Белый шиповник

Мимолётным движением пальцев и рук Он из грома и молнии складывал звук И ласкал его, будто пятнистые спины пантер.

Жанна очнулась резко, словно от толчка или падения. На этот раз память вернулась моментально. Она лежала на заднем сиденье автомобиля, заботливо укрытая тонким теплым пледом. Машина, к ее радости, никуда не ехала, а стояла припаркованная в одном из дворов. Времени прошло не так уж много, потому что все еще накрапывал легкий дождь. Одно окно было чуть-чуть приоткрыто, и через него доносились голоса.  — Мне плевать, что будет с этими двумя. Скажи спасибо, что они вообще живы. Что с ней? Жанна поняла, что говорят о ней, и прислушалась к разговору. Тихий голос собеседника был почти неразличим из-за дождя, зато она ясно слышала воистину громовой тон Рена.  — Обморок? Обморок?! Эта девчонка один из сильнейших шаманов в мире, она косила на Турнире противников, как траву, подняла меня из мертвых, управляла целым сборищем людей, преданных ей, как божеству, и ты говоришь мне, что она перенервничала из-за этих двух неудачников?! Тихий голос заговорил снова. Рен замолк и долго слушал его, постоянно пытаясь вставить хоть слово, но его прерывали и продолжали говорить настолько тихо, что Жанна даже начала сомневаться, есть ли там вообще кто-то.  — Ясно, — на этот раз голос Рена был спокоен. — Что-нибудь еще? Тогда можешь быть свободен. И спасибо. Шаги приблизились. Жанна засуетилась, не зная, притворяться ли ей или выдать то, что она слышала их разговор. Прежде чем она решила, как будет лучше, Рен открыл переднюю дверь, увидел ее широко распахнутые глаза и, к ее удивлению, сел на водительское сидение.  — Я думала, у тебя личный водитель есть, — зачем-то вслух сказала она.  — У него давно закончился рабочий день.  — У зомби может закончиться… рабочий день? Рен смотрел на нее через зеркало заднего вида, и в его глазах играли задорные крапинки.  — Тебя так интересуют мои зомби? Я, наверное, тебя удивлю, но у них даже выходные есть. И нет, они не рабы, поэтому ты зря обвинила мою семью. Жанна физически почувствовала, как наливается румянцем. Желтые глаза Рена по-доброму сощурились: он улыбнулся, впервые за все знакомство. Улыбка вышла неловкой, тут же опала, и Жанна подумала, что он улыбается чрезвычайно редко.  — И-извини. Я не хотела. Я… я не в обиде на то, что вы нарушили договор, — зачем-то добавила она. — Йо делал то, что должен, я понимаю его. Просто, когда ты подошел, воспоминания нахлынули, столько лет…  — Да, — Рен кивнул. — Сколько лет, а все до сих пор в памяти. Молчание затягивалось. Жанна чувствовала, что должна поблагодарить его за спасение, но слова застряли где-то в горле. Она не привыкла быть кому-то обязанной.  — Ладно, — Рен наконец выдохнул, будто собрался с мыслями, — давай поговорим серьезно. Наверное, это не мое дело, но твой хранитель тебя пьет, — он внимательно следил за ее реакцией, не дождался ее и решил уточнить: — твою энергию, я имею в виду. И уже давно, судя по тому, как ты истощена морально. Ты не то, что сверхдушу призвать не смогла, даже Единение не сделала. Жанна решила не уточнять, что Единение ей было делать не с кем, вместо этого коротко ответила:  — Я знаю. Рен оглянулся на нее через сидение, смотря на нее таким взглядом, будто она превратилась в розового верблюда.  — Давно?  — С самого начала, — пояснила она. — Это было его условием, когда он брал меня под опеку. Я тогда была совсем слабым шаманом, а он — дух Божественного Класса.  — Мне даже интересно, где ты его такого великодушного откопала.  — Марко подарил, когда мне исполнилось девять.  — Хороший подарок. Рен явно был зол и столь же явно пытался это скрыть. Жанна прикусила губу. Она думала, что нужно срочно переводить тему.  — Как ты нашел меня? Теперь краской залился Рен. Картина смущающегося Великого Воина была столь умилительной, что она не удержалась от улыбки. Он откашлялся.  — Твоя аура была такой… кричаще болезненной, и я подумал, что тебе рано или поздно понадобится помощь. Профессиональная привычка просчитывать все наперед. Я послал Басона присмотреть за тобой, он задолго увидел опасность и предупредил меня.  — Басона?  — Мой хранитель и давний боевой товарищ. Басон, поздоровайся. На переднем пассажирском сиденье появился уже знакомый дух китайского воина. Он слегка склонил голову в качестве приветствия.  — Вы оказались крепким орешком, госпожа Жанна.  — Что ж, мне кажется, сейчас моя очередь задавать вопрос, — Рен вскинул бровь и непонятным взглядом оглядел ее с ног до головы. — Если честно, я голоден, как Дух Огня. Составишь мне компанию? Жанна вспыхнула. Что еще ему от нее нужно? Она воскресила его. Он спас ее. Теперь они квиты. Она пересилила себя и мягко коснулась его руки. Ей могло показаться, но Рен вздрогнул от прикосновения.  — Где тот врач? Может он осмотрит тех двоих?  — В лучшем из миров. Лицо Жанны вытянулось. Рен пожал плечами, будто говорил о чем-то совершенно обыденном и нормальном. Впрочем, чего еще ожидать от клана наемных убийц.  — Что? — тем временем говорил он. — Духи гораздо практичнее людей, по крайней мере они в курсе наших особенностей. У моего клана много покровителей и здесь, и там. Погоди, а ты о чем подумала?  — Да так, — Жанна нервно заправила прядь за ухо, — ни о чем. Давай отвезем их в больницу?  — Ты сейчас серьезно? — Рен закатил глаза. — Жанна!  — Пожалуйста. Вдруг они умрут? Рен с тоской посмотрел на дождь, который усилился и уверенно стучал по машине, еще раз на Жанну и вздохнул, явно смиряясь со своей судьбой.  — Ладно. В конце концов, я поклялся никого не убивать. Жанна вздрогнула. Он тоже?.. Рен вышел под дождь, некоторое время повозился в темноте, а потом открыл заднее сиденье.  — Перебирайся вперед, я их сюда закину. Через десять минут дождь превратился в град. Шум двигателя и стук градин были единственными, что разряжали тяжелую и вязкую, как кисель, тишину. Они ехали по ночному Парижу. Это было почти романтично, если бы не два бессознательных мокрых до нитки тела, которые мешками валялись на заднем сиденье. Жанна пыталась смотреть на дорогу, но взгляд ее то и дело возвращался к Рену. Его руки скользили по рулю и гипнотизирующе кружили, когда он поворачивал, а лицо его уже не казалось злым, скорее сосредоточенным, и от этого буквально веяло опасной красотой и неудержимой силой, как от черных грозовых небес. В подтверждение ее мыслей вверху то и дело гремело, как будто кто-то прославлял повелителя грома. Она уже представила, как завтра в новостях услышит про аномальное потепление и грозы в разгар зимы.  — Куда тебя отвезти после больницы? — Жанна резко отвела взгляд от перекатывающихся мышц на его руках, будто бы ее это нисколько не интересовало, и, заботясь о том, чтобы он ничего не заподозрил, даже не сразу поняла суть вопроса.  — В общежитие. Через некоторое время она заметила, что Рен пристально смотрит на нее.  — Что?  — Таким, как ты, нельзя там жить. Жанна вспыхнула. И этот за свое, как и Марко!  — Это каким же?  — Нежным, как шиповник. Если раньше горели только ее щеки, то сейчас она буквально стала пунцовой с головы до пят. Он помнит?..  — У шиповника есть шипы, — не зная куда деть глаза, она уставилась на свои руки. Кожа на сгибах пальцев снова потрескалась, на ладонях засохла пыль с мокрого асфальта, четко выделяясь на белой коже.  — Я помню, о святая дева. — Он осекся. — Извини. Жанна быстро вытерла слезы. Воспоминания о своих же шипах резали ее изнутри. Внезапно захотелось взять за грудки Рена и долго кричать и объясняться, что она не хотела ничего этого, чтобы он ее понял, чтобы ее понял хоть кто-то.  — Знаешь, меня с рождения готовили к войне, — зачем-то начал говорить Рен. Жанна слушала его, чтобы не слушать тишину. — Учили приказывать и подчиняться. Искусству просчитывать, побеждать и убивать. Убивать — в приоритете, потому что именно это производит наибольшее впечатление. Когда я начинал спорить, отец запирал меня в пыточной, и со временем я спорить перестал, а потом принял его слова, как истину. Жанна замерла, вслушиваясь в слова. Рен говорил о себе, но перед ее глазами мелькали кадры из собственной жизни.  — Начался Турнир, — продолжил он, — я убивал, и слишком поздно понял, что был неправ. Я страдал. Не веришь? Лучше не верь — раскаявшийся убийца довольно жалкое зрелище. Страдал до тех пор, пока мой лучший друг не сказал мне, что прошлое неважно. Терзания делают нас слабее. Главное только то, что будет впереди, потому что только будущее мы можем изменить. Жанна молчала и продолжала смотреть на свои руки. Град все еще шел. Только сейчас она поняла, что машина стояла на месте. Рен припарковался во дворе какой-то клиники и ждал ее ответа. Она продолжала молчать. Рен вздохнул:  — Подумай над этим, пожалуйста, — и вышел из машины. Жанна понятия не имела, врал ли Рен что-то врачам или у него здесь тоже были шаманские связи, но из здания выскочили врачи так, будто там внезапно начался пожар, и оперативно увезли двух бандитов на каталках, при этом настойчиво интересуясь ее самочувствием. Когда буйство из бело-зелено-голубых больничных халатов закончилось, на улицу вышел Рен, по-старомодному галантно придержав дверь для запоздавшей медсестры. Она смотрела на него и думала, что он прав. У них и правда слишком много общего. Только покалеченная душа могла понять такую же покалеченную душу. И еще Жанна подумала, что скрытный и гордый Рен точно не из тех людей, что рассказывают о своих слабостях каждому встречному. Решившись, Жанна вышла к нему прямиком под град. Рен замер по другую сторону машины.  — Ответь только на один вопрос, наследник клана Тао. Ты считаешь себя плохим человеком? Жанна ждала. Ее волосы с каждой секундой все мокли и становились тяжелее, тело начала пробирать знакомая дрожь. Молния на мгновение осветила их лица. Сосредоточенное, раньше бы она сказала злое, — у него. Беспокойное — у нее. Рен нахмурился еще больше, хотя казалось, что это невозможно. Он поднял голову, смотря на струи воды и льда, как будто пытался найти там ответ на ее вопрос. Наконец он опустил глаза на нее. Его ответ утонул в раскате грома, злом и торжественном, и Жанна не столько услышала, сколько прочла по губам. Мягко улыбнувшись, она произнесла:  — Плохой человек никогда бы в этом не признался. Лицо Рена расслабилось, плечи опустились, как будто с него сняли огромную ношу. Он снова посмотрел в небеса, на этот раз Жанна проследила за его взглядом. Ее сердце ушло в пятки, когда она увидела там Духа Грома.  — Ты когда-нибудь каталась верхом на грозе?  — Что?..  — Я не так силен, как Хао, но материализовать духа сумею. Или боишься? — он подал ей руку. Жанна аккуратно вложила в его твердую, как камень, ладонь свою. Прикосновения Рена не отдавали никакими воспоминаниями, и это было прекраснее всего, что она испытывала. — И еще, — добавил он, — тебе стоит знать. Я давно не наследник, Жанна. Я глава клана Тао. Через полгода она согласилась выйти за него. Через полгода Жанна сидела в квартире в центре Парижа, которую для нее снял Рен, и смотрела на кольцо, не в силах поверить, что это происходит с ней. Вокруг нее был цветочный аромат, а повсюду — цветы белого шиповника. За полгода Жанна поняла, что Рен не умел выражать чувства. Он с трудом улыбался, стеснялся объятий, отводил глаза, когда признавался в любви, хмурился и краснел на любые комплименты, но как только доходило до дела — в этом глава клана Тао каждый раз превосходил самого себя. Например, как только он узнал, что Жанна обожает сладкое и всегда хотела научиться его готовить, то за ночь он со своими