[Иван Подковов]
День начинался как обычно: где-то в газетах недавно послышалось о том, что спустя пару месяцев начнут обмен золотых монет на бумажные — ещё одно одно обещание, которое не будет выполнено, хотя кто его знает?
Сейчас собираю сумку в дорогу, ведь отправляюсь в Санкт-Петерсхуф, в нынешний Петрокопытск.
— До свидания, ничего не сломайте! — сказал я всем и вышел на улицу.
В городе было обычное серое утро, Солнце по велению самой принцессы Селестии поднималось над нами, а пони шли работать, только лишь грифонов стала слишком много на улице за последнее время.
По дороге из города встретил Владислава Коньлярова, а он мне сказал: - Пойдём вместе.
Я не смог ему отказать, ведь всё равно идём одной дорогой с одной скоростью, поэтому, выйдя из Сталлионграда, он начал мне рассказывать:
— Знаешь, недавно в архивах я нашёл много интересных карт; на западе от Эквуса располагается некий континент под названием Диридия, видимо, из-за него не плавают корабли на запад, чтобы попасть на восток Грифонии.
«А-а-а, Селестия, спаси меня от него!» — начал я молиться мысленно самому злобному и светлому богу.
Так продолжалось почти до самой Коньзани…
Именно за один километр до этого чудного города мы услышали звук маленьких колёс за нами, поэтому оглянулись, а Владислав прекратил говорить о том, что за Зебрикой расположены ещё сотня континентов, и вообще Зебрика окружает нашу маленькую плоскость, являющуюся частью другой большой плоскости.
Сзади нас оказались два пони: один — инвалид, имеющий отсутствие правых копыт, сидевший на коляске, а второй эту коляску тащил позади, идя на задних копытах.
— Уступите дорогу ветерану! — кричит инвалид нам, а мы разошлись, пропуская двух этих пони, которые шли быстро.
— Эй, вы тоже в балетный театр? — крикнул Владислав им вслед.
— Да-а-а! — крикнул уже тот, кто катил коляску.
«Ещё одна жертва той войны, интересно, что было бы, если бы войны не было, может быть, мой отец остался бы жить, нет не думай об этом, прошлое не вернуть, нужно жить сегодняшним днём, а сегодня я иду в Петерсхуф», — поразмыслил я по дороге, продолжая слушать теорию плоском Эквусе.
***
[Света, тем временем]
Мой брат сегодня, завтра и послезавтра отдыхает, а я работаю, кроме завтра… Пришлось вспомнить, как пользоваться гвоздодёром, чтобы снимать подковы. Это очень тяжело. Приходится применять много силы.
Алексей записывает имена, конечно, с трудом, а пони за дверью уже очередь набрали.
«Интересно, как Ваня успевал это делать?» — подумала я.
[Алексей]
«Да будет проклят тот день, когда я научился писать», — подумал я, записывая имена.
— Вайт Орандж, — сказал пациент, а я написал: «
Вальс Орков».
— Света, давай завтра поставим ту машину здесь работать? — спросил я у неё.
***
[Иван Подковов, за Коньзанью]
Прошли мы через Коньзань довольно быстро, жители хотели нам что-то продать, но услышав о том, что Коньляров говорит, они ускакали кто куда в страхе.
Решили идти по дороге через Северхольм, а не через Нижний. Хотя, там поговаривают о монстрах, но со мной Владислав.
— Мне интересно, а почему ты не участвовал в Северной Войне? — спросил я у серого жеребца, ведь ему сейчас где-то двадцать три года.
— Сам не знаю, сказал призывателям, что мы ходим по плоскости, и меня объявили умственно отсталым, — ответил он, глазами кося в бок.
После этого началась минута молчания…
Так мы дошли Северхольма, где особо ничего не было, а затем пошли вдоль границы и к вечеру дошли до бывшей столицы Царства и Северянской Демократической Республики. Здесь небо было в три раза серее, чем у нас, в Принцессине, то есть в Сталлионграде. Из-за того, что здесь располагалась крупнейшая на плоском Эквусе сталелитейная.
