Занимательная химия

Оксана нервно выстукивала ручкой ритм по парте, и все смотрела на Арсения Сергеевича со смесью раздражения и страха. И вот дернул же ее черт за язык, тогда. Да еще и сказануть такое! Нет бы выдумать Васю Пупкина из другой школы или студента какого, так нет же! Надо было сказать имя учителя, ведущего у них три урока в неделю, еще и неодинокого, еще и его девушке. Видимо от Антона передалось воздушно-капельным путем, сначала говорить, а потом только думать. И ссыковать от последствий потом. Девушка раздраженно тряхнула головой и потянулась к телефону. Часы неумолимо приближались к 9:15, что означало скорый конец занятия. И конец ее нервов, которых и так уже начинало не хватать. Катастрофически не хватать. Да, какого лешего-то?! Она только три минуты назад в класс зашла! Но часы на телефоне утверждали обратное, показывая что прошло уже как пол урока. И то, что она каждые пять минут смотрела на время, никак не помогало. Возвращать его назад никто не планировал, а очень хотелось. чтобы вернули. Урок, по ее меркам, длился слишком быстро, словно директор, внезапно воспылав к бедным школьникам сочувствием, сделал сокращенный день. Но это было определенно точно не так и урок шел обычных сорок пять минут. Сорок пять минут, уложившихся в голове Оксаны, в сорок пять секунд. От осознания своей скорой кончины девушка нервничала только больше, сверля взглядом Арсения, от которого уже должен был остаться один чертов пепел. А потом пришел Дмитрий Тимурович, говоря что-то про олимпиады, но Окс плохо слушала. Точнее не слушала вовсе. До конца урока оставалось всего ничего, а у нее не было никакого плана. Даже идеи как можно выкрутиться! И никакая импровизация не сможет ей помочь. Она даже не стала шутить над Антоном, из-за его удачи и репутации отличника, которая как всегда повернулась к нему не самым приличным местом. Вся Оксана была полностью поглощена скорым разговором с учителем и скорым провалом. Нога под партой дергалась, словно в конвульсиях, а ручка вертелась не хуже лопастей вертолета. И с, приблизительно такой же, скоростью. -Окс, а Окс, — шепнул ей Шастун, когда заметил, что Суроква пялится в парту не моргая уже минуту как, пока парта уверенно уезжает куда-то вперед. Вместе с ее крышей, похоже. — Оксан, да не переживай ты так, все будет хорошо. -Я и не переживаю, — кусая колпачок ручки, огрызнулась девушка и тут же сама себя пристыдила. Ну куда она понеслась со своей злостью? Еще и на невиновного Антона. Он же помочь ей хочет, а она на него гавкает тут. Оксана вздохнула и стыдливо посмотрела на друга, со смесью страха и вины. А тот только хмыкнул и погладил ее по плечу. -Ну да, ну да. А парта у нас трясется не потому что ты ногой дергаешь, а потому что землетрясение, да, — усмехнулся парень беззлобно, и развел руками. — В самом деле, дорогая моя, чего ты переживаешь? Это не у тебя с ним будет месяц занятий тет-а-тет. А то и больше. И ты же не влюблена в него на самом деле. Ты ему все объяснишь просто и все, никаких волнений и никаких проблем. -Да что я ему скажу-то? — вымучено тянет девушка, оборачиваясь на Антона. -Скажи ему правду, — пожимает он плечами и у Оксаны глаза на лоб лезут. — Не всю конечно, дура. Просто скажи ему, что у тебя его имя случайно вырвалось, вот и все. Тыры-пыры извините, вы просто мне первым вспомнились, можете не переживать я на ваш член не претендую, досвидания. -Ты думаешь сработает? — с надеждой тянет она, улыбаясь от такой дебильной шутки и думает: «Зато ты очень даже претендуешь» — но вслух этого не говорит. Получать не хочется, а еще ушей много. Так что сам пошутил и сам посмеялся. Удивительно но это ее даже успокоило немного. Действительно, чего это она должна ссыковать перед Арсением? И не из такой задницы выбиралась. -Ну, других вариантов у тебя все равно нет, — пожимает плечами Антон и снова беззлобно усмехается. -Придурок, — легонько толкает его в бок Суркова, — да так что тот чуть не падает, — и понимает, что улыбается. *** -Арсений Сергеевич, можно с вами поговорить? Арсений смотрит на Суркову и мимолетом думает, что таких разговоров в его жизни стало слишком много. Но он снимает очки, кивает мол «можно» и сцепляет руки в замок. «Пора заканчивать разговоры о том чего теперь уже нет. О