***
— Ладно, я побегу, — говорит учитель физики. — Спасибо за чай. — Вали уже, горе-учитель. Я уверена, дети уже разнесли тебе весь кабинет. Арсений Сергеевич выходит из кабинета английского и шагает в свой . Коридор постепенно заполняется детьми, но нигде нет девятого «б». Неужто Шастун загонял? Но вернувшись в кабинет, он видит, что весь класс читает учебник, а сам Шастун спит. — Ну что, все тему поняли? — бодро спрашивает учитель. — Готовы самостоятельную писать? — Пожалейте бедных детишек, Антон отвратительно объясняет! — молит Кузнецова. — Эй! — восклицает проснувшийся Шастун. — На правду не обижаются! — Тогда проведём устный опрос? — предлагает учитель. — Если остались вопросы, подходите, объясню. После этих слов выстраивается целая очередь к учительскому столу. — Антон-антон, — качает головой Арсений. — Плохой из тебя учитель! — Сами тогда и учите, — бурчит тот с места.***
Урок проходит очень спокойно. Арсений Сергеевич и вправду устраивает опрос, но в журнал выставляет только пятёрки, а если ученик не мог объяснить термин (да, Арсений требует объяснять, а не заучивать определение), то помогает, но оценку уже не ставит. — Я поставил пятёрки тем, кто заслужил, Шастуну два. До конца ещё почти пятнадцать минут, если есть вопросы — оставайтесь, если нет — тихонечко собирайте вещи и, чтоб никто не видел, идите домой, — все, в том числе Шастун, встают и направляются к выходу. — Антош, радость моя, а ты куда собрался? — парень, недовольно глянув на учителя, возвращается на своё место. — Я забыл. Ладно, начинайте мучать меня силой притяжения! — Садись за первую парту, — в классе больше никого не остаётся. — А если Вы меня съедите? — Не съем, — улыбается учитель. — Я просил тебя разобрать дома задачи, ты хотя бы их открывал? — Какого Вы обо мне мнения! Конечно, открывал! — Что не понимаешь? — Арсений кладёт распечатку с задачами на парту. — Я же говорил, всё. Абсолютно. Давайте начнём с седьмого класса? — Ладно, давай посмотрим, — физик достаёт из ящика своего стола учебник за седьмой класс. — Пропустим строение вещества? — Да, там я, вроде, всё понял. — Скорость? — Понял. — Масса, вес, плотность? — Да, всё знаю. — Сила? — Вот тут всё пошло по пизде. — Антон! — Что «Антон»? Я правду говорю. — Ладно, давай посмотрим… Арсений Сергеевич буквально разжёвывает каждое слово, из-за чего что-то не понять невозможно. Он придумывает смешные ассоциации, подвязывает примеры из жизни. Это в корне несравнимо с теми уроками физики, которые были у Антона прошлые года. Они быстро разбирают «силу» и переходят к «давлению». После короткого стука в кабинет входит Оксана Александровна. — Привет, Антон. — Здрасте, — бросает он и возвращается к решению задачи. — Арс, ты не забыл, что обещал нас подвезти? — Прости, Окси, совсем замотался. — Ещё меня в чём-то обвиняет… — тихо, как думает Антон, произносит он, не отрываясь от задачи. Арсений раздражённо закатывает глаза, но ничего не говорит. — Сейчас с Шастуном закончу и отвезу вас. — Вы скоро? — Нет, — за учителя отвечает Антон. — Арсень Сергеич, я решил, но не понял как. — Тогда я пока чай попью, — говорит Оксана и идёт в лаборантскую. — Что ты не понял, счастье моё? — Арсений садится к нему за парту. — Вот у нас тут сила тяжести, — Антон показывает силу одной рукой. — И выталкивающая, — он выставляет вторую руку, так, что руки стоят вертикально. — Эф равно сила тяжести минус архимедова, так? Сила тяжести это вес, я правильно понимаю? — учитель только и успевает кивать. — Ну вот мы нашли вес. Потом находим объём через формулу. А потом… — Шастун растерянно поглядывает то в задачник, то в тетрадь. — Понимаем, что я идиот, который неправильно списал «дано». Всё, идите, я дорешаю, позову Вас, спасибо за помощь, — отмахивается он. Арсений смотрит на Антона. Антон