Что делать, если твой отец случайно оказался злодеем?

      Растеряться после такого выпада мог каждый. Даже Плаггу — номеру один в поговорке «за словом в карман не полезет» нечем меня подбодрить. Да и что тут подбадривать, если надо сначала разобраться, в чем вообще проблема. Ну поссорился я с Нино. Алья ведь даже в споры близнецов не лезет. Чего ж она вдруг решила заступиться за Нино?       И что значит «никто не станет доверять просто так»? Нино — мой лучший друг. Разве этого не достаточно для доверия? Кажется, она просто хотела уколоть. Ей не понравились наши с Нино отношения, и она не нашла ничего лучше, чем заставить меня чувствовать себя виноватым. Я знаю, что Алья куда сильнее меня по духу и ей легче подстраивать мир под себя, но и я ведь уже не ребенок. Алья ведет себя так, как сама считает нужным. Она хочет узнать мой секрет, она спросит об этом напрямую. Она сомневается в моей законопослушности, она уж точно не будет разыгрывать роль вежливой девочки. И если Алья посчитала нужным влезть в не свои дела, если решила, что я сам не смогу справиться с Нино, если вдруг ее глазами наши с Нино отношения разрушились только из-за меня и ей надо об этом мне сказать, она так и сделает. Вот только теперь и я подстраиваю мир под себя. Я сам знаю, что уже свихнулся с этим геройством, знаю, что забил на друзей, но я ведь это понял. Я ведь работаю над этим. Я пытаюсь все исправить и вернуть. И уж точно Алья мешать мне не должна.       Отчего-то падать духом от этого не хотелось. Все иные ситуации разворачивали задом мои попытки выбраться из депресняка и пинали куда подальше, пока не произойдет что-нибудь хорошее, по типу нескольких часов, проведенных с Маринетт за игрой. И ведь мне правда сложно было справиться с эмоциями. Почему сейчас меня обуяло вдохновение, понять я не в силах. Неужели та смелость, которая в кои-то веки позволила мне с абсолютной серьезностью поставить Ледибаг ультиматум, и полное понимание всей ситуации с Альей и стали причиной прыгающего от легкости сердца.       Нет, страх потерять всех близких до сих пор душит меня, об этом даже и беспокоиться не надо — он всегда со мной. Но зато сейчас под боком у страха теснится улыбчивая и нетерпеливая радость, которая мечтательно представляет картинки, как я своими собственными силами верну себе и друзей, и спокойствие. И все это не может как-то граничить с возможностью потерпеть поражение в одной из будущих битв с новоявленным злодеем.       Поэтому да, вдохновение, не утихшее даже после грозного наезда Альи, обусловлено либо моей поехавшей крышей, либо открывшейся во все глаза возможностью выйти из всего этого дерьма весьма чистым.       Среда и четверг — не самые лучшие дни в расписании уроков. Все те же химия с физикой. Месье Фелон несколько раз проскакивал мимо меня в школе за всю эту неделю, но здороваться или просто приветливо улыбнуться он и не собирался. Выпрямленная спина, хорошо сидящий на нем пиджак, обычно в клеточку, уложенная прическа и ухоженная борода. Да что уж борода — три волосинки на подбородке, будто специально выщипанные. И все подходит к его лицу, словно он уже родился статным мужчиной.       Да даже сейчас сидит за учительским столом и с умным видом настраивает доску к уроку, пока идет перемена. Ни секунды расслабленности, ни малейшей плавности, ни чуточки небрежности. Все ровно, все правильно, все, как у Габриэля.       Со звонком в класс вошел Нино и угрюмо уселся слева от меня. Полная противоположность Фелона. Помятая майка неизменно синего цвета, потертые наушники, знакомые мне с самого первого дня в школе, и эта красная кепка, изрядно выцветшая за столько лет ношения. Спину не держит, плечи — вперед, рука уперлась в щеку. А по-другому его и не представишь — Нино всегда был таким. Свободным и расслабленным. И искренним. Фелон не такой. Он закрыт, он делает только то, что от него требуется — ни секундой дольше не задержится в кабинете. А Нино совсем наоборот. Не знаю, может все творческие люди мыслят не так, как другие. Может, для них важно быть свободными. Не так, как для Габриэля или Фелона. Может, они попросту по-другому смотрят на мир. А может, и я творческий человек, чье творчество растоптали такие, как Габриэль, своими правилами и ограничениями.       