Здесь уже зачеркнуто старое название города, —
Санкт-Петерсхуф — а написано «Петрокопытск».
А пони здесь ходили в той же дырявой и серой одежде, что и у нас.
Так мы дошли до гостиницы, где на нас заранее была арендована одна комната, видно, «Дети Звёзд» готовятся сразу. На твёрдой кровати я уснул сразу, ведь не хотел всю ночь слушать Коньлярова о сами знаете чём.
На следующий день пообедали рыбой, которая здесь дешевле и стоит всего две рыбы за битс.
А затем пошли к большому балетному театру по одной из улиц, заполненной мастерскими, где кустари всё что угодно изготавливали, от лопат до огромных механизмов, часто используя золото.
— Здравствуйте, почём такие машины? — спросил для интереса я, показывая на огромный закрытый золотой котёл, являющийся паровой машиной.
— Этот продам за два миллиона битсов, — ответил он.
— Два миллиона?! Переплавив такое количество, вы сделаете их уже три! — ответил я.
— Хорошо, продам за два и семьсот тысяч битсов, — сказал он.
— Простите, не надо, — сказал я ему напоследок, вспоминая, что за эти деньги можно маленько сена купить.
Так мы дошли до огромного белого здания, украшенное колонами и прочими элементами.
Перед входом, до которого дошли по ступенькам, был пони в тёмно-синем плаще.
— Пароль назовите, — сказал охранник.
— Северяна всё — Эквестрия ничто! — сказал Владислав пароль.
— Нет! Это всего лишь лозунг НЛП, — ответил пони в плаще.
— Эй, кажется, я забыл, — сказал Коньляров.
«Ужас, ладно, значит, можно домой идти», — подумал я и вспомнил одну фразу, услышанную мной при вступлении, которую и произнёс, ради шутки: — Однажды мне сказали, что звёзды движутся сами по себе, а мы их дети, ведь хотим быть сводными, как и они, ха-ха, — под конец я рассмеялся, от эпичности сказанной мной фразы.
— Проходите, — сказал охранник, а затем, не ожидавшие, мы зашли молча.
Присели мы на места где-то по середине, а затем до меня дошла странная мысль и я спросил у Коньлярова:
— Ты говорил, что приглашение отправили всем «Детям», значит, почему мы прошли в основном этот путь вдвоём?
— Это из-за того, что меня давно приставили за тобой следить, — ответил он, и я осенел от удивления, вспомнив, насколько он часто ко мне заходил подковы менять.
Далее приходили другие члены организации и занимали места, куча пони разного возраста усаживались здесь. Все были в основном земными пони, была ещё пара яков, пегасов, а единорогов, слава Лунной Пони и Борею не было, ой кажется, пропаганда хорошо работает.
В это время на сцене танцевали кобылы в белых платьях какой-то танец, видимо, балет, хотя я без понятия, догадался лишь по названию театра, увидеть нечто ранее было невозможно, лишь по газете о нём слышал.
Играла успокаивающая музыка, а спать не хотелось из-за интереса движений, ведь чтобы стоять долго хотя бы на двух задних копытах, нужно мастерство, а на одной стоять это было невероятным.
И вот балет кончился, танцовщицы вышли за занавес, а на сцену вышел сам Ратибор Светославич, а над сценой вывесили трехзвёздные флаги, символ Северянской Демократической Республики.
— Братья и сёстры, — начал он речь за кафедрой, — сегодня я собрал вас здесь, чтобы снова объединиться, как было раньше, в одну организацию, а не в разные группировки, действующие кто как хочет, но пока покажем спектакль в честь прошедшего праздника, — договорил он, и занавес за ним поднялся.
На сцене появились дома, созданные из железных листов на скорые зубы.
— Давно-давно, ещё до самой Селестии, жили единороги, пегасы и земные пони, иногда плохо, а иногда хорошо, — говорил Святославич и на сцене были единорог, пегас и земной пони, конечно, первые два были тоже земными пони, только с ложными крыльями и рогом, сделанными из дерева.
