Для тебя можно просто Миха

Месяц пролетел очень быстро. Снег постепенно укрыл город, оставив в первоначальном виде только верхушки зданий, да и то не все. Темнело очень рано, люди меньше гуляли по вечерам. В воздухе царила праздничная, декабрьская атмосфера, которая благоприятно действовала почти на всех, смягчая чувства и улучшая настроение. Все с нетерпением ждали наступления Нового Года. Готовились, выбирали подарки, желая обрадовать своих друзей и близких. Исключением не стали и Андрей, который впервые решился преподнести кому-то подарок, за последние три года, и Миша, который в принципе дарил подарки только младшему брату, которого безумно любил и всячески хотел обрадовать. Даже с Сашей Балуновым у них была отдельная традиция, самая настоящая своя история. Парни давным-давно договорились, что вместо подарков, они просто пропустят по баночке пивка первого января, обсудят все планы на ближайший год, и просто порадуются друг за друга. Вернее, почему именно пивка?.. Конечно, когда эти двое были младше, то ни о каком алкоголе и речи быть не могло. Это был простой лимонад, дюшес, газировка, - всё, что любят ребята. Но дети растут, меняются, точно также, как и их интересы и предпочтения. Конечно, традиция осталась прежней, но условия ее немножко видоизменились, незаметно для самих парней. И, если за Сашу и Лёшу, Миша мог не переживать, то подарок для своего нового... Нового кого? Назвать блондина другом Горшенев, бесспорно, не мог. Уж больно тесные, недружеские у них взаимодействия. Да, вроде, и отношений у них никаких не было. Словно снег на Петербург - Князев свалился на Мишу. И разобраться в ролях, кто есть кто, они пока не решались. Их вполне устраивал статус передружбы-недо... недоотношений. Как-то так. Подумав, перебрав кучу разных вариантов, посчитав какие-то примерные цены, и, наконец, решив, что будет более-менее хорошим подарком для такого человека, как Андрей, темноволосый взял заработанные своим честным трудом копейки, оставшиеся с летних накоплений от работы на цехе, и отправился в магазин, к которому присматривался уже вторую неделю. Светловолосый, в первую очередь, был учителем. Учителем изобразительного искусства. И Миша не раз видел какие-то зарисовки в тетрадках Андрея. Какие-то быстрые наброски, что Князев считал ерундой, в то время, как Горшенев восхищался его способностям и талантам. Учитель не думал о том, что все вещи имеют способность заканчиваться, он творил моментом, жил сегодняшним днём. Предусмотрительный темноволосый парень решил, что новая тетрадка (довольно крупная) станет идеальным подарком для молодого художника. Он сможет не только рисовать в ней, но и писать различные пометки, а она будет напоминать ему о Горшеневе, о том, что он с радостью поддержит Андрея в трудные минуты, поговорит с ним, обнимет, и просто будет рядом. Особенно важно помнить об этом в моменты одиночества и тоски. Долго бродя между рядами, высматривая что-то подходящее, взгляд Миши пал на большую, толстую тетрадь, на которой был изображён незамысловатый орнамент черно-белого цвета. Она была в твёрдом переплёте, что гарантировало долгую службу и надежную защиту, а цена была занижена по выгодному предложению. Взяв тетрадь, он ещё чуть поколебался, а потом купил и струны для гитары, прямиком из соседнего отдела, вспомнив о Князевском пристрастии к гитаре, точно как у Миши. И струны взял хорошие, которые сам всегда брал. Не дорогие, но дешёвыми их не назвать. Выходя из магазина с небольшим пакетом, Горшенев впервые за последние дни почувствовал настоящее спокойствие. Наконец-то он выбрал подарок для своего Андро! Теперь оставалось только ждать. Ждать, что светловолосый оценит старания ученика. Ждать, что ему понравится такой недорогой, но душевный и приятный жест. Ждать... Забавным оказался тот факт, что сам Андрей Князев, в это же время, находился в другом конце родного города, где точно так же, как и Миша Горшенев, выбирал подарок для близкого человека. Как раз-таки, в свою очередь, для того темноволосого парня, захватившего мысли Андрея, будоража их нервным возбуждением и счастьем. И, как ни странно, светловолосому учителю