Сделать бусы Силы по инструкции Шамана оказалось не так-то просто. Все свои деревянные бусины я потратил на ловцы снов, и мне не хотелось разорять свои поделки, чтобы их извлечь. В поисках материалов я обошёл всю «Мечту». Бусин я так и не нашёл, зато случайно выпил пять чашек чая, любезно предложенных мне весёлыми обитателями знаменитой одиннадцатой комнаты, и они ещё долго не хотели меня отпускать. Я бы остался с ними, наверное, если бы мне не нужно было как можно скорее разобраться со своим важным делом.
Мне пришлось вернуться в нашу двенадцатую и залезть туда, куда мои сокомнатники боялись даже заглядывать — под собственную кровать. Я раздвигал руками горы отходов рукоделия и полз вперёд, а потом вдруг провалился, как Алиса из знаменитой сказки Льюиса Кэрролла, в другой мир — волшебную Страну Хлама. Что забавно, и там деревянных бусин не оказалось. Выбраться из Страны Хлама было намного сложнее, чем залезть туда. Паранойя испуганно взвизгнул, когда я вывалился из-под кровати растрепанный и покрытый толстым слоем пыли. Уверен, я напоминал в этот момент одно из чудовищ, что, по легендам, обитали в стенах «Мечты». Мне показалось, что отряхнуться по-кошачьи будет, в данном случае, намного проще, чем пытаться сбить пыль руками, и в процессе шляпа чуть не слетела с моей головы.
Я не хотел вначале рассматривать этот вариант, но в итоге я понял, что мне всё-таки придётся просить у сокомнатников и соседей саморучно вырезанные ими из дерева дзенки и уже из них плести бусы. Если бы я принялся обстругивать их сам, то закончил бы к тому моменту, когда нитку уже можно было бы вязать из волос с моей длинной седой бороды. Бусин мне требовалось много, и я понимал, что мне придётся пожертвовать доброй половиной своего хлама, чтобы расплатиться им за дзенки. К счастью, обитатели «Мечты» слишком любили палки-вонялки, чтобы требовать что-то ещё, а я как раз не испытывал в них недостатка. Я тщательно выбирал дзенки, обходя все комнаты, чтобы они имели примерно одинаковый размер и цвет, и наконец у меня их накопилось столько, сколько мне было нужно — сорок восемь. Я обнаружил, что раздал почти все свои благовония, и у меня их практически не осталось. И тут, пересчитав дзенки, я с ужасом заметил, что их на самом деле сорок семь, и одной не достаёт. Сначала я подумал, что меня обманули, но затем, зная себя, предположил, что просто её потерял.
В любом случае, мне пришлось искать ещё одну дзенку. Их, казалось, во всей «Мечте» больше не осталось после моих похождений. А затем я столкнулся с Сорокой, которая шла по коридору с идеальной дзенкой в руке, и начал умолять её отдать её мне — она уверяла, что нашла её на полу, а не взяла без спросу, хотя в это не сильно верилось, ведь она не просто так получила своё прозвище. Она, пользуясь своим положением и видя моё отчаяние, потребовала взамен самое красивое кольцо, собственноручно сплетённое мной из проволоки. Скрепя сердце, я отдал ей вещицу, и она весело ускакала с ней в одиннадцатую комнату. Но тоска от утраты кольца быстро сменилось на радость, потому что я наконец мог приступить к созданию бус Силы.
Чтобы смыть с дзенок чужую энергию, я посыпал их солью и замочил на ночь в чае. На утро проверил их и, ощупав, почувствовал что это не слишком помогло. Я понял, что мне придётся найти более действенный способ зарядить их правильной энергией и, прихватив с собой пару бутербродов из столовой, фляжку с водой и Шамана, без спросу отправился в лес. Я был уверен, что нас не будут искать до вечера, потому что воспитатели уже привыкли, что постояльцы «Мечты» валяются по всему зданию и иногда вокруг него и вечно занимаются непонятно чем — нас не слишком хорошо контролировали. Благо, Шаман не сильно сопротивлялся, когда я буквально тащил его за штанину в сторону леса.
Мы шли по тропинке и разговаривали про Сказку. Шаман посоветовал мне натереть бусины — их я, к слову, нанизал на шнурок от ботинка, чтобы снова не потерять — сочной зелёной травой, что росла на поляне под одним из деревьев. Трава пахла вкусно. Потом мы её ели.