— Прошу, подай еду, а я дождь тебе устрою, — сказал пегас на сцене.
— А я подниму сегодня Солнце, — сказал единорог, ведь они оба молили, чтобы земнопони дал еду.
— Спасибо, не стоит благодарности, и ешьте, — сказал земнопони и подал корзину искусственной еды, ведь настоящую сегодня не достать, даже для театра.
Далее опустился занавес, а Ратибор продолжил:
— Но потом, по неизвестным никому причинам, они начали ссориться, и началась вечная зима. Поэтому пони решили мигрировать.
Тем временем занавес раскрылся и на сцене стояли пара земных пони.
— Брат, не уходи с Твёрдолобом! — просил один жеребец.
— Мы вернёмся, когда найдём новую землю, тогда, может, наконец-то мы будем счастливы? — ответил он и показал копытом в правую сторону сцены, а затем снова занавес.
Ратибор снова продолжил говорить:
— Так началось миграция пони, а те, кто здесь остались, были нашими предками; некоторые пегасы решили остаться западнее, у Радужных Водопадов, но не об этом сейчас. Где-то в центральной Эквестрии, в пещере, объединились три племени пони, чтобы победить неких виндиго, так была образована Эквестрия. Но задумайтесь, единороги знали о виндиго, когда была зима, а ещё они единственные, кто не делает свою прямую обязанность, поэтому мы покажем вам так, как это было на самом деле, — договорил он и занавес поднялся.
— Моя принцесса, я придумала гениальный план, как заставить работать пегасов и земных пони на нас, — сказала какой-то маг из той оригинальной сказки.
— Говори его, моя слуга, — сказала принцесса-единорог, которая была одета в роскошное платье.
— Заставим думать, что виновниками этой зимы являются некие неосязаемые и невидимые виндиго, и что если все пони присягнут к нам, то начнётся лето, — ответила маг, и занавес опустился.
«Виндиго все были выдумкой», — подумал я, вспоминая всех тех, кто в них верит, некоторые даже пытались соотнести их с прошлым годом без лета, ведь зима всегда начинается из-за несуществующих в природе существ, хотя в газетах опровергли это, написав что виновно глобальное похолодание.
— Именно так была образована Эквестрия, страна обмана, магии и всего остального ужаса, — сказал Ратибор и сцена поднялась, а там такая картина:
Два земных и два пегаса ходят по кругу, говоря: «Виндиго, дружба, гармония», а два единорога сидят рядом и смеются от счастья. Показалось, что при виде этой сцены прошла целая вечность, я от страха не мог даже глаза закрыть, я много чего в жизни видел, но такое уж точно мне не забыть. А затем занавес опустился в последний раз.
В этот момент начались копытные аплодисменты, даже я сделал несколько ударов копытом о копыто и об пол.
— «Дети Звёзд», я желаю вам напомнить, что главная цель наша — борьба с магией, ведь магия — это способ угнетать немагические народы магией магов, таких как единорогов, ведь к свободе можно прийти не революцией неких пролетариев над некими капиталистами, ведь даже при ней маги остаются во главе общества. Помните Мантикору Кашинского, который хотел защитить магические устои общества, которые развращали народ? Но благодаря нам его больше нет в живых, а единороги уже не хотят входить в правительство и занимать высокие посты, — сказал Ратибор, и в этот момент я понял, куда исчез один из кандидатов на роль председателя верховного совета, осталось понять, куда делся второй.
А Светославич всё продолжал речь:
— Марксизм и гармонизм в чистом их явление есть одно и то же управление магов над не-магами; первая — просто мечты одного мейрлендца, в которые поверил с промытой головой эквестриец, практически из Солнцеграда; а вторая создана уже самими единорогами, такими как Бруки, затем поддержанная Селестией, а в дальнейшем в то, что захотели построить в Аквелии. Есть только один истинный путь ради истинной свободы — это наш национал-либерализм, который не поймут ни грифоны, ни единороги, я уже общался с одним грифоном, он подразумевает под либерализмом какой-то свободный рынок (?). У нас давно свободный рынок, хочешь торгуй, но мы все знаем, что он приводит к главенству единорогов в экономике, таких, как Бруков, поэтому либерализм в нашем смысле значит свободу! Свободу быть земным пони! Свободу от насилия магии! Свободу от тирании гармонии! Ура-ра-ра! — договорил он и направил правое копыто на зал.