ровно также, как и ученику, пришлось помучаться с выбором подарка. Что будет действительно нужно? Что не станет пылиться, или вовсе не разочарует паренька? Эти мысли глодали Князева с того самого вечера, как Горшенев предложил встретить праздник вместе. После долгих и мучительных раздумий, Андрей пришел к одному единственному решению. Спонтанное, но такое интересное, оно было шикарным вариантом. Именно поэтому, не жалея денег, Князев отправился в какой-то культовый питерский магазинчик с панковскими побрякушками, одеждой, да и в принципе чем-то близким к рок-индустрии. Магазин он знал и видел давно, но не заходил туда по простой причине - за ненадобностью. Панк и рок вовсе не были его привычными и подходящими стилями. Князев любил простую, не официально-деловую, конечно, но и не какую-то выделяющуюся одежду. А вот Горшенев как раз-таки выглядел, как настоящий панк. Особенно в своей косухе и чёрных штанах. К слову, о косухе. Степень ее изношенности Андрей заметил ещё в первую встречу, когда парень завалился домой к учителю. Куртка была ужасно старая, потрескавшаяся, но Миша ходил в ней почти что безвылазно. Видно, родители не собирались покупать новую, «неприличного вида» и именно такого типа одежду. Эта ненавязчивая мысль сидела в голове Князева, до тех пор, пока не наступила зима. Куртку Горшенев уже давно сменил, на более тёплую. Однако идея подарить Мише новую кожанку сначала казалась полным безумием. Конечно, взвесив все «за» и «против», блондин пришёл к тому, что это совсем не плохой подарок, а даже очень хороший. Узнать размер одежды Горшенева не составило труда, а деньги не были большой проблемой для молодого учителя. Именно поэтому, он выбрал не дешёвую, но по хорошей скидке (спроса на легкую одежду в зимний сезон не было) куртку. Посоветовавшись с продавцом, Князев уверился, что предмет одежды, купленный им, обязательно осчастливит темноволосого юношу. Подарок был куплен. Оставалось ждать момент, когда Андрей узнает - не прогадал ли он? Снег приятно хрустел под сапогами молодого учителя. Шурша пакетом, находившимся в левой руке, он неспешна шёл домой, наслаждаясь зимним солнышком, ставшим очень редким в этом году. Погода, бесспорно, была просто отличная, неожиданно подскочило даже настроение Андрея, до этого находившегося в странном напряжении. Жизнь вновь набирала свои обороты. И это не могло не радовать!

***

Настойчивый и громкий стук в дверь, а за ним и противный звонок, оторвали парня от какой-то работы. Удивительный человек... Ну кто будет сидеть, и что-то писать в своей старой тетрадке, делая пометки, выставляя даты учебного плана, и все это тридцать первого декабря, прямо перед праздником? Конечно, Андрей Князев! Были ли другие варианты? Однозначно нет. Истинный трудоголик. Закрыв тетрадь, отложив ее на край стола прямо с открытой в ней ручкой, он поспешил открыть дверь, уже представляя, кто его за ней ожидает. Тут, как и в вопросе про работу, был только один вариант ответа. И вот, перед настоящим работягой предстал настоящий лентяй! Миша Горшенев, собственной персоной, стоял и глупо улыбался, смотря на своего учителя, при этом держа в руке свой скромный подарок. - Андро! - ещё шире улыбнулся юноша, - с наступающим! С этими словами он всунул в руки ошарашенного блондина какой-то пакет, а затем закрыл дверь, шагая в квартиру, и подступая прямиком к Князеву, и это было поразительно близко, но второй не обращал на это особого внимания. Отойдя от шока, он тепло улыбнулся, но даже не заглянул в пакет, а поставил его на стул, и повлёк Горшенева за собой, куда-то вглубь квартиры, лишь только тот снял уличную одежду. - А это тебе от меня, - смущённо продолжал улыбаться голубоглазый, протягивая парню небольшой свёрток, - я подумал, что тебе должно понравиться... Развернув его, Миша с жаром увидел перед собой новую кожаную куртку чёрного цвета. Эйфория и шок охватили его, в горле откуда-то взялся ком, мешавший спокойно дышать. Парень оглядел подарок, после чего бережно отложил его на стоящий рядом диван, и бросился на шею не ожидавшего этого Князева. - Андрюша, - темноволосый старался как можно сильнее обнять блондина, прижать