Белладонна

Золотая пчела кружится, вертится у Алевтины над головой, изредка садится на волосы или кончики пальцев, сердито гудит — понукает Алю, наставляет на верный путь, требует вернуться к шнырам, пока девушка проводит дни в компании Гая и его «правой руки» Клавдия. Клавдий с его цирковыми трюками, громкими заявлениями, светлыми костюмами-тройками, подчёркивающими внешность манерного джентльмена, напоминает Але шпрехшталмейстера и досаждает ей. Клавдий ведёт себя с Алевтиной подчёркнуто галантно, но не скрывает свой истинный язвительный характер, из-за чего они постоянно спорят. Гай следит за спорами между ними с позиции человека, наблюдающего как крупный жук сражается с осой. Не слишком увлечённо, но вероятный исход его интересует — победит ли яд в жале осы, или же размеры жука. — Вы не задумывались, почему двушка со статичным временем впускает тех, кто изначально не пройдет испытаний? На двушке нет течения времени и потому существам из того мира заранее известно, есть ли потенциал у будущего шныра или нет. — Гай трёт двумя пальцами подборок, ожидая предположений от Алевтины и Клавдия. — Может, всё не так однозначно? И многие из мятущихся способны на подвиг больше, чем те, кто изначально подходит для двушки? — Предполагает Аля, пытаясь разглядеть на лице Гая хотя бы одну эмоцию. — Душевный порыв, значит. — Хмыкает Клавдий: — а сколько таких порывов остаются лишь несформированными желаниями? Общаясь с Гаем уже тридцать восемь лет Клавдий научился подражать его манере и отсекать невыгодные их организации варианты. — Тем более, этот порыв может оказаться ничем иным, как бахвальством и героическими попытками убиться покрасивее. — Другие версии? — Склоняет голову на бок Гай. Несколько минут эти двое молчат, одинаково перебирают в головах варианты. Только вот от Клавдия Гай ожидает максимально витиеватых, пространных ответов, а от Али ёмкое и лаконичное объяснение в стиле первошныров. «Такмо надобно» — заявил однажды Митяй, наблюдая за тем, как в первом же полёте Кика Златовласый в мясо разодрал руку, оказавшись сброшенным пегом на землю. — А что, если есть иные пути… — С горящими глазами подала голос Аля: — человек — сложное создание, поддающееся своим эмоциям и решения он тоже принимает под влиянием эмоций. Предположим, переборов злобу, человек стал бы лучше, очистился от того дурного, что к нему прилипло и стал куда более сильным духом, чем был изначально. — Ну и?.. — Нетерпеливо высказал интерес Клавдий, так и не додумавшийся, чего от них требует Гай. — Допустим, Митяй Желтоглазый зазнался бы из-за своих сил, из-за того, что двушка доверяла ему и избрала своим апостолом. И только Мокша Гай сумел бы его обуздать, поскольку ближе остальных знал Митяя до того, как тот сошёл с верного пути. — Сбиваясь, иногда застревая на одном из слов, словно подбирая лучшее, завершила свой монолог Аля. Гай одобрительно кивает. Иные реальности, иные пути, в которых двушка пропускала его дальше Митяя, поскольку он сумел перебороть обиду и зависть. Если бы не тот злосчастный эльб… Да. Сияющая сусальным золотом пчела пролетает прямо перед ним, словно раздразнивая. Почему Алевтина способна высказывать подобные крамольные предположения, и двушка продолжает пускать её? Должна быть причина и Гай аккуратно перебирал в уме то одно, то другое, словно ожидая, что от этих действий перед глазами сложится мозаика, являющаяся его личным ключом от двушки. Погибшие родители и сестра? Чувство вины за то, что уцелела? Самобичевание? Желание отдавать больше, чем забираешь? Скудный набор качеств рядового шныра, подкреплённый высшей целью? И та цель… Гай сознательно отрицает заставляющее пренебрегать собой чувство, когда ты желаешь близкому человеку спасения. Если бы оно действительно спасало — не использовалось бы как утеха для плоти. Он приходит к выводу, что существует всего один подходящий способ разузнать, что станет делать Алевтина — заставить её решиться на действие. Гай выходит из комнаты, хлопнув дверью. С ним происходит нечто странное, некие внутренние изменения и Клавдий связывает их с появлением странной шнырки. Гай то нервно гложет пальцы, смотря в одну точку, как будто обдумывает невероятные каверзы, то отдает хаотичные приказы всадникам гиел, то заставляет Клавдия разузнавать о новой власти, к которой не проявлял никакого интереса последние пять лет, то расшвыривается псиосом, щедро награждая каждого встречного. Аля подаётся вперёд машинально, собираясь сорваться с тахты, практически опрокидывает тонкую чашку из каолиновой глины, стоящую на краю низкого стола. Клавдий подхватывает чашку, даже не применяя своего таланта, с презрением обращаясь к Але: — Неужели ты думаешь, что имеешь для него значение? — Спрашивает Клавдий своим шаляпинским басом. Аля упрямо молчит, игнорируя Клавдия. Она не обязана рассыпаться восторгами