***
Все те же Гонта, Химико и Кибо закрыли руками глаза, отвернулись, лишь бы не видеть жестокой казни. Лишь бы не видеть Анджи, зафиксированную металлическими креплениями посреди небольшой стеклянной комнаты без потолка, в одном положении, похожем на то, в каком стоят запечатлённые на полотнах древнегреческие богини. Лицо девушки все ещё не пропускало ни нотки страха. Несложно было поверить, что она действительно его не испытывала. Веря в то, что живёшь вечно, нельзя бояться смерти. Жидкий воск начал медленно заполнять стеклянную комнату. Дошёл до колен художницы, затем до талии, затем до плеч, оставляя чудовищные ожоги. Ни на секунду Анджи не переставала улыбаться. Будто совсем не чувствовала ужасной боли. Смотря на это, невольно можно было задаться вопросом, не богиня ли она на самом деле. Её улыбка сквозь слёзы мук, вновь такая же ослепительная и невинная, сияла до тех пор, пока и лицо Абсолютной не покрыл воск, увековечивая её навсегда. Чувства вернулись к остальным, когда неожиданно упали стеклянные стены. Из куска воска, уже успевшего застыть, громко шумя, устрашающие машины стругали фигуру человека. Анджи. Её черты лица, её причёска и фигура. Лишь одежда была совсем другая - и впрямь напоминающая одеяния богини, дополненная венком из оливы на голове. Сходство было поражающим, но безжизненная восковая фигура никогда не заменит Анджи, которая навсегда заточена в своей же скульптуре. Строка текста вновь побежала по экрану. «Скульптура для девушки, возомнившей себя богом».***
-Не могу поверить, что всё это... Случилось опять. -А кто нам готовить-то будет теперь? -Ей-богу, заткнись. -Настоящие джентельмены не ругаются! -Сразу говорю, я готовить не умею. Оставшиеся в живых покидали зал суда. Бессмысленные, короткие перепалки, возникавшие из ниоткуда и туда же уходя, раздавались тут и там. Все были на пределе. Только у Шуичи осталась ещё одна тайна, которую нужно было разгадать. Почему Ома так вёл себя на суде? Что случилось? Он солгал бы, если бы сказал, что ему всё равно. То обещание, которое Кокичи не смог ему дать, с того самого дня так и не переставало сеять в сердце неподдельную панику, а плохое предчувствие всё усиливалось. Просто Шуичи об этом ни разу не заговаривал. Боялся, стеснялся, уверенный в том, что в тот раз он переборщил. Взгляд Сайхары невольно перевёлся на лидера. Он шёл в стороне, смотря куда-то себе под ноги. Новая волна этого жуткого чувства накрыла детектива с головой. Не в силах больше с этим справляться, он подошёл к Оме, потрогал его за плечо. -Кичи, что случилось? Ты сам не свой сегодня... Названный остановился, вынуждая Шуичи сделать то же самое. Через силу он улыбнулся, поднимая блестящие от слёз глаза. -Ты действительно умеешь читать людей. Наверное поэтому ты такой хороший детектив, Шу. Вид слёз в лиловых глазах ударил по Сайхаре сильнее, чем тот того ожидал. Он никогда не видел, как Ома плакал. -Ты же дрожишь весь... Трясущимися руками темноволосый снял пиджак, оставаясь в одной рубашке, и осторожно укутал в него Кокичи. Всё равно было, странно это или нет, перебарщивает он или не очень. Хотелось лишь, чтобы мальчику стало лучше. Он стоял в ступоре пару секунд. Лишь на эти пару секунд блеснуло в его глазах что-то совсем другое, новое. Шуичи не успел считать. -Спасибо! Мне теплее. Ты та-а-ак обо мне заботишься... Очень мило с твоей стороны! Но нет повода для беспокойства - я просто плохо чувствую себя сегодня. Ну, знаешь, типа спина сломалась от того, что я несу на себе весь этот мир. Тяжёлая работёнка! И ох, как же пожалел, что не успел. Ома опять закрылся, закрылся прямо у него на глазах. Бесполезно было пытаться что-то с этим сделать, он отлично помнил, что вышло в прошлый раз, когда он решился. Внезапно всплывшая в голове глупая мысль добила Шуичи окончательно. Он не доверяет мне? -Оставь себе, вдруг тебе будет холодно. У меня всё равно куча запасных. Сайхара никогда не был силён в поддерживании людей, что уж тут таить. Его бы порой самого поддержать. Но сейчас он чувствовал, что слова были излишни. Он всё равно не найдёт правильных. Бесполезно. Бесполезно. Я его не понимаю.***
Я больше не могу. Не могу. Куда бы не ушёл новый штрих из-под карандаша, в итоге получится его лицо. Тёмные волосы, закрывающие лицо, слабая улыбка, почти невидимый румянец, бледно-песочные глаза - всё родное до боли. Руки будто уже не слушаются, в очередной раз выводя на бумаге образ Шуичи. Слёзы удушают. Я люблю тебя, люблю. Пиджак на плечах лишь создавал иллюзию, что он рядом. Я знаю, что это не в твоих силах. Я знаю, что это всё моя вина. Но останови меня. Сделай что-нибудь. Пожалуйста. Я знаю, что делаю тебе больно. Я ненавижу себя за это. Я лишь хочу быть рядом с тобой. Но я знаю, что не смогу отступить. Слишком поздно. Слёзы не помогали. Лучше не становилось - лишь осознание того, что Оме придётся покинуть Сайхару, становилось отчётливее, острее резало с каждым выкриком - полным боли, которую ничем не облегчить. Стены звуконепроницаемы, никто не слышит, кроме него самого. Одно резкое движение - и очередная страница с набросками завещания, скомканная, летит в другой конец комнаты. Тёмный и холодный. Дрожащие руки прижимают рисунок ближе к сердцу. Прости, прости меня.***
Я больше не могу. Не могу. Сдерживая слёзы, чувствуя, как сердце сейчас выпрыгнет из груди из-за резко нахлынувшей паники, он пытался хоть как-то успокоиться. Не выходило. Что-то не так. Я чувствую. Из этого не выйдет ничего хорошего. Только не это. Только не с ним. Каждая секунда была пыткой. Ужасные мысли заполнили голову. От них невозможно избавиться, они найдут всегда и везде. Медленно Сайхара сполз вниз по стене своей комнаты. Он уже не мог кричать - с каждым вскриком, который даже не мог дойти до Омы, руки тряслись всё сильнее, и, сидев один в темноте, тонул он всё глубже. Я обязательно тебе помогу.