Drafts

Сколько раз за день она бросает небрежное /какая разница/? /Мне плевать/? Почему вместо правдивого /мне страшно/ и /я боюсь/ из Чеён каждый раз вырывается именно это? Она клялась себе, что будет жить без лимитов, которые сама себе кирпичик за кирпичиком выстроила – как новый неприкосновенный особняк для своего сердца, тела и разума. Опыт - это важно, будь он плохой или хороший, - твердит себе девушка день ото дня – так люди живут, самосовершенствуются, развиваются, в конце концов. Пак, кажется, не доверяет сама себе, боится до смерти, до дрожи в коленках того, что совершит ошибку, упадёт вниз и подняться обратно уже не сможет. Перфекционистка? Возможно. Но тогда как объяснить неубранную порой комнату и книжки, расставленные не по алфавиту? Чеён не помнит, как часто отказывала себе в поцелуе, в объятии - не считала. Это ведь того не стоит, да? Ей и одного единственного раза хватило, чтобы обжечься – сильно, и, видимо, навсегда. И пусть Пак хранит самые теплые воспоминания о своем первом интересе – однокласснице с красивым личиком и эгоистичными замашками – зияющая дырка в груди всё еще осталась там где-то в глубине, внутри – как и воспоминания о её жутком предательстве. Ей всего-то хотелось быть рядом, быть любимой, той самой единственной, которой шепчут на ухо приятные вещи, целуют в губы, держат в теплом кольце рук, когда на улице так холодно. Им тогда было всего по пятнадцать-шестнадцать, Чеён уже точно и не помнит, но обеих, вроде, друг к другу тянуло довольно сильно. Пак перешла в другой класс – параллельный, но девушки всё продолжали стоять и обниматься все чертовы перемены в школьном холле. Каждую. Грёбанную. Перемену. И Чеён плевать было на смешки и шептания за спиной, когда одноклассники понять не могли, что происходит, и нормально ли они себя вели, в общем-то, прижимаясь губами к шеям друг друга. Пак нравилось чмокать её в губы на прощание после последнего звонка (так ведь все подружки делают?), а вечером виртить до 3х ночи по смскам с ладонью между ног и подушкой в зубах (и ни дай бог кто-то лишний прочтёт такие вещи – телефон всё же приходилось блокировать, фоток слишком много). И, кажется, обе тогда не понимали, что действительно происходит, но Пак безумно нравилось слышать, что именно с ней подруга чувствует себя жарко-неловко, только её ей целовать хочется, а не клоуна-одноклассника с соседней парты, что глаза-сердечки продолжает строить той каждый день. Чеён чувствовала себя потрясающе, хоть и не получала многого взамен, ей всё было в новинку, она не боялась упасть – не знала, что такое может быть возможно. А потом внезапно всё пошло по пизде – и описать по-другому она бы здесь не осмелилась. Любимая(?) ссорится с одноклассницей, класс разбивается на два лагеря, и, казалось бы, выбор стороны очевиден. Но на следующий день её обиженная подружка говорит о том, что та самая любовь всей её (казалось бы) жизни рассказала девушке больше, чем следовало бы. Внезапно оказалось, что она всё это время вела себя с ней /странно/. Странно? Пак уже не помнит, как пришлось уворачиваться от навязчивых вопросов и врать, что она всё же по мальчикам, что кто ещё хотел кого поцеловать – неизвестно. Чеён несколько недель не разговаривала с /недолюбимой/, пока та внезапно не спросила, что не так, что случилось и почему та её так отчаянно игнорит. Пак кричать хотелось в тот день, рыдать и бить кулаками по прекрасному лицу, но она сдержалась – задала спокойный вопрос и получила в ответ лишь /прости, я не подумала, просто рассказала и всё/. Девушку Чеён, конечно, на словах простила (и плевать, что та её почти что из шкафа вытолкнула), но подходить и разговаривать с ней больше попыток не делала – хватило сполна. А её, видимо, всё прекрасно устроило, подумаешь, потеряла ещё одну подружку, бывает. Через год узнала, что та всё-таки замутила и переспала с тем самым клоуном и так и провстречалась с ним до конца школы. Пак, к слову, учебу закончила на отлично, ни на что не отвлекаясь – ни на странные взоры из толпы, ни на пренебрежительное отношение со стороны (она ведь, как никак, странная, да), пережила всё это, пропустила через себя, но забыть так и не смогла. И до сих пор помнит. Пак больше не хочет пробовать, не хочет пытаться, не хочет снова остаться одна, после того как вольется в кого-то опять с ещё большей силой. Этот чёртов лимит, который она взрастила в себе, пиздецки так портит ей жизнь – она это знает наверняка. Пьянки – гулянки, свидания под луной, танцы на дискотеках – всё это девушка проходит стороной, а ей, без малого уже почти двадцать. И пусть её первый и второй поцелуи случились в один день– единственное, чем она может похвастаться сегодня - (с подружкой-натуралкой, которая/учила/ целоваться и глупым влюбленным парнем, который ей и не нравился то особо) – даже они не принесли никакого удовольствия, ведь люди напротив были не большим, чем еще одной возможностью получить хоть какой-то, прости господи, опыт. Все вокруг твердят, что