слугами нашли лучшего кондитера Франции, который, по его словам, с радостью согласился на несколько мастер-классов в любое удобное время. Жанна очень сомневалась в этих словах, но кондитер был невероятно настойчив, так что ей пришлось согласиться. А сейчас весь ее дом оказался завален цветами. И не какими-нибудь, а именно белым шиповником с начисто срезанными шипами. Где именно бедные флористы достали такое количество цветущего кустарника в начале августа, она старалась не думать. В этом был весь Рен. Ее Рен. Счастье распирало ее изнутри так, что еще немного, и ее разорвет изнутри блестящей радугой фуреку. Силы в ней было через край: Шамаш так и не вернулся. Рен даже не пытался скрыть, что сделал бы с блудным хранителем, если бы тот попался ему на глаза. Жанна испытывала двоякое чувство. С одной стороны, без своего духа она была беззащитна, а, с другой, жить без силы Шамаша оказалось куда проще, чем с ней. Жанна взяла в руки телефон. Ей было жизненно необходимо поделиться с кем-нибудь своей радостью, потому что просто сидеть и плакать от счастья, глядя на кольцо, уже надоело. Поколебавшись, она с дрожью набрала телефон Марко. Она попытается еще раз. Она должна попытаться. Марко поймет, обязательно поймет ее. Нужно только время. Механический голос в трубке сказал ей, что абонент занят. Жанна отключилась. Только сейчас она вспомнила о черном списке и о том, чем закончился их последний разговор. Жанна встала и начала ходить по комнате. Чувство одиночества, которое отступило, когда в ее жизни появился Рен, вновь нахлынуло на нее. Она сама попросила его оставить ее одну на некоторое время, и он, как обычно, выполнил ее просьбу безукоризненно, в своей манере, а, кроме Рена, у нее не было никого. Никого? Она резко остановилась, закусив губу. Взяла телефон в руки, неуверенно набрала по памяти номер. Нажала на вызов, внутренне молясь так искренне, как не молилась уже много лет, чтобы гудки сменились позабытым голосом.  — Алло? — в этом голосе было вопросительное удивление. Жанна почти расплакалась от облегчения. — Да, я слушаю?  — Люциус! — она улыбалась сквозь слезы. — Деда, это я, Жанна. В динамике послышались шумы, непонятный стук и снова шумы, будто Люциус случайно выронил телефон.  — Жанна! — Люциус был рад. Динамик почти скрипел от его крика. Кроме его голоса послышался звон, как будто он что-то снова уронил. — Жанна, девочка моя! Боже милостивый, как я рад! Откуда у тебя мой номер? Неважно! Как у тебя дела, милая? Ты плачешь, что-то случилось?  — Все хорошо, — отвечала она, утирая слезы. — Ты же сам со мной номера учил, помнишь? Я во Франции. Учусь здесь. В медицинском.  — Умница, — внезапно похвалил ее Люциус, — и специальность хорошая. Учись. Я так рад слышать тебя, ты даже не представляешь.  — И я тебя, — всхлипнув в последний раз, ответила она. — Деда, я замуж выхожу. За Рена. Некоторое время в трубке была тишина, и сердце Жанны на какой-то миг болезненно сжалось, но в следующий миг Люциус заговорил и тон его был очень серьезен:  — Тао Рена на Турнире уважали даже его соперники, а это многое о нем говорит. Поздравляю, милая моя. Когда свадьба? От сердца отлегло.  — Спасибо, деда. Не знаю, мы еще не говорили об этом.  — Ну хорошо. Но послушай, если вдруг он станет тебя обижать, у меня еще остались связи нашей команды. Люцифер примчит нас на крыльях. Жанна рассмеялась, представив, как ее станут защищать приспешники Хао. Вот это был бы номер! Слышал бы сейчас это Марко… Кажется, о чем-то таком подумал и Люциус, потому что спросил тихо, будто через силу:  — Как Марко?  — Не знаю, — так же через силу ответила она. — Мы с ним уже год не общаемся. Люциус молчал, и в этом молчании она не чувствовала осуждения, скорее понимание с бесконечной тоской.  — Что он натворил? — наконец спросил он. Жанна честно попыталась припомнить, когда начался их раскол, и не смогла. Это не была разовая ссора, а скорее как капли, которые безостановочно, год за годом, падали на камень и стачивали его. Благодаря пыткам сила Жанны росла с каждым днем, но с каждым днем росла и сама Жанна, и чем дальше это заходило, тем четче она понимала, что это ненормально. Ненормально не только для обычных людей, но даже для шаманов. Когда она это поняла, начался Турнир, вокруг нее очень быстро собралась команда, и было уже поздно что-то менять. Она много лет улыбалась ради них. Ради Марко. Ради того, чтобы Люциус вернулся. А он не возвращался. Жанна говорила. Выговаривала Люциусу вслух все обиды, которые когда-то не захотел слушать Марко, она рассказала все, что ей пришлось пережить. Как Шамаш держал ее на грани жизни и смерти, как она улыбалась сквозь боль, как от этой же боли заставила кричать других, как убивала, потому что было страшно. Как вырвалась из этого религиозного дурдома в свое совершеннолетие, как Марко был против ее учебы, как добавил ее в черный список, а Шамаш бросил ее в момент нужды. Если бы не Рен… Люциус слушал молча. Даже когда она замолкла, он ответил не сразу. Жанна с опаской проверила, идет ли все еще разговор. Разговор шел, и Люциус был еще с ней.  — Я… я так виноват перед тобой. Жанна поперхнулась воздухом. Она никогда не винила Люциуса ни в чем и не хотела, чтобы он винил себя.  — Ты ни в чем…  — Нет. Я виноват дважды. Сначала когда воспитал это чудовище, а потом когда основал Икс-Судей. Но, Жанна, поверь, я не знал, что он способен на такое, я… Иногда я думаю, где ошибся, когда растил его, но не могу найти ответа.  — Он всегда был таким. Ты слишком любил его, чтобы увидеть.  — Жанна, я прошу тебя, умоляю, не общайся с ним. Я знаю, что ты давно простила его, моя светлая девочка, и, как священник, я скажу тебе, что это правильно. Но, как человек, который любит тебя, я хочу, чтобы ты вычеркнула его из своей жизни навсегда.  — Он заботился обо мне. По-своему.  — Я… я не хотел говорить тебе, — Люциус тяжело вздохнул. — Марко перестал видеть духов. Жанна ахнула и сама не заметила, как села на диван. Человек, видящий духов, не может быть плохим. Если шаман перестал видеть духов, то значит ли это… Она знала, что такое бывает, но никогда не слышала, чтобы шаман и вправду лишился своего дара, и относилась к этому, как к детской страшилке. В конце концов, даже Хао видел духов.  — Откуда ты знаешь? — спросила она, не веря в происходящее.  — Михаил рассказал. Он бросил Марко несколько месяцев назад, когда окончательно потерял веру в него. Я никогда не слышал, чтобы архангелы лгали.  — Как он?  — Трется с Люцифером, но в целом нормально.  — Люциус! Как Марко? Люциус вздохнул еще раз.  — Плохо, Жанна. Намного хуже, чем можно представить. Я бы лучше умер.  — Любой шаман бы лучше умер. Из динамика донесся приглушенный детский крик.  — Извини, я сейчас. Опачо! Ты не видишь, я занят? Жанна, я…  — Да-да, конечно. Я понимаю.  — Можно… можно я позвоню тебе на выходных? Я знаю, что это трудно, но давай попробуем начать все сначала? После разговора Жанна долго вглядывалась в свое отражение в зеркале, как будто пыталась найти ответ, кто она такая. Святая дева? Бред! Обычная девушка? Бред еще больший. Шаман? Какой же из нее шаман без хранителя. «Русалочка», — сам собой всплыл ласковый голос Марко в голове. Жанна тряхнула головой, прогоняя его оттуда. Ну уж нет, он ее так больше не назовет. Жанна ни за что на свете не станет больше ходить по железным шипам, даже если для этого придется расплачиваться собственной силой. Жанна потянулась к туалетному столику, достала оттуда резинку и собрала волосы в низкий хвост. Пошла за ножницами, вернулась, перехватила их и замерла у зеркала в последний раз. С глухим стуком упала резинка. На пол морской пеной упал белоснежный каскад. Из зеркала на нее смотрела госпожа Тао.