моей личной жизни,» — с кривой усмешкой думает он и вздыхает. — «Особенно со своими ученицами.» Он сейчас абсолютно не настроен выслушивать признания в любви и ловить на себе робкие застенчивые взгляды, которые ему пусть и льстили, но он запрещал себе даже думать о том чтобы как-то поощрять такое поведение. Это недопустимо, он ведь прежде всего учитель. «Ну только если это не взгляды Шастуна, конечно. Его бы ты не прочь попощрять» — шепчет ехидно голос в голове и Арсений просто обреченно соглашается с ним. От себя, как известно, не убежишь. -В общем… — мнется девушка у стола, и Арсу становится ее жалко. Но он ведь не виноват, что ее сердце решило на него «запасть». Да и девушка приличная, не лезет со своими чувствами, понимая ситуацию. Чудо просто, по сравнению с некоторыми ее одноклассницами. А пока Арсений про себя сочувствует девушке, она бурчит себе тихо под нос что-то, и даже Попову удается расслышать что именно, — да че я боюсь то? Короче, я вас не люблю и это просто одно сплошное недоразумение, извините что я вас вплела в эту историю, вот. Арсений сидит, ошарашенно глядя себе в стол и думает. Думает, какого черта вообще происходит в его жизни? Он уже приготовился к привычному для последних лет «Пойми, мы не можем быть вместе», «Это неправильно» и «Прости но я не могу ответить тебе взаимностью». И, наверное в один из единичных случаев, в голосе действительно звучало бы искреннее сочувствие, но оно нахер и не сдалось в итоге. Он уже даже воздух в легкие набрал для этой короткой (переменки не резиновые), но пафосной речи, да так им и подавился. Девушка тут же обеспокоенно встрепенулась, но Арс остановил ее взмахом руки. Прокашлялся, собрался с мыслями и нихуя не понял. -Так, Оксана, стой, — говорит он, вставая с места и девушка дергается в сторону. «Да сколько можно?! Я что, такой пугающий что меня шарахаться стали уже?» — думает Попов, и закатывает глаза. -Давай по порядку, я конечно очень рад, что ты в меня в итоге не влюблена, и все это разрешилось. Но во что ты меня вплела, прости? — складывает он руки на груди, облокачиваясь о свой стол. Девушка запоздало прикрывает ладонью рот, и Арсению кажется, что та сболтнула немного лишнего. -Я… Я не могу вам сказать, — нервно отворачивается девушка, заламывая руки и Попов начинает за ученицу уже переживать. — И вообще, это не мой секрет. -Ладно, — сдается Арс, думая что это уже не его дело и сворачивает с темы. Не говорит, ее право. Он не следак на допросе, а просто преподаватель, она имеет право хранить секреты. Особенно чужие. — Я так понимаю, ты об этом и хотела поговорить, да? -Да, — вздыхает облегченно Оксана и улыбается, — извините еще раз, за беспокойство и все вот это. -Да ладно, — махает рукой химик, — не страшно. Хотя меня немного это даже задевает. Я, что, настолько не в твоем вкусе? — подергивает бровями Арсений, пытаясь свести все в шутку. -Ну, да, вы ведь не девушка, — уже в дверях говорит ему Суркова, ухмыляясь. Арс чуть не падает со стола. — До свидания, Арсений Сергеевич. Вот и поговорили. *** -Ты сказала что?! — Антон спрыгивает (читай: почти валится на пол, с грацией картошки и шипением кошки) с подоконника, пока Оксана увлеченно жует вкусную булочку из столовой, спокойная и довольная, как удав замочивший кролика на ужин. -Я сказала, что он не в моем вкусе, потому что он не девушка, — легко отвечает она, кивнув головой и откусывая свою сладость, с ухмылкой. -Ты совсем долбанулась бошкой, да? — сочувственно произносит Шастун, откладывая свой пакетик с едой. — А если он учителям расскажет? Или вообще всему коллективу? -И что? — пожимает плечами девушка. — Павел Алексеевич и так знает, Дмитрий Тимурыч на такое внимание не обращает, лишь бы не дебоширили, остальным вроде плевать. Да и у меня ты есть, чтоб прикрыться. Шторка, так сказать. И ты сам мне посоветовал правду говорить, не нуди теперь. -Но я имел ввиду не это, Окси! — взмахивает руками парень, расхаживая из стороны в сторону в пустом коридоре. Звук его шагов летит по пустому этажу, что звучит как какой-то странный музыкальный ритм или бит. «Новый трек антоновских нервов, встречайте «Моя подруга — отбитая»! — думает мимолетом Шаст, продолжая расхаживать по скрипучему полу. Все остальные школьники были в столовой, там