____________________ “Я не ищу проблем. Это проблемы находят меня”. — Кэти Макгэрри, Возьми меня ____________________
На его столе произошли какие-то перемены. После тщательного осмотра Мидория пришел к выводу, что чего-то не хватает, чего-то, что всегда находилось тут. — Я купил тебе новый цветок, — за его спиной заговорил Тсукаучи. — Это тилландсия, еще ее зовут “Голова Медузы”. Поливать ее нужно раз в неделю, а раз в месяц полностью вымачивать. Мидория заморгал, поднимая горшок со странным растением, у которого были змееподобные листья на деревянных ветвях. Оно не смотрелось как цветок, скорее как угловатый кактус, тянущийся во все стороны. — Не уверен, что я способен о ней заботиться, Тсукаучи-сан, — признался он. — Предыдущий тоже был неприхотливым, но я его все-таки убил. — Поэтому цветок будет не только твой, но и Тодороки. С другой стороны стола поднял взгляд Тодороки: — Что вы сказали? — Вы слышали. Вы двое будете заботиться о растении. В попытке достичь общей цели рождается дружба. Так что вот вам цель. Тсукаучи похлопал по одному из листьев и покинул помещение. Пружинистая походка выдавала его отличное настроение. Оставшись одни в кабинете, Мидория и Тодороки растерянно глазели друг на друга. — Значит, мы дадим ему умереть, — заявил профессиональный герой. Мидория перевел взгляд на растение, потом снова на Тодороки: — Нет. Он осторожно погладил один из распустившихся листьев, попутно удивившись каким тот оказался мягким несмотря на свой довольно грубый вид. Он не был уверен, назвали ли растение "Медуза" в честь женщины из мифов или же в честь морского существа. — Это обуза, — проворчал Тодороки. — И все же она живая. — Значит, хочешь о ней заботиться? — С твоей помощью конечно, — Тодороки не ответил, он избегал даже смотреть на Мидорию. — Это ведь ты объявил перемирие, когда мы стали коллегами. — А ты его нарушил, когда обозвал меня снежным королем. Закусив губу, Мидория склонил голову: — Я прошу прощения. Мне не следовало так легко игнорировать твою просьбу. И все же снежный король звучит круто, разве нет? Тодороки обернулся, Мидория встретил его ледяной взгляд: — Ты действительно хочешь, чтобы я тебя ненавидел? — А ты до сих пор не? Прежде чем Тодороки смог что-то сказать, со стола Тсукаучи раздалась пронзительная трель телефона. Они обернулись и парализованные уставились на черное рычащее чудовище. Даже не предполагали, что он вообще работает. В конце концов, все важные звонки поступали Тсукаучи на мобильный. — Нам стоит ответить, — услышал Мидория собственные слова. — Тогда бери трубку, — безэмоционально отозвался Тодороки. Но ни один из них не двинулся с места, пока звонки не прекратились. Однако, поднявшись с мест, они весьма синхронно бросились к телефону, на котором напротив надписи “Голосовое сообщение” мигала красная лампочка. Тодороки немедля нажал на кнопку. Тишину прорезал лающий голос Тсурагамае. — Тсукаучи, в четвертой комнате для допросов кое-кто утверждает, что владеет информацией по делу Тозавы. Будь там как можно скорее. Мидория побледнел, а вот стоящий рядом Тодороки наоборот расцвел. Мидории очень не понравился его жадный взгляд. — Хочешь провести допрос? Мидория энергично затряс головой: — П-плохая идея, Тодороки-сан. Если Тсурагамае приказал Тсукаучи заняться этим, то нам не стоит вмешиваться. Кроме того, если этот человек догадывается, кто мог убить Тозаву, меня могут опознать. — Странно, а я думал ты воспользуешься возможностью. — И попасть под гнев Тсукаучи? Увольте. Тодороки пожал плечами: — Дело твое. Он поднялся, разгладил несуществующие складки на своей белой рубашке и уверенной походкой направился к двери, оставляя Мидорию наедине с