____________________
“Как ты поступишь, если появится зло, которое не победить добром? Замарав руки, станешь злом и победишь его? Или же позволишь злу поглотить правосудие?”
— Лелуш Ламперуж, Код Гиасс
____________________
Мидория не стал тратить зря время, а, едва вернувшись домой, начал искать информацию о Тодороки Шото. В отличие от своего отца, чья известность была велика, а достижения бесчисленны, Тодороки-младший не оставил какого-то значимого следа в СМИ. В одной статье упоминалось, что он отказался работать с отцом в качестве помощника и вместо этого создал собственное агентство. Также он появлялся в списке выпускников Юэй: Тодороки Шото окончил школу год назад. Мидория не мог не думать о том, что если бы судьба смилостивилась и одарила бы его причудой, он, возможно, выпустился бы тогда же. Как знать, может они даже были бы одноклассниками. — Мидория-кун, ты сегодня где-то не здесь, — сказал Тамакава, толкая его локтем, да так сильно, что Мидория уронил стопку бумаг, которую держал. — Простите, Тамакава-сан. Я мало спал ночью. Тсукаучи наклонился, чтобы помочь ему собрать документы, и хотя его помощь весьма приветствовалась, брошенная им фраза разозлила Мидорию: — Нам не стоило брать тебя вчера к Ямазаки. — Детектив Тсукаучи. Подняв глаза, Мидория увидел стоящего у дверей Тодороки. Он так быстро вскочил, что едва не уронил бумаги во второй раз. Тсукаучи тем временем подошел к своему новому компаньону. — Спасибо, что пришли, Тодороки-сан. Тодороки не ответил, его взгляд блуждал по офису. И хотя Мидория ничего не мог поделать с обстановкой, ему вдруг стало очень неловко. Пустые стены, отведенные под растущую диаграмму связей Тсукаучи, и громоздкая мебель, мешающая перемещаться. Немного индивидуальности, хотя и совсем чуть-чуть, каждому месту добавляли фотографии в рамках, стикеры с записками от близких и коробки с домашними обедами. Мидория посмотрел на свой собственный стол и его щеки запылали. Между огромными стопками бумаг, которые ему еще предстояло рассортировать и проанализировать, сиротливо притаилось засохшее растение. Его ссохшиеся бурые листья валялись в горшке. Земля в нем потрескалась и рассыпалась пылью при прикосновении. Даже если Мидория польет его и добавит удобрений, цветок не выживет. Все зашло слишком далеко. Прямо как Судья. — Мне было очень приятно познакомиться с вами, Тодороки-сан. Всемогущий много о вас говорил. — Вот как, — в этот раз в его глазах ничего не отразилось. — И что он сказал? — Много хорошего. И кстати… — Тсукаучи достал из кармана пальто письмо и протянул герою. — Он просил передать вам это. Если бы Мидория вдруг получил такое сокровище, он бы вставил его в рамку, повесил на стену в спальне и начал ему поклоняться. Однако Тодороки просто смотрел на письмо с непроницаемым лицом. Мидория вздрогнул от ужаса, когда тот сложил конверт вчетверо и спрятал в карман. — Вы не станете его читать? — даже Тсукаучи, судя по всему, чувствовал себя не в своей тарелке. — Я пришел отдать отчет. Письмо подождет. Отчет состоял всего из одной страницы без заголовка или подписи. Хмурясь, Тсукаучи забрал листок, а Тодороки быстро развернулся на каблуках. Непроизвольно детектив схватил его за плечо, прежде чем он успел сделать хотя бы один шаг к выходу. — Вы получили отчет, как мы и договаривались, теперь я ухожу. — Но Всемогущий… — Меня не волнует Всемогущий, — отрезал Тодороки. Было во всем этом что-то неправильное, настолько неправильное, что даже так называемый детектив Тсукаучи наверняка заметил. Детектив, однако, не спешил отпускать Тодороки. Мидория искоса поглядывал на них и заметил, как напряглись плечи героя, а пальцы Тсукаучи только сжались еще крепче. — Прошу прощения, Тодороки-сан, но я сказал ему, что вы придете. — Вы… что? — глаза Тодороки вспыхнули. Он вырвался из хватки и вытащил письмо Всемогущего. Все