смотрит в тетрадь. Арсений думает, что Антон просто невозможный: ничего не понимает, но из-за всех сил пытается разузнать всё. Видит свои ошибки и тут же их исправляет. Ещё раз глянув на него, учитель уходит в лаборантскую. Через какое-то время в кабинет входит Ира. — Оксану не видел? — с ходу спрашивает она. — Они там с Арсением чай пьют в лаборантской. — А ты чё тут сидишь? — Кузнецова присаживается рядом, явно не торопясь к своей девушке. — Учусь. — Фи, как грубо, — она всё же уходит к учителям, оставляя Антона один на один с огромными числами, которые хрен в голове посчитаешь. Не справившись с решением столбиком, он достаёт калькулятор и считает на нём. Сначала выходят какие-то странные числа, но пересчитав первые действия, он получает что-то более или менее адекватное. — Ай-ай-ай, неужто списываешь? — внезапно появляется в дверях физик. — Нет! — Антон тут же блокирует телефон и откладывает его в сторону. — Зачем прячешь тогда? — Арсений подходит к нему. — Решил? — Д-да, на калькуляторе всё посчитал и нормально вышло, — физик смотрит в его тетрадь, глазами пробегаясь по кривым строчкам. — Молодец, всё правильно. Собирайся, тебя тоже отвезу, — учитель хочет было идти обратно, но оборачивается. — Куда? — Домой, Антош. — Я и пешком дойти могу… — его уже не слышат. Антон складывает вещи в рюкзак и предупреждает, что спустится в раздевалку за одеждой. Школа выглядит непривычно пустой, когда он идёт по её коридорам.***
Антона усаживают на заднее сиденье вместе с Ириной, что вполне логично, но немного обидно. — Как позанимались? — начинает разговор Оксана. — Довольно неплохо для одного занятия. Похвальна тяга Антона к знаниям, — говорит Арсений. — Не знала, что ты учиться вздумал, — пихает Шастуна в бок Ира. — У нас с Окси тоже с «тяги к знаниям всё шло», — хихикает она. — Да-да, но по английскому у тебя почему-то четвёрка, — ехидничает Оксана. — Я исправлю, Оксана Александровна, обещаю, — наигранно томным голосом говорит Кузнецова. — Можно не в моей машине? — вмешивается Арсений. — И, пожалуйста, без всяких шуточек, у меня есть жена, а Антон вообще ребёнок, так что не надо тут педофилию разводить. — Арсень Сергеич, знаете как говорят? — подаёт голос Шастун. — Тебе тридцать, мне пятнадцать, на двоих нам сорок пять. Ты небритый, бородатый и похож на моего отца. Ты заберёшь меня из школы, не узнает твоя жена. Мы пойдём с тобой в киношку, и ты будешь меня зажимать, — с выражением говорит он. Виснет неловкая тишина, но спустя пару секунд девушки смеются. — Господи, Антон, где ты этого нахватался? — спрашивает физик. — Да так. Песня одна. — Ужас. Первыми Арсений отвёз девушек, причём к дому Оксаны. Оставшись наедине с учеником, он напряжённо о чём-то думает, а после выдаёт: — Антон, не слушай, пожалуйста, весь этот бред, который Оксана с Ириной несут, хорошо? — мягко просит мужчина. — Почему? Что такого они говорят? — он прекрасно понимает, но побесить учителя хочется. — Антон. Ну, про то, что мы можем начать встречаться, — Арсению очень, очень неловко об этом говорить. — А разве не можем? — решает проверить нервы учителя на прочность Шастун. — Нет, конечно! Тебе сколько лет? К тому же я занятой, сколько раз тебе повторять. «А вот щас обидно было. Нет, ладно, он большой молодец, что верен своей жене.» — Вы большой молодец, Арсень Сергеич. Алёне с Вами повезло, — всё же решается вслух сказать Антон. Больше они не говорят друг другу ни слова, кроме формального «до свидания» и «спасибо, что подвезли (хоть я и не просил)».***