его внутренней борьбой. Бой оказался коротким. — Подожди! Мидория вскочил, даже сам не осознавая этого, протягивая руку удаляющемуся силуэту Тодороки. Двигаясь будто бы инстинктивно, он подбежал к профессиональному герою. — Я иду с тобой. Тодороки глянул на него через плечо, криво улыбнувшись: — Я так и думал. Комнаты для допросов ранее располагались на нижнем этаже, но теперь, после пожара, для этих целей расчистили несколько помещений на первом. Четвертая когда-то была архивом, лабиринтом из шкафов высотой до самого потолка. Сейчас же ее освободили от древних полицейских записей, оставив внутри только три стула, один в данный момент занятый, и стол. Когда оба мужчины вошли, женщина, сидящая на стуле, выпрямилась. Она сразу посмотрела на Мидорию. Последний, подавив в себе беспокойство, устроился на стуле слева. Взгляд женщины переместился на Тодороки, она не сказала ни слова. Мидория безмерно порадовался тому факту, что его коллега имеет столь впечатляющую внешность, с его-то волосами и глазами, и такую запоминающуюся манеру поведения. — Лилиана Шмидт? Она кивнула и ответила с акцентом на японском: — Да. А вы, похоже, детектив Тсукаучи. То, что она не узнала Тодороки с его двухцветными волосами и гетерохромией, было настоящим чудом. Однако, главный участник спектакля не упустил возможности. Он уселся на стул и одарил женщину вежливой улыбкой. — Верно. А это мой коллега, Мидория Изуку. Ну конечно, ради него Тодороки не стал бы лгать и сказал его настоящее имя. — Прежде чем мы начнем, прошу подтвердить, что вы пришли сюда добровольно. — Да. — Превосходно. Допрос будет записан на две камеры. Тут и тут, — Тодороки указал на аппаратуру за спиной Шмидт, а потом и за своей. — За односторонним зеркалом никого нет. Вы имеете право хранить молчание. Все понятно? — Да, детектив. Губы Мидории изогнулись, он скорчил кислую мину. Притворяться одним из самых уважаемых детективов было практически синонимом увольнения, но Тодороки вел себя довольно беспечно, будто бы не понимал всех последствий, которые может повлечь за собой его ложь. — Мне сообщили, что вы владеете информацией по делу Тозавы Анри. — Д-да. Я ее соседка. Я живу в комнате 709, нет, я жила там. — А где вы живете сейчас? Она назвала адрес отеля в Тиёде. Тодороки кивнул, словно уже знал и просто подтвердил информацию. — Когда вы возвращаетесь в Англию? Мидория вздрогнул, уставившись на них обоих. Похоже, Тодороки владел какими-то фактами, о которых Мидория не знал. Судя по всему профессиональный герой провел весьма плодотворное исследование, выходящее за рамки убийства Тозавы Анри, пока Мидория валялся на полу своей комнаты. — На той неделе. Я уже купила билеты. Тодороки поднял бровь: — Билеты? — повторил он. — Я уезжаю вместе с женихом. — Его имя? — Натсухико Арата. — Комната 709 зарегистрирована на него? — Да. Мы поедем в Девоншир, к моим родителям. — Зачем же срываться в Англию? Уверен, здание было застраховано и вам предложили достаточную компенсацию. Да, я понимаю необходимость переехать на какое-то время в отель, но неподалеку есть еще несколько подобных домов, где вы могли бы комфортно жить. — Тодо… Тсукаучи-сан, — вмешался Мидория. — Мне кажется, нам стоит сосредоточиться на деле Тозавы. — Я лишь хочу помочь нашей гостье с ее проблемой. — Не стоит вашего внимания, — нервно усмехнулась Шмидт. — Я лишь уезжаю в Англию вместе с женихом. Разве это преступление? Тодороки сузил глаза. Мидория был уверен, что он будет настаивать, но тот лишь откинулся на стуле, сложив руки. — Какие отношения вас связывали с Тозавой Анри? — Мы были соседками. Она жила дальше по коридору. Каждую среду мы виделись в швейной мастерской на первом