***
Альфа первым прерывает молчание: — Та-а-ак… И… ты — кто? — Твой спаситель, я полагаю, — холодно отвечает омега и смотрит настороженно и неприязненно, потряхивая рукой и дуя на придавленные Сумином в горячке борьбы пальцы. Намджун запускает руку в волосы и пытается сосредоточиться. — По..почему спаситель? Что… что произошло? Парень насмешливо хмыкает и складывает руки на груди: — Я, конечно, не знаю, что это были за таблетки, одну этот шлюховатый товарищ уже кинул в вино, со второй я помешал … — Он многозначительно останавливается, но Намджун демонстрирует чудеса тупости и продолжает смотреть растерянно и непонимающе. Омега обречённо вздыхает, цокает и продолжает: — Но ты не выглядишь больным. По крайней мере, физически. Да и он, честно говоря, на врача не похож. — Омега пожевывает губу, а потом озадаченно спрашивает: — Или… вы тут решили вместе… полетать? До Намджуна доходит не сразу, но потом он сердито фыркает и машет руками: — Спятил? С вином? Совсем тю-тю? — Да я как-то не специалист, — язвительно отвечает парень. — Но мне это сразу не понравилось. Поэтому я и это… кажется, помешал. Только сейчас до Намджуна доходит, что он не знает даже имени паренька, который — выходит — и впрямь его спас. Случаи, когда альф грабили ушлые омеги, напросившись вначале в гости, а потом подмешав что-нибудь интересное в питьё, редкостью не были. Альфы — особенно накануне гона — всегда отличались не особой разборчивостью и велись быстро. В лучшем случае они отделывались ограбленной квартирой и отравлением, в худшем — … тут всё могло быть, вплоть до смерти от передозировки. Обычно Намджун был достаточно осмотрителен, именно поэтому в свои «дни отрыва» после внеплановой смены он и выбирал омежек, которых видел в клубе не раз, иногда даже знакомых, но Сумин… У Намджуна просто рассудок отшибло, до того тот был соблазнительным. А может, ему что-то и подсыпали, что-то вроде возбуждающего для альф. В любом случае: определённо, этот паренёк его действительно спас. Только вот… это вообще кто? Что за… И тут Намджун вспомнил. Утреннее сообщение макнэ… Что-то там по поводу квартиранта… И только сейчас до альфы дошло, что он сам нарушил им же выдвинутое требование: предупреждать о намерении занять на ночь квартиру. Нет, без наркоты точно не обошлось. Чёртов Сумин… Намджун закрыл глаза и попытался успокоиться и сосредоточиться. Омега всё это время пристально наблюдал за отражением глубинных мыслительных процессов на лице альфы. Собрав остатки самообладания в кулак, Намджун открыл глаза и сказал: — Спасибо тебе… кто бы ты ни был. Я просто… Тебя как зовут? — Мин Юнги, — нехотя пробормотал омега. Намджун сделал несколько шагов вперед, но видя, как омега испуганно отступил, остановился и протянул руку: — Ким Намджун, альфа, двадцать три года. Прошу… прости меня, Мин Юнги. Парень удивлённо раскрыл глаза, немного помедлил, но потом, приблизившись на пару шагов, робко протянул руку и пожал ладонь старшего. Намджун инстинктивно принюхался — и невольно прикрыл глаза. Ландыш…Изысканный, нежно–горьковатый, очень свежий. Может, с нотками дождя, высыхающего на нежарком весеннем солнце, и особого, очень освежающего весеннего ветра… Безумно, нереально, крышесносно приятный… Намджун сделал над собой усилие и сосредоточился на дрогнувшей ладони в его руке. Пальцы у Юнги были тонкими и очень холодными. Но тем не менее какая-то странная тёплая волна мягко прошлась по телу Намджуна, когда он почувствовал в своей широкой ладони хрупкую, но твёрдую, узкую ладонь юноши. Не размыкая рук, они стояли чуть дольше, чем требовал этикет, а потом Юнги, как будто очнувшись, выдернул ладонь