Майберт 2021

Если так сложились обстоятельства, и вы с партнером оба - криминальные авторитеты, то у вас есть только два варианта развития отношений: полное доверие друг к другу и сотрудничество или же избегание рабочих тем и попытки не мешать группировкам, ненавидя партнера на глазах у членов опг, но отыгрываясь сполна в спальне. Так уж вышло, что они с Аликом начали вести партнёрские отношения сильно раньше, чем оказались в одной постели, и постепенно секретов друг перед другом у них не осталось, но начали множиться тайны от других. Романа Малиновского можно было описать как человека эмоционального, но умеющего себя контролировать. Бывало, срывался по молодости, со временем научился лучше держать себя в руках. Однако иногда, очень редко, бывали дни, которые Лошало описывал Тончику, как «Дни под ретроградным Меркурием», когда Малиновский с самого утра был дёрганным, диким, мог сорваться из-за пустяка, пронестись ураганом, и, не дав никому опомниться, свалить, оставив у всех после стрелы привкус смазанного конца. «Дни, когда Малина ведёт себя как сучка недоебанная», - пояснял Тончик Лошало, не вдаваясь в мистику, тот только согласно пожимал плечами, не видя особой разницы между этими двумя версиями. Секрет такого поведения Ромы знал разве что Алик, потому что именно он и был причиной подобного поведения. Если Малиновского и правда начинало слегка заносить, и он решал слегка попутать берега, пытаясь напредъявлять Алику за какую-то шнягу беспонтовую, тот не начинал скандал, а тихо, молча и без лишних сцен, ложился спать, чтобы на утро встать раньше, собраться, разбудить Рому ленивыми поцелуями и нежными ласками, и когда тот ловил довольно уверенный утренний стояк, вставлял ему хорошо смазанную анальную пробку, после чего прекращал любые ласки и уходил на работу, холодным шепотом обещая, что если тот вздумает подрочить, сходить к девочкам Натки или вытащить из себя игрушку, следующий урок будет уже не таким интригующим и занимательным. Проверять, каким может быть следующий урок, Малине не очень хотелось. Хотелось только, чтобы такие дни кончались побыстрее, и дел на них было запланировано поменьше. К вечеру Рома неизменно уже ненавидел свою несдержанность, готовый на коленях умолять Алика о прощении и не менее готовый прямо в штаны спустить от любого неосторожного движения. Но это было бы как-то совсем ему не по статусу. Обычно, когда Малина возвращался, Алик уже был дома, читал, неспешно потягивая виски. Ну, точнее, в основном он делал вид, что читает, мысли о том, в каком состоянии должен был вернуться его любовник, пьянили не хуже виски и заставляли мысли убегать от текста очень далеко. Этот раз не стал исключением. - Блять, Аль, я уже все понял, ну вытащи из меня эту штуку! Вместо приветствия громко хлопнув за собой дверью выдал Рома, подлетая к креслу, и сразу заткнулся, напарываясь на горящий взгляд тёмных глаз. Альберт неспешно отложил книгу в сторону, также неспешно поднялся с кресла, вытягиваясь во весь рост, и только после этого позволил легкой усмешке скользнуть по губам. Только в такой ситуации становилось заметно, что Алик все таки слегка выше Малины. Тот просто был очень крепким, громким и на стрелках почти никогда не стоял рядом с Аликом, чтобы кто-то мог заметить, что этот шкаф на самом деле не такой уж и высокий, каким хочет казаться, всего чуть-чуть выше среднего, чем Алик со своим метр девяносто нагло пользовался в подобных случаях, очень опасно и чертовски соблазнительно нависая над Ромой сверху, замирая всего в нескольких сантиметрах от его губ, от чего у того предательски коленки начинали подрагивать, как у мальчишки. Долго поддаваться этому гипнотическому влиянию Роме не дали, заламывая ему за спину руку и припечатывая грудью к столу. При всем уважении, Малиновский все же всегда был сильнее Алика, и если бы что-то реально ему не нравилось, не стал бы терпеть подобной херни, но сейчас можно было и потерпеть. Судя по тихому смешку - правильно сделал, и это была ещё одна проверка его выдержки. - Понял, говоришь... А мне вот так не