этаже. У нее хорошо получалось. — Расскажите о ее характере. Она могла причинить неприятности? — Вовсе нет. Очень добрая. В первый раз в мастерской она мне помогала, когда у меня иголка застряла. К тому же она ведь была профессиональным героем, она всегда думала о других, а не о себе. Мидория сжал кулаки. Ложь, подумал он, и, возможно, он отразил мысль языком тела, потому что Тодороки повернулся к нему. — Кажется, мой коллега не согласен с вашей оценкой. Ореховые глаза Шмидт осуждающе посмотрели на него: — У него нет причин так думать. Говорю же, мисс Тозава была замечательным человеком. — Против Тозавы были выдвинуты обвинения в контрабанде оружия, — возразил Мидория. — Не хотите ли все-таки изменить свое мнение? — Я знаю, кем была Тозава, — каждое слово англичанки сочилось ядом. — Я никогда не сомневалась в ее доброте и честности. — Не стоит выходить из себя, — вздохнул Тодороки. — Думаю, никто на самом деле не знал Тозаву Анри, раз уж предотвратить ее убийство мы не смогли. Шмидт побледнела. — Уб-бийство? — спросила она заикаясь. — Так это официально? Ее убил Судья? Тодороки выпрямился и наклонился вперед: — Мне кажется, именно вы нам и расскажете, так ли это, мисс Шмидт. В конце концов, мы собрали показания всех жильцов, ваши в том числе. А раз уж вы пришли к нам сегодня, значит, у вас есть информация, которую вы не хотели бы раскрывать, которая обратит на вас внимание, которая, возможно, является ключевой для дела. Нижняя губа Шмидт дрожала, глаза были прикованы к полу. Мидория заметил, как, пусть и совсем слегка, у нее тряслись руки. Серебряное кольцо на безымянном пальце ярко блестело. — Предполагаю, что вы пришли сюда рассказать о преступлениях самой Тозавы. От шока Мидория выпучил глаза. Откуда он знает?.. — Преступлениях? — выдохнула Шмидт. — Каких преступлениях? — Врать бесполезно. Нога Тодороки дрогнула, заставляя исчезнуть любые подозрения, зародившиеся у Мидории. Блеф профессионального героя был обоюдоострым мечом. Если Шмидт что-то знает, то она скоро сдастся под давлением холодного взора Тодороки и расскажет все. Однако, если она искренна, то Шмидт сообразит, что допрашивает ее вовсе не Настоящий человек, Тсукаучи Наомаса, а самозванец, который виновен ничуть не меньше ее самой. Шмидт избегала встречаться с ними взглядом, ее дыхание немного сбилось. — Я не… Я не хочу, чтобы мой жених имел к этому отношение.. — Конечно, — Тодороки практически замурлыкал. Если бы Мидория знал его хуже, он бы решил, что тот собирается соблазнить девушку. — Мы готовы выслушать ваше признание, мисс Шмидт. Она на мгновение задержала дыхание и резко выпалила: — Я работаю в художественной галерее в Уэно, но он не знает, что я… что я продаю картины на черном рынке. Правда водопадом вырвалась с ее губ, она говорила так быстро, что смысл сказанного оказалось сложно понять. У Мидории закружилась голова. Значит, тут и была связь между Тозавой и Шмидт, их отношения с преступным миром? Они могли работать вместе, стремиться к одной цели или, возможно, они никогда не вмешивались в криминальные дела друг друга. — Отмывание денег. Как банально, — пробурчал Тодороки, оба, Мидория и Шмидт, недоуменно посмотрели на него. — Полагаю, ваш муж… ох, прошу прощения, ваш жених не в курсе. — Все началось еще до встречи с ним, — призналась Шмидт, ее плечи тряслись от еле сдерживаемых рыданий. — Он ничего не знает. Я не… у меня не нашлось смелости сказать ему. — Выходит, вы трусиха, — Тодороки наклонился вперед, став похожим на волка, готового к атаке, его улыбка больше напоминала оскал. — Может для разнообразия побудете смелой? — Я просто… я вообще не хотела обо всем этом говорить. Со старой жизнью покончено. Я