вокруг притворялись, что заняты своими делами, но Мидория замечал бросаемые на разыгрывающуюся сцену взгляды. Никто особо ничего не знал о Тодороки Шото, но каждый мог предположить, что сын Старателя, равно как и его отец, видит в герое номер один, Всемогущем, соперника. — Видите это письмо? — Тодороки дождался пока Тсукаучи кивнет, а затем активировал причуду. Пламя мгновенно поглотило бумагу. Пепел упал на пол, напоминая, как такой же покрывал ровным слоем пол в доме Ямазаки. — Чего бы он ни хотел, мне нет до этого дела. — Это ложь. И это сказал отнюдь не Тсукаучи, а Мидория. Разъяренный взгляд Тодороки метнулся к нему, напоминая Мидории о Шигараки. — Что ты сказал? Мидория содрогнулся от этого угрожающего тона, но, сглотнув, смог заговорить: — Вчера вы не хотели приходить сюда, но когда Тсукаучи-сан заговорил о Всемогущем, вы передумали. Вы хотите встретиться с ним, ну, или хотели. Что изменилось за ночь? Взгляд Тодороки метался по кабинету, словно искал выход, но внезапно замер, остановившись на чем-то позади Мидории. Последний обернулся, чтобы увидеть Всемогущего собственной персоной. На его лице, как всегда, была приклеена улыбка, но Мидория, просидевший бесчисленное количество часов за просмотром видео о Символе Мира, четко видел, что она изрядно так потускнела. — Тодороки, мальчик мой. Тодороки старался не смотреть на него, а его голос, когда он ответил, больше походил на хриплый шепот: — Учитель. Всемогущий громко рассмеялся, хотя Мидория уловил в этом фальшь. — Я больше не твой учитель, Тодороки, мальчик мой, но я рад, что ты продолжаешь меня уважать. Тодороки же лишь поправил пиджак и отвернулся от профессионального героя, он продолжал избегать взгляда Всемогущего: — Я ухожу. — Ты прочитал мое письмо? Но Тодороки уже исчез, словно тень при появлении света. В первый раз в жизни Мидория не замер от восхищения при виде Всемогущего, он был слишком сбит с толку. Он пытался разобраться в реакциях и действиях Тодороки, выстроить логическую цепочку, но ему не хватало информации. Он ненавидел, когда не хватало информации. — Мальчик мой, ты ведь Мидория, верно? Его внимание мгновенно переключилось на Символ Мира. Герой помнит его имя? Нет, сынок, это фантастика. Наверняка Тсукаучи просто жаловался Всемогущему на его некомпетентность. Не может быть, чтобы такой человек помнил кого-то столь незначительного, столь неприметного, столь… — Это ведь ты тогда спас девочку. Мидория моргнул: — Да… я. — Мы с тех пор больше не встречались, поэтому у меня не было возможности передать тебе раньше. Он протянул листок с рисунком. Наверху хираганой, неуверенным почерком, было написано слово “спасибо”, символы блестели. Ниже — два нарисованных палочных человечка держались за руки. Один — с зелеными взъерошенными волосами, похожими на гнездо, явно Мидория, а другому — поменьше — розовый треугольник заменял платье. В самое сердце его поразила еще одна надпись: “мой герой” — и стрелочка, указывающая на его изображение. — Я встретился с ней через пару дней после того случая. Ее приводили в участок. — Как ее зовут? — Нишимура Саки. Ей шесть. И благодаря тебе она проживет еще много лет. Мидория посмотрел на Тсукаучи, который посмел тогда сказать, что он вел себя опрометчиво, спасая девочку, а теперь его хвалил сам Всемогущий. Детектив, однако, не взглянул на него и ничего не сказал. Мидория одернул себя. Это было так по-детски самодовольно. Никто не должен хвалиться, что спас жизнь. Спасать — естественно и правильно, это самоцель. Тут даже не о чем думать. А если кто-то хочет получить еще какую-то выгоду от спасения, то он должен быть… осужден. — Юный Тодороки прочитал мое письмо? — Он его сжег, — Тсукаучи потряс головой, он выглядел немного смущенным. — Ясно. Что же, так даже лучше. Мне все-таки не до конца нравился тот вариант. — И сколько черновиков получилось на