Что делать, если твой отец случайно оказался злодеем?

      Мышцы живота тянуло от столь продолжительного смеха. Я даже не знал, что с Маринет случается настолько много нелепых случаев.       — Ой-ой, еще вспомнила, — сквозь смех воскликнула она и разразилась новым хохотом.       — Говори, — поторопил я ее, откладывая джойстик. Наверняка, мы уже играть не будем.       Маринетт все продолжала смеяться, а я невольно заразился и, не сумев себя сдержать, засмеялся с ней в ритм.       — Я, ахахах, я пыталась признаться тебе в любви, — Маринетт, вся красная из-за смеха, начала бесшумно содрогаться, заставляя меня уже предвкушать нелепость рассказываемой ей истории.       — Маринетт, успокойся, — такими темпами она не расскажет никогда.       — Я позвонила тебе, когда т-ты, хахах, блин, — нет, ну это уже слишком подло. Мне же интересно, а она здесь смеется без меня. — Когда ты был на фехтовании. И я Алье сказала: «Не могу же я позвонить ему и перечислить имена наших будущих детей».       И снова Маринетт схватилась за живот, явно довольная моей реакцией. Мои глаза на лоб полезли и сквозь мелкие смешки я шокированно воскликнул:       — Имена детей?       Мы могли долго так сидеть и мешать своим громким смехом спать Габриэлю. Если честно, долго мы и просидели (а я так и не узнал, чем закончилась эта история Маринетт), пока нам не надоело смеяться и пока не закончились макаруны.       — Хочу еще, — проворчал я, хотя норму сладкого за сегодня я уже перевыполнил.       — Не-а, — Маринетт поднялась с дивана. — Натали разрешила только это.       — Ты куда?       — Я забыла про сок, — наспех кинула она, выходя из комнаты.       Время на часах, я уверен, давно перевалило за полночь. Мы и вправду с Маринетт засиделись. Играли весь вечер в Ultimate Mecha Strike III, пытаясь сразиться с одним онлайн-игроком, образ которого уж больно напоминал лису. В итоге мы забросили это дело, ибо даже придумыванием стратегий для победы удержать в себе азарт мы не смогли. Играли-то мы не один час, а потратить все это время на игрока, который будто является самим создателем игры и знает абсолютно все удачные приемы, какие можно использовать против противника, такое себе, если честно. И даже на пару с Маринетт его победить невозможно, хотя она в свое время стояла среди чемпионов по игре.       И стоило солнцу окончательно засесть за горизонт и наградить комнату лишь одним источником света в виде телевизора, как игра перестала быть предметом нашего внимания. Лишь после этого я узнал, что Маринетт намного неуклюжее, чем я думал. Оказывается, она мастер не только ежедневно спотыкаться о ступеньки на крыльце школы и врезаться в колонны, стоящие в каждом углу зала. Маринетт умеет еще создавать проблемы на пустом месте, но зато умело из них выходить.       Мне не должно это нравится. Ведь почти все ее нелепые истории связаны со мной, ибо она долгое время думала только обо мне. Если честно, о большинстве таких я бы лучше не слышал, потому что вспоминая о том, что Маринетт с тринадцати лет мечтала о свадебном платье, дизайн которого она перечертила в своем блокноте вдоль и поперек, по ее словам, а я после просто сказал, что не чувствую к ней той любви, о которой она думает, я снова начинаю испытывать вину.       Вот зачем я тогда ей отказал…       Маринетт, добрая и милая, девочка, которая любила меня всем сердцем, выслушала от меня, Адриана, которого она считала другом, ужасные слова. Она была вынуждена вычеркнуть мое имя из своих мыслей. И я уверен, что просто ей это не далось.       Может быть, если бы я тогда сказал, мол: «Ты очень милая, Маринетт. Я рад, что ты осмелилась признаться мне в своих чувствах. Давай может как-нибудь пообедаем наедине и вместе все обсудим?». Может в таком случае мы стали бы ближе. Ближе, чем сейчас.       