***
— Нашла! — Лотанариэ подбежала к эльфу, тряся тонкой книжкой и радостно смеясь. Ее щеки лихорадочно горели, а глаза странно блестели, словно она собиралась заплакать. — Выделите мне пару воинов, ваше…- она была прервана пальцем, приставленным к губам. — Я пойду один, а ты…отоспись что ли. Выглядишь неважно. Трандуил выхватил из ее рук книгу и собрался уже выходить из библиотеки, но был прерван срывающимся на крик голосом. — Не смейте! Да будь вы хоть трижды монархом, я не стану сидеть сложа руки, лишь потому, что вам гордость мешает осознать, что единственная из нас двоих, кто сможет правильно создать противоядие, это я! Владыка Лихолесья зло сузил глаза, но Лотанариэ выдержала тяжелый взгляд, упрямо вздернув подбородок и поджав губы. — Как знаешь.***
Пока Трандуил отбивался от стаи пауков, Лотанариэ озиралась, цепляясь взглядом за любой росток, похожий на лунный вьюнок. Необходимое растение обнаружилось на самой вершине ветвистого дуба. Маленький росточек только вылез из-под толстой шершавой коры дерева. Следовало дождаться луны, и тогда появятся необходимые для противоядия цветы. Несмотря на то, что лунный вьюнок используется во многих зельях и снадобьях, он является одним из самых труднодоступных ингредиентов. После пыльцы единорога…но там отдельная история: рогатых коней попросту не существует. Владыка Лихолесья словно танцевал с клинками. Он двигался настолько плавно и быстро, что некоторые движения смазывались, и разглядеть их было очень сложно. Сзади послышался противный стрекот и щелчки жвалами, запахло чем-то тухлым и неприятным. Эльфийка развернулась, выхватывая меч из ножен за спиной, и направила его в сторону все прибывающих врагов. Каждого лесного эльфа с детства обучают военному искусству, и поэтому сейчас Лотанариэ не растерялась. Ее удары хоть и были менее сильными и быстрыми, чем у короля, но так же ранили и убивали. Вскоре одежда и открытые участки тела были испачканы в гемолимфе и грязи, Лота немного устала, но дело было сделано. Оставшиеся в живых пауки отступали обратно на деревья. Лотанариэ пошатнулась, но Трандуил успел подхватить ее и усадить на землю, прислонив спиной к дубу. Эльфийка оттерла лезвие меча о полу плаща и вставила оружие в ножны, поднимаясь. Сквозь листву дерева проникал лунный свет: — Пора, — Лота поправила сумку на плече и начала карабкаться вверх. Король хмыкнул и последовал за ней, подстраиваясь под ее темп. На верху дул прохладный ветерок, остужая разгоряченное битвой тело и развевая волосы. Эльфийка расстелила под ростком ткань и достала из чехла маленький походный нож. Вьюнок рос на удобной площадке, но лунные лучи на нее не попадали, и Лотанариэ уже начала переживать, что ошиблась, но тут один из них просочился сквозь густую листву. Он был ярче тех, что были видны внизу, на земле, и светил прямо на росток. Тот начал стремительно тянуться к небу, разрастаться. Появились бутоны, принявшиеся почти сразу распускаться. Лотанариэ пришлось собрать всю силу воли в кулак, чтобы срезать цветы, несмотря на усталость, так быстро, как только смогла. Она боялась не успеть. В той книге было написано, что в момент, когда лунный свет перестанет падать на вьюнок, цветы опадут, а само растение засохнет и почти тотчас исчезнет. Дальше эльфийка принялась толочь нежные лепестки в кашицу серебристо-серого цвета. После добавила какой-то порошок из баночки с мутным стеклом и пожелтевшей от времени этикеткой. — В этом противоядии нужна кровь родного человека. Дайте вашу руку, пожалуйста. Из аккуратного надреза в смесь капнула темная тягучая капля. Лота соскребла с маленькой пластинки еще что-то, уже высохшее, и перемешала. Кашица приобрела яркий синеватый оттенок и зашипела, став больше похожей на мутную воду. — Готово, — от усердия на лбу эльфийки выступили капельки пота, которые она теперь отерла тыльной стороной ладони.***
Леголас был совсем плох. Теперь он лишь изредка стонал от боли, все чаще лишаясь сознания. Лоб был весь в крупных каплях испарины, а руки то сжимались, то разжимались, комкая теплое покрывало. Часть лица покрыли темные вены — явный признак того, что скоро яд доберется до сердца. Вообще было удивительно, что он еще не умер. Яд пустынных змей был крайне опасен, способен убить даже самого сильного воина за краткий срок. Смерть от него была крайне мучительна, а выздоровление практически невозможно по той причине, что лунный вьюнок рос только в эльфийском лесу, и найти его было проблематично. Тауриэль на момент появления короля и подруги меняла Леголасу холодную повязку. Глаза застилали слезы, но она не замечала их. Эльфийка, казалось, вообще никого и ничего не замечала. Она поняла, что любит наследного принца. Любит его прекрасные голубые глаза, немного грубые для эльфа черты лица и даже несносный характер. С каждым болезненным стоном ее сердце сжималось от жалости и безысходности. Хотелось плакать навзрыд, как не плакала уже давно. После смерти Кили ее сердце словно заледенело, она решила, что никто не сможет заменить ее любимого. Смог. Своим терпением, любовью. О, сколько бы она сейчас отдала за жизнь Леголаса! За его улыбку, смех, крепкие объятия… Судьба любит шутить. Она словно бросает жребий, испытывая сердца на прочность. Жизнь жестока и часто несправедлива. Глядя на друга, Лотанариэ еле сдержала слезы. Она помнила о своем долге, о том, что должна сделать все, что в ее силах. Подойдя к постели, эльфийка зажала Леголасу нос и влила противоядие в приоткрытый рот. Время словно застыло. Прошло, наверное, не больше нескольких секунд, но ощущались они как вечность. Ничего не происходило. Темные вены, не замедляясь, ползли к сердцу. В растерянности Лотанариэ бросила взгляд на Трандуила. Его лицо застыло страшной маской отчаяния, на скулах ходили желваки, а кулаки сжались с такой силой, что казалось, кожа сейчас не выдержит напряжения и порвется. И тогда эльфийка поняла, что это конец. Конец их дружбы, больше никто не взлохматит ей волосы, не будет вести себя как заботливый старший брат, не обнимет, не поддержит, когда ей будет особенно трудно. Леголас… В носу защипало, а ноги подкосились, и она опустилась на колени рядом с кроватью. Лицо лучшего друга бледнело с каждой секундой все больше, руки в последний раз сжали покрывало и все…