этот раз? — заинтригованно спросил детектив. — Семь. Мидория едва не подавился слюной. Никогда бы не подумал, что Всемогущий, сам Всемогущий, что всегда улыбается и несет надежду, может чувствовать себя неуверенно при написании письма кому-то. Ладно, парочка черновиков — это совершенно нормально… но семь? — Тошинори, ты в отчаянии, — хмыкнул Тсукаучи, озвучив мысли Мидории. — Что-то еще можешь мне сказать? — Сейчас ничего. Буду держать тебя в курсе. Профессиональный герой исчез также быстро и незаметно, как и появился, напоследок озарив офис своей улыбкой. Мидория прикрепил рисунок Нишимуры на перегородку рядом с монитором и залюбовался, насколько уютнее вдруг стало его рабочее место. На другой стороне стола от засохшего растения отлетел еще один листок. — Мидория-кун, ты уже закончил со списком? Он обернулся и замер, увидев направляющегося к нему Тсукаучи. — Д-да, я почти закончил. — Правда? — детектив нахмурился. Ответ должно быть смутил его причуду, ведь сказанное было полуправдой. Мидория закончил со списком героев, обладающих огненными причудами, но не для Тсукаучи, а для Судьи. — Как только закончишь, я дам тебе другое задание. Оно касается Тодороки. — Тодороки-младшего? — Да, младшего. Я бы не отправил тебя к его отцу, там бы тебя сожрали заживо. Тошинори скоро напишет еще одно письмо, или еще семь, если так и дальше пойдет. Я назначу встречу с Тодороки, а твоя задача будет пойти на нее и передать письмо. И убедиться, что он его прочтет. — И что такого важного Всемогущий хочет ему сказать? Вопрос соскользнул с губ раньше, чем Мидория это успел осознать. Однако Тсукаучи не стал осуждающе смотреть на него или выговаривать за то, что он сует нос не в свои дела. Вместо этого детектив вздохнул и облокотился на стол Мидории, едва не опрокинув высохшее растение. — У Тошинори и Тодороки, не только с сыном, но и с отцом, довольно сложные отношения. Боюсь, не могу тебе раскрыть никаких подробностей. Письмо должно немного прояснить ситуацию между ними. Мидория кивнул, но задумался: — А почему вы поручаете мне эту задачу? Тодороки уже знает, что я работаю с вами, Тсукаучи-сан. И он сразу поймет, что в деле замешан Всемогущий. — Возможно, потому что ты его заинтересовал? Ты разве не заметил? Тодороки никогда и слова не скажет тому, кто не привлек его внимания, — объяснил Тсукаучи. — У тебя куда больше шансов убедить его, чем у нас. Он похлопал Мидорию по плечу прежде чем вернуться на свое место. Перспектива еще одной встречи с Тодороки оставила во рту какое-то сладковатое послевкусие.____________________
— Медленно. Тсукаучи пнул его в живот, выбив из легких весь воздух. Мидория оступился и упал назад, Тсукаучи, однако, не стал медлить и тут же схватил его за грудки, словно намереваясь поднять его в воздух и ударить в лицо. — В настоящем бою у тебя не будет времени. Вставай, начнем сначала. Мидория постарался успокоить свое сбитое дыхание, заставить себя стоять на уставших ногах. Он сделал большой глоток воды из бутылки, вытер пот со лба. Тренировка рукопашного боя с Тсукаучи продолжалась уже несколько часов. Очевидно, что с техникой и реакцией у Мидории было все в порядке, проблема заключалась в силе. Его слабые удары могли оставить максимум небольшие синяки на теле противника, пускай даже он целился по жизненно важным точкам. — Начинай, Мидория-кун, — сказал Тсукаучи, принимая теперь уже знакомую Мидории боевую стойку. — И помни: используй окружение. — Мы в зале. Тут нечего использовать. — Всегда есть что-то, что даст тебе преимущество, но ты проиграешь, если противник воспользуется этим раньше. Твоя задача найти это “что-то” первым. — Во время драки? — он, конечно, наблюдательный, но не ясновидящий же. — Во время драки. Начинай, как будешь готов. Слабостью Тсукаучи была скорость. И хотя его удары несли в себе буквально разрушительную силу, после