[Автор, Мод Пай на границе]
Проснулась старшая дочь семьи Пай, когда кто-то в зелёной одежде её связал верёвкой. — Отпустите меня, пожалуйста, мне надо диссертацию писать, — сказала она, как будто её каждый день связывают. — Писать что? Шпион, без одежды, я сразу понял, селестиец, приведу тебя к товарищу Понярчуку, он поймёт, что с тобой делать, — сказал этот пони, направляя на её какое-то копьё. — И куда мне идти? — сказала она, не показав снова эмоции. — Точно, какой-то агент, расколешься и будешь отвечать, как надо, — сказал солдат и повёл кобылу так, чтобы не видеть её обнажённый круп, то есть впереди он шёл, держа верёвку в зубах. А шли они, обходя огромные выкопанные ямы, протяжённость которых была не видна, казалось, что они тянулись бесконечно вдаль, на восток и на запад.*** [Иван Подковов]
«Скоро начнётся весна, как-то быстро начало идти время в последние месяцы, ладно, не 1098 год», — подумал я, когда проснулся и подошёл к окну, где шёл снег, как в прочем ничего нового. Я вышел на улицу, хотел послушать ежедневную газету, ведь это единственное развлечение, оставшеюся в нашей жизни, вдруг увидел Сергея Нотова, моего чёрного сослуживца, двигающего облако надо мной. — Сергей, что с погодой? Будет ли весна в этом году? — спросил я, надеясь на лучшее, ведь растительной пищи уже не найти даже за пять миллионов битсов. — А, это ты… Как бы тебе сказать, лета, видимо, и в этом году не будет, может, лишь грязь от тающего снега, — ответил он, затем он куда-то улетел. Данная новость, конечно, подтвердила мои опасения, но неприятность эту мы переживём, потерпели века Селестию, потерпим отсутствие нормальной еды ещё год. В новостях написали что-то о банке, как будет приём организован, написали, что заранее надо все деньги подготовить и сложить вместе, и скоро начнут выдавать зарплату тем, кому платит государство, бумажными битсами. От этой вести я поскакал в Министерство Труда, чтобы узнать, когда начнут, и вот у пони по имени Василий Златов, имеющего тёмно-синюю шерсть и светло-зелёную гриву, который мне отдаёт зарплату два раза в месяц, почти уже как год, говорит следующее: — Товарищ, времена у нас тяжёлые, сам знаешь, золота нет в государстве, ведь Верховный Совет всё потратил на вас, выдадим как обычно, послезавтра можешь забирать, даже побольше выдадим. С такой печальной новостью я отправился домой, чтобы готовиться к работе, ведь остаться без денег не хотелось в нашем свободном обществе.*** [Автор, у Мод Пай]
Её вели куда-то на север, по заснеженным лесам, а небо было в два раза серее, чем у неё дома, что было странно, ведь она думала, что ферма камней — самое серое место. На деревьях смешанного типа лежал снег и свисали сосульки. А дорога была уложена гранитом, особо прочным, чёрного цвета, видимо, он добывался на острове Азкабан, если верить учебникам, которые она читала, а так брусчатку заметила на эквестрийской территории, но что-то особо не обратила внимания на это. Вскоре добрались до палаточного лагеря, окружённого частоколом, а вошли через вход, где сторож их пропустил. Они пришли через вход, а в лагере ходила куча жеребцов, больше, чем она видела за всю прошедшую жизнь. На её тело пытались не смотреть и что-то шептали, её поразило то, что одежда была на всех и то, что она закрывала не только верхнюю часть тела, но и нижнюю, что было довольно нелепо для Мод, никогда не видящей штанов. И вот её вводят в палатку, где сидит за столом клубничный генерал Когвил Понярчук, который ничего не делал, а при виде голой кобылы он сказал: — Я просил принести снарядов для войны, а не иго-гошиться с какой-то там кобылкой. — Товарищ генерал, это селестийская шпионка, она проникла через границу и развела костёр на нашей территории, — доложил солдат, отдав честь. — Оставь её здесь, развяжи, а сам выйди, буду её допрашивать, — приказал Когвил и солдат вышел, перед этим развязав её. Мод Пай о чём-то думала, возможно, о том, что надо было оставаться дома, плюнуть на образование и копать киркой на ферме всю остававшуюся жизнь, а затем найти мужа, вырастить камень и воспитать дочь. Или о том, как забрать фуражку у жеребца, хотя кто её знает? — Одень вот это, не могу смотреть на тебя в таком виде, — сказал генерал, показав