какого-то кресла, но ватное тело не слушается.
— Тише-тише-тише, — тут же подбегает учитель. — Куда собрался?
— Лабораторную писать, — язык совсем не слушается, а мозг не до конца включается в работу.
— Какую лабораторную? Лежи, сейчас медсестра придёт, — говорит Арсений и возвращается к телефонному разговору.
Антон пытается понять где он, но никак не может. Он сидит в мягком коричневом кресле, неподалёку кухонный стол, а в углу мини холодильник. Он помнит, что писал лабораторную, ему было плохо. А что потом?
Голова внезапно начинает болеть, и Шастун хватается за виски, зажмурившись.
— Я задержусь сегодня, всё, пока, — быстро завершает разговор Арсений Сергеевич и подбегает к ученику. — Ты как? Не отключайся только.
— А чё было-то? — выстанывает Антон.
— Ты сознание потерял.
— Нихуя! Первый раз в жизни такое.
Арсений, немного поражённый такой реакцией, возвращается к окну.
— Кого ждём?
— Медсестру. Из дома её вызвали под угрозой увольнения. Хотя я лучше бы нормального врача вызвал.
— Не надо! Я в норме! — Антон пытается встать, в глазах темнеет, но он не подаёт виду, а Арсений вновь бежит к нему.
— Да что ж ты, неугомонный! Сядь!
— Можно я домой пойду?
— Нельзя.
— А телефон мне можно?
— Родителям твоим я уже сообщил.
— Я друзьям сказать хочу.
Арсений уходит из комнатушки и возвращается с телефоном Антона.
— Когда ты упал, телефон разбился. Чудо, что у тебя ничего не сломалось. Не сломалось же?
Антон двигает всеми конечностями, но кроме головной боли ничего не чувствует.
— Нормально всё.
Первым делом Шастун осматривает телефон: прибавилось пару новых трещин на экране да и только. После отвечает на все сообщения Иры и пишет Диме и Серёже, что шлёпнулся в обморок, но сейчас с ним всё хорошо. Вскоре приходит медсестра и осматривает Антона.
— Ты в столовой ел?
— Да, — наглое враньё.
— Раньше обмороки были?
— Только предобморочные состояния, — а вот это правда.
— В больницу сходи, — это всё, что произносит пожилая женщина перед тем, как забрать свою сумку и уйти, попрощавшись.
— Нормально себя чувствуешь?
— Ага.
— Собирайся, я тебя домой отвезу, — Арсений Сергеевич ведёт себя очень серьёзно. Неужели испугался? Или злится из-за того, что пришлось задержаться на работе.
— Я сам дойду, спасибо.
— А если не дойдёшь? Нет уж, солнце моё.
Антон не спорит, ведь чувствует себя уставшим (то есть находится в своём обычном состоянии), а лишь идёт в сторону единственной двери в этой комнатушке. Каково было его удивление, когда он вышел в лаборантскую в кабинете физики.
Быстро собрав вещи под внимательным наблюдением физика, Шастун направляется в гардероб, чтобы забрать куртку. Машина Арсения — чёрная и чистая, что аж блестит — стоит на парковке. Учитель галантно открывает дверь для Антона на переднее пассажирское кресло. Шастун достаёт из кармана куртки наушники и включает музыку.
— Не хочешь аукс подключить? — спрашивает Арсений, садясь на водительское кресло.
— Нет, спасибо.
— А что так?
— «У каждого есть свой микрокосмос воспоминаний, что томов на десять, ворох любимых фильмов грустных, терабайты суицидальных песен…» — Арсений непонимающе смотрит на своего ученика. — Найтивыход, — но учитель не понимает. — Забейте.
— Типа ты слушаешь суицидальные песни?
— Ну типа.
— И почему ты не хочешь, чтобы я это слышал? — параллельно заводит машину.
— Я же сказал, забейте, — начинает злиться Антон. Он вообще только и умеет, что злиться и грустить, поэтому вины учителя здесь не больше нуля.