Я не могу ее ни обнять, ни потрепать за волосы. Даже дотронуться. Между нами стенка, которую я выстроил собственными руками, сказав тогда «Давай останемся друзьями».       — Мне нужны ножницы, — я не заметил, как Маринетт вошла. Она была в домашних тапочках, отчего каждый ее шаг был бесшумным.       Маринетт держала в подмышках две упаковки сока, пальцами подхватив за ручки два стеклянных стакана.       — Поищи в полке, — кинул ей я, откидывая голову назад. Как мне хочется уже забыть обо всех этих мыслях и просто наслаждаться присутствием Маринетт.       Не знаю, для чего нужны ей ножницы. Но уверен, ими она управляется получше моего. Маринетт же как никак швея и уже с немаленьким опытом, если судить по тому, что половина класса ходит с ее подарками в виде определенного предмета одежды или аксессуара.       Но вот почему-то Маринетт там застряла. Застыла перед раскрытой полкой и даже рукой не рыскала в поисках ножниц. Темнище ведь то еще. Но никакого шума с ее стороны. Тусклый свет луны помогал мне увидеть лишь ее очертания.       — Что случилось, Маринетт? — окликнул ее я. Она будто ото сна проснулась: дернулась, поширкала рукой и обернулась ко мне уже с ножницами.       — Ничего, просто не могла найти, — быренько оправдалась она. В комнате же ужасно темно. Как Маринетт со своей удачей еще ни во что не врезалась? Я подскочил с дивана и поплелся к выключателю. Да, в глазах рябило от непривычного света, но зато так было в разы удобнее: можно видеть лицо Маринетт.       — Есть апельсиновый и есть яблочный, — она обернулась через плечо. Когда я к ней подошел, то заметил, как она вырезала в упаковке одного из соков дырку. В них попросту не было крышки. — Тебе какой?       — Давай яблочный, — я уселся рядом с ней. Первый стакан с соком я опустошил одним залпом. После съеденного печенья во рту сушило невыносимо. А вот набрав себе второй, я снова задумался о Маринетт, крутя жидкость в стакане.       — О чем думаешь? — я взглянул на нее. Она мягко улыбалась, а я почему-то постеснялся долго на нее смотреть, оттого тут же отвернулся. — Что-то случилось, пока меня не было?       — Да нет, — пожал я плечами. Не сказать же ей, что я думал о ее бывшей влюбленности в меня. — Алья… Она сегодня была странной.       — Даа, — протянула Маринетт, также вертя в руках стакан с соком. — Ты не переживай. Алья просто сбрендила. Напридумывала себе много чего…       — Что? — усмехнулся я. Интересно, что скажет Маринетт. Точнее, интересно, как Алья впутала ее сюда.       — Что ты Черный Кот, — она усмехнулась также, как и я. Будто сказала какую-то глупость, но при этом посмотрела на меня так, словно ожидая, что я должен тут же опровергнуть ее слова. Она ждала мою реакцию, а значит она не приравнивает слова Альи к чему-то невозможному.       Я посмеялся. Попытался посмеяться как можно естественнее, чтобы это было похоже не на нервное подергивание. И кажется, Маринетт мало в это поверила. Хотя может мне и кажется.       — С чего она взяла? — я чувствовал, как лицо мое теплело. Вот зачем я включил свет?! Маринетт могла бы и не заметить моих красных щек.       — Не знаю, — пожала она плечами, отхлебывая чуть ли не весь стакан сока. Она не хотела об этом говорить. Или может боялась. Не знаю. Но ясно одно — продолжать эту тему я больше не буду. Ибо личность Кота для меня важнее…       — Завтра мне рано вставать, — еле слышно сказала она, оставляя стакан на столе. — Сегодня, точнее.       Я невольно усмехнулся. Даже не ее словам. Просто я рад, что прошлая тема закрылась.       — Я, наверно, пойду уже, — извиняюще улыбнувшись, Маринетт поднялась с дивана. — Я тебе оставлю сок, утром попьешь.       — Спасибо, — это было последнее, что я сказал ей перед сном.       