Майберт 2021

Ещё до начала их отношений, когда оба только присматривались друг к другу, вели вместе дела, ездили на стрелки, Алик чувствовал по телу приятную дрожь, когда Малиновский терял терпение, срывался на ком-то из братков. Или на стрелках, когда спорил с Лошало. Сильные кулаки стучали по столу, угрожая проломить его, а Алик думал о том, как эти руки могли бы прижимать его за пояс к себе, как Малина рычал бы ему на ухо, также грозно, но многообещающе, прежде чем прикусить его за ухом, опуская ладонь ниже и сжимая зад через ткань брюк. Он бессовестно упускал тему их споров, напустив на лицо маску скуки и легкого пренебрежения. Спасибо очкам, что прятали заинтересованный взгляд. Так уж вышло, что Альберт Зурабович был слишком горд, чтобы оказывать кому-то знаки внимания, и не менее горд, чтобы принимать их от человека, который не упускал возможности пофлиртовать с любым бревном. Малиновский в хорошем настроении был щедрым на комплименты и подарки для девочек, работающих у него в казино и баре, раздавал крепкие объятия любому нуждающемуся, даже если не тащил в койку. А пососаться с кем-либо по пьяни вообще считал чуть ли не святым делом, ни к чему не обязывающим. Алик считал личным оскорблением встать в ряд с другими многочисленными, и несмотря на очевидный интерес, продолжал упорно отказывать Роме, когда его знаки внимания перекинулись на него. Это было форменное издевательство - видеть Малиновского почти каждый день в своём кабинете, скинувшего пиджак на кресло. Водолазка плотно облегала сильное тело, брюки обтягивали задницу, и Алик прекрасно понимал, что Рома откровенно себя демонстрирует, он и стремился выставить себя напоказ, улыбаясь широко и на столько сладко, что зубы сводило. Несколько месяцев Малина заваливал Альберта подарками и вниманием, сходя с ума от холодности с другой стороны. Они знали друг друга со студенческих лет, Алик был в курсе всех самых грязных его дел, происходивших все это время под самым носом, а Рома так старался секундными увлечениями заткнуть очевидную потребность связать их жизни ещё крепче, что аукнулось ему это тем, что теперь его считали несерьёзным. Смириться с этим Роман Малиновский даже не думал, продолжая штурмовать неприступную крепость. И плевать было, что случаев, когда Алик менял своё изначальное мнение, было меньше одного. - Да какого же черта тебе ещё надо?! Я из кожи вон лезу, чтобы доказать тебе, что я блять не хочу тупо трахнуть тебя и забить! Чего, блять, ты мне предлагаешь сделать?! От Малиновского пахло виски, когда он ввалился в бюро в очередной раз. На дворе почти ночь, они виделись несколько часов назад, когда Алик устало бросил: «Я не одна из твоих тупых Ляль, чтобы потечь со всей этой мишуры, чтобы ты меня трахнул и забил». Рома был в ярости, хотя по лицу видно было, что коктейль эмоций у него в сердце куда сложнее. В студенческие времена Альберт часто выводил Рому на крик, когда они спорили, но так, как сейчас, Малина никогда себя с ним не вёл, стуча в отчаянии кулаками по его же столу, нарушая личное пространство... В его душе, очевидно, бесновался зверь, и Алику до дрожи хотелось этого зверя приласкать или же раздразнить сильнее. В любом случае, Альберт был уверен, его Малина не тронет даже в таком состоянии. Какого-нибудь Стрельникова - запросто, но точно не его. И все равно по телу мурашки бегут от того, насколько Рома в таком состоянии горяч, и как голову кружит от осознания, что он добровольно себя посадил на поводок и упорно желал вложить его именно в руку Алика. Все происходит на чистом импульсе. Малиновскому достаточно было шумно выдохнуть почти в самое лицо, обжигая дыханием, чтобы добиться того, чего не смогли все подарки и обходительные знаки внимания, на которые был так щедр Рома со своими Лялями. Альберт откладывает в сторону очки, поднимается с места, и тянет за цепь на себя, заставляя Малиновского окончательно забраться на стол. - Ещё раз наорешь на меня, и я тебя зарою в могиле миленькой бабули, почившей вчера от инфаркта. Низкий шёпот прямо в губы и контакт глаза в глаза имеют явно именно тот эффект, на который Алик рассчитывал, потому что Рома выдыхает ещё раз, но уже не готовый снести все стены, а еле держащийся от того, чтобы не растечься по столу. Других признаний им не надо. Они целуются до боли в губах и затёкших конечностях, не меняя позы, пытаясь отыграться друг на друге за все это время томительного ожидания, а после не вылезают из постели почти сутки. И если спросить, ни один точно не скажет, когда их начало тянуть друг к другу. Вспоминая, Альберт готов был признать, что тихо ревновал Малину к каждой его шлюхе, а Рома все время впадал из крайности в крайность, таская в свою постель либо максимально похожих на Алика людей, либо же совершенно противоположных, в надежде забыться.