Мы ломились через чащу, чтобы наверняка не упустить что-нибудь полезное, что могло бы послужить материалом для проведения моего ритуала. К сожалению Шамана и к моему счастью, в этой части леса валялось очень много интересного и странного мусора. Корпус пылесоса, три ботинка, и все без пары, свежий труп собаки, непонятная часть непонятно чего…
Я был в коротких джинсах и кедах, а ещё в своих любимых полосатых носках… И всё это я утопил в грязи, потому что внезапно мы с Шаманом оказались, как будто посреди какого-то болота. Ему повезло чуть больше: он всего лишь нацеплял репейников на свои шаровары, потому как они были настолько широкие, что он мог их подтянуть чуть ли не до горла. А поскольку он всегда ходил без обуви, не боясь наступить на что-нибудь острое или простудиться, он просто шлёпал босыми ногами по грязи, намотав обе штанины на руки.
Пытаясь спастись из болота, мы вышли непонятно где. Это непонятно где оказалось развилкой. В конце концов решили двигаться туда, где, по нашим представлениям, располагалось поле. Пробираясь через валежник между соснами, мы все изляпались в смоле, а потом мыли руки в луже, намного более грязной, чем смола, но менее липкой. По пути к полю я собирал цветы и травы и складывал их в свою шляпу, а затем снова надевал её на голову, так что в моих волосах постоянно ползали мелкие букашки. Бусы я нёс на ней же. Шаман несколько раз останавливал меня, предлагая прислушаться к пению птиц и шуму листвы.
Наконец, мы вышли к полю и решили на опушке леса сварить травяное зелье, чтобы замочить в нём мои бусы, а затем принялись искать какую-нибудь посудину и место для костра. В качестве ёмкости для варева вполне консервная или любая другая жестяная банка. В поисках неё нам пришлось снова зайти в лес. Мы продирались сквозь кустарники, и по пути нам попадалось всё, кроме банки: сигареты, целая пачка, куча красивых ёлочных игрушек — и мы забрали их. Ещё мы нашли презерватив в стаканчике из-под кофе. Его брать не стали. Снова измазавшись с ног до головы в грязи, мы наконец нашли консервную банку. Оказалось, мы обошли всё поле по периметру, пробираясь через лес. Теперь нужно было отыскать место для костра. Отойдя подальше от деревьев и растущей травы, мы очистили землю от листьев, утоптали почву и построили из валявшихся неподалёку кирпичей нечто вроде печи, открытой сверху. Затем напихали туда хвороста и разожгли огонь. Налили в банку воды из фляжки и вывалили туда всю траву, что я собрал по дороге. Поставили на огонь. Обожгли все руки, но зелье всё-таки вскипятили — и у нас получилась густая зелёная жижа. Затем мы искупали там мои бусы, которые приобрели из-за этого запах травы. Выпить это варево мы не решились, но лица измазали. И всё же Шаман отхлебнул немного из банки — к счастью, её я помыл перед процедурой, и ядовитых трав и ягод там вроде бы не было…
Мы решили сделать место, где разводили костёр, нашим временным штабом. Мне пришло в голову закопать там клад в виде сигарет, чтобы когда-нибудь торжественно скурить их всей компанией, и ёлочных игрушек, если вдруг мы решим проводить там какой-нибудь праздник. К счастью, «Мечта» располагалась недалеко от этого места, и мы вполне смогли бы в тайне туда бегать. Для того, чтобы всё наше добро не испачкалось, я запихнул его в большой пакет, а затем мы зарыли его под огромным пнём, у которого давно сгнили корни. После этого мы занялись обустройством штаба. Натаскали туда покрышек, прикатили брёвен, соорудили стол и даже начали строить шалаш, но закончить его решили в следующий раз.
Мы провели в лесу пять часов и насквозь пропахли им. Вернули в «Мечту» мы все измазанные сажей, грязью, травой и с репейниками на одежде. А перед этим Шаману не удалось остановить меня от того, чтобы покопаться в помойке возле интерната, потому что я так и не принёс с собой ничего ценного из похода.
Вернувшись в комнату, я вновь замочил бусины в чае, а потом обжёг с помощью зажигалки половину из них и провёл полноценный ритуал насыщения их энергией, облачившись в подобающий наряд и создав в помещении завесу из густого дыма благовоний, отчего мои сокомнатники начали кашлять, а потом запьянели.