Сейчас что-то ведь произошло… И произошло что-то такое серьезное, что переменило настроение Маринетт кардинально. Если минутами ранее она не могла сдержать смех, то сейчас будто насильно выдавливала улыбку. Я опять сделал что-то не так?       Я все же решил проверить свой стол. Что она могла увидеть в нем такого? Но на самом столе лежали лишь тетрадки и старый задачник по химии. Я порылся в полках. И вспомнил. В первой лежат две кнопки, окрашенные в красный с черной точкой…       Но Маринетт же не знает, что это такое. Она априори не может знать, для чего и откуда это у меня. Она, наверняка, просто удивилась. Посчитала, что это безделушки для фанатов Ледибаг, что я до сих пор балдею по ней, как и пару лет назад. Или подумает, что это обычные брелоки. А настроение поменялось у нее из-за того, что у нее нет таких.       Боже, что за бред я несу…       Маринетт не поладила с Альей. То, как она смотрела на нее во время нашего с ней спора, явно доказывало, насколько Мари не согласна с ее словами. Похоже, что они поругались, а тема, из-за которой пошел весь сыр-бор, оказалась открытой сейчас. Оттого она и погрустнела.       И кнопки Ледибаг здесь не при чем, ибо Маринетт ничего о них не знает.

***

      Меня ужасно мучала совесть. Я потратил выходные совершенно впустую. Нет бы заняться чем-то дельным, я на пару с Маринетт просидел перед телевизором с джойстиками в руках. С несколькими лишь исключениями… Субботнее утро я провел в парке. Но если бы Роуз не пригласила всех одноклассников на пикник, я бы провалялся и это время в кровати. Да что там. Мы-то всего час просидели на потускневшей траве, если не меньше, ибо тучи сгустились настолько, что казалось, будто утро перехотело переступать в день и снова укуталось одеялом ночи. Благо, все успели добежать до домов прежде, чем начался ливень, а то так и заболеть можно.       Мы с Маринетт тогда вместе домой вернулись. Дело в том, что она на пикник Роуз так и не пошла. Отмазалась какими-то важными делами и убежала в город, чуть не забыв сумку. Но ей повезло меньше, нежели мне. Зонт-то я всегда ношу с собой, потому что Натали купила мне такой, который умеет трансформироваться в короткую палку… А вот у Мари с зонтами проблема. Она прибежала домой вся мокрая и забрызганная грязью. Смотрела на меня, идущего от машины с зонтом, так, будто это я виноват в том, что она столько времени под ливневым душем бежала.       Ладно, что уж там. Все равно мы ее отогрели. Даже отец вышел из своего кабинета, — наверняка, по камерам увидел — чтоб приказать Дине приготовить Маринетт чай. Вот с того момента мы и просидели у меня в комнате чуть ли не до полуночи. Я, своровавший у нее малиновый чай, какой она терпеть не может. Она, пеленованная мягким пледом.       У меня даже сейчас улыбка на лице проскальзывает, когда вспоминаю субботу. Мне казалось, будто тогда шло все так, как надо. Впервые за всю неделю.       Зато в воскресенье так посидеть не получилось. Натали в моем расписании отделила место для игры на фортепиано и упражнения с задачками по химии. Маринетт даже слушать меня не стала, когда я предлагал ей сыграть в другое время. Усмехнулась и сказала, мол она и так знает мое расписание. Она ж в свою очередь, наверное, чтоб я не чувствовал вины, пообещала, что тоже скучать не будет. Она забежит к мадам Чен в больницу, вдруг изменения есть, а после уже по третьему кругу за эту неделю обзвонит бабушек и дедушек, дабы уверить их в том, что здесь ее кормят хорошо.       И мне кажется, последнее дело у нее затянулась аж на второй день, потому что в класс она вошла с мученическим видом что-то объясняя в телефон.       — Нет, ба, куртки у меня нет, — Маринетт закатила глаза и загнула третий палец левой руки. Алья, шедшая рядом с ней, негромко рассмеялась. — Сегодня как раз собиралась заскочить в вещевой, — она на пару секунд застыла прямо перед моей партой и с медленно хмурящимися бровями загнула четвертый палец. Алья не выдержала и засмеялась в голос.       — Дайте угадаю… — наигранно протянула Алья, присаживаясь за парту и наклоняясь к Нино, — шапка?       Маринетт взглянула на нее и улыбнулась уголком губ. Она слегка мотнула головой.       — Ботинки? — переспросила Мари у бабушки. — Конечно, рядом с вещевым обувной магазин стоит. И туда зайду…       — Не угадала, — икнул Нино. Только сейчас я заметил, что тот совсем побледнел. Цвет лица чуть ли с моей кожей не сравнялся. До того он плохо выглядел. Он то ли усмехнуться хотел, то ли как-то подколоть Алью, но улыбка у него вышла весьма кривой.       — Нино, — удивился я. — Что с тобой, чувак?       Он повернулся и посмотрел на меня таким измученным взглядом, что даже Маринетт, до сих пор участвующая в допросе бабушки, не могла с ним состязаться. Нино хотел что-то сказать, но со сдавленным иком прикрыл губы рукой и отвернулся от меня к доске. И вместо его слов я услышал смех Альи.       — Дурак, — укоризненно, хоть и с улыбкой кинула она ему, на что Нино даже не среагировал. Так и сидел, бедный, уставившись в стенку. — Заявил, что сможет одним залпом выпить все шампанское. Там осталось чуть больше половины, но ему и этого хватило, чтобы так раскваситься.       — Я не… — он снова сдавленно икнул, — не расквасился. Это сейчас пройдет.       Алья поджала губы. Состроила такую мордашку, мол не верит не единому его слову. А после максимально наклонилась ко мне и громко прошептала:       — Уже полчаса так оправдывается, а зелень все не сходит с его лица.       Я даже не знаю, улыбаться мне или сожалеть. Нино и впрямь выглядел болезненно…       Месье Фелон зашел в класс почти со звонком, опоздав на какие-то пару секунд. Но зато в кабинете сразу сделалось тише, а Маринетт поспешно попрощалась с бабушкой и отключила вызов. Даже я услышал, как она облегченно выдохнула.       Физик, не говоря ни слова, достал из чернющей сумки, твердой, как в американском кино, небольшой планшет с прикрепленным на боку стиллусом. Выглядело богато, хотя может его матовый серебристый цвет просто создает для меня приятные ассоциации. Я невольно взглянул на свое кольцо.       Фелон тем временем уже подключил электронную доску к экрану своего планшета, и нашему классу сразу отобразилась картинка пустого белого холста.       — Сегодня, — его голос рассек тишину в классе, а я только сейчас понял, что не я один залип на нем. Его движения были настолько чистыми, настолько правильными, будто он сейчас находится в компьютерной игре, где любой взмах руки ровно следует написанному коду. Даже сумка на его столе стояла под прямым углом к планшету. — … мы закрепим прошлую тему.       Его костюм… Черный пиджак, черные брюки, скорее всего, и черные туфли. Прямые плечи, выровненная спина, ровно подстриженные виски. И борода, небольшая, но ухоженная, будто побритая под линейку. И одна лишь челка, явно выпрямленная и с еле заметно закучерявшимися концами, выбивалась из всего этого порядка своей несимметричной укладкой вбок.       И почему его идеальность я не заметил на первом уроке? Мне даже самому захотелось выглядеть, как он, потому что… Потому что его перфекционизм вдохновляет.       — Ой, Адриан, — шепнула сзади Маринетт, отвлекая меня от мыслей. — Натали сказала, что привезет твою тетрадку.       Я пару раз хлопнул ресницами.       — Какую?       — Ну, которую ты забыл. По физике, — уточнила она, а я только сейчас заметил, что не успел разложить вещи на столе. Даже как-то стыдно стало перед месье Фелоном. Он-то за несколько мгновений уже полностью приготовился к уроку и даже начал его вести, а я, сидящий здесь еще до звонка, не смог собраться.       — Она, наверное, уже подъехала, — поторопила меня Маринетт. Наверное, хочет, чтобы я пошел проверить.       Блин, ну как я мог ее забыть. Физика же стояла первым уроком в расписании…       — Извините, — буркнул я, поднимая руку. — Можно выйти?       Он даже не перестал перечислять наши задачи на сегодня. Просто коротко кивнул, продолжая объяснять.       Натали и правда уже ждала меня. Была бы у нее возможность войти в школу, то принесла бы мне тетрадь прямо в класс.       На обратном пути в школу я уже почувствовал что-то неладное. И это даже не связано с тем, что в коридоре не слышно привычных криков мадам Менделеевой. Нет, совсем нет. Просто теперь не слышно голоса месье Фелона, хотя дверь в наш кабинет была раскрыта нараспашку.       И стоило мне войти в класс, как стало сразу понятно, что не так. Хлоя, пока что не слишком громко, стала требовать у Натаниэля, чтобы тот решил ее задания. Понятное дело, он не собирался этого делать. Характер-то не у всех, как у Сабрины. Не хочет парень выполнять двойную работу. Ну, а Хлое это не понравилось, конечно.       — Ладно, — теперь уж громко воскликнула она, возмущенно вскакивая со скамьи. Самое интересное, что месье Фелон ничего не предпринимал. Просто стоял и наблюдал за тем, как Хлоя снова начинает наглеть. Я еле успел сесть на свое место, когда Хлоя широким шагом спустилась к первой парте. — Решай, — она хлопнула бумажкой с заданиями по столу. — Ты же хотела стать моей подругой.       Мне показалось, что именно сейчас терпение месье Фелона иссякнет, и он погонит ее к директору или того хуже настигнет ее собственным гневом. Но нет. Физик наблюдал за этим так, будто все у него под контролем. Будто все идет так, как и должно идти.       Сабрина сначала взглянула на Хлою исподлобья, а после медленно улыбнувшись, открыла свое лицо. За несколько лет ее волосы выросли до лопаток.       — Думаешь, раз СМИ молчат, — она придержала короткую паузу, — то можешь продолжать вести себя так нагло?       Сабрина сейчас не была похожа на себя. Она ведь ходила всегда, как собачонка, по пятам за Хлоей, потакала ей в любой просьбе и чуть ли не поселилась в ее шкафу в качестве ее правой руки, пишущей домашку. Всегда улыбалась, потому что Хлоя не любила видеть кислые мордахи.       Но сейчас… ее улыбка пугала даже меня. Казалось, что это не Хлоя над ней издевалась. Что это Сабрина все это время вела с ней игру, в которой Хлоя проиграла. И она теперь больше не намерена ей прислуживать.       Хлоя была удивлена не меньше меня. Она заметно вздрогнула от ее слов, будто готовая разрыдаться прямо здесь. Быстро поникшая, она отступила на шаг. И только тогда попыталась состроить более-менее приемлемое лицо, с каким ходила все время. А после, мотнув волосами, поплелась наверх, уже подсаживаясь без лишних слов к Лиле, которой, кстати, не было. Наверное, тоже попросилась выйти.       Месье Фелон выудил из портфеля еще один листок. С прямой спиной и твердой походкой он подошел к столу Хлои и поверх ее заданий положил сверху добавку. Мне кажется, на первом уроке таким уверенным он не был.       Прямо как отец — ходит с прямой спиной и слегка поднятым подбородком. Вот бы еще руки за спину свел, совсем был бы его копией.       Листочек с заданиями лежал на моем столе нетронутый. Я даже глазами не успел пройтись по упражнениям, а месье Фелон — начать объяснять первую задачу, как окно у задней стенки, хоть и с грохотом, просто-напросто вышло со своего место и, зависнув в воздухе на несколько мгновений, упало на землю. Не разбилось, наверное, из-за промокшей земли с кустами под ним. А сквозь белую пыль, вставшую в воздухе от рассыпанной побелки, в открытое отверстие, еле поместившись, вошел крупный, пузатый и явно акуманизированный мужчина, своим аляпистым костюмом напоминая старого-доброго Маледиктатора.