них ему требовалось восстановление. Выпад оставлял его практически беззащитным, то есть именно тогда Мидории и следовало атаковать. А так как собственная сила Мидории, по-видимому, считалась попросту смехотворной, он делал ставку на скорость и безжалостность, стараясь вымотать детектива. Загвоздка была в том, чтобы не выдохнуться первым, все-таки, если Тсукаучи и обладал достоинствами, то выносливость точно являлась одним из них. Мидория бросился к Тсукаучи, сжав кулаки. Детектив легко уклонился от первого удара, беспечно сложив руки за спиной. Он избегал атак Мидории словно танцуя. Последний даже не мог задеть его, чтобы оставить хотя бы царапину. — Сосредоточься, Мидория-кун, сосредоточься. — Уже, — зло бросил Мидория, его кулак снова рассек воздух, хотя миг назад там стоял детектив. — Локоть, — предупредил Тсукаучи и незамедлительно заехал искомым локтем ему в нос. Мидория вскрикнул от удивления и боли в равной мере, руки сами рефлекторно взлетели к лицу. Он отчаянно пытался отследить движения Тсукаучи, однако тот стал двигаться еще быстрее, пользуясь ошеломленным состоянием Мидории. Только благодаря своей реакции Мидория мог уклоняться, а иногда даже отражать удары начальника. Однако в конце концов он упал из-за меткого удара по лодыжке. — Пользуйся коленями. Мидория тут же непроизвольно поднял их, останавливая очередной рывок Тсукаучи. Ему едва удалось уклониться от кулака детектива, летящего прямо в лицо. — Ты должен встать. Говоря это, Тсукаучи навис над ним, словно бросая вызов, прижимая его к полу. Колени Мидории дрожали, с трудом удерживая вес чужого тела. — Но вы же не даете мне… — Ты не понял. Вставай. Скрипя зубами от напряжения, он сумел распрямить ноги и отбросить Тсукаучи. С трудом поднявшись, он привалился к стене. Тяжело дыша, Мидория рассматривал своего противника, который сбил себе костяшки пальцев. — Во время боя у тебя не будет передышки, — предупредил его Тсукаучи. Мидория вздохнул, выпрямляясь. И вдруг он увидел. Всего в нескольких сантиметрах от его руки находился выключатель. Такой маленький и безобидный в обычных условиях, сейчас он мог бы склонить чашу весов в пользу Мидории. Только суметь грамотно этим распорядиться. Используй окружение. — Это обоюдоострый меч, — Тсукаучи тоже заметил. Мидория улыбнулся: — Порезаться не планирую. Он щелкнул выключателем. Тренажерный зал мгновенно погрузился во тьму. Мидория сбросил ботинки, ведь малейший звук его выдаст. Он начал двигаться вдоль стены, держась за нее рукой и таким образом направляя себя. Он напряженно вслушивался, стараясь обнаружить присутствие противника. В любую минуту Тсукаучи мог напасть спереди или сбоку, но хотя бы тыл Мидория защитил. Он моргнул, надеясь, что глаза уже привыкли к темноте. Но, увы, ничего не смог различить, даже сам выключатель. Спортивный зал пребывал в кромешной тьме. Но эта вынужденная слепота не была единственной проблемой. Он сомневался, что способен беспрепятственно передвигаться. Он должен доверять своим инстинктам и… Он почувствовал, как кулак Тсукаучи пролетел рядом, задев его волосы. Он присел и схватил детектива за ноги, опрокидывая его. Оба в итоге оказались на полу, Тсукаучи даже зажатыми ногами смог пнуть его в подбородок, так что Мидории пришлось отпустить его, поморщившись при этом от полученного пинка в живот. Он отшатнулся, широко развел руки в поисках противника. Его собственное дыхание заглушало все иные звуки. Внезапно зажегся свет, ослепив обоих. Мидория тер глаза и, щурясь, пытался смотреть на Тамакаву, чьи кошачьи уши вращались на голове. — Прошу прощения за прерванную тренировку, но вы должны увидеть, что мы получили. — Это Судья? — Не уверены, но похоже на то. Мидория просто уронил челюсть, он словно прирос к месту. Тсукаучи тем временем уже спешил к выходу, а потом вообще исчез вместе с Тамакавой. Ноги Мидории