— Нет, я хочу разобраться. Там мата много?
— Последний, кто слушал мой плейлист, буквально чуть не отвёл меня к психиатру.
— Музыка для тебя много значит?
— Да, — коротко отвечает ученик.
— Ладно. После того случая ты больше не доверяешь людям, я понял, — видя чуть приподнятую бровь Антона, Арсений продолжает. — Так, мысли вслух.
Остаток пути Антон смотрит в окно, слушая уже ставшим родным голос певца.
— Не ходи на работу сегодня, — просит физик, когда они подъезжают к дому Антона.
— С чего это вдруг? — хочется сказать «с хуя ли?», но интеллигентная часть личности прорывается наружу.
— Отдохни, а лучше в больницу сходи.
— Ладно. Спасибо, что подвезли, до свидания.
— До свидания, Антош.
Антон выходит из машины и идёт домой, попутно доставая ключи из кармана. Может правда не стоит идти на работу? Можно будет спокойно отдохнуть. К тому же есть вполне правдивая отмазка.
Антон (работа), 16:37
Я сегодня не приду
Сознание в школе потерял
Ну всё, теперь со спокойной душой можно отдохнуть.
***
Любимый день недели у Антона — суббота. Во-первых, можно спать до вечера, во-вторых, на работе именно в этот день обычно происходит что-то интересное, в-третьих, можно не делать домашнее задание (как будто он сделает его в воскресенье).
Просыпается Шастун с хорошим настроением, что разрушает последние устои Вселенной, почему пошёл дождь. В конце ноября-то. Замечательно. Придётся идти на работу по грязи.
На кухне ждёт горячий чайник, что тоже удивительно. Позавтракав, Антон решает почитать книжку, ведь проснулся слишком рано — третье чудо за утро.
Когда Антон идёт собираться на работу, отец предлагает подвезти его. Ну как тут отказаться? Именно поэтому он не только не опаздывает, а даже приходит чуть пораньше и успевает мило побеседовать с Настей, которая обычно сидит в «будке», пока Антон в школе, потому что сама учится во вторую смену, а на выходные они решили ничего не менять.
— Тох, давай ты сегодня на катке покараулишь? Я ног не чувствую, нас так на физре загоняли, что пиздец, — подходит Егор.
— Нет проблем.
На льду Шастуна встречает Нина:
— Антон! А где Егор?
— На «вахте» сидит.
— А… — немного растерянно смотрит на него девчушка. — Слушай, раз уж ты сегодня весь день на льду, не хочешь со мной тренировку провести?
— А кто сегодня?
— С утра дошкольники были, сейчас семь-десять лет должны прийти.
— Ладно, — это первый раз, когда Антон соглашается провести время с Ниной — видимо сказываются утренние события.
— Серьёзно? — кажется, Нина тоже очень сильно удивляется.
— Да, почему нет.
— Супер! — она улыбается и уходит подготавливаться к тренировке.
Антон подключает к колонке свою музыку и просто убивает время. Сейчас народу немного, поэтому можно разогнаться, не боясь врезаться в невнимательного посетителя. Когда детишки начинают подходить (и первым делом прыгать в объятья к Нине), Шастун решает немножечко размяться — он ведь сегодня помощник тренера как-никак.
— Антош, проведи, пожалуйста, разминку на полу. Я сейчас приду и сама проведу на льду, — бросает Нина.
— Ох, а что конкретно делать?
— То, что вы обычно на физре делаете, то и им покажешь. Не переживай, они у меня послушные, — Нина убегает к Егору, а Антон идёт снимать коньки.
— Так, ребятня! Нина Кирилловна попросила меня провести разминку. Вставайте в кружочек. Чем быстрее мы начнём, тем быстрее мы пойдём кататься. Теперь повторяем за мной. Начнём с разминки головы. Раз-два-три-четыре…
Как выяснилось, Нина очень нагло
напиз наврала: дети оказалась не то чтобы непослушные, они маленькие монстры (страшно даже знать, кто их родители). Антон и так всей душой не любит спиногрызов, а тут ещё надо заставить их делать упражнения, не поубивав при этом друг друга или Антона.
