Цепная реакция

      Расплывшаяся по светлому паркету бурая жидкость, смешиваясь с пунцовыми каплями крови, постепенно становясь всё более вязкой, приобретала густо бордовый оттенок. Превозмогая боль и всепоглощающее желание отключиться прямо здесь, Ира, опершись ладонями о находящуюся позади стену, осторожно встала на ноги и, едва не поскользнувшись на остывающем кофе, крепко вцепилась в покоящееся на вешалке пальто. Сердце защемило, а дыхание участилось, незамедлительно провоцируя очередной приступ головокружения. Находясь в морозном плену похмельного озноба, бездумно хватаясь за встречающуюся на пути мебель, она на автомате поплелась в ванную комнату.       Подрагивающие пальцы с трудом цепляли мелкие пуговицы рубашки, заставляя их, одну за другой выскальзывать из петель. Мягко сползший с плеч предмет одежды слился с безжизненно белым кафелем, а оглушающую тишину пространства нарушил металлический звук скользящего вниз бегунка. Спустя пару секунд, оставшись абсолютно обнаженной, она собрала с пола образовавшуюся кипу белья и тут же затолкала его в машинку, пренебрегая, впервые за долгое время, режимом быстрой стирки.       Оставаться наедине с собой становилось невыносимо. Жизненно важная необходимость вывернуть перед кем-то душу, захлёбываясь в слезах и не боясь осуждения, заставляла всё острее ощущать одиночество, приправленное чувством абсолютной потерянности.       Ступив на холодную эмалированную поверхность, резким движением повернула смеситель, тут же чувствуя такое нужное, пускай и не человеческое тепло. Обжигающие струи душа врезались в кожу, заставляя её краснеть, а всё пространство вокруг быстро заполнилось белоснежной влажной взвесью, сквозь которую едва можно было различить очертания комнаты. Затуманенное сознание снова и снова, как заевшая пластинка, прокручивало в памяти события сегодняшнего утра. — Ммм, — тихий, едва различимый в колеблющемся от противного писка пространстве стон стремительно пронёсся по пустому гостиничному номеру, затихая где-то в районе прихожей. Покоящаяся на кипенно-белой простыне ладонь, оставляя на той беспорядочные складки, медленно поползла ближе к телу, осязая приятную прохладу. Спустя несколько мучительно долгих мгновений, пальцы наконец нащупали то, что явилось причиной такого непозволительно раннего для ещё не совсем протрезвевшего человека пробуждения — мобильный телефон, который минутой ранее буквально вырвал мирно сопящую блондинку из приносящего облегчение сна. Судорожно пытаясь вспомнить, как отключается треклятый будильник, Ира тщетно барабанила ногтями по экрану. Голова начинала раскалываться от непрекращающегося звона, а приоткрытые глаза созерцали лишь лёгкую дымку, сквозь которую пробивался яркий, режущий, причиняющий боль свет прикроватного светильника.       Нащупав кнопку, отправившую дребезжащий аппарат в режим ожидания, рука неспешно поднялась вдоль тела, поправляя обтянувший бедро подол. Осязание не обмануло: Ира ясно понимала, что не досчитывается на себе как минимум одной крайне важной, по её мнению, вещи. Да и рубашка, застегнутая всего на несколько нижних пуговиц, коварно уверяла в обоснованности предположения: произошло именно то, на что отнюдь не двусмысленно намекал весь этот антураж, именно то, о чём ей меньше всего хотелось думать.       Выудив из лежащей рядом сумки карманное зеркало, она ловко отщёлкнула миниатюрный замок, принимаясь внимательно изучать следы бурно проведенного времени. Подушечки пальцев медленно ползли по нежной коже нижнего века, превращая серые разводы от туши в нечто напоминающее авангардную растушёванную стрелку, в то время как взгляд, скользнув вниз по сверкающей поверхности, обнаружил пурпурный след от засоса, красующийся на самом видном участке шеи.       Больше всего ей хотелось, чтобы хоть кто-то опроверг эти смутные опасения, но тогда в номере, как и сейчас в квартире она находилась абсолютно одна.       Накинув махровый халат, Ирина устало поплелась в спальню, оставляя на паркете влажные следы босых ног. Сил абсолютно не осталось, отчего, не переодеваясь, она рухнула на кровать и с головой укуталась одеялом, подсознательно желая нивелировать гнетущее чувство изолированности и тревоги. Влажные волосы никак не давали теплу забрать в плен её тело, а открытая рана на щиколотке неприятно соприкасалась с пододеяльником, пропитывая его разжиженной алкоголем кровью. Лишь Кот, чувствующий, что с хозяйкой творится что-то неладное, пытался согреть её теплом своего любящего сердца и пушистого тельца. Забравшись в этот душный кокон, уткнувшись своей мохнатой мордочкой ей в плечо, он стал мирно, успокаивающе посапывать.