Первые два урока (английский и информатика) Антон не видел Иру, но когда они наконец встречаются, она радует его своим предложением: — Давай законно прогуляем физру? — ну как тут отказать. — Почему законно? — Оксана может нас отпросить, ей помощь нужна. Возможно, с нами будет Арс. — А, теперь он «Арс». Пока вы будете ебаться, мне что делать? — на самом деле он выделывается только для вида. — Ебись с Арсом, тоже мне проблема, — Антон злобно зыркает на неё. — Давай, соглашайся! Поможешь нам. — Ладно… — Супер! Тогда сейчас напишу Окси, чтоб и тебя забрала!***
Уйти с физкультуры было определённо хорошей идеей, так как Антон уже чувствует себя выдохшимся. После литературы они вместе с Кузнецовой направляются в кабинет английского, а не в спортзал. — Чувствуй себя как дома в моей альма-матер, — говорит Ира, смело садясь на стул Оксаны. — Ага. А меня покормят? — Ща гляну, может чё осталось, — она лезет в тумбочку. — Печенюхи будешь? — Конечно! — он подходит и забирает протянутое печенье, тут же начиная есть. Кабинет Оксаны Александровны выглядит невероятно уютным: на стенах уже висят снежинки, скорее всего приклеенные учениками, в рамочках фотографии её класса с разных годов обучения, в шкафах стоят учебники. — А зачем ей так много учебников? — решает спросить Антон. — Это не её, это наши. Мы их в первый день оставили здесь и на уроке просто достаём из шкафа и раздаём. — Нихуя себе! Вот это технологии. Подожди, а как вы домашку делаете? — Либо в рабочей тетради, либо Оксана вовсе не задаёт. — Нормально… — пока Шастун пытается осознать всю ситуацию, в дверь стучат. — О, Антошка! — высовывается голова Арсения Сергеевича. — Антоска! — передразнивает его Шастун. — Чего такой грустный? — он проходит в кабинет и садится на парту. — Хуй сосал невкусный. А Вы чё радостный такой? — А мне вкусный попался, кхм… — Антон впервые слышит неприличную шутку от учителя. — Взрослые дела, Антош, вырастешь — поймёшь. Шастун переглядывается с Ирой, без слов всё понимая. — Простите, а когда мы дорастём? — начинает Кузнецова. — Когда восемнадцать стукнет? Тогда расскажете? — Вам так сильно интересно? — улыбается Арсений. — Очень! — Я ж не говорю, потому что это педагогически неправильно вываливать на детей свои проблемы, — интонация у учителя очень мягкая, но при этом такая, словно объясняет новую тему. — А, то есть бухать с учениками можно, — ехидничает Антон. — А когда Вы пытались разузнать про мои проблемы и мою семью? — Ладно-ладно! — сдаётся Арсений и уже было собирается рассказать, как в кабинет возвращается Оксана. — Что делаете? — спрашивает она. — Меня дети терроризируют, спасай, — Арсений встаёт и прячется за спиной подруги. — Эти крохи? Не верю. «Понятно, мы — дети. Можно даже не ждать, что нас начнут воспринимать всерьёз». Но Ира не привыкла просто так сдаваться. — То есть ты подтверждаешь, что ебёшься с ребёнком? — Мы не… — Всё, закрыли тему! — не выдерживает Антон. — Здесь есть диван? Я бы поспал. — Вообще-то у меня просьба, — говорит Оксана Александровна. — Меня назначили главной по организации новогоднего концерта, и… — Я пас, — перебивает Антон. — Сив, — договаривает Кузнецова. — Продолжай, любовь моя. — Спасибо, солнце. Мне нужно составить сценарий, и я думаю вы двое, — она показывает на Антона и Иру. — можете быть ведущими. — Да вы смеётесь? У меня голос, как у бомжа, а ещё я заикаюсь. Вы не видели, но такое есть! — говорит Шастун. — Просто попробуй, — любезно советует физик. — Нужно сценарий написать. Давайте сейчас начнём, чтоб потом после уроков не оставаться? — предлагает Оксана. — То есть я не посплю? — жалостливо спрашивает Антон. — После уроков можешь у меня поспать, — говорит Арсений Сергеевич. — После уроков я и дома поспать могу. Ладно, начали, — Шастун прокашливается и встаёт прямо на парту. — Здравствуйте, любимые учителя и дорогие ученики. Я рад приветствовать вас на нашем ежегодном новогоднем концерте. Давайте же окунёмся с головой в этот великий праздник и утопимся в нём к хуям, я смысла в этом не вижу, — психует он, — каждый год одно и то