Но когда Нина разобралась со всеми своими делами и вернулась, детей словно подменили.
— Ну, как у вас тут дела?
Шастун сначала смотрит на коллегу, потом снова на детей, которые перестали кричать и начали улыбаться, и не верит своим глазам.
— Как ты…? К чёрту, мы закончили разминку.
— Антон! Не ругайся при детях! — куксится Нина.
— Кто ругается? Они сами от него пришли… — тихонько бормочет Шастун последнюю фразу.
— Сейчас все надеваем коньки и выходим на лёд, даю вам пять минут! — командует девушка.
Дети разбегаются, с ними и Антон, так как самому приходится снять коньки. В холле он перекидывается парой слов с Егором, но они замолкают, услышав, как «дети» обсуждают кто с кем целовался.
— Ужас, — нарочито громко шепчет Егор, пытаясь не засмеяться. — Я, если честно, до сих пор не целовался.
— Я тоже, — так же шепчет Антон. — Ладно, я погнал, удачи.
Тренировка (а точнее вторая часть разминки) проходит очень спокойно. Дети что-то делают на льду, Антон сидит в телефоне. Но когда пришло время разучивать танец, начались настоящие трудности.
— Антон, мы ставим танец в парах, но у нас нет конца хореографии, не поможешь? — и шайтан подтолкнул Антона сказать…
— Окей, — Нина очень удивляется, ведь неоднократно просила Антона помочь, но он отказывался, и приходилось репетировать с Егором.
— Тогда может сегодня вечером?
— Ладно.
— Все помнят свои пары? Отлично, встаём в начальные позиции!
Нина включает музыку, и дети начинают танцевать. Кто в лес, кто по дрова, спотыкаясь, словно первый раз на лёд встали, забывая движения и ругаясь друг на друга. Время идёт, а состав любого коллектива остаётся неизменным: девочка в первом ряду, у которой всё получается, девочка в середине, которая думает, что лучше всех и считает себя обязанной указать на ошибки, и пацанчик в последнем ряду, который пытается осознать где он и как сюда попал.
— Вот. Нравится?
— Нет. Такое ощущение, что они танцуют на сломанных ногах. Сколько вы это репетировали? — бурчит Шастун. Нину эти слова обижают до глубины души, она обязательно вспомнит это перед сном, поплачет в подушку. Обязательно, главное, что сейчас плакать нельзя.
— Вообще-то мы совсем недавно начали… Сейчас дальше учить будем, — она вновь улыбается, уже более натянуто, а после обращается к детям. — Мы закончили вот в этой позиции… Антон, иди сюда, — она приобнимает Шастуна (ему уже некомфортно), — Потом у нас начинается второй куплет, и мы делаем так…
***
Шастун никогда бы не подумал, что учить детей танцевать бывает так сложно. Несмотря на то, что опыта в роли тренера у него совсем нет, он не стоял столбом, а оказывал посильную помощь своей коллеге. Например, сначала показывал, что нужно делать, а после следил, чтобы все делали всё правильно. Уходя, дети спрашивали, останется ли Антон Андреевич с ними, потому что он, цитата, очень смешной.
— До вечера тогда? — воодушевлённо улыбается Нина.
— Да, давай.
— Антон… Я хотела спросить…
— Да, я гей, — говорит Антон, ожидая услышать очередной подкат.
— Нет, я не это… Завтра ещё одна группа будет, старшие, и мне немного неловко просить их как-то повторять движения… Не мог бы ты и завтра мне помочь? — вопрос сложный, но ответ простой:
— Ладно.
— Спасибо-спасибо! — Нина хочет обнять его, но Шастун вытягивает руки, мол, социальную дистанцию держи.