устала врать Натсухико, устала вздрагивать от каждого стука в дверь и думать, что это полиция пришла меня арестовывать, устала… Я просто хотела рассказать вам о той ночи, когда убили Тозаву. — Тогда расска… — Тозава вас заставляла? Тодороки в ярости смотрел на него, еще бы ведь Мидория резко вмешался в его допрос. Но он должен был так сделать: в интересах расследования Тодороки без сомнений пользовался слабостями и сыпал соль на раны. Однако, игра в “плохого полицейского” не могла срабатывать всегда, такое признание ничем не отличалось от вырванного под пытками. — Что ты… — зашипел Тодороки, но Мидория снова перебил его. — Мисс Шмидт, то, что я вам скажу — секретная информация, общественности ее еще не раскрывали, но мы недавно начали расследование деятельности профессиональной героини Эрудиции. Мы обнаружили, что она могла быть связана с якудза, занималась контрабандой оружия и отмыванием денег. Вот почему я спросил, в свете сказанного вами, заставляла ли вас Тозава Анри помогать ей. Из ее глаз лились бесшумные слезы, но, когда она заговорила, ее голос остался ровным: — Я приехала в Японию, чтобы стать художницей, а не администратором, но я не… не справилась. У меня кончались деньги, а родители после провала прекратили со мной всякое общение. Меня уже собирались выселять из квартиры. И тогда появилась Тозава. Она предложила мне работу. В тот момент я еще не знала, в чем она заключается, только то, что мне будут хорошо платить в художественной галерее. Настоящее чудо. Мне стоило заподозрить подвох, слишком уж все звучало хорошо… — И когда вы начали работать в галерее? — Шесть лет назад. Я не знаю, какое место в иерархии занимала Тозава. Ее смерть схему не разрушила, но дала мне надежду ускользнуть. Такого случая я очень долго ждала, возможности исчезнуть. Понимаю, я не избавлюсь от прошлого окончательно, но сейчас мой единственный шанс. — Билеты у вас на следующую неделю? — Шмидт кивнула, вытирая слезы, и Мидория сказал ей. — Отмените их. Вы не покинете Японию. — Мидория? — недоверчиво прошептал Тодороки. И даже Шмидт не поверила своим ушам: — Мистер? — Если вы сказали нам правду, а я считаю что это так, то вы станете следующей целью организации на устранение. Ваше желание уехать в Англию резонно, но вы теперь свидетель. — Мидория, на пару слов. Стул Тодороки жалобно скрипнул, когда профессиональный герой встал с места. Он схватил Мидорию за рукав и буквально вытащил из комнаты. Как только дверь закрылась, Тодороки схватил его за узел галстука и наклонился так низко, что они оказались практически нос к носу. — Что ты, черт побери, такое несешь? У нас нет полномочий делать подобные заявления. Мидория оттолкнул Тодороки, в его ответе явно проскочил сарказм: — А ты считаешь, что у нас есть полномочия проводить допрос, когда Тсурагамае приказал Тсукаучи вести его? — Все было в порядке, пока ты не встрял. Шмидт уже почти… Сдавленный вскрик застал их врасплох, синхронно оба повернулись к двери в комнату для допросов. Не теряя ни секунды они ввалились внутрь, лед уже потрескивал вокруг правой руки Тодороки. Они остановились, как только к ним пришло осознание, что Шмидт в комнате не одна. Точнее, то, что осталось от Шмидт. Ее шея разваливалась. Губы успели прошептать слова мольбы прежде чем рассыпаться в пыль от разрушительной причуды. Глаза выкатились из орбит и пару секунд спустя ее лицо полностью исчезло. Шигараки обернулся: — А, это ты, — бросил он через плечо. Мидория застыл на пороге. И пусть злодей не обратился к нему напрямую, смотрел он явно на Мидорию. Тодороки, напротив, не стал терять времени и помчался вперед на Шигараки. На секунду Мидории показалось, что атака