— Ура-ра-ра! — прокричал я тоже, подняв копыто вверх, что сделали многие сидящие в зале.
— Ранее из нас делали рабов, живущих инстинктами и рефлексами, больше такого я, нет,
мы этого больше не допустим! Воля — это символ нового нашего мира! И мы должны этот мир защитить, большего никто не сможет: председатель Альтидия думает лишь о том, как бы выпить; главнокомандующий Лунин — о том, как бы разрушать армию; министр иностранных дел — о развлечениях и ругательствах; первый министр Панцушенко ничего не делает; единственный, кто что-то полезное делает, это министр экономики Спайк Шпигель. Но только на нём Республика не простоит. Мы должны стать фундаментом республики, — договорил он и начал перебирать бумаги.
Спустя долгое мгновение, что для является минутой, основатель НЛП сказал:
— Текст кончился по неизвестным мне причинам, поэтому продолжим с вопросов.
Начались вопросы:
— Что будем делать дальше?
— Действовать мы будем по обстоятельствам, делать всё ради Северяны и прекратим вести подрывную деятельность, — ответил Ратибор, напоследок повернув голову к пони, носившим на себе взрывчатку.
— Какова дальнейшая судьба НЛП?
— НЛП есть филиал «Детей Звёзд», представленный в Верховном Совете, но добавим «ДЗ» в скобках на конце, а если кто-то захочет, то тоже могут создать партию с «ДЗ» на конце. Эту партию нужно защищать до конца, это единственный способ легально действовать внутри нашей страны, — ответил Светославич.
— Как обезопаситься от внешней угрозы, которую могут представлять принцесса Селестия, собственное дворянство в Аквелии и Ново-Грифония?
— Мы создадим свою шпионскую сеть, на подобие смилийшников, и начнём шпионить. Дворян эвакуировали мы, чтобы их не убили, шанс того, что они вернутся, сейчас равен, примерно, один-два процента, не забывайте, что среди них есть минимум наших; Ново-Грифония сейчас ослаблена, но признаю, нам нужна информация оттуда; а Эквестрия сейчас ведёт войну с козлами и там ныне опасно для наших агентов, они и так каждые два месяца с трудом передают нам информацию, — сказал Ратибор.
— А как вы пришли к лидерству? Вы довольно молодо выглядите, — спросил тот инвалид.
— Я?! Просто принимал много участия в важных проектах, мне пришлось полностью отказаться от семьи и фамилии, отказаться от детства и прошлого, а так я делаю всё ради Северяны, я даже письменность выучил, ни у кого не было сомнений летом, когда о нас знали лишь единицы, а когда с моей помощью был проведён захват Петрокопытска, давшее нам сейчас такое влияние, что никому из нас ранее и не снилось, а теперь вы захотели оспорить мою лидерство в организации? — ответил Ратибор, ударив правым копытом по кафедре, а затем продолжил: — Всё поняли? Хорошо, я Копытинский Ратибор Светославич, напишу скоро в газете об этом, пусть все это запомнят.
От такого высказывания началось полное молчание, я был в недоумении, Коньляров был в недоумении, даже инвалид был в недоумении, а затем начались аплодисменты от так прекрасно сказанной фразы.
— Хорошо, много времени здесь пробыли, мне пора возвращаться в Верховный Совет, а вы можете друг с другом познакомиться, — сказал Ратибор и вышел за занавес.
Так все присутствующие начали расходится, ведь многие что-то не хотели знакомиться, Владислав предложил осмотреть бывшую столицу, я на это согласился, надеясь, что он не будет рассказывать о плоском Эквусе.