Удивительно. А ведь я точно также думал в первую нашу встречу с Нино. Я только-только вышел из дома, в котором мне так и твердили о хорошем внешнем виде и приятном, вежливом общении с людьми, а передо мной стоит человек, которому совершенно наплевать на порядки, придуманные обществом. Это, наверное, и стало причиной нашей ссоры. Он правдив во всем — Нино ничего не скрывает. А в последнее время что-то изменилось. До того, как миру открылась тайна Габриэля, у Нино появился какой-то секрет, который от меня — друга, слушающего любые его мысли и подбивающего поделиться всем, что гложет его душу, — скрывать сложно. Это было видно невооруженным взглядом. Да и потом Габриэль с этим волшебным превращением из любимого миром человека во врага народа. Не надо было мне и сомневаться, что в Нино что-то поменяется. Он мне и до этого не доверил секрет, будет еще и лояльно относиться к Габриэлю? Он не Маринетт. Когда она ищет добро во всех, заслуживают они того или нет, Нино, в свою очередь, готов отвернуться от меня после всего произошедшего. Годы дружбы и все насмарку из-за слабой психики старшего Агреста.       Алья опоздала. За ней в кабинет забежали Роуз с Джулекой. Вторая, к слову, споткнулась на первой же ступеньке. Да так и рассекла бы себе лоб, если бы я не помог ей удержаться на ногах. Вытянул руки я слишком резко, ударившись об угол стола локтем. Привычка спасать всех выбешивает меня в тех случаях, когда спасать приходится ценой своего здоровья, а если пронзившую меня боль в руке умножить в разы, то в итоге выходит любая битва с акуманизированными. Мне так-то не жалко пожертвовать здоровьем локтя в этой ситуации — Джулека бы поранилась куда серьезнее, но эта ситуация ведь в точности такая же, как в принципе моя роль героя в городе. Все вокруг затихли, замерли, испугались и так и сидели долгие секунды, пока Джулека, жутко покраснев, не поблагодарила меня скромным «Спасибо» и не побежала дальше вместе с Роуз. И вот снова я чувствую эти взгляды, которые вроде как не одаривают благодарностью, а просто восхищаются. Да, не в том объеме, как после победы над акумой, но ведь это тоже самое. Не благодарность, потому что спасли не их самих, а восхищение, потому что мы с Ледибаг единственные, кто идем спасать. И такая роль мне надоела, потому что локоть болит, кипит тело, ломит спину и тысячью иглами колит бок. И все из-за гребанного кольца, который благосклонно преподнес мастер Фу, решив за меня мою судьбу.       А я ведь теперь и не смогу расстаться с кольцом. Да не то что с кольцом, с Плаггом не смогу, с привычкой всех спасать не смогу. Стоит ли вообще какой-то ценности ультиматум, поставленный мною Ледибаг, если попрощаться с геройской жизнью я не в силах? Теперь я физически зависим от этого, физически не могу противостоять собственному добру, хоть и хочется, чтобы это добро иной раз оплачивалось, даже если добром это уже бы не считалось.       Месье Фелон вынул меня из раздумий одним только вопросом: «Кто-нибудь пойдет отвечать прошлую тему?». Каша в голове кипела из-за температуры, а кроме каши ничего там и не было. Я не помню прошлую тему и дома ничего не подготавливал — возможность забыть о домашке по физике с химией расслабила меня. Посмотрит он на меня, а я ведь не смогу ничего ответить. Когда я в последний раз вообще получал плохую оценку? И он не смотрит. Смотрит куда-то на задние парты, но не на меня. И я готов молиться всем квами, чтобы он и дальше туда смотрел.       — Ну что ж, — растянул он губы в улыбке. Походу никто из одноклассников так руку и не поднял. Он прошелся пальцем по списку, один раз хмыкнул, снова поднял глаза на задние парты и сказал: — Джулека Куфен, — мне показалось слишком поддельной его попытка изобразить поиск Джулеки. Будто он уже знал ее по имени и знал, как она выглядит, но продолжал эту секундную игру в «Ищу тебя». — У вас… — он снова хмыкнул, когда, наконец, Джулека показала ему ладонь, — нет оценок в журнале с прошлого месяца. Вы сможете ответить?       