***

      Дверь кабинета заведующего распахнулась, позволяя режущему глаза, сменяемому резкими алкогольными парами запаху перегара, сопровождающему нежданного и не очень желанного в этих стенах гостя, проникнуть в небольшое помещение. Анатолий Борисович, по-хозяйски распахнув стеклянные дверцы стеллажа и убедившись в отсутствии того, что можно было бы принять на грудь, иронично развёл руками. Перманентное поддержание определенного уровня алкоголя в крови пероральным потреблением чего-то сорокаградусного приобретало первостепенное значение. — Бедно живёшь, Владимир Дмитриевич, — бросил он, доставая из портфеля початую бутылку коньяка, после чего, пошатывающейся походкой добравшись до дивана, тут же на него уселся. Бирюков же, к которому теперь было обращено всё внимание Аленикова, далеко не сразу удостоил его своим взглядом, так как роящиеся мысли о ночном инциденте снова и снова больно жалили ядовитыми змеями, вынуждая ощущать на себе огромный груз вины и ответственности за произошедшее. — Ну, что, рассказывай, — отхлебнув немного горячительного напитка прямо из тары, с издёвкой процедил Толя, пытаясь поймать взглядом расплывающийся силуэт оппонента, — мой бывший лучший друг! Как ощущения…? Понравилось? — облокотившись о чёрную кожаную спинку, он демонстративно закинул ногу на ногу, показывая, таким образом, своё очевидное, по его мнению, превосходство. — Не хотелось бы тебя огорчать, но у Ирины, как мне показалось, не очень. Грустная она какая-то пришла. Видимо, не понравилось, — губы дрогнули в непристойной улыбке, а в глазах блеснула искра ярости. — Ты бы позвонил… я бы тебе с удовольствием посоветовал, в какой позе её лучше… .       Постепенно закипавший Бирюков со всей силы ударил по столу. Аккуратно сложенная стопка папок подпрыгнула, немедля ссыпаясь на пол, а находившийся рядом с ними стакан издал характерный звон. Реагировать на пропитанные ненавистью слова пьяного Аленикова он не собирался, но теперь его поведение переходило все границы дозволенного. — Ну ты понял, — как ни в чём не бывало, продолжил тот, прокашливаясь. — Думаешь, она ноги перед тобой раздвинула ради светлого бескорыстного чувства? Да это же пиранья, покруче той твоей, проглотит, и не подавится, — расслабив уже порядком надоевший галстук, он тяжело вздохнул, скользя пустым стеклянным взглядом по налившемуся краской лицу своего визави. — Только ничего у вас не выйдет, понял. Во, — ладонь сложилась в кулак, а большой палец, оказавшийся между указательным и средним, превратил его в красноречивый кукиш. — Хотя, вы друг друга стоите. Убийцы, — в серых глазах блеснули слёзы, а организм начала одолевать проклятая икота. — Где-то я это уже слышал, — нарочно, чтобы не врезать ему по морде, отвлекаясь на сбор разлетевшихся документов, парировал Владимир. — Поезжай и извинись перед Ириной, Отелло недоделанный, а то, судя по тому, что я вижу, в выражениях ты вряд ли стеснялся. — Снова даешь мне советы по поводу моей личной жизни, или снова пытаешься помочь, когда тебя об этом не просят? — усмехнулся Толя, опуская на стол опустошённую бутылку. — А у тебя-то у самого как, с личной жизнью-то, а?

***

      Долго раздававшиеся в трубке монотонные гудки наконец сменились надтреснутым и глуховатым «я вас слушаю», прорывающимся сквозь торжественно и надрывно звучащую сонату Фредерика Шопена. — Толя, здравствуй, — с противоположной стороны до слуха мужчины донеслись женские всхлипы, перемежающиеся слабым подобием внятной речи, — ты знаешь его столько лет. Скажи, — секундное молчание, как предвестник вопроса, предполагаемый ответ на который абсолютно точно не хочется знать, — неужели, и правда он…виноват? — Виноват? — хриплое и безжизненное повторение услышанного. На большее не оставалось мочи. — Виноват, Инна… Он во всём виноват… Виноват.