и, зябко поёжившись, спрятал руки в рукава пижамы. Намджуновой, кстати, пижамы, в которую можно было поместить двух таких Юнги. — У тебя руки холодные… Ты замёрз? Почему именно это сейчас волновало Намджуна — непонятно. Но ему почему-то страшно не хотелось, чтобы омеге было неудобно. Или холодно. Или страшно. Голос альфы удивил его самого: низкий, мягкий, чуть хрипловатый. Намджун нервно прокашлялся — что это ещё такое? Ситуация была и впрямь странная: на дворе ночь, они — альфа и омега — в квартире одни и практически не знакомы друг с другом. И при этом Намджун чувствовал, что не хочет находиться где бы то ни было ещё, только здесь, только рядом с этим непонятно как появившимся в его — формально-то его — доме омегой. Может, дело было в том, что Юнги его спас. Может, в том, что вызвал у альфы какое-то странное абсолютное доверие — всё же Чонгук вряд ли бы первого встречного тащил в дом, наверно, они знакомы, а Чонгук — хороший малый, ему можно доверять. А может, причина была в тоскливом, немного затуманенном взгляде Юнги. Эти красивые лисьи глаза точно не были созданы для слёз. Но они точно часто их лили. Это было неправильно, это очень хотелось исправить. А ещё — согреть эти тонкие нежные пальцы. И почувствовать эти пальцы на своих щеках. Намджун крепко зажмурился и, резко выдохнув, открыл глаза. Нет, омега не исчез, он был по-прежнему вполне реален, жался около стола, смотрел обиженно исподлобья и иногда прижмуривался, как напуганный котёнок. Не уходил. Не убегал. Не боялся. Доверял… Откуда такие мысли, Джун? Вы знакомы пятнадцать минут. — Может… чаю? — несмело спросил альфа. — И… поговорим? Юнги снова зябко передёрнулся. — Чаю — да, а поговорить… не уверен, что хочу. Хотя понимаю, что должен многое объяснить. — Ну, одна проблема за раз, Мин Юнги. Давай начнём с чая.16. В этом безумном мире (Намджун)
18 мая 2021 г. в 19:17
Ким Намджун братьев своих, конечно, любил. Ну, то есть как — любил. Это были то, что называется "бро" . Товарищи не по крови, а по опыту.
Они столько раз попадали в общие передряги, у них столько было общего дерьма на троих, что невольно станешь ближе. Намджун прекрасно знал — на опыте выяснил — что братья никогда не откажутся помочь и всегда прикроют. И перед отцом, и перед отчимом. И он сам был готов сделать для них всё. Но, сука, их вечные любовные разборки у него были уже поперёк горла.
То, что Тэхён влюбился в их старшего братца, Намджун понял быстро. Не то чтобы его это шокировало, но долгое время он относился к этим своим ощущениям неоднозначно: Тэхён был искренним в своих чувствах – это было очевидно, но … как можно по-настоящему любить такого мудака, как Джин?!
Ну, ладно ещё братской верной любовью: как говорится, куды бечь, семью не выбирают (хотя в их случае это, наверно, не применимо). Ладно, если ты омега: Джин и впрямь был на редкость привлекательным, его шутки были остроумны, когда хотел, эта дрянь мог быть крайне обворожительным. И если Джину что-то надо было, он, конечно, душу вытряхивал — но получал. А уж если у тебя вместо мозгов течные порывы и пони–радуга–цветочки, то ты, солнышко, обречён: окажешься в его постели, и сам не поймёшь, как это получилось.
Но, сука, если ты понимаешь, если на своей шкуре чувствуешь, что это чудовище — реально чудовище… как вообще? Непонятно.
Поведение Джина тоже бесило. Очевидно, что старший решил, что между ним и Тэ ничего не может быть — и правильно решил! — тогда почему же ведёт себя, как долбаный истеричный омега: то сталкерит за младшим, ревнует его ко всему, что движется и дышит рядом, то задалбывает откровенным игнором, доводя Тэхёна до белого каления.
И ладно бы это доставляло Джину наслаждение! Нет! Он страдал, как бешеный, глухо рычал ночами в подушку имя Тэхёна, не давая нормально спать Намжуну.
И вот бедный Джун живёт в этом дурдоме уже почти год, а до этого наблюдал сначала пиздострадания младшего, потом отчаянную херню в жизни старшего — и ничего не мог сделать.
То, что это братья заключили что-то вроде договора по поводу встреч Тэ с омегами, Намджун понял не сразу. Когда он вернулся на утре после прогулки с омегой Лиеном — и шикарного отсоса от него на скамейке в парке, было классно и запомнилось надолго — весь разморенный и счастливый, то, не успев дойти до своей комнаты, услышал стоны из комнаты Тэхёна. Сначала он не понял и подумал, что брату плохо, бросился было к двери… А потому услышал оттуда же глухие стоны Джина — и понял: а, нет, хорошо. Даже очень. Хотелось бы, чтобы было не так громко хорошо. Или хотя бы чтобы они не выстанывали имена друг друга, а то Намджуну на какое-то время показалось, что он попал в порнофильм с братьями в главных ролях. То ещё ощущение, не хотелось бы повторять.
Намджун, став невольным свидетелем, вернее, слушателем, этого аудиоспектакля под названием «Два идиота наконец-то потрахались», какое-то время пытался понять, как он относится к этому историческому ... событию. И понял, что в принципе он, наверно, рад за братьев. Всё должно было наконец-то наладиться.
Ха-ха три раза. Как же. Джин пропал на две недели, Тэхён вначале психовал, как омежка—брошенка, а потом пришёл, сияя болезненным блеском в глазах, и, нервно похихикивая, оповестил Намджуна, что нашёл любовь всей своей жизни по имени… ну, как-то там его звали. Намджун уже и не вспомнит как. Потому что потом была ещё одна любовь всей жизни. И потом был Кёнсу, вот этот был прямо долго, месяца три...
В общем, за достаточно короткий срок Тэхён нашёл себе любовей на несколько жизней, что было бы забавно, если бы Намджун головного мозга корой не понимал, что, сука, это тотальный пиздец. И он — одинокий дуб в центре этого пиздеца: все чешут об него когти: Тэхён ревёт в его истрёпанный жилет, не объясняя причин, Джин огрызается на каждую попытку поговорить и демонстративно хлопает первыми попавшимися под руку дверями. А Джун и сказать-то ничего не может. Потому что он всех любит и ему всех жаль.
Когда после известия о разрыве с Кёнсу Тэхён удалился под сень своей комнаты грустить, Намджун уже было совсем решился поговорить с Джином о том, что пора взять себя в руки, а Тэхёна за яйца и перестать Ваньку валять (Намджун в душе не чаял, откуда у него в лексиконе это, вроде как русское, выражение, но причину пиздеца оно отражало на сто процентов). Однако Джин смотался раньше, а догонять его и пытаться настучать по текущей кастрюльке у Намджуна не было сил.
Смена в клубе была адская: пятница, куча народу, несколько больших и буйных компаний и в финале эпичная драка двух альфачей за пьяного омежку. Намджун хотя и работал вторым барменом и охрана клуба была вне его юрисдикции, телосложение имел мощное, поэтому периодически помогал этой охране с особо буйными посетителями. Так что эмоционально он был вымотан и разговор с недоделанными Ромео и Джульеттом решил отложить на после поспать.
Поспать ему нормально не дали. Сначала разбудил Хосок с тоскливым и абсолютно не по адресу вопросом о местонахождении братишки. Намджун, сразу почувствовав панику в голосе младшего, сказал, что психовать рано, что надо пытаться дозвониться до Чонгука: мало ли, может, застрял где-то в дороге, телефон сел, да всякое бывает. Чонгук — мальчик умный и осторожный, плохого не сделает. Хосок попытался выключить на время папку–истеричку и отключился. Только Намджун вроде как заснул, ему позвонили из клуба и потребовали снова выйти на работу: его сменщик чего-то там подхватил, а в субботу без второго бармена, как вы понимаете, никак.
Больше Намджун заснуть не смог. Из комнат братьев не доносилось ни звука. Видимо, они растворились и страдали где-то не здесь. Намджун принял ванну, почитал, посмотрел неплохой фильмец, сто раз перекусил. И стал собираться на работу.
В принципе он был не против выходов на замену, потому что на этот случай была у него маленькая традиция. Всегда после внеплановой смены он искал в клубе сладкого омежку, тащил его на секс—квартиру и отпускал своего зверя: трахался по полной, до звёздочек перед глазами, до дрожащих ног и укоризненных взглядов соседей после.
Это было нечасто, но неизменно помогало продержаться от гона до гона, так как постоянных отношений у Намджуна не было и не предвиделось, да и не хотелось. А вот секса хотелось всегда. Но позволить себе опуститься до частых связей на одну ночь он не мог: воспитание не позволяло. А альфа внутри скалил зубы и требовал жертв, так что вот такая небольшая радость после «лишней» смены помогала держать его в руках и уговаривать на подождать.
В этот раз всё было так же, как и всегда. Рыженький омежка с нежным лицом и миндалевидными выразительными глазами представился как Сумин, танцевал раскованно, шикарно двигая аппетитными бёдрами, и позволял себя лапать, негромко и возбуждающе постанывая. Раньше в своём клубе Намджун его не видел, то есть постоянным посетителем он не был. Вообще-то Намджун как раз предпочитал постоянных клиентов клуба: как-то оно было спокойнее и надёжнее. Но тут никого подходящего он не заметил, а Сумин был очаровательно открыт и откровенен…
После нескольких коктейлей и достаточно однозначно на многое намекающих танцев омега поцеловал Намджуна глубоко и страстно и томно прошептал: «Поехали к тебе?» Альфа внутри забесновался — и Джун, позабыв обо всем, потащил Сумина за собой. В такси они снова целовались, жарко и развязно, Сумин позволял Намджуну всё, что тот хотел. Потом альфа чуть не взял его прямо в лифте: ему реально крышу сносило. В квартиру они ввалились в лучших традициях качественной порнухи: не отрываясь друг от друга, практически уже в процессе.
Внезапно, уже на подходе к спальне, Сумин сильно закашлялся — всё-таки язык не надо было засовывать по самое не хочу, да, Намджун? — отстранился и хриплым голосом попросил воды. Пока альфа на кухне наливал воду, пока Сумин судорожно пил, всё ещё хрипло покашливая, туман возбуждения как-то немного развеялся.
Тогда Сумин предложил выпить. Намджун согласился, принёс бутылку вина из бара в зале. Сумин вызвался открыть и разлить, а Джуна попросил найти что-нибудь сладкое на закуску. Альфа полез в шкафчик около окна. Где-то там было что-то вроде конфеток, которые сюда иногда притаскивал Чанёль, бывший страшным сладкоежкой.
А потом случилось нечто странное. Сначала Намджун услышал очень громкий вскрик, он вздрогнул и обернулся: около стола стоял незнакомый омега — тонкий, невысокий, с бледной кожей и блистающими от бешенства глазами, — мёртвой хваткой вцепившийся в руку дёргающегося Сумина. Громким, дрожащим от злости или гнева голосом незнакомец закричал:
— Что ты, сука, делаешь? Ты что, отравиться хочешь? Или его отравить?
В зажатой незнакомцем ладони Сумина виднелась белая небольшая таблетка. Рыжеволосый, дико поглядывая на нихрена не одупляющего Намджуна, начал вырываться, шёпотом яростно матерясь. В этой короткой борьбе омеги опрокинули бокал с вином, который уже успел налить Сумин, но последний, внезапно дёрнув незнакомца на себя, резким движением вырвался из захвата и дунул в прихожую. Через секунду за ним захлопнулась входная дверь.
И Намджун остаётся один на один с очаровательным грабителем... ну, а кто это ещё мог быть?