подкосились и он сел на пол, хрипло дыша. Он остался в зале наедине с собственным, недоверчиво смотрящим на него, отражением. Мидория вгляделся в зеркало, не узнавая человека в нем. Разве не должен он быть беспощадным мстителем? Почему он сидит на полу в спортзале, словно мир только что рухнул? Почему он не пытается защитить свои ценности, свой модус операнди, свое имя? Я — Судья. Больше никто. Несколькими минутами позже он присоединился к Тсукаучи, но все уже успели окружить конференц-стол. Мидория не осмелился осматриваться, предпочтя встать в стороне прямо под гигантской диаграммой связей, уже давно покинувшей пределы доски и занимающей половину стены. — Кто-нибудь, найдите Тсурагамае. Тамакава кивнул и покинул офис. Остальные офицеры обменивались обеспокоенными взглядами и что-то бормотали, всех интересовало то, что лежало на столе. — Это наверняка ловушка. — Думаешь, это фальшивка? — Интересно, что внутри?.. — Что происходит? — войдя, пролаял Тсурагамае. Тсукаучи показал письмо, держа его рукой в перчатке. Шеф приблизился, немного помолчал прежде чем кивнуть. Детектив аккуратно надорвал конверт, его глаза сузились, когда он потер бумагу кончиками пальцев, а потом поднес их к носу, принюхиваясь. Наконец, он потряс головой. — Похоже, не отравлено. — Продолжай, Тсукаучи, — приказал Тсурагамае. Тсукаучи развернул письмо и принялся читать его в абсолютной тишине. Мидория так хотел вырвать этот листик из его рук, но сдержался, стараясь скрыть свое состояние. Он бросал на своих начальников мимолетные взгляды, покусывая до ран нижнюю губу, а его самого наполняли дурные предчувствия. — Кажется, мы были избраны. Кровь Мидории заледенела. — Избраны? — повторил Тсурагамае. — Что там написано? “Поздравляем, офицеры, вы были избраны. Убедитесь, что последний день не прожит зря”. Тамакава пробормотал, удивленно моргнув: — И это все? Этого более чем достаточно. — Оно подписано Судьей? — Нет, но… Тсукаучи повернул письмо к ним, показывая. Посередине листа курсивом были напечатаны два предложения. А сразу под ними красовался смайлик, нарисованный засохшей кровью. Он растекся, когда его рисовали, след крови тонкой струйкой уходил за края. — Это, конечно, не “виновен”, но это однозначно кровь. Ее нужно проанализировать. — Я сделаю! — крикнул Мидория, подняв руку. — Я сейчас же! И еще до того как кто-нибудь успел среагировать, он вырвал письмо из рук Тсукаучи и выбежал из офиса. Не став дожидаться лифта, он сбежал вниз по пожарной лестнице в подвал, где находились лаборатории. Он буквально ворвался внутрь, игнорируя все возмущенные упреки о том, что он не надел защитные очки, перчатки и белый халат. Он схватил кое-какое оборудование, бесцеремонно освободил место на столе, сметя лишнее. Его руки тряслись, пока он натягивал перчатки, стараясь дышать через нос. Улыбающийся смайлик был всего лишь провокацией для него, настоящего Судьи. Написавший письмо, сделал ли он это, заведомо зная, что среди ведущих расследование скрывается Судья? Он вздрогнул, флакон выскользнул из внезапно ослабевших пальцев и разбился об пол. И это словно послужило сигналом. Внутрь вбежал Тсукаучи. — Мидория-кун, ты не можешь вот так сбегать с важными уликами. На тебе даже не было перчаток. Конечно не было. В конце концов он ведь умышленно схватил письмо голыми руками. Если отправителю известно, что он Судья, то бумага и без того может быть покрыта его отпечатками. Но теперь, когда он “залапал” послание, полицейское управление не станет сомневаться, откуда они взялись, и не заподозрит в нем убийцу. Мидория состроил самое туповатое выражение лица, на которое был способен, и склонил голову, будто бы сожалея. Он не проронил ни слова, боясь, что любая фраза сейчас может предать его. Тсукаучи вздохнул, потирая шею. — Знаю, ты хочешь помочь найти этого ублюдка, но есть процедуры. Ты не должен забывать об этом. Кивнув, Мидория спросил: — Сколько времени это займет? — Анализ ДНК достаточно трудоемкий процесс, так что не меньше двух дней. А ты тем временем можешь закончить список обладателей огненных причуд. А я тем временем найду, кто отправил это письмо.____________________
