Самый страшный день в моей жизни.

      Я испуганно подбежал к Эмилю, и усаживаясь рядом прижал его к себе одной рукой, а второй судорожно схватил ингалятор с тумбочки, потряс его и пшикнул лекарство парню в рот. Обнимая Эмильку и наклоняясь к нему, я прикоснулся своим лицом к его лицу, он был горячий, очень горячий…       Дрожащей рукой я достал мобильник из кармана, набрал номер скорой и быстренько изложив всю ситуацию и назвав адрес, стал ждать. Обнимая и прижимая Эмильку к себе, я говорил: — Всё будет хорошо, я здесь. Я рядом. Я с тобой. Какой же я идиот, что придумал эту чёртову игру, подвергая опасности моего мальчика! Вдруг я почувствовал, что он начал содрогаться в моих руках, его начало ломать, у него опять случился приступ астмы и начался сильный кашель. Я снова схватил ингалятор и впрыснул лекарство ему в рот. Но в этот раз, почему-то облегчение не наступило, он стал ещё больше задыхаться и судорожно заглатывать воздух ртом издавая непонятные звуки.              Я не знал что мне делать, меня охватила паника, сердце вырывалось из моей груди, я ещё крепче прижимал Эмильку к себе и говорил ему: — Потерпи ещё немножечко, маленький, ещё совсем чуть-чуть, скоро всё будет хорошо!        Он потерял сознание. Из моих глаз ручьями потекли слёзы и в истерике я начал орать так, что наверное меня услышал весь дом. — Нееет! Нет, нет, нет! Эмилька, только не это, только живи, не умирай, так не должно быть... Я не хочу... Я не могу тебя потерять! Раздался звонок в дверь, и я завопил во всё горло: — Открыто! К нам в комнату вбежал доктор и прямо на моих руках быстренько осмотрел Эмиля, сделал ему какой-то укол, надел кислородную маску, а потом подозвал к себе санитаров, те подошли и забрали из моих рук парня, забрали моего Эмильку так быстро, что я даже ничего не успел сообразить.              Захлопывая за собой дверь, я побежал вдогонку за врачом, пытаясь хоть что-нибудь выяснить. Но так ничего толком и не узнав, я попросился поехать с ними в больницу.       Сидя в коридоре под дверью реанимации, в ожидании вердикта врачей, я был весь на нервах, плакал горючими слезами, корил и проклинал себя, чувствуя огромную вину за всё что случилось с Эмилькой. Я ненавидел себя так, как никогда раньше! Заливаясь слезами я просил бога о помощи, просил как только мог, как только умел. Я не хотел потерять Эмильку, я очень любил его, моё кареглазое кучерявое чудо. С мыслями о нём, я начал засыпать сидя прямо на скамейке.       Вдруг, в полудрёме я услышал чьи-то шаги и звук открывающейся двери. Из реанимации вышел врач. Я вскочил и подбежал к нему, обрушивая на него шквал вопросов: — «Он жив? Что с ним? Как он? Что будет дальше? Может что-то нужно? А можно ли к нему?» Меня колотило в ожидании ответов, а он как назло не спешил отвечать, приглашая пройти с ним в ординаторскую.        Когда мы вошли в кабинет, он усадил меня на диван, набрал в стакан воды, добавил туда несколько капель валерьянки и заставил всё это выпить. Я осушив залпом всё содержимое стакана, снова набросился на него со своими вопросами, умоляя не тянуть. Но…