его к себе, лишь бы выразить эти чувства, этот трепет, который он испытал сейчас все с новой силой, - я тебя обожаю! Больше всех! - Андрюша? - весело переспросил Князев, поднимая одну бровь вверх, как он любил это делать. Горшенев промолчал, крепко прижимая парня к себе. Эти мгновения были настолько быстрыми, но одновременно жаркими и тёплыми, что Князев не на шутку испугался, что Миша его придушит. И, естественно, решил напомнить об этом самому парню. - Ну тише, тише, задушишь ведь! И некого тебе будет любить. - Не задушу, - буркнул кареглазый, - просто не знаю, как ещё тебе объяснить, что ты... что ты для меня значишь. - Я знаю, Горшенев, я знаю, - улыбался Андрей, поглаживая юношу по голове, - так что можешь меня отпустить. - Ты не посмотрел мой... - Миша смутился, - мой скромный подарок. - Сейчас гляну, не переживай. Иди пока чай ставь, у нас ещё есть работенка! - с этими обнадёживающими словами, Андрей вернулся в другую комнату. - Какая ещё рабо... - начал было Горшенев, но вопль Князева перебил его. - Ого! - воскликнул тот, возвращаясь к темноволосому в помещение, - ты как узнал?! У меня вчера струна порвалась, а магазин закрыт был! Спасибо, Мишка! - Мишка? - теперь настала очередь Горшенева корчить смешные гримасы, переспрашивая ласкающие обращения учителя, обнимавшего его, - Тоже мне! Сам говорил: задушишь, задушишь, а теперь меня схватил, ну погляди. - И ты хочешь сказать, что тебе такой расклад не нравится? - не отпуская, ехидно поинтересовался старший парень. - Нравится, но... - Тогда без но! - хихикнул Князев, запуская руку в тёмные, растрёпанные волосы, прижимая голову кареглазого к себе. Спустя время, им всё-таки пришлось оторваться друг от друга. Андрей объяснил Мише, что им ещё надо подготовиться к праздничному ужину, а готовить в одиночку Князев не хотел, вот и дождался Горшенева, чтоб тот ему помог. По началу, конечно, темноволосый пытался откосить, убеждая учителя в своих ужасных кулинарных способностях, но, видимо, обстановка у Андрея не сильно отличалась от Мишиной, и тому ничего не оставалось, кроме как согласится. - Да ладно тебе, только салат порежем, да мясо сделаем. Согласен? - С тобой, - хмыкнул Миша, глупо улыбаясь собственным словам, - на что угодно согласен. - Вот и отлично! - Андрей впихнул ему доску и тарелку с каким-то продуктами, попавшимися под руку, - держи, режь Оливье. А я с мясом как-нибудь разберусь. Знаю я один рецепт... - Только не перестарайся! - прыснул Миша, но под настоящим учительским взглядом не выдержал, и постарался сдержать очередной смешок. Получилось, откровенно говоря, плохо. Получив лёгкий подзатыльник, парень принялся за поручение. - Надеюсь, Оливье-то ты сможешь порезать? - Андрей пожал плечами, - по-моему, простой и лёгкий салатик. - Обижаешь, Андро! Я в этом деле мастер, не сомневайся во мне! - Ой-ой, а говорил, - голубоглазый передразнил брюнета, - «это не умею, это не могу», а оно вот как оказывается... - Да ну тебя! - Миша в шутку послал Князева, начав усердно нарезать салат. Второй, в свою очередь, принялся за мясо, решив сильно не заморачиваться и просто пожарить его. На удивление, закончили они довольно быстро, и где-то спустя час-полтора были полностью свободны. Время тоже близилось к вечеру. Предусмотрительный Андрей, конечно, заранее сходил в магазин и прикупил алкоголя, но, зная предпочтения своего ученика, сразу же сказал ему об этом. - Миш, я помню, что ты по пиву, - улыбнулся своим словам Князев, - но я только шампанское купил... ну, знаешь, традиции там... Горшенев вопросительно поднял одну бровь вверх, как это всегда делал голубоглазый, будто передразнивая его. А, может, он действительно его передразнивал? Судя по простой, беззлобной и беззубой улыбке, так и было. Миша сложил руки на груди, продолжил смотреть, выжидая продолжения. - В общем, - не выдержал Андрей, - если хочешь, то я ещё успею в магазин быстро сбегать, ты только скажи, что желаешь. - Да ладно тебе, Андро! - расслабился темноволосый, садясь на стул, и, закидывая одну ногу на другую, - ты старался, наверно, а я тут пришёл свои правила устанавливать, что-ли? Тем более поздно уже идти