же, на-ху-я, спрашивается! — Антон! — прикрикивает на него физик. — Что «Антон»? Что «Антон»?! — кричит Шастун, сам того не замечая. — Я в этом цирке участвовать не соглашался! Все от меня чего-то хотят! — Антон, извинись, — учитель встаёт и подходит к нему. — Сами, блять, извиняйтесь! То тут, то там, заебали просто! Не выдержав, Шастун выходит из кабинета, громко хлопнув дверью. Он понимает, какую глупость сейчас сотворил, но… Никаких оправданий, это было невероятно грубо. Теперь он остался без единственной подруги в этом гадюшнике. Он направляется в туалет быстрым шагом, чтобы там открыть окно и умыться холодной водой. Назад он точно не вернётся, но нужно как-то забрать свой рюкзак. — Антон! — вдруг слышится с другого конца коридора. Но он только ускоряет шаг. В туалете никого нет, и вышедший (кажется, это было Оксана Александровна, он не разобрал) точно не зайдёт сюда. Открыв окно, умывается холодной водой и делает пару глотков. Вдруг в его убежище заходит Арсений Сергеевич. — Что это сейчас было? — он злится. Это плохо. — Давайте потом? Могу объяснительную написать, если хотите… — Не нужна мне объяснительная, просто… что на тебя нашло? — то, что сначала показалось злостью, теперь кажется беспокойством (?). — Я… я не знаю… Серьёзно, давайте потом поговорим? — Что с тобой? — учитель устало прислоняется к стене. — Уйдите, пожалуйста. Я ещё не отошёл. — Рассказывай. Я понимаю, у всех бывают плохие дни. — Плохие дни? Плохие дни, Арсений Сергеевич?! У меня вся жизнь — один плохой день! Сегодня ещё… — он не привык рассказывать про свой день и нарушать эту традицию не планирует. — Уходите, прошу. — Прокричись, может легче станет, — настаивает учитель. — Хорошо. Хорошо, я скажу. Сначала английский. Там Вы понимаете ситуацию. Потом информатика. Я такого унижения в жизни не испытывал. Нет, меня и похуже хуесосили. У меня такое ощущение, что меня просто все ненавидят. Что это всемирный заговор, а-ля «Антон Шастун — молодой Гитлер, убьём его, пока не вырос таким же», — несмотря на то, что хочется выговориться, Антон тщательно фильтрует свою речь. Не то, что он опасается учителя, просто привычка, но всё же стоит быть начеку. Арсений молчит. — И? — Ты ждёшь реакции? — Как минимум. — Нужна помощь? — Нет. — Тогда и я не буду разбрасываться советами. — А в сентябре что было? — Арсений тяжело выдыхает, думая над ответом. Антон до сих пор помнит те ужасные минуты, когда учитель рылся в его прошлом. — По тебе видно, что всё равно не дашь помочь. А ещё у меня своих проблем выше крыши. — Расскажите? — просит Антон, садясь прямо на пол. — Что рассказывать? Ссоримся с Алёной часто. Вот и всё. Над разводом думаем. — А чего такой радостный сёдня ходили? — Просто. Настроение хорошее было. — Можно я задам пару некрасивых вопросов? — Валяй. — По любви женились? — Да. — Больше не любите? — Не знаю. Не могу сказать, что люблю, но и не могу сказать, что не люблю. В общем, всё сложно, — Антон поджимает губы и кивает. — Зачем Вы так... не знаю, всегда упоминаете свою жену, если всё разваливается? Арсений не понимает. Он просто привык говорить: «вот моя жена, я её люблю». Видимо, больше не любит. А сейчас рядом с ним Антон, который докапывается до правды. Это довольно... необычно. — Брак — не тюрьма, — Антон молчит. — Реакция? — с улыбкой произносит Арсений. — Жизнь хуйня. Что у меня, что у Вас. — Может вернёмся? — Не, посидим ещё. И они сидят. Точнее Антон сидит на не самом чистом полу, а Арсений стоит у стены. В помещении холодно из-за открытого окна, но никто не жалуется. Шастун раздумывает над диалогом. Впервые, высказавшись, он не чувствует себя обязанным и виноватым. Он чувствует только усталость, от агрессии не осталось и следа. — Мне надо будет извиняться? — вдруг спрашивает Антон. — Да. — Тогда ещё посидим.