***

      Темы становились всё более личными, а реплики звучали всё громче и агрессивнее. Узкий коридор больницы, тишину которого до сих пор нарушал лишь грохот несущихся вдоль каталок и периодический звон сирен, сейчас был наполнен глухим, но, несмотря на это всеобъемлющим клокотом мужских голосов. — Знаешь, Толя, я не собираюсь тебя винить в том, что от меня ушла моя жена, понял? Или ты что-то ещё желаешь обсудить? Если хочешь поговорить про Лену, пожалуйста! Я тебе ещё раз повторю: она сама меня попросила с тобой поговорить. Не хотела она так жить, не хотела! И не стала. Только ты ей в этом не помог, хотя это было вполне в твоей компетентности, и страна подходящая. Но нет! Обвешался своим горем, а вокруг ничего и никого видеть не хочешь. Ей было тяжело, понимаешь, тяжело?! — Ээ, нет… Это всё ты! Ты виноват! Со своими «не поможет», «нет смысла», «будет только хуже»! А сейчас как? Хорошо, что ли?! — Я нашёл для неё лучшего врача! — Значит не лучшего! — Это было неизбежно, Толя! — Заткнись! Ты и сейчас виноват! Я это так не оставлю, слышишь?! — Ирину не трогай, придурок! Между нами ничего не было! Ни-че-го!

***

      Потянувшись к металлической пряжке ремня, Бирюков вновь бросил взгляд на её лицо, выражение которого было безмятежным и мечтательным, в то время как пальцы начали предпринимать успешные попытки по освобождению пол рубашки из-под плотно прилегающего к телу пояса персиковой юбки. — Толя… — с трудом приоткрывая рот, прошептала Ира, лишь на мгновение поднимая не желающие подчиняться веки, после чего вновь проваливаясь в забытье. — Что? — Владимир резко замер, маниакально вглядываясь в очертания её губ, ожидая, что она вот-вот повторит сказанное, и он сможет убедиться, что услышанное им имя лишь плод его подстёгнутого алкоголем воображения. Однако, внезапное осознание того, что в ресторане перед поцелуем она произносила его же, заставило мгновенно отстраниться, отодвигаясь на свободную сторону кровати, впадая в некое подобие эмоционального ступора. — Ммх, — хриплый стон и настойчивое шевеление рядом спустя несколько минут выдернули его из этого состояния. Впрочем, за это время он, казалось, стремительно протрезвел. — Плохо… — ужасно осипшим голосом уточнила лежащая рядом блондинка, тщетно пытаясь подняться с кровати, — где здесь… — не успев закончить свой вопрос, она вдруг ощутила на талии крепкую хватку мужских рук, предоставившую ей возможность добраться до уборной целой, невредимой и даже на своих собственных ногах.       Продолжая аккуратно придерживать свою спутницу, Владимир помог ей опуститься на холодный кафель, убирая с лица обрамляющие его пряди светлых волос, вслед за чем принял решение покинуть ванную комнату, чтобы не смущать её своим присутствием. — Боже мой, — процедил он, останавливаясь неподалёку, не смея покинуть номер из-за того, что просто не мог оставить женщину, пребывающую в таком ужасном состоянии одну в туалете, — какой же я мудак, — нервно ощупав карманы пиджака, вытащил завалявшуюся там пачку жвачки и, закинув одну подушечку в рот, погрузился в невесёлое анализирование всего случившегося.       Оставшись наедине с мутным чувством тошноты, Ира, периодически отключаясь, просидела в обнимку с унитазом чуть менее четверти часа. — Вот чёрт, — отразилось эхом от керамических стен, когда, обнаружив на капроновых колготках расползшиеся стрелки, она, пытаясь осторожно их снять, едва не упала на пол. Непригодный для носки атрибут гардероба вскоре отправился в находившуюся рядом с раковиной мусорную корзину, а сама Павлова, несколько раз окатив лицо холодной водой, прилично покачиваясь, направилась к двери. — Надо не забыть поставить будильник, рабочий день же, — явно нетрезвым голосом промямлила она, прежде чем рухнуть в кровать.       Убедившись, что всё хорошо, Бирюков незамедлительно покинул принадлежащие теперь только ей покои.