достигнет цели, но рука Тодороки была поглощена варп-вратами Курогири. Нет, все-таки атака состоялась, Мидория вдруг почувствовал жуткий холод в районе груди, изнутри. Он посмотрел вниз и увидел, как к нему тянулась рука Тодороки, выходящая из варп-врат, лед от нее проткнул ему грудную клетку. Тодороки немедленно убрал руку, что-то прорычав и не отрывая взгляда от Шигараки. Злодей помахал им и отступил в другой портал, который возник прямо позади него. — Стоять! — взревел Тодороки, бросая ледяные шипы. — Мы скоро увидимся, — заявил Шигараки прежде чем врата исчезли вместе с ним, шипы воткнулись в стену. Оглушающая тишина заполнила комнату. Тодороки закричал от разочарования, пинком опрокинув стулья. Мидория же просто смотрел на Шмидт, что стала не более чем кучкой пыли. — Тодороки… Профессиональный герой резко повернулся и буквально прогавкал: — Чего тебе еще? Его глаза были переполнены яростью, однако потухли, когда он увидел лед, торчащий из груди Мидории. Тот открывал рот, но не знал, говорит ли он что-нибудь. Он не слышал собственного голоса за громкими ударами сердца. Когда Мидория открыл глаза, пол оказался куда ближе, чем нужно, а Тодороки выглядел встревоженным. Мидория так и не понял, смог ли он сказать что-то и, откровенно говоря, ему было наплевать. Больше его волновала боль, что он чувствовал, когда его грудь вздымалась при дыхании. Наверное, это все вина льда. Когда он снова очнулся, он осознал, что Тсукаучи тоже тут. Тот выглядел разъяренным, но и немного обеспокоенным, примерно так можно было трактовать его морщины на лбу. Они с Тодороки явно задолжали ему объяснения и, возможно, извинения. В конце концов, Лилиана Шмидт погибла во время их так называемого допроса. Пусть Тодороки расхлебывает. Все-таки это была его идея. Мидория закрыл глаза.____________________
— Так, еще раз, — Тсукаучи шумно выдохнул носом, его ноздри затрепетали. — Вы решили, что будет умно воспользоваться моей личностью и моими полномочиями и провести допрос, напрямую касающийся расследуемого мною дела, и во время этого самого допроса ключевой свидетель была убита Шигараки Томурой, главой Лиги Злодеев, потому что вы оказались заняты ссорой друг с другом в коридоре. Я ничего не упустил? Мидория и Тодороки переглядывались в надежде, что другой дерзнет что-нибудь ответить. — Это была его идея, — пробормотал Мидория. — Это была его вина, — проворчал одновременно с ним Тодороки. Тсукаучи закатил глаза: — Думаю, я понастроил себе воздушных замков, раз решил, что вы двое сможете поладить благодаря цветку. Мидория пристально рассматривал свои колени, его щеки горели от стыда. Грудная клетка служила прекрасным напоминанием об их неудавшемся допросе Шмидт. Рана была тщательно очищена, зашита и перебинтована. Осторожно он пальцем попытался стереть с бинта проступившие алые капли. — Вы оба взрослые люди и должны осознавать ошибочность ваших действий. Тодороки-сан за подстрекательство к проступку, а Мидория-кун за следование за ним. Докажите мне, что я разговариваю со взрослыми, а не с детьми. Тодороки без промедления согнулся в глубоком поклоне: — Я прошу прощения за свою иррациональность, детектив Тсукаучи. Такого больше не повторится. — Я сожалею, Тсукаучи-сан, — вторил ему Мидория с койки. Тсукаучи, похоже, оценил искренность их извинений с помощью причуды, потому что расплылся в улыбке: — Хорошо. Что же, даже если я и не одобряю ваших действия, я не могу не отметить ваши умения. Вы все-таки сумели узнать о теневом бизнесе и обнаружить, в чем именно оказалась виновна Тозава. У нас наконец-то есть зацепка. И эту зацепку дал вам сам Судья, собственной, мать его, персоной, про себя взвыл Мидория. — А