куда-то, давай лучше ужинать? Я голодный! Князеву ничего не оставалось, как стоять и глупо улыбаться мыслям о том, какой на самом деле Горшенев прекрасный человек, кто бы что ни говорил. Просто с каждым нужен свой, личный подход. Вот и с этим, казалось бы, на первый взгляд грубым и дерзким парнем, стоило всего лишь познакомиться поближе. Стол накрыли довольно быстро, вдвоём это затратило совсем немного времени. Несмотря на то, что ужин был скромный, и Мише, и Андрею всё очень понравилось, они даже осмелились похвалить кулинарные шедевры друг друга, вогнав себя, по очереди, в краску. Старенький телевизор что-то бухтел на фоне, а парни весело разговаривали о чём-то своём, изредка поглядывая на время. Когда Горшенев обратил и своё, и учительское внимание на часы, то до Нового Года оставалось всего лишь с десять минут. Разлив шампанское в два бокала, Князев неожиданно поинтересовался у своего гостя, разглядывавшего содержимое своего бокала: - А ты знаешь зачем люди пьют на брудершафт? - Чего? Ты уже настолько пьян? - хихикнул кареглазый, смотря в голубые глаза, казавшиеся совершенно чистыми и трезвыми. - Нет, я серьезно, - фыркнул Князев, рассматривая уже свой красивый бокал, - питьем на брудершафт демонстрируют особое отношение друг к другу, делают связь более близкой. Обычай возник в студенческой и воинской среде, как способ проверить искренность дружбы и любви. Мне папа рассказывал, давно ещё... - Ого! - Миша действительно удивился, - ну ты, Андрюха, даёшь. Мозг! - Да ладно тебе... - смущённо высказался парень, глядя на время, - ну, что, выпьем? - На брудершафт, надеюсь? - хитро улыбнулся Горшенев. - А ты знаешь, что в конце ещё надо целоваться? Это дружеский поцелуй, который в средние века служил гарантией чистых помыслов: если один из пьющих подмешивал яд в напиток другого, при поцелуе он тоже рисковал умереть, вот и повелось такое. - Ты думаешь, что я тебе что-то подмешал? Князев, я тебя и без шампанского зацеловать могу, ты ведь это знаешь! Или сомневаешься? - Знаю. Все-таки решив выпить, парни скрестили руки, после чего медленно опустошили свои бокалы. Шампанское было легким, приятным и дурманящим. Вытерев губы тыльной стороной ладони, растрёпанный темноволосый юноша не спеша примкнул к губам блондина, который совершенно не был против, и, наоборот, только больше прижимался к Горшеневу, запуская руку в его волосы. Сейчас обоим совершенно не было дело до боя курантов или ярких вспышек под окнами. Они просто наслаждались друг другом. Наслаждались моментом, который каждый мечтал повторять, чтобы он никогда не заканчивался, никогда не была разорвана эта тонкая связь, ощутимая словно какая-то нить. Андрей был рад Мише. Он буквально вытащил его из прошлой жизни, вернул к чему-то светлому и прекрасному, заставил забыть о прошлом, о всех проблемах. Он оказался лучиком света, проникшим в тусклую комнату. И Князев был безмерно благодарен судьбе за этот чертовски привлекательный подарок. Миша же, в свою очередь, наконец-то обрёл ещё одного друга, впустил нового человека в своё личное пространство, в свою жизнь. Горшенев просто не мог упустить такую прекрасную и харизматичную личность, и не переставал радоваться и удивляться тому, что голубоглазый не прекращает с ним общение. Миша впервые испытал... испытал любовные чувства... чувство притяжения, одурманивания. И это чувство нравилось ему, ровно также, как и сам Князев. Оторвавшись от Андрея, Миша вновь обратился к его чистым глазам цвета летнего неба. Аккуратно поглаживая пшеничные, рассыпающиеся в ладони волосы, он не мог перестать любоваться ими. Ощущая, что все внутренности скручивает от одного этого взгляда, Горшенев сумел лишь тихо выдавить из себя: - Князев... ты лучшее, что со мной случалось... - Мих… Произнеся только такое родное и любимое имя, Андрей снова притянул парня к себе. Им было наплевать на весь мир. Они чувствовали только друг друга, и этого было достаточно. Никто не думал о прошлом. Никто не думал о будущем. Они думали о предстоящей ночи, и совместном веселье. Наконец, они думали о настоящем. Таком удивительном и чудесном настоящем, теплившимся в двух любящих сердцах.