он так нужен, и как можно двадцать лет сидеть дома, не гулять, и не обхаживать парней где-нибудь в курилке по-соседству, верно? Чеён это так всё достало, ей уже честно блевать хочется. Мать не даёт проходу, всё пилит мозг о том, какая она не такая, друзей нет, увлечений нет, нет абсолютно никаких стремлений кем-то стать, чего-то добиться в этой жизни. Девушка просто живет и выполняет то, что ей велят – поступает в универ, учится хорошо, заправляет кровать по утрам, ходит на йогу по выходным, иногда в кино с одногруппниками, и то, если что-то действительно стоящее идет на экране. Пак готова рыдать. Что и делает, чаще, чем нужно, чаще, чем ей бы хотелось. И на глазах, вроде, розовой пелены, нет, но как это тогда назвать? И, кажется, всё не так плохо, но только влюбиться себя Чеён заставить никак не может. Хочет, пытается, бросает это дело через день, потому что с хуя она насиловать себя будет вообще – но всё ещё не может. Чувствует, что это, наверное, не нормально – не влюбиться ни разу в жизни за двадцать с лишним лет (а эту интрижку в школе в 15 она и за влюбленность то не считает – низковат уровень чувст и эмоций для такого громкого слова, кажется). Пак всё не открывается, в глаза врёт одногруппникам, что она парней обожает, и правду сквозь зубы рассказывает только самым-самым близким додрузьям (которых у неё, по всеобщему мнению, нет) и себе подобным. И плевать, что большинство что-то подозревают. Девушке нравится выливать все свои эмоции одногруппнице, в которой она, вроде как, уверена – та уж точно не расскажет никому (коль сама этим грешна) – о своих крашах, красивых моделях с глянцевых обложек и любимых певицах. И они уже почти год как вместе тусят, но флиртовать они с Дженни вот только-только начали – месяца три назад, не больше. По улице за ручку ходят, обнимаются, чмокаются в губы часто, но Чеён себя анализирует и знает – так всего-навсего теплее и приятнее – физический контакт ей, вроде как, просто нравится, не более. На шуточки Пак не скупится – в открытую говорит, что то, что между ног старшей принадлежит ей и, кажется, Дженни совсем не против, что чужая рука слишком зачастила располагаться на её бедре во время пар. Подружки поголовно твердят, что так у них и до перепихона дойдёт, но девушке только и остаётся, что кривляться на такие заявления. Пак флиртует неугомонно, сама не понимая, что вторит – ей красные щёки подруги и смущенный взгляд уж больно нравятся, и через пару недель Дженни набирается смелости отпускать заявления не меньшей наглости – в стиле я бы тебя прижала к стене, да люди смотрят (хотя когда это её волновало вообще?). И Чеён внезапно понимает, что у Ким, оказывается, уверенности в себе гораздо больше, чем кажется – девушка бесцеремонно смотрит на губы напротив, когда ей вздумается и тянется за поцелуем в самых людных местах. Пак пугается нереально – она к такому исходу событий готова не была, и пусть заявлений никаких, признаний они не делали и обещаний друг другу не давали - на душе всё равно становиться некомфортно. Девушка чувствует, что, кажется, посылала не те знаки – да кто её вообще за язык тянул? - и, рассматривая все возможные варианты событий, включая тот, где всё должно быть долго и счастливо, понимает – она не готова полностью отдаться этому человеку и любить его так же сильно. Вроде бы? Да, ей хочется контакта, хочется целоваться, когда воспоминания и образ Дженни иногда влетает в голову, но когда подруга напротив неё, готовая ответить на любое прикосновение – она не может ничего поделать – отводит взгляд, к чужим губам больше не тянется, стесняется даже, пусть флирт и не прекращается. Пак понять не может, что чувствует – им, кажется, хорошо вместе, но любит ли она её? Чеён уверена, что если сделает шаг навстречу, снимет этот барьер – непременно обожжётся сама или просто уничтожит чистую душу напротив своими двоякими непонятными эмоциями. Да и портить дружбу с единственным близким человеком, с которым действительно приятно проводить время, затем (непременно!) расставаться и избегать встречаться взглядом с девушкой на парах до окончания универа совсем не хочется (а им без малого, еще года 3 вместе учиться). Чеён не хочет ломать себя, ломать их отношения, ломать подругу, будучи в таком неведении. Да и как можно начинать встречаться, если ты не уверена в своих же собственных чувствах? Её заводит адреналин и пламенные игры с Ким неприлично далеко, кажется, почти делают счастливой, но цена ошибки, которую она знает, что совершит, если пересечёт эту черту, остаётся слишком велика. Пак потеряна и, кажется, скоро совсем сойдёт с ума. В конечном итоге она всё же знает, что ей придётся выбрать меньшее из зол – оставить непреодолимый барьер, который, разве что, только алкоголь сможет смыть, держать девушку на расстоянии и лелеять этот чёртов лимит, от которого она давно себе поклялась избавиться, - остаться друзьями, пока она окончательно не уничтожила эту тёплую улыбку и блеск в карих глазах напротив.