вы уверены, что именно это и есть мотив Судьи? — спросил он, старательно изображая невежество. — В конце концов, вмешалась Лига Злодеев, а не Судья. — А кто сказал, что Судья не связан с Лигой? — ответил Тодороки. Да заткнись ты уже. — Мне так не кажется. У Лиги и Судьи совершенно разные взгляды относительно героев, — настаивал Мидория. — И откуда тебе это знать? Да потому что я и есть Судья, и если ты не перестанешь быть такой занозой в заднице, станешь следующим в моем списке. — Я раньше изучал мотивы Лиги. Они хотят уничтожить всех героев, вне зависимости от прошлого, достижений или причуд. Судья же, исходя из того, что мы видели, выбирает цели, исходя из каких-то своих принципов. — Потому и существуют союзы, Мидория, — парировал Тодороки. — Или такое понятие тебе неизвестно, как и перемирие? — Тодороки-сан, достаточно. Слова были произнесены не Тсукаучи, но более низким и грубым голосом, звучащим прямо около порога. Шеф Тсурагамае вошел, взял стул и расположился рядом с Тсукаучи по левую сторону от Мидории. Его гнев буквально сочился из него зловещей аурой. Хоть он и считал, что его не так просто запугать, Мидория весь сжался прикрывшись подушками. — А вот и герои дня. Мидория Изуку и Тодороки Шото. Тсукаучи много говорил о вашем потенциале, но вы, похоже, оба решили его просто растратить. Реплика задевала, но Мидория слыхал и похуже, как ни грустно такое признавать. Он глянул на Тодороки, надеясь, увидеть проблеск эмоций, но тот сохранял совершенно непроницаемое выражение лица. — Мидория, у нас с тобой и раньше бывали разногласия, так что, когда твое имя всплыло в связи с катастрофой, которую по нелепой случайности прозвали допросом, я не удивился. Тодороки, однако, от профессионального героя я ожидал большего. Разве отец не учил вас знать свое место? — Пытался. Глаза Тсурагамае потемнели: — Похоже, пытался он недостаточно. Даже если вы и профессиональный герой, вы здесь не командуете. И если вы считаете, что можете принимать необдуманные решения без каких-либо последствий, вы ошибаетесь. Ваш проступок не останется безнаказанным. — Понимаю, сэр. Взгляд Тодороки был стеклянным, слова звучали будто записанными на пленку. Возможно, приняв пассивность Тодороки за покорность, Тсурагамае обратился к Тсукаучи: — Нам стоит поговорить о твоих новичках. Ты похоже решил собрать коллекцию возмутителей спокойствия. — Шеф, я верю, что у них есть потенциал. Вы ведь понимаете — юнцы обычно опрометчивы. — Есть разница между импульсивностью и глупостью. Объяснительную мне на стол до шести. — Есть, шеф, — кивнул Тсукаучи, но тот уже вышел из палаты. Детектив тяжело вздохнул и повернулся к Мидории и Тодороки: — Сильно не переживайте насчет наказания, о котором говорил Тсурагамае. Он прекрасно понимает, что вы никак не могли предвидеть вмешательство Шигараки, смерть Шмидт не ваша вина. У Мидории подступил комок к горлу, когда он услышал слова начальника. И хотя он сто раз был прав, Мидория все равно не мог отделаться от ощущения, что беда, случившаяся в полицейском управлении, его вина — их вина — убийство Шмидт. — Но если бы вы были там, Тсукаучи-сан, вы бы не оставили ее одну. — Шигараки появился бы в любом случае. Он никак не мог знать, когда Шмидт окажется в одиночестве. Случившееся — просто неудачное стечение обстоятельств. — Но вы бы смогли что-нибудь сделать, защитить ее. — Вы и сделали. Вы сразу бросились внутрь, чтобы помочь ей. Учитывая обстоятельства, вы действовали абсолютно верно. — Возможно, вы правы… Мидория совершенно не понимал, как Тсукаучи ухитряется улыбаться, убеждая его в том, что он не убивал эту женщину. — Ты уже открыл больничный, Мидория-кун? — Да, час назад. Доктор