на скамейку, на которой лежали тёмно-синие обноски, которые кобылка изучила, это оказалась чем-то похожее на платье одежда. — Только не спрашивай, почему у меня есть платье, но одень для приличия, — сказал он. Так Пай одела платье, конечно, с трудом, пришлось голову просунуть, затем копыта, а ещё хвост просунуть, но в конце концов, это платье подходило к серому меху и сиреневой гриве. — Присаживайтесь, — сказал генерал, показывая на стул, и Мод Пай как-то уселась. — Что вам нужно, чтобы меня отпустили, мне нужно написать диссертацию? — спросила она, не показав эмоции. — Какую диссертацию? — спросил удивлённо Когвил. — Диссертация — это научный труд, который мне нужен, чтобы получить докторскую по каменологии и стать спелеологом, — сказала она что-то непонятное для жеребца. — Говоришь, как пегас, уж точно, а теперь по делу, ты шпион? Отвечай по делу, — сказал он с серьёзным взглядом. — По статической вариации, я шпион, но я просто студент, мне нужно изучать пещеры, — ответила она, сделав одно долгое моргание. — Какие, к принцессе, пещеры, говори, сколько в гвардии солдат, и что у вас сейчас происходит на границе? — спросил Понярчук, у которого уже начался нервный тик. — Поблизости ходят гвардейцы и сторожат проволоку, пришлось перерезать её. Говорят о войне с козлами где-то под Байкаллом и Гоаказом, — назвала она неправильно первое место. — Под Бэйколлом правильнее, а так что в Эквестрии за год прошло, что с принцессой Селестией? — спросил с интересом генерал. — Где-то год назад был день скорби о тех, кто погиб от грифонов, а так ничего нового, где-то параспрайты едят урожай, а до Рейнбоу Фолса строят железную дорогу, начальником гвардии стал Шайнинг Армор, принцесса Селестия жива и здорова, долгих лет жизни ей, — сказала Мод Пай безэмоционально, особенно про параспрайтов, как будто это норма. — Хорошо, я бы тебя отпустил, отправил двух солдат тебя сторожить, но у нас демократия… — сказал он. На плацу собрались солдаты Понярчука, которые смотрели на Мод, стоящею на деревянном помосте. — Сегодня по новым законом мы решим, что делать с данной кобылкой из Эквестрии, — сказал Понярчук, и тихо спросил у неё: — Как тебя хоть звать? — Модалина Дейзи Пай, — ответила она. — Модалина Дейзи Пай, — повторил он погромче её имя и произнёс: — Она проникла незаконно на нашу землю, чтобы изучить её пещеры. Товарищи, остального я не понял, но как у нас демократия, вам даю выбор: — Расстрелять, но это может привести к войне, а ещё бумаги заполнять, зелёный цвет, — от этого Мод стало не по себе. — Отпустить её в Эквестрию, голубой цвет, — сказал он вариант, который ей больше понравился. — Оставить её здесь, дадим винтовку, пусть три года служит, а потом пусть изучает пещеры сколько хочет, красный цвет, — этот вариант тоже был более менее. — Отправить на каторгу, а нет, Азкабан закрыли, тогда просто отправить её исследовать вместе с двумя солдатами, жёлтый цвет, — проговорил он, и в толпе начались разговоры, а Мод этот вариант больше понравился. — Молчать, пишем Нестору Лунину, он всё за нас решит, синий цвет, — сказал последний вариант он, который был самым непонятным для Мод. А далее началось голосование, Пай наблюдала за этим странным явлением, каждый взял по листу определённого цвета и побросали в коробку, затем пони что-то посчитали результаты, и получилось, что большинство выбрали последний вариант. — Сверху всё решат, надеюсь… — произнёс Когвил, затем начал писать письмо Нестору Лунину, а солдаты объяснили Мод, что к чему, кому пишут: — Это главнокомандующий всей Клубничной Армии, пони, который уничтожил понятие дисциплины, — но что такое «дисциплина» Мод не поняла.*** [Автор, кабинет главнокомандующего КА]