при виде этого светловолосого фокусника со змеиными повадками. Своей вкрадчивостью в сочетании с ехидностью и готовностью атаковать всякого, кто приближается к Гаю, Клавдий напоминает умную натасканную змею. — Возможно, пока ты шныр и приносишь ему на блюдечке закладки… — Клавдий кладёт руки Але на плечи, пригвоздив к тахте. Деваться некуда — «Правая рука» Гая очень высокий и крепкий мужчина, особенно в сравнении с недоедающей девушкой. — Я не… — Вяло возражает Аля. Да, бывало, она уступала закладки наездникам, слишком измотанная обратным проходом через болото, чтобы сражаться и не способная использовать пнуфы. Но разве это считается за полноценное предательство по кодексу ШНыра? А действительно ли она достойна оставаться шныром после всех своих проступков? Почему одних срезаются из-за маленького сомнения, а других пропускает даже если они выходят за рамки чёрно-белой морали мира двушки, становясь «серыми»? — Ты не приносила закладки? Удивительно. — Нависает над ней Клавдий, взглядом высматривая предмет, на который он сможет воздействовать: — и что же ты тут забыла? Аля упрямится, не собираясь выворачивать душу перед этим коварным хитрецом, ищущим во всём свою выгоду. — Неужели ты считаешь, что можешь что-то ещё предложить Гаю? Наивная… Всё, что ему нужно, даёт опекун! И даже больше! — С всё той же настойчивой вкрадчивостью насмехается над Алей Клавдий. — Не считаю. — Смиренно отвечает Аля, имея в виду своё. Ей вспомнились те кошмары, в которых Гай метался, борясь с опекуном. Случись тоже самое рядом с ней с Клавдием, Алевтина не проявила бы жалость к гибнущему ведьмарю. Он сам пошёл на сделку с эльбом, заведомо уведомленный о риске. Она смотрит себе под ноги, на бежевые замшевые туфли Клавдия, соприкасающиеся мысками с её обшарпанными ботинками. Клавдий приподнимает лицо Алевтины за подбородок, заставляя встретиться с собой взглядом. Он пытается прочесть, какие у неё амбиции, раз она обратилась лично к Гаю. — Через пару десятков лет от этой хорошенькой мордашки ничего не останется… — змеиным полушипением размышляет вслух Клавдий: — Гай не оценит эту жертву по достоинству. Или ты считаешь, он способен прельститься твоей внешностью? Может, предложишь себя кому-то, кто ещё способен полноценно пользоваться своим телом? — Он перебарщивает, конечно, однако, девушка по-прежнему не выказывает обиды или злости. Словно ожидает, что Гай явится и расправится с подручным. Сам Клавдий получает наслаждение, играясь с девицей, словно удав с кроликом. Наблюдать за тем, как она отворачивается или же щурится, видимо, готовясь сорваться на него — одно удовольствие. Его эльб всегда положительно относился к эспериментам Клавдия с его «особым умением». Сейчас Клавдий задумался, сумеет ли он подчинить себе чужое тело, как любой другой физический объект. Векторная магия открывала широкий спектр возможностей перед Клавдием. Он воздействовал на массу, силу тяжести, направление объектов, их падение или скорость движения, разворачивал выпущенные в него снаряды некоторых видов оружия. Ладонь Клавдия ползёт по шее Алевтины, заставляя её вздрагивать от омерзения. Под пальцами у Клавдия крошечный участок атласной кожи, отзывающийся на это, пускай и неприятное девушке, касание. Впервые он думает о Гае не как об одном из своих наставников — вторым стал опекун, но как о мужчине. На что он способен, в порыве ревностного собственничества? Клавдию известно, как силен эльбеус в те моменты, когда сознание самого Гая «плавает», но какую силу он постоянно даёт внешне слабому телу? Аля смахивает влажную, липкую ладонь резким жестом, куда грубее того, каким она отгоняла золотую пчелу от лица. Пускай Клавдий считает, что прочёл её за одну минуты и раскрыл пустые глупые мечты. Пусть дальше мнит себя самым умным, самым хитрым, первым приближенным Гая. Алевтина вскакивает, желая отказаться как можно дальше от Клавдия, от резиденции, даже от Гая, окружившего себя подобными подлецами. — Когда возьмёшь закладку, я приму тебя в свой форт! — Вдогонку кидает Клавдий ей в спину. Гаю от неё нужна какая-то особенная закладка, — успокаивает себя Клавдий, — поэтому-то он и подготавливает девчонку к тому, чтобы она принесла именно её. Но если его план выгорит, я смогу предложить ей свою помощь. Любой, даже самый маленький талант может оказаться полезным. Оставить на тяжёлый разговор Алевтину и Клавдия, к которому она испытывала неприязнь, было необходимо Гаю для следующего хода. Алевтине нужен мощный толчок к её главному достижению. Какому, Гай представляет смутно — он прервал связь с эльбом. Удавалось это лишь с помощью максимальной концентрации и готовностью терпеть постоянную головную боль. Оставшись наедине с собой, Гай медленно ощупывает белый камешек агата с темной серединой, собираясь вырезать из него пешку. Пешка уже готова совершить гамбит.