Тишина, окутавшая класс, вовсе не была тихой. Это молчание — общая надежда на то, что Джулека сейчас встанет и выйдет к доске. Я прошелся взглядом по всем: по Сабрине, Аликс, Милен, Роуз, Хлое и Лиле; все уткнулись в парты, только последние казались более уверенными, чем другие. Хлоя и Лила не постесняются признаться, в таком случае, в своей неподготовленности. Ким и Макс сидели совершенно расслабленно. Ким никогда ничего не учит. Со школы он не вылетел только потому, что умеет выкручиваться из любой ситуации. А Макс, даже если сейчас он не выучил тему, сможет ответить так, что учитель и не поймет, правильную ли тему он рассказал. Остальных я оглядеть не смог. Слишком много внимания могу к себе привлечь, если буду так вертеться.       А Джулека все молчала.       — Так что? — поторопил месье Фелон. На лицо Джулеки упала челка, но даже так заметна ее краснота на щеках. Бедная. Отдувается за весь класс.       Она кивнула и поднялась. По всему классу прошелся вздох. Меня аж в мурашки бросило от облегчения.       А Джулека, на удивление, тему приблизительно знала. Она медленно, неуверенно, постоянно сбиваясь на полуслове, объясняла значения терминов, которые подкидывал ей Фелон по ходу ответа. И объясняла она куда лучше, чем это бы сделал я. Значение ни одного термина я не запомнил. Да еще и под таким взглядом, как у Фелона, — пристальным, всматривающимся прямо вглубь мыслей, — я бы и двух слов связать не смог. А она может. Даже некая гордость появилась за Джулеку.       Вот только Фелон отчего-то мне неприятен стал. Его сходство с Габриэлем при ответе Джулеки вырвалось на верхние строчки. Он спрашивал и спрашивал, а в голосе холод. Казалось, он будто подстегивал Джулеку очередным вопросом, а на деле голос совершенно безэмоционален. Как у Габриэля. Тот говорит, что старается ради меня, а сам ведь ни чуточку важности в слова не вложит. Как и здесь, когда Фелон закрыл глаза на страх Джулеки, не смягчил тон, когда казалось, что она вот-вот замолчит и больше ни слова не сможет сказать. Он продолжает давить на нее. И не только вопросами, а одним только видом. И мысль о том, что мадам Менделеева не такой уж и плохой учитель, не казалась теперь издевательской ложью. Менделеева злилась каждый раз, когда кто-то не мог ответить, и каждый раз кидала саркастичные фразы, когда у Кима получалось правильно выговорить слово «водород». Никогда в ее словах не было холода. Никогда. Она всегда хотела научить детей, а Фелон будто из-под палки оказался здесь в школе — самая идеальная роль учителя и ни в какую сторону от этой роли отклоняться не хочет.       Мысли путаются. Я не думаю так на самом деле. Фелон — хороший учитель. Он не обязан быть нам большим, чем просто учителем.       Просто учитель.       А может и «просто учитель» меня бесит. Как и «отец». Не должен ведь я любить их только из-за этих «учитель» и «отец»?       — Пять, — растянул губы в полуулыбке Фелон. Джулека от собственной победы раскраснелась больше прежнего. Даже с этой вежливой улыбкой он мне не нравится. Слишком идеальный. Стоило Джулеке сесть, месье Фелон нашел в списке учеников фамилию Сабрины. Она подняла глаза с парты на учителя. Не испугалась, не распрощалась с чередой отличных оценок в журнале, а просто посмотрела на Фелона, как на последнего дурака. Сабрина изменилась. И этот взгляд принадлежит новой Сабрине. Она отвечать не пойдет, она не считает Фелона авторитетом, Фелон мышка под ее кошачьим взглядом — вот что написано в этом взгляде. Но эта секундная тишина закончилась обычным, привычным всем голосом Сабрины:       — Можно выйти?       И дождясь ответного кивка, она вышла из класса.       — У нас есть еще десять минут на ваши ответы, после чего можно приступить к новой теме, — Фелон со вздохом пролистнул что-то в планшете и скользящим по классу взглядом на мгновение остановился на мне. Меня передернуло. — Ле Тьен Ким? — И тут же напряжение схлынуло с меня облегченным выдохом. Я обернулся на Кима и краем глаза подметил, что Маринетт на своем месте нет, а вот-вот пройдет половина третьего урока. Неужели сегодня она настолько опоздает?       — Да? — Совсем расслабленно окликнулся Ким, будто встретил знакомого на какой-нибудь шумной дискотеке.       — Пойдете отвечать? — Терпеливо ответил Фелон.       — Пойдем-пойдем, — энергично поднялся с места он, так же энергично пробежавшись до доски.       И снова в классе воцарилась тишина. Ким перекатывался с носков на пятки, глупо глядя куда-то в стену, пока Фелон нервно постукивал пальцем по столу. Единственная его неидеальность за сегодня.       — Что отвечать? — Спросил Ким, когда качаться ему надоело. Его челка смешно пошатнулась вместе с ним.       