Лунин, как обычно, слушал то, что говорит глава погоды, но до сих пор ничего не понимал. — А может, тебя к товарищу Спайку Шпигелю послать, он, может, тебя поймёт, — сказал Лунин, а пегас пару раз ударился лбом об стол, ведь он просит перевести из армии его в экономику уже почти полгода, там хоть, наверное, пони поумнее сидят, чем здесь. В этот момент в дверь постучали, что отвлекло бедного главу погоды от самоубийства об стол. — Заходите, — сказал Нестор Лунин, и в этот момент зашёл пьяный пегас из третьих глав. — Простите, товарищ Нестор, вчера вместе с рыбаками выпили маленько герцландского, — сказал он и упал, выронив какое-то письмо. Нестор подошёл и поднял его — письмо, а не пегаса. — От Когвила, хорошо, — сказал Нестор, вскрыл послание и начал читать: Товарищ Нестор Лунин, нами была поймана селестийка, желающая изучить наши пещеры, думал отправить с ней пару-тройку солдат, чтобы она дел не натворила, прошу выслать ответ немедленно. Также она сказала, что Эквестрия занята войной с козлами, поэтому войны можно не ожидать ещё один год. Также в Рейнбоу Фолсе обитает принцесса Каденс. Когвил Понярчук26 февраля 996 года
Нестор походил по кабинету и подумал, что делать, а когда уже придумал, то он написал пару писем министру экономики. — Иди к Шпигелю и письмо передай, — сказал он главе погоды, — а ещё почтальона забери, а то до него тебя понижу, — договорил Нестор и передал уже эти письма.*** [Кабинет министра экономики]
Спайк Шпигель восседал в кабинете бывшего министра Уеоллу Фога, которого нет в живых уже где-то полгода, сейчас он пересчитывал в копытах альтернативу золотым монетам, бумажки с нарисованными цифрами. В кабинет вошли без стука два пегаса с двумя письмами, которые Спайк просмотрел. — Хорошо, товарищ, говори, что там с погодой? И насколько всё плохо? — попросил министр. Спустя очень долгое время из-за слов того, кто объяснял, что с погодой, земной пони уронил челюсть на пол, ведь такое в страшном сне не могло присниться, сколько новых слов, некоторые показались даже матами, например слово «штиль». — Придётся все силы на погодный завод бросить, — сказал Спайк, что обрадовало пегаса, — но после банка, — договорил он, что слегка расстроила главного по погоде. Затем министр написал письмо, используя зубы, положил в него пачку денег и передав почтальону, который уже протрезвел от услышанного собратом, затем земной пони сказал: — Иди к генералу, пусть кобылка ищет пещеры, но докладывает мне, что в них творится. — Слушаюсь вас, товарищ, — сказал почтальон, отдав честь, затем вышел. — Почему только я понимаю, насколько у нас всё плохо? — сказал вслух свои мысли Шпигель. — А я? — спросил глава погоды. — А вас прошу ещё рассказать о погоде, мне статью ещё писать, — сказал он.*** [Иван Подковов]
Сегодня утром я получил оплату труда бумагой, довольно много, на всех бумажках написано «1 Битс», старой письменностью — вот, что значит «деэквестрификация»; изображение было в виде портрета Стила Сталлиона на одной стороне, а на другой — подкова с молотом. И вот часть этих денег раздал по коммунизму: четверть сестре, десятину Алексею, а я всё остальное себе. Были жалобы, но пришлось сказать: — Товарищи, времена у нас тяжёлые, сами знаете, золота нет в государстве, ведь Верховный Совет уже всё раздал нам, теперь вот этим платят, а как будем тратить? Придётся торговаться. А теперь готовьтесь к работе! Так начался ещё один рабочий день в республике, который ничем не отличался от предыдущих.*** [Автор, у Мод Пай]
Модалине, когда ждала ответа, предложили поесть тарелку рыбного супа, но она отказалась и проглотила какой-то ближайший камень. — Я думал, что у нас всё плохо, но насколько у них плохо, что они едят камни? — сказал местный суповар, смотря на поедание камня и на то, как кобылка говорила с другим камешком, называя его Боулдером. Где-то днём была доставлено письмо, по которому Пай разрешили исследовать пещеры, но с охранной и писанием отчётов наверх. Итак, Когвил отпустил её с Фёдором Шерстяновым и Доброславом Беловым и выдал пачку бумажных денег. Первым делом они отправились в Сталлионгад, чтобы расспросить о пещерах и купить припасов, или хотя бы кирку.*** [Иван Подковов, вечером того же дня]