На следующий день я вновь отправился в лес, на этот раз в одиночку, потому что следующее испытание я должен был выдержать сам. Я собирался найти подходящее дерево, выпилить из его ствола кружок, а затем саморучно выстругать из него самую большую дзенку, которая благодаря этому была бы полна моей собственной энергии. Я забрался в чащу и, как лягушка, прыгал по кочкам среди болота. Десять раз я пытался распилить дерево, чтобы вырезать из него кружок, и каждый раз ветки и стволы оказывались либо прогнившими, либо ещё свежими и зелёными. В процессе я чуть не воткнул в себя нож, чуть не насадился телом на сук, чуть не выколол себе глаз… Катился кубарем по склону, провалился в яму и извалялся в грязи. Наш штаб я так и не нашёл. Зато нашёл птичье гнездо, но оно мне было незачем. Заблудился. Вылез, непонятно как и непонятно где. Изрядно напугался и решил в следующий раз брать с собой карту, хотя это вряд ли бы помогло. Зато я в конце концов нашёл нужное мне дерево, тонкое и сухое. Правда… выпилить из его ствола него ровный кружок я так и не смог, поэтому мне пришлось таскать с собой кусок ствола, а затем я, к огромному своему удивлению, неожиданно вывалился из леса прямо рядом с «Мечтой». Только не с той стороны, с которой в него входил.
Когда я вернулся к себе в двенадцатую, сокомнатники сравнили меня из-за моего вида с лесным чудовищем, и я подумал, что в последнее время слишком часто похож на чудовищ…
Факел помог мне выпилить из куска дерева круг, а затем я пытался превратить его в шарик… четыре дня. Обтачивая со всех сторон, обстругивая и обрабатывая шкуркой. Мастера по части вырезания дзенок забавлялись, наблюдая за моими мучениями, в то время как я поражался тому, насколько это сложно. Мои пальцы в конечном итоге пришли в негодность, ровно как и ногти. Я даже случайно окрапил дзенку своей кровью, когда порезался ножом, но решил, что так будет даже лучше для насыщения её моей энергией. Она получилась очень красивой. Я продырявил её, затем вместе с остальными нанизал на шнурок, который сплёл из льняных ниток, а чтобы скрыть узелок, добавил к ним ещё одну маленькую деревянную бусину, которую нашёл в лесу — не исключено, что я сам же когда-то её там обронил. В конце концов их получилось пятьдесят.
Я ещё один, последний раз замочил их в чае, чтобы новая дзенка им пропиталась. Ночью Шаман случайно или не очень отхлебнул из стаканчика, в котором мои бусы лежали, но этому я ничуть не удивился.
Я потратил на изготовление бус Силы неделю, но зато теперь я был на сто процентов уверен, что они будут работать и защищать меня от негативной энергии, и решил, что оно того стоило. Особенно потому что в процессе этого нашёл столько приключений…
— Кошак, почему твои бусы пахнут травой?
— Потому что я натёр их травой.
— А почему они солёные?
— Потому что я их посолил.
— Зачем?
— Ты лучше скажи, зачем ты лижешь мои бусы.
***
Место, куда я пришёл в поисках Кошака, можно было назвать не иначе, как Свалкой. Количество хлама в этой комнате поразило бы любого, кто оказался в ней первый раз. Вещи самого различного назначения лежали в совершенно неожиданных местах, и их было настолько много, что пространства едва хватало для постояльцев. Казалось, что кто-то скупил все товары с ближайшей барахолки и свалил их в одиннадцатой комнате. Они были повсюду: они лежали на полу, висели на стенах и кроватях, свисали с потолка. Я никогда не видел комнаты с таким количеством «полезного» мусора и чувствовал себя слоном в посудной лавке между гор из вещей.
Среди всего этого разгрома я обнаружил хозяев: они сидели на полу на пёстром покрывале, плели из ниток фенечки и вырезали из деревяшек дзенки — так они называли самодельные бусины, и тотемы, то есть обычные колья с замысловатыми узорами. Увидев меня, они радостно заверещали, вскочили, закружили меня в в водовороте разноцветных пончо, и я не успел опомниться, как уже сидел в таком же, босиком, с чашечкой чифиря в руках и дюжиной фазаньих перьев в волосах.
Обитатели одиннадцатой, также именуемой Свалкой, были довольно странными, но хорошими ребятами. Но одна из кроватей отличалась от остальных. На ней не лежали тонны хлама, она была аккуратно заправленной и чистой, отчего казалась… пустой. Над кроватью не висело амулетов и ловцов снов. Там была лишь голая стена, и она выделялась белым пятном в пёстрой комнате. На ней сидела особа женского пола весьма серьёзного вида и читала книгу. Она не могла меня не заинтересовать. Складывалось впечатление, что она не принадлежала этому миру эзотерики и шаманства, будто вовсе и не жила в одиннадцатой. Её кровать представляла собой отдельный уголок порядка, словно кто-то оторвал кусок другой комнаты и прилепил её к Свалке. Девушка выглядела, как совершенно нормальный человек, что — да-да — казалось странным. Она не стремилась общаться с воплощениями весёлого безумия, что жили рядом.
— Почему ты не со всеми?
— Потому что я не такая, как они.
— А что ты читаешь?
— Это «Приют, где…».*
— Что? Но это же культовая книга для Чародеев из Свалки! Ты же сказала, что ты не такая, как они.
— Приходится знакомиться с культурой места, где собираешься остаться надолго.
***
Я настолько погрузился в рукоделие, что начал замечать философию даже в нитках.
После двухчасового плетения ловцов снов я всё-таки решил в кои-то веке перебрать свои материалы. В одной из коробочек я заметил моток из спутавшихся ниток и пригляделся к нему. Одна из них — чёрная и толстая — обвязалась вокруг тонюсенькой красной, на которой висели бусины, которая когда-то была паутинкой неудавшегося ловца снов. В этом же хаосе расположилась бежевая. Она сильно переплеталась с чёрной, и та будто держала её в своём плену, и слегка задевала своими петлями красную тонкую.
И я начал аккуратно распутывать эти нити. Я не хотел ничего разрезать, потому что считал это практически кощунством. Я пытался извлечь чёрную толстую нить, осторожно продевая её между петлями, но она запуталась слишком сильно. Кроме того, в мотке застряло моё самодельное кольцо из проволоки, которое я, конечно же, не хотел портить. Я обратил внимание на бежевую нить, но она буквально зацепилась за другие, словно оказалась там случайно и вовсе не была с ними связана… в прямом смысле.
Как только я за это дело не брался. И так, и сяк. Я пытался начать с бежевой нити, потому что она, вроде как, была не тесно сплетена с другими, но она была сильно запутана… в самой себе. А вот чёрная — наоборот. На ней не было узлов, но она оказалась в плену у красной нити, как и кольцо.
В конце концов я понял, что «мирно» проблему не решить. И мне пришлось вспороть красную нить с бусинами и отделить их. К моему большому сожалению, кольцо всё-таки разогнулось и пришло в негодность. Остальные нити не пострадали.
И вдруг я подумал: как это похоже на людей! Даже целую историю сочинил.
Красная нить когда-то была на своём месте, но в силу трагических обстоятельств порвалась, то есть, получила сильную психологическую травму, а потом запуталась, то есть… собственно, запуталась. Она пленила бусины, которые оказались источниками силы для неё, и встала на путь зла. Она начала путать другие ни в чём не повинные нитки, потому что страдала сама. В то же время подпитывалась от несчастных бусин, которые только помогали ей обманывать и цеплять новых жертв. И вот, ей попалась чёрная нить, которая была доброй и никому не желала зла, но немного, совсем немного запуталась в себе. Она стала лёгкой добычей для красной. Она создала только больше узелков на чёрной нити и переплела её с собой, буквально связав их судьбы. Красная поставила и её на путь зла и заставила путать другие. Но в чёрную нить была влюблена бежевая, про которую чёрная не знала. Она оказалась вовлечена в эту историю совершенно случайно. Лишь из-за связи с чёрной нитью, хоть и не вставала на путь зла. Бежевая была запутана сама по себе, но но другим не мешала, поэтому просто страдала от того, что оказалась в этой ситуации.
И вот, красная нить выступает в роли тирана, чёрная — жертва её манипуляций, бежевая — болтается рядом. И тут появляюсь я. Герой-распутыватель.
Чёрную у меня освободить не получилось. Про распутывание красной и думать было нечего. Бежевая… это оказалось не так просто. Но пришлось распутывать её саму, а затем и другие. Бежевая освободилась первой. С чёрной всё оказалось гораздо хуже. И тут я принял сложное решение. Вспороть красную нить, хотя и чёрная могла пострадать. Иначе я бы не смог освободить жертву. И я это сделал. Чёрная из-за меня осталась с небольшим шрамом, но в целом… всё могло быть и хуже.
А затем я перевёл всё это в историю и выбрал для этого… мир магов.
Красная нить был очень сильном магом и в прошлом занимал высокое положение и имел множество подчинённых. Но потом случилась трагедия, которая разрушила всю его жизнь, а в попытке спастись он утянул за собой всех своих соратников. Из-за своей беспомощности он разозлился и поработил их, заперев их души в своей, и питался их энергией. Из-за своей психологической травмы он стал испытывать ненависть ко всему миру и встал на тёмный путь, вредя всем вокруг. Но он делал всё это, потому что был несчастен. А затем он столкнулся с командой героев-волшебников, которые хотели его остановить. Они пытались спасти от него могущественный артефакт, но у них ничего не вышло. Злой маг захватил его, и это позволило ему порабощать души с удвоенной силой. Одним из добрых волшебников был Чёрная нить — самый достойный, смелый и справедливый. Именно его злой маг и захотел поймать в свои сети. Он запутал и заставил его встать на свою сторону. Но в то же время за Чёрной нитью последовала девушка, которая была тайно в него влюблена. Бежевая нить. Сперва она была связана со своим возлюбленным, но затем её заметил злодей и попытался заставить и её выполнять свою волю. Девушка была готова ради Чёрной нити на всё, только не на зло. И она страдала, пытаясь спасти его, но ей не доставало магических сил, чтобы это сделать. Из-за этого она тоже стала пленницей Красной нити, неосознанно выполняя его волю. Маги не знали, что делать. Но тут появился я. Неловкий герой… Я попытался освободить Чёрную нить, но он находился под контролем Красной. И после нескольких попыток я решил перейти к Бежевой. Это оказалось не менее сложно, поскольку мне пришлось помочь ей разобраться в себе, погружаясь в мир её психологических проблем, а затем разорвать её связь с её возлюбленным. В конце концов мне удалось её освободить, хоть она и утратила свою любовь к Чёрной нити. А дальше мне пришлось сделать тяжёлый выбор. Прежде я думал, что можно освободить Чёрную нить, не убивая Красную, но это оказалось невозможным. Я не хотел такого исхода, но в конце концов уничтожил злодея, а вместе с ним пришёл в негодность и ценный артефакт. Чёрная нить же тоже слегка пострадал, а души не удалось оживить, зато они освободились и смогли уйти в мир иной. Я мог пойти и по другому пути, намного более тяжёлому, и медленно выводить Чёрную нить из-под власти Красной, но после этого злодей бы не изменился и продолжил вредить людям. Мне стоило, наверное, заняться Красной нитью, помочь ему разобраться в себе и, хотя это заняло бы долгое время и я потратил бы на это много сил, я бы спас и его, и артефакт. Или можно было бы заточить его навечно, но… разве это не хуже смерти? И всё же я уже сделал выбор…
Я чувствовал, что у неодушевлённых предметов есть своя… мораль. И чем больше я занимался рукоделием, тем лучше это понимал.
Например, нитки. Некоторые из них путались, некоторые путали других. Но обычно одна нить не могла запутать другую, оставшись при этом прямой. Так же было и с людьми. Тот, кто причинял боль другим, сам, чаще всего, её испытывал. А бывали и такие, кто предпочитал страдать молча, в тайне завязывая узлы лишь на своей душе.
Бусины, нитки, перья, ткань, бумага, проволока… Взаимосвязи между ними были похожи на отношения между людьми. Я переносил свойства живого на неживое, но это казалось мне правдой… Я видел мир немного иначе, пропуская своё восприятие через любимое занятие.
Мои бусы… Я намочил их, когда красил чаем, но затем мне нужно было ложиться спать. Но я не оставил их висеть на крючке всю ночь. Я не бросил их и лёг спать прямо в мокрых бусах, потому что по моей вине они стали такими. А они не сопротивоялись, позволяя мне их изменить, и я должен был сделать что-то для них…
Позже я понял, насколько глупым, должно быть, это казалось. Но я занимался рукоделием настолько долго, что стал чувствовать души предметов, с которыми работал. И начал сам ввязываться в их жизнь и общение. Ввязываться в прямом смысле, потому что в моих волосах вечно путались нитки.
Я чувствовал души предметов, должно быть, потому что сам когда-то вложил в них частички своей души. А вот с тем, что не принадлежали мне, дело обстояло намного сложнее… с чужими…
Вдруг я подумал, что было бы забавно, если бы я так случайно написал книгу из-за ниток. Ведь я сочинял столько сюжетов на основе своих… распутываний…
— Кошак, хорош с нитками возиться. Обед пропустишь.
— А? О, привет, Факел. Да, я сейчас…