Месье Фелон втянул воздух в легкие. Вдруг показалось, что он сейчас на него накричит, как делала обычно мадам Менделеева. Вот сейчас откроет рот и выкинет Киму пару ласковых под смешки класса, пока тот не потупит глаза и не состроит еще какую-нибудь глупость. Но не увидеть теперь мне этого. Нино, вращающий все это время ручку в пальцах, совершенно неожиданно зарядил колпачком в плечо Фелона. Сначала синяя деталька с тупым звуком покатилась по столу, потом месье метнул взгляд на нашу парту, а уже после этого я оглядел Нино. Вмиг побледневшее лицо дало мне понять, что он сделал это не специально. Ручка медленно легла на стол под звук скатывающегося колпачка, темные брови вздрогнули, когда колпачок стукнулся о ламинат, и когда Ким вцепился ладонью в лицо, сдерживая смех, руки Нино задрожали. Спасти его?       Все боятся Фелона. Потому что Фелон — это бессердечная льдышка. Фелон не мадам Бюстье, Фелон не мадам Менделеева. Он учитель, от которого не знаешь, чего ожидать.       Так что. Спасать?       Нино никогда так не нервничал, как сейчас. Он чертовски боится Фелона. До бледности в лице, до дрожащих рук, до выскакивающих колпачков. А я теперь не знаю, спасать ли его. Прошло меньше секунды, как колпачок свалился с парты. Надо решить. Вернуть благосклонность Нино или оставить все, как есть, разрешая ему относиться ко мне так, как он хочет? Лучше оставить все так. Он не хочет со мной общаться. Пусть так и будет.       Но с другой стороны… Он же не разобрался в ситуации. А если его настолько задела эта ссора со мной, что он может акуматизироваться? Может, стоит ему все рассказать? Все как есть. Чтобы мы снова стали лучшими друзьями. И если я сейчас не пожертвую репутацией пай-мальчика перед учителем и не освобожу его от оков страха, вернуться к тем отношениям не получится.       Спасать?       Вторая секунда. Нино уже открыл рот, чтобы сказать «Простите». Думай! Спасать или нет?       Я ведь хотел все вернуть. Почему сомневаюсь?       Думай-думай!       Но Нино обидел меня! Он накричал! Он толкнул! Я не должен всех прощать.       Черт!       — Простите.       …       Я это сказал. Это «простите» сказал я. Секундное сомнение, метание от одного к другому. Я даже не понял, как это слово сорвалось с губ. Это как-то само произошло. В руках у меня на удачу лежала ручка без колпачка — я привык выкидывать их сразу же после первого использования.       Фелон вперился в меня взглядом, от которого по спине прошлись мурашки. Хотелось извиниться снова, но я только сглотнул. Кима чуть не выворачивало наружу от сдерживаемого смеха.       — Фамилия?       Я смотрел на него все это время, но, кажется, только сейчас увидел выражение его лица. Фелон не был рассерженным, его лицо не скривилось в злостной гримасе, он не стал похож на разгневанную Менделееву. У него не было ничего такого. Обычное, спокойное лицо. Каменное, я бы сказал, потому что может быть, что он разозлился, но виду не подает.       — Агрест, — я чуть не забыл ответить. Мой голос по сравнению с его казался куда более неуверенным. Да и странно было слышать такой вопрос. Кто в последний раз у меня спрашивал, как меня зовут? Мое лицо до сих пор висит на каждом углу, даже после всей ситуации с Габриэлем.       — Пойдете к доске?       Все мысли выветрились. Я ощутил такой же страх, как и у Нино только что. Губы просто не позволяли сказать то, что ни разу еще не говорил. Но надо.       — Я не готов.       — Никто не готов, месье Агрест. Для ответа достаточно было бы просто слушать меня на прошлом уроке. — Он взял листочки в руки, поправил их постукиванием по столу и, не поднимая глаз, обратился к Киму: — Присаживайтесь. Поднимите, пожалуйста, руку те, кто готов выйти к доске.       Я отклонился от парты, выдохнув весь воздух, что был в легких. Нельзя так сильно нервничать. Кажется, я заработал пару седых волосков. Я глянул на Нино и встретился с его взглядом. «Сдурел?» — читалось рассерженное в его лице, еле-еле сдерживаемом облегченную улыбку. Нет, не облегченную. Благодарную. Именно благодарную улыбку, которую он так и не показал, но она блестела в его глазах. Недоверчиво и слабо, но блестела.       — Я не могу не разочароваться в вашем прошлом учителе, — месье поднялся и встал прямо посередине доски. Иконка браузера нарисовалась на его лбу, пока он не подошел ближе к партам. — Мне придется задавать вам на дом дополнительные задания. С такой активностью сдать экзамены для окончания коллежа вам не удастся. Либо вы можете остаться сегодня после учебы еще на один урок. Мне уделили в расписании один час на дополнительную секцию.       Химия мне правда нужна. Из головы постоянно вылетает то, чему меня учила Натали. То, что я помню на одном уроке, на втором уже не вспоминаю. Такими темпами я не сдам экзамены. Еще и Габриэль сократил обязанности Натали, и дополнительно заниматься учебой уже не получится. Предложение месье Фелона об еще одном уроке химии не такое уж и плохое. Но как заставить себя остаться еще на один час в школе, когда и на эти гребаные шесть уроков я пошел с трудом?       Фелон продолжал говорить до конца урока. Он ни разу не запнулся и не замолчал. Постоянно с его стороны лилась монотонная речь, которую я запомнил лишь мелкими обрывками. Меня клонило в сон, а из-за теплоты в кабинете меня совсем разморило. Хотелось укрыться зимним одеялом и в то же время раздеться догола. Запотевшие окна однажды отбивали любое желание оказаться на улице, а буквально через мгновение вдруг притягивали своим холодом. Звонку я обрадовался также, как и все вокруг: нетерпеливым ерзаньем и желанием поскорее выбежать в коридор.       Неожиданно в дверях меня поймала Хлоя. Она казалась мне куда более серьезной, чем я привык ее видеть. Нервозность уже стала частью ее характера, да вот только сейчас и нервной ее сложно было назвать. Она смотрела так, будто секунду назад ее мир разделился на «до» и «после». За плечо Хлоя увела меня в другую сторону от кабинета, в котором у нас по расписанию следующий урок. Краем глаза я заметил Алью, подозрительно нас оглядывающую.       — У нас сегодня ужин.       Ее голос не дружелюбен, не спокоен. Он был привычен для нее и совсем новый для меня. Никогда еще я не видел эту серьезность на ее лице.       — Какой ужин? — Я опешил. Хлоя давно забыла о попытках заключить меня в романтические отношения. Неужели она снова принялась за старое?       — Деловой. Папа хочет заключить сделку с Габриэлем, — она оглянулась через плечо, выискивала кого-то взглядом в толпе. Но ни на кого не наткнувшись, обернулась ко мне и приблизилась к уху. — Слушай, сегодня ты должен их подслушать. За мной и Маринетт будут следить, а за тобой — нет. Отпросись в туалет, скажи, что тебе вдруг стало плохо, но скажи это так, чтобы камеры услышали.       — Но…       Она не дала мне и слова сказать.       — Адрюш, слушай меня. Они хотят решить что-то важное, а мне надо узнать, связаны ли с этим мы.       Она отпрянула. Улыбнулась мне, как улыбалась раньше, и добавила:       — Будь осторожен.       Странно ее слышать такой вежливой.       Когда мимо нас пробежала счастливая Роуз под руку с Джулекой, Хлоя от меня ушла. Она больше ничего мне не сказала. Я прокручивал в голове последние ее фразы и никак не мог понять ее интонации. Я тупо смотрел вперед, как Хлоя идет в кабинет и как к ней подстраивается Лила, пока не понял, что ученики из параллели начинают на меня оглядываться. Оглядывались и до этого, но стоять столбом тоже странно.       Это «мы» что-то значило. «Мы» — это не мы с Хлоей, «мы» — это Хлоя с кем-то. Хлоя всегда «я», но никак не «мы». Даже когда она денно и нощно общалась с Сабриной, никогда не было «мы». Эта ее интонация, улыбка, ее «Адрюш»… не знаю. Кажется, это что-то значит.       Другой вопрос, какую сделку месье Буржуа хочет заключить с Габриэлем? Андре, к слову, не ленился выступать с бесконечными лозунгами о том, что Бражнику прощения нет и не будет. Его лицо в новостях постоянно блистало идеей победить злодея раз и навсегда. Сложно поверить, что он вдруг решил наладить с ним отношения. Скорее всего, месье Буржуа просто ищет способы снова вскарабкаться наверх, а Габриэль может ему как-то в этом помочь. А у него, если так подумать, и выбора-то нет — он сейчас в очень плохом положении. Габриэль стоит на краю пропасти. Один неправильный шаг, и его жизнь покатится ко дну. Никакая Маринетт уже ему не поможет. Так и получается, что месье Буржуа нашел в Габриэле рычажок, которым теперь может управлять. Остается только гадать, что может Андре предложить взамен на помощь. Не будет ли это вправду касаться нас?