— Это был ты? — прокричал Мидория, буквально влетая в штаб Лиги. — И тебе добрый вечер, — откликнулся Шигараки. — У меня все отлично, спасибо, что спросил. Мидория подошел к нему, встав прямо напротив злодея, его плечи были напряжены, а кулаки тряслись: — Это ты отправил письмо в полицейское управление? Поведение Шигараки резко изменилось. Улыбка расползлась по его лицу: — О, значит сработало? Мидория отступил, будто получив пощечину. Он, конечно, с самого начала знал, что Лига злодеев не особо надежный союзник, но все же он не сделал им ничего, что могло бы спровоцировать такое предательство. Он попытался найти хоть какое-то объяснение в выражении глаз Шигараки, но увидел там только веселье. — Зачем ты это сделал? — Действительно. Зачем? — прошептал Шигараки, смотря в потолок сквозь прикрытые веки. — Возможно, я хотел тебе помочь? — Помочь? — Мидория поперхнулся. — Не смеши меня. Ты сделал только хуже. — Наоборот. Хоть ты и зовешь себя Судьей, ты еще новичок. А я помогаю тебе набрать опыт и поднять уровень. Тебе нужен был небольшой толчок, и я его тебе дал. — Что за… — зашептал Мидория, кровь пульсировала в его ушах. — Я и есть Судья. — Ага. Но ты не злодей. — Конечно, нет! Ему поплохело даже от мысли об этом. Он мстит за тех, в чьей смерти повинны герои, за тех, кто не должен был умирать. Он вершит правосудие, естественно он не злодей. — Вот как? А почему нет? Ты ведь приказывал другим убивать за тебя? Разве убийство — не преступление? — Злодей — это человек, использующий навыки для подрыва общественного порядка с целью удовлетворения своих эгоистичных желаний. А я, в отличие от тебя, действую в интересах людей. Конечно, несколько неумно — оскорблять тех, кто в курсе его двойной жизни, но Мидория четко понимал свою позицию. Все люди в мире разделялись на четыре типа: профессиональные герои, герои, гражданские и злодеи. Профессиональные герои были теми, кто учился использовать свои умения для защиты, спасения и заботы о гражданских согласно своим нравственным убеждениям и ценностям, таким как самоотверженность, справедливость, внимательность к чужим нуждам и щедрость. Герои же отличались тем, что использовали свои навыки пусть и с тем же результатом, но по иным причинам. Они руководствовались своими мотивами и целями, такими как власть, слава или деньги. Его логика была безупречна, он был в этом убежден, а используемые им определения делали его профессиональным героем. Они используют навыки, которые необязательно должны являться причудами. У Мидории, может, и нет сильной причуды или влияния в медиа или в полицейском управлении, но у него есть интеллект, и он использует его для помощи пострадавшим гражданским. И он вовсе не жаждет крови, лишь справедливости. Значит, он не может быть злодеем, так? — Вот это и плохо, малой. Твои люди не станут слушать того, кто никогда сам не убивал. — Только злодеи отнимают жизни, а герои спасают их. — Почему это убивают только злодеи? А разве Шимомура не убил, когда забил на просящую о помощи девчонку? Разве Ямазаки не убил, когда сбежал и бросил гражданских? И герои, и злодеи могут убивать. Зависит от мотива. Если он благородный, можешь ли ты называться злодеем? Глаза Мидории широко раскрылись. Он никогда не рассуждал с этой позиции. Он вспомнил, как ругал репортеров, которые никак не хотели узнать мотив, а теперь сам совершил ту же ошибку. Злодеи причиняют вред гражданским. Профессиональные герои защищают гражданских, руководствуясь благородными целями. Все ясно и просто. — Никогда не теряй из виду свою цель. И все же мысль забрать