сказал, что мне повезло и лед не задел жизненно-важные органы. — Вы двое идите по домам. С Тсурагамае я разберусь. Тсукаучи поднялся и вышел, успев похлопать Мидорию по голове. Мидория неуверенно потрогал волосы и встал с кровати. Перед уходом он хотел попросить медсестру отдать его одежду. Он не стал надевать тапочки, прилагающиеся к больничному халату. Он уже сделал несколько шагов по направлению к выходу, когда осознал, что Тодороки не сдвинулся с места с самого ухода Тсурагамае. Он так и стоял с прямой спиной и сжатой челюстью. — Тодороки? — позвал Мидория, подходя к нему. — Ты ведь слышал Тсукаучи-сана? Мы можем идти домой. Тодороки не реагировал. Мидория нахмурился и помахал рукой прямо у него перед лицом, но никакого ответа не дождался. Совершенно точно не испытывая вот никакого беспокойства, он положил руку ему на плечо. Едва пальцы коснулись Тодороки, профессиональный герой отшатнулся. Мидория тоже отпрыгнул, вскрикнув: — Тодороки-сан? — Я в порядке, — ответил тот, но это опять прозвучало словно запись. Мидория поджал губы, но не сказал ничего. Он смотрел на стоящего неподвижно Тодороки, чьи глаза горели решимостью. Они отличались от тех, что он видел при приступе раздражения, были куда менее враждебными. Виной всему наверняка был, насколько мог предположить Мидория, бинт на его грудной клетке. — Я прошу прощения за твою рану, — пробормотал Тодороки. — Я не уделил внимания окружению, ведь иначе я бы почувствовал присутствие злодея неподалеку. — Он не был неподалеку, — услышал Мидория свой ответ. — У этого злодея весьма впечатляющая способность к телепортации, она не требует его присутствия. Он может создать варп-врата находясь за километры от места. — Зачем ты это говоришь? Пытаешься облегчить мое состояние? — Мы оба виним себя в случившимся. Твои эмоции сильнее, ведь это я был ранен. Я лишь хочу облегчить твою ношу. — Мне не нужна твоя жалость. — Вот и отлично, ведь я тебя не жалею. Я лишь предлагаю тебе партнерство. Тодороки, похоже, задумался прежде чем спросить: — Ну, и какая мне польза от такого ненадежного партнера? — Тсукаучи-сан уже составил из нас команду, и, боюсь, оно затянется. Признаю, при разговорах с тобой я вел себя неподобающе, но уж вышло как вышло, и мы все-таки оба боремся за справедливость. Мидория протянул руку, вспоминая как несколько дней назад так же тянули руку к нему. Тодороки какое-то время рассматривал ее, но в конце концов ответил на рукопожатие, пусть и с неохотой. — Тебе бы лучше исправить свое поведение. Как и тебе, подумал Мидория, иначе именно ты станешь тем героем, на которого я повешу преступления Судьи. Конечно, это была еще необдуманная идея, для воплощения которой понадобится искусная подтасовка фактов, но Тодороки во время допроса уже показал себя умным, обладающим лидерскими качествами и достаточно жестоким. Полностью соответствующим психологическому портрету Судьи, составленному полицейским управлением. Мидория решил, что будет в высшей степени досадно не воспользоваться этим. Тодороки уже собрался уходить, когда Мидория кое-что вспомнил. Он позвал его, профессиональный герой остановился и посмотрел на него: — Ну, что еще? — Поскольку ты сейчас вернешься в офис, то не забудь позаботиться о Медузе. — Медузе? — недоуменно повторил за ним Тодороки. — В полицейском управлении нет никого с таким именем или прозвищем, и нет организации с такой аббревиатурой и… — Цветок, Тодороки, цветок. Не забудь полить наш цветок. Тот повернулся и вышел, но Мидория рассматривал его спокойствие, как маленькую победу. Тодороки не поправил его ни в имени растения, ни в том, что это их цветок. Может, воздушные замки имели право на существование.