Прошёл ещё один рабочий день, иду за рыбой на рынок. А ещё как-то луноверы и грифоны не продвигают сегодня религию, не с проста, наверное. Видимо, им тоже заплатили бумагой, теперь её тратят. На рынке, как обычно, торговали перед мавзолеем, где покоится тело Стила Сталлиона, и вот я, со стопкой денег, подхожу к продавщице рыбы. — Здравствуйте, сегодня зарплату выдали бумагой, примите, — сказал я, затем положил три бумажных битса на прилавок. — Что это? — спросила продавщица. — Деньги, — ответил честно я. — Где битсы? — спросила она. — Это есть битс, только бумажный, даже написано «Бумажный Битс, равен одному золотому», а так он хотя бы что-то стоит, чем золотой, на нём портрет, хоть не забудете, как выглядел Стил Сталлион — ответил я. — Тогда с вас пять битсов, — предложила она. — До свидания, пойду к тому прилавку, — сказал я, показав на соседей, торгующих тем же товаром, то есть рыбой. — Подождите, хорошо, четыре, — сказала со скорченной улыбкой. — Так бы сразу, беру две, — ответил я, доложив ещё пять бумажек, которые продавщица начала рассматривать. — Как думаете, их будут подделывать? — спросила она, положив рыбу на прилавок. — Это не золото, поэтому будет сложнее, — ответил я, положив рыбу в сумки, чтобы идти с ней домой, затем повернулся и увидел кобылку, из которой исходил серый цвет во все стороны. «Надо краску для дома купить, жаль, нынче дорого», — пронеслась у меня мысль, ведь жизнь как-то слишком серой стала, что уже всё буквально сереет, и я пошёл домой, на всякий случай к ней не подходя, вдруг тоже весь посерею.***
На следующий день я слушал газету, как обычно, в полусонном состоянии, но с раскрытыми глазами, ведь в газете «Правда» написали, что с погодой: — Товарищи, пишет Спайк Шпигель, ваш министр экономики, вчера мне рассказал о погоде наш глава погоды Добрыня Крыльев, и вероятно, в этом году не будет расти урожай, и в следующем тоже, возможно, после следующего тоже, до 1010 года, возможно, единственный способ прекратить данный «Погодный Кризис» — это построить свой погодный завод, такой же, как в Небограде, который будет располагаться в дельте реки, поэтому на ничейных полях будет основан новый город, который должен его будет обеспечить, — сказала с ужасом в голосе Анастасия, читающая газеты после смерти своего деда, Анатолия, затем она вытерла лоб и продолжила: — А так, если мы этого не сделаем, то нас ожидают: невыносимая погода, засуха, заморозки, ураганы, но и полное вымирание республики. «Наверное, это тяжело говорить всем тяжёлые новости, но кроме неё кто будет освещать наши новости?» — промелькнула у меня мысль, а так новость была страшная, но ожидаемая, но самое странное то, что об этом написали почти через год, когда надо было писать, вот до чего демократия доводит. Далее она дочитала статьи газеты «Правда» и прочитала «Новую Звезду», в котором написали, что вместе общими силами победим погоду, наверно, просто совпало с прошлой газетой. С ещё одной неприятной, но уже ранее сказанной Сергеем, новостью я отправился домой, на работу.*** [Историческая справка]
Погодный кризис — событие, начавшееся в 995 году, когда лета не было, а была зима шла целый год, что привело к полному дефициту травянистой пищи в Республике и в соседних территориях. Некоторые, считают, что с данное событие связано со злыми духами Виндиго. Хотя власть их отрицала, сославшись на природное явление, связанное с западной снежной пустыне и восточным тёплым течением. Окопная линия — вырыта в 995 году по приказу Лунина. Протянута она через всю южную границу. По западной границе должна быть выкопана в 996 год. Затем планируется модифицировать прочими укреплениями. Создана, чтобы защититься от Эквестрии. Краску в СЭЦе добывали на радужных водопадах, производя из чистой радуги, была одной из статей дохода царского бюджета. Экспорт давал приличные деньги, которых хватало, чтобы содержать армию продовольствием. После Кобылкинского Мирного Договора СЭСР лишилась радуги, поэтому цена на краски взлетела в сотни раз, ранее ведро радуги можно было купить за пару битсов даже в голодное время, а ныне где-то по нескольким тысячам. Поэтому способы приготовления красок стали грифоньими, где из всяких ракушек и рыбы готовят краску, или некоторые клювастые их перевозят через границу. Подделка золотых денег была обычным делом, особенно до СПВ, кто-то капал золото и просто плавил, создавая лишние битсы, причём местами дошло и до выпуска миллиона в год, говорят, что сам царь и Бруки были фальшивомонетчиками, которые увеличили своё богатства, просто его умножив. В фальшивые монеты добавляли всякие металлы и камни, при чём монеты эти были качественнее чем оригиналы, печатающиеся в Кантерлоте. Большинство этих монет до сих пор ходят в обращении даже в Эквестрии.