***
Вечер — самое спокойное время дня, несмотря на то, что вечером больше всего народу. Их каток не профессиональный, поэтому здесь не занимаются фигуристы и хоккеисты. Здесь проводят время семьи с маленькими детьми, романтики-подростки на свиданиях и самоучки-тиктокеры. Тренерами здесь работает тринадцатилетняя девочка и семнадцатилетний парень. Охранники — мальчишки десятиклассники, приёмщики пункта проката — пятнадцатилетний (летом ему уже шестнадцать!) Антон и шестнадцатилетняя девушка. Заправляет всем семейная пара. Непонятно, почему они берут на работу только несовершеннолетних: это дешевле или дают детям шанс заработать свои первые деньги. Зная Мироновых, второе, но если узнают налоговые, будет плохо всем.
Из-за того, что все работники подростки, коллектив получился очень дружный. Они помогают друг другу с домашкой, на дни рождения покупают торты, а если у кого-то проблемы в семье, убегают на работу (иногда даже ночуют там).
***
— Антон! — Нина выбегает на лёд в обуви. — Мне срочно надо бежать, давай завтра хорягу доделаем? Это очень-очень срочно!
— Ладно. Куда уходишь-то?
— Мама наконец-то согласилась щенка купить! Сейчас в приют поедем! — Нина так сияет, что глаза слепит.
— Ого! Рад за тебя!
— Спасибо! Ну всё, я побежала?
— Конечно. Покажешь потом, кого выбрали?
— Хорошо. До завтра!
Нина убегает, а Антон остаётся один. До конца смены ещё несколько часов, поэтому он решает сам додумать конец хореографии. Найдя песню в интернете, Шастун начинает думать.
«Танец парный, но можно сделать финальную часть более зрелищной. Это же будет показываться на отчётном концерте? Значит, можно задействовать всю площадку.»
Антон включает музыку. Песня сама по себе про самостоятельность, про жизнь. Почему Нина выбрала именно эту песню для пар — очень сложный вопрос. Поэтому Антон решает, что задним рядам нужно остаться на месте, а передним — проехаться по периметру площадки. Пока стоящие на месте танцуют, те, кто едут могут сделать парные элементы по типу поддержки.
Так получается, что Шастун очень сильно увлекается, поэтому не замечает, как уходят все посетители и он остаётся один.
— В балерины податься решил? — спрашивает Егор, тихо подкравшись сзади. — Мне каток закрыть надо. Или ты сам?
— Нет, я уже закончил.
Вместе они идут к выходу, попутно гася в здании свет.
— Ты завтра сможешь на льду дежурить?
— Да, скорее всего. А что, не понравилось?
— Не. Запарно очень. И людей много. Я лучше сяду завтра спокойно и домашку сделаю. А, бля… — резко выдыхает Антон.
— Что такое?
— Я Нине обещал помочь.
— Оу, ну держись, брат.
— Во сколько у них начало?
— Если вторая в шесть тридцать заканчивает, первая в семь начинает.
— Ну заебись, чё. Тогда я после шести выйду?
— Нет проблем.
— Тогда до завтра, брат.
— Ага.
На улице оказывается капец как холодно, из-за чего Антон сильнее кутается в чёрный шарф и прижимает плечи.
«Скоро должен пойти снег… Через полгода ОГЭ, надо начинать готовиться. Я буду сдавать русский, математику, физику и, думаю, литературу. Надо спросить у Арсения Сергеевича, когда заниматься будем. Зачем я вообще физику выбрал? Я даже химию лучше понимаю! Нет, ну это я, конечно, загнул, но всё же.»
Яркий свет от фар проезжающей мимо машины слепит глаза, озаряя землю приятным жёлтым светом. Совсем скоро выпадет снег, скоро новый год, Вика, ОГЭ. Мысли о будущем то ли успокаивают, давая иллюзию контроля над своей жизнью, то ли нагоняют тревоги, которая заставляет прибавить шаг, чтобы не мёрзнуть.
Телефон в кармане вибрирует. Антон открыл мессенджер.
нина., 22:47
*фото*
Его зовут Маркус)