Так мы походили по Петрокопытску и посмотрели памятники Петру I Небесному, покорившему небеса, построив дирижабли; Анастасии I Мирной, при которой победили более двести лет назад Империю Грифонов; Михаилу II Доброму, принявшему яков; и Александру I Победоносному, победившему Ново-Грифонию; памятники писателям и руины памятника Мэдл Брука, которому голову снесли год назад ещё, а «Дети Звёзд» уже полностью уронили осенью; также Летний Дворец, перекрашенный в тёмно-синий цвет.
Я удивлялся, насколько много цельнокаменных зданий, а не куча деревянных развалин, как у меня дома, сколько памятников, что родной Принцессин показался малокультурным, хотя я об этом много слышал, но только сегодня в живую увидел.
— И вправду, зачем Стил Сталлион перенёс столицу? — задал риторический вопрос я.
Так мы походили до вечера, а затем в той же гостинице поспали, а на утро отправились домой.
***
Явился я домой вечером в понедельник, прошёлся по улицам родного и старого города. Коньляров как-то меня отвязался, ведь луноверы его отвлекли с темой Лунной Пони, которую Владислав отрицал, но для него это нормально, он же отрицает божественную сущность Селестии, считая что её подменяют каждые десять лет.
Затем подошёл к своему дому, а там огромная очередь, а звук из дома, тот, который я слышал всего один раз в жизни, в феврале, то есть звуки разбитого стекла, кота, взрыва, удара молнии и ещё кучи неизвестных звуков.
— Разойдитесь! — приказал я народу.
Они разошлись в сторону, а я прошёл в дом, затем открыл дверь.
А там такое:
Стоял огромный механизм, из которого шёл дым, и на нём крутились шестерёнки, и что-то ещё двигалось, оно держало пони, пытаясь снять с неё подковы.
«Обычный солнечный день», — подумал я, выкинул сумку на пол и взял зубами рядом лежавший гвоздодёр, затем прискакал к механизму сзади и ударил инструментом по хватательным когтям машины, которые легко отвалились.
Кобылка, которую ранее схватили, ускакала от страха.
Сразу же обнаружил сестру где-то сбоку от машины, которая зачем-то какие-то палки двигала, а Алексей какую-то книгу читал.
— А ну, отбой, что это такое? — спросил от злобы я, ударив копытом эту машину, образовав на ней выемку.
— Это… Механизм, который может быстро заменить подковы, — ответила Света, которую боится город.
— Когда собрала? — спросил я.
— Когда ты в армии был, думала его через неделю запустить, а потом оказалось, что он не нужен, — сказала она.
— Откуда на него материалы? — спросил я, ведь знаю, насколько всё дорого в наше время.
— Нашла однажды в лесу летательный механизм грифонов, вот использовала его материалы и запчасти, а на оплату труда я его совершенствовала местами, — ответила честно она, видно по глазам.
— А теперь ты думала о том, что из-за тебя мы можем лишиться пациентов? Лишать коммунистов возможности или пони просто побояться приходить? Радуйся, что у меня есть некоторые связи, а если их не было? Лишились бы хоть какого-то заработка; ты помнишь, насколько бедно жили до во время войны? — выдал я такое ей.
— Прости, об этом не подумала, — сказала она.
— Ладно, иди записывай; а ты, Алексей, приберись здесь, — приказал сегодня напоследок Крупову, запустив в него метлу.
Далее я продолжил работать, несмотря на мой официальный выходной…
[Света]
«Какие связи есть? Он что, селестиец или коммунист?» — подумала я, ведь третьего не дано.
***
[Историческая Справка]
Второй Съезд «Детей Звёзд» — съезд, который превратил разделённую организацию в единую; произошло данное событие в январе 996 года ПИЛ. Ратибор Светославич стал лидером организации, другие побоялись оспорить его позицию.
Памятники в Петерсхуфе строили с разрешения принцессы Селестии, а статуюя Александра I при жизни была сплавлена из брони грифонов, оставшейся после войны, без согласия принцессы.
Самолёты грифонов, применяемые в Северной Победоносной Войне (СПВ), были сбиты и ныне лежат по территории бывшего СЭЦ.