чью-то жизнь все еще оставалась тошнотворной. Мог ли он уничтожить письмо, не причинив никому вреда? Чем больше он думал, тем больше убеждался, что это невозможно. Фальшивка письмо, или нет, Тсукаучи все равно захочет, чтобы оно было в целости и сохранности. Без сомнения охрана лабораторий уже усилена и никому не даст так просто избавиться от улики. Ну и вишенка на торте — письмо в самом сердце здания полицейского управления. — Если хочешь, Курогири телепортирует тебя в лабораторию, тогда сигнализация не сработает. Мидория удивленно моргнул, его шокировало щедрое предложение Шигараки. — И ты правда хочешь искренне помочь мне? Услышав вопрос, злодей поднял голову, его янтарные глаза сузились, а на лице появилось обеспокоенное выражение. — Разве так трудно в это поверить? — пожал он плечами. Мидория, однако, наживку не заглотил, он предпочел сам назначить время, когда Курогири перенесет его в лабораторию. Когда он ушел, Шигараки повернулся к компьютеру, экран которого в тот же миг ожил. — Что вы думаете, Сенсей? — Я много ожидаю от Судьи. — Правда? Не знаю, что вы в нем увидели, — фыркнул Шигараки. — Скажем так, у него есть потенциал. — Ага. Потенциал, — насмешливо протянул Шигараки, расчесывая шею.____________________
— Доброе утро, Изуку. — Утречка, — хрипло ответил Мидория, потирая глаза и пытаясь отогнать остатки сна. Его мать заканчивала приготовление завтрака, напевая себе под нос какую-то песенку. Вскоре на столе оказались две больших тарелки с рисом и две поменьше, с мисо. Оба Мидории сложили руки и поклонились, прежде чем приступить в трапезе. Инко включила телевизор, новостной канал, как обычно, передавал в это время прогноз погоды. Ведущий предупреждал, что вся следующая неделя будет дождливой и холодной. — Как дела на работе, Изуку? — спросила мать между приемами пищи. — Тсукаучи не слишком строг? — Нет, все нормально. Он пока меня тренирует. — Хорошо. Да, хорошо. Сказанное заставило ее засиять. Мидория не знал, что ему думать. Единственной причиной, почему она могла быть такой радостной, это потому что она думала, что ее сын слабак, а Мидория вовсе таковым не был. Ведь всего вопрос времени, когда журналисты расскажут… А вот и началось. — Изуку, разве это не твоя работа? — А? Что они говорят? Прибавь звук, — он тут же притворился незнающим, даже привстал с места. Экран показывал утопающее в дыму здание полицейского управления. Время от времени лопались стекла на окнах, осыпая тротуар осколками. Репортер вздрагивал от каждого взрыва, но его голос оставался на удивление ровным. — ...начался на нижнем этаже ранним утром. Профессиональный герой Справочник и его помощники заняты тушением пожара, однако пламя все еще бушует… — Как ужасно, — прошептала Инко. — Твой начальник сообщал тебе об этом? — Сейчас проверю. Он понял, что мама права. На экране телефона высветился пропущенный вызов от Тсукаучи, который носил гордое имя “Тиран” в списке контактов Мидории, а также голосовое сообщение от него же. Очевидно, что выходного не будет, ведь детектив желал получить тот список до конца дня. — Полицейское управление пока не делало заявлений, однако было озвучено мнение, что данный пожар — не случайность. Согласно нашему источнику, который пожелал остаться неназванным, в деле Судьи, касающемся смертей профессиональных героев Стихийного панциря и Коренного жителя, появилась важная улика, которая и хранилась в лаборатории, где начался пожар. — “Источник, который пожелал остаться неназванным?” — повторила Инко. — Уверена, если бы твой начальник хранил это в секрете, он бы не захотел, чтобы информация ушла к журналистам. Кто мог совершить такое? — Как знать… — Они ведь поймают его, да, Изуку? Ты поймаешь Судью? — Да. Полагаю, да… Мидория порадовался, что у его матери нет причуды Тсукаучи, иначе он бы уже попался. К счастью, окружающие доверяли ему.