«Мечта»

Я сидел под деревом во дворе и от скуки по обыкновению плёл ловцы снов, одновременно с этим делая бусы. Несколько перьев торчали из моих волос, а в длинную чёлку было вплетено несколько ниток, чтобы она не так сильно лезла мне в глаза. Остальные принадлежности для рукоделия валялись вокруг: бусины, ленты, проволока… Добавить к этому всему ещё и джинсовую куртку, покрытую нашивками, заплатками, кучей разноцветных пуговиц и другими интересными вещицами, что я находил под ногами — и образ человека-бардака готов. Не знаю, на что ещё я мог бы быть похож в этот момент. Разве что на ходячую сувенирную лавку? Внезапно — или не очень — я почувствовал на себе чей-то взгляд. Я поднял глаза и понял, что на меня всё это время смотрела девочка, сидящая напротив. Выглядела она весьма странно, наверное, ещё более странно, чем я, и этим её образ меня и зацепил. Убедившись, что я её заметил, девочка весело вскочила с травы и приблизилась ко мне. В её руках промелькнула какая-то книга. «Смотри бусы не просыпь, Рукодельник.» — усмехнулась она. И тут я обнаружил, что книгой, которую она читала, был «Приют, где…». Мои губы растянулись в улыбке, которая заняла половину лица. Я понял, что это была судьба. Шляпница дала мне моё первое прозвище — она стала моей крёстной. Несмотря на то, что сокомнатники относились ко мне доброжелательно, прежде я вёл себя тихо и не приставал к ним с предложением пообщаться — всё-таки я был новеньким. И именно Шляпница привела меня на Свалку и помогла мне влиться в её коллектив. А затем и в коллектив всей «Мечты». Благодаря ей я стал… собой.

***

Сперва его звали Рукодельником. Некоторым казалось странным, что мальчишка возится с ниточками, бусинами и различными деревяшками, но, к счастью, по поводу этого у большинства жителей «Мечты» не было предрассудков. А потом сокомнатники поняли, что страсть к рукоделию — это не самая выделяющаяся его черта. Как-то раз в холодный осенний день все обитатели Свалки лежали в обнимку среди хлама под общим одеялом и грелись друг об друга, чтобы не окоченеть. Свернувшись калачиком в тепле и уюте среди друзей, Рукодельник вдруг начал… тихо мурлыкать. Никто не понимал, как он издаёт такие звуки, и ни у кого не получалось повторить их так, чтобы они были настолько похожими на кошачьи, как у него. «Ты наш кошак.» — сказал тогда кто-то и потрепал его по голове. После этого сокомнатники начали замечать у него и другие кошачьи черты. Например, он был настолько гибким, что мог пальцами ног почесать за ухом. Таким образом вся двенадцатая комната однажды заразилась вшами. Хотя, наверное, все бы в любом случае их подхватили. Потому что их принесла Шляпница, которая до этого давала примерить свой головной убор кому-то из детей с третьего этажа, а затем он перешёл к Рукодельнику. К слову, со шляпой, доставшейся ему «по наследству» от крёстной он больше не расставался. Разумеется, после того, как избавился от вшей. Тогда ему пришлось отрезать свою длинную тёмную чёлку, которая, подобно шторке, закрывала его глаза — все очень удивились, когда вдруг начали видеть его лицо целиком. Но позже она снова отросла и продолжила причинять ему благословенные неудобства. А вот Бродяге в то время пришлось намного хуже, ведь у него были прекрасные длинные кудрявые волосы, и он не хотел их отрезать, а потому цеплял на себя вшей даже не один раз… Когда Рукодельник улыбался от умиления, его губы приобретали такой изгиб, что лицо у него становилось похоже на кошачью морду. Он любил лежать на подоконнике своей двенадцатой комнаты и греться на солнышке, мог завалиться спать в любое время суток и на любой горизонтальной поверхности, и в то же время окружающие часто страдали от его неугомонной жажды общения и… ночной активности. Девочки из десятой комнаты — особенно Радуга — приходили в восторг от его смазливого обаяния. Они считали его очень милым, постоянно обнимали, тискали и трепали по голове, но всё же при этом не воспринимали всерьёз. Кошак ужасно не любил воду. Заставить его залезть ванну было адским делом. Он бы скорее вылизал себя. Но пачкался он при этом быстрее всех, потому что любил валяться на полу и собирать на себя всю пыль комнаты. К счастью, пахло от него не так уж плохо, но выглядел он при этом очень чумазым и оставлял повсюду грязные следы. Однажды его пришлось столкнуть в канаву с водой, чтобы у него появилась причина встать под душ, но и это действие он проигнорировал. После этого друзья ловили его всей стаей и насильно запихнули в ванну, чем он был очень возмущён. Все его знакомые: и одиннадцатая комната, и его родная двенадцатая — сошлись во мнении, что ему действительно гораздо больше подошло бы прозвище Кошак. А затем Шляпница торжественно одобрила новую кличку. Привыкнуть к этому прозвищу для жителей «Мечты» оказалось несложно, ведь все уже давно за глаза называли его кошаком. А теперь это слово превратилось в имя собственное. Единственное — и очень важное — отличие нашего Кошака от представителей семейства кошачьих заключалось в том, что он был до ужаса неловким. И если разгром, который он мог учинить на Свалке, принимался там, как должное, то в двенадцатой комнате он доставлял всем неудобства. И гибкость Кошака, из-за которой он отчасти получил своё прозвище, тут была совсем некстати. Это позволяло ему крушить всё вокруг с двойной силой. Руки у Кошака росли не из того места. Проще говоря, оттуда же, откуда ноги. А поскольку та часть его тела имела привычку попадать в истории, они всё время страдали. И всё же его руки вместе с тем были золотыми. Ими он создавал прекрасные прекрасные вещи, но в процессе этого они становились похожи на что-то ужасное. Они были сплошь покрыты пластырями и замотаны бинтами. Он всё время резался, царапался, обжигался, кололся, отшибал и прищемлял пальцы, поэтому некоторые его ноги имели чёрный цвет. Как он говорил сам: «Ты не рукодельник, если ты если твои руки не похожи на мои.». Хотя неуклюжесть не всегда прилагалась к умению создавать красивые вещи. Казалось бы, это были несовместимые вещи. Но Кошак удивительным образом сочетал в себе оба этих качества. Неловким у него было всё, кроме кистей и пальцев. Несмотря на то, что он умел развязывать микроскопические узлы на нитках и складывать в идеальный узор такого же размера бисер, ему никто не доверял хрупкие вещи, потому что он мог их разбить, и тяжёлые вещи, потому что он мог их на кого-нибудь уронить. А ноги его порой выглядело ещё хуже, чем руки. Особенно летом, когда наступал сезон шорт, и все видели его разбитые колени и многочисленные ссадины с синяками. Даже на его лице то и дело красовались пластыри. Он также имел страсть к коллекционированию всякого «полезного» мусора. Казалось, он перенёс к себе в двенадцатую комнату часть Свалки, поскольку был постоянным её посетителем — её обитатели по большей части состояли даже не из хозяев, а из гостей, и Кошак как раз являлся одним из них. И в то же время в одиннадцатой существовал уголок порядка в противовес складу хлама вокруг спального места рукодельника — кровать Совы. Они как будто совершили обмен пространством разных комнат. Кошак был весёлым и общительным пареньком. Порой даже слишком. И, конечно же, странноватым. Но это качество было характерно для всех жителей «Мечты». Поэтому его и любили.