кажется, - меланхолично принялся рассуждать Альберт, одной рукой все также держа запястье Ромы, а второй лениво оглаживая его задницу, прежде чем зацепил пряжку ремня, и, слегка выдавая своё собственное нетерпение, поспешно стянул со своего любовника брюки вместе с бельём. - Я, может быть, тебе Тончика напоминаю, или Лошало? Или, может, ты меня со Стрельниковым попутал, чтобы на меня просто так выебываться? Голос звучит холодно, низко, но длинные, аккуратные пальцы все же взялись за основание пробки, слегка провернули ее, дразня. Кончик указательного обвёл по краям входа, и, в конце концов, игрушку вытянули, заставляя Малиновского ощутимо вздрогнуть и шумно выдохнуть, когда пробка покинула его тело. Безумное возбуждение, копившееся с самого утра никуда деваться не собиралось, Алик об этом знал прекрасно, как и знал, что в таком состоянии Малиновский будет очень покладистым. Рома в себя прийти до конца не успел, когда в него вошли резко, сразу глубоко, и в ответ только простонать мог вместо сколько-нибудь осмысленной фразы, за что получил ощутимый шлепок по заднице. - Пока ты будешь вести себя как сучка, обращаться с тобой буду также. Взял себя в руки и отвечай, быстро, - прохрипел, почти что прошипел на ухо Алик, сжав в кулаке короткие пряди на затылке Малины и заставляя его слегка прогнуться, совершенно беспощадно толкаясь бёдрами в его разработанную дырку, выходя почти полностью и снова засаживая на всю длину. - Н...нет, - выдавил из себя Рома, пока его волосы наконец не отпустили, и он не уткнулся в столешницу лбом, при этом абсолютно бессовестно подмахивая грубым движениям. - Что «нет»? Ты с кем разговариваешь вообще? Понимая, что так ни хрена не добьётся, Алик замер и добавил стали в голос, чувствуя, как дергается под ним Малина, пытаясь получить больше. - Нет... Альберт Зурабович, больше не повторится... Оба прекрасно понимают, что повторится, характер у Малиновского такой, иногда звезды так встают, что он немного берега путает, но обоих полностью устраивает такой вариант примирения. Для Алика всегда было загадкой, как такой авторитетный дядя настолько спокойно соглашался изредка поменяться ролями, предлагая подобное впервые, поддаваясь минутному порыву побыть сверху, он ждал резкого отказа, но, очевидно, это сказывалась молодость в Европе и общая открытость ебанутым идеям. Любые возможные сомнения из головы вылетали каждый раз, когда Малина в постели обращался к нему по имени отчеству, демонстрируя поразительную покорность. Только забывать не стоило, что это как с тигром на арене - он вроде на задних лапках перед тобой скачет, но только пока не забылся и не перегнул. Малиновский Алику свои секреты доверял, а тот доверял в ответ, они знали друг друга лучше собственных родителей, и в случае с Аликом он мог сказать - тот не перегнёт, с ним не стыдно и на задних лапках попрыгать. Альберт прекрасно чувствовал, что Рома от каждого движения внутри готов был кончить, потому и сам торопился, врываясь резко, даже грубо, намотав на пальцы цепь и натягивая ее на себя до тех пор, пока у Малиновского из глотки вместо стонов не начали рваться задушенные хрипы, и он не сжался на его члене в судорогах оглушающего оргазма. Остаток вечера проходит в мирной, сытой неге. После подобных развлечений Рома всегда становился как ленивый котяра, давно одомашненный и не представляющий себе жизни без блюдечка сметаны и почёсываний пузика. Да и на следующий день Малиновский был по-прежнему в удивительно приподнятом настроении, это даже Лошало отметил, затягиваясь после собрания одной на двоих с Тончиком самокруткой. - Я же говорю, это всего лишь ретроградный Меркурий. - Да какой в жопу Меркурий? Просто Натка ему, видимо, очень хорошую девочку подогнала, чтобы пар выпустил. - Вот именно, что в жопу. Ничего, Гаджо, я тебе как нибудь поясню за влияние небесных тел. Только Малине с Альбертом не говори, будет наш с тобой маленький секрет. Цыган улыбнулся как-то особенно сладко, с искоркой поглядывая на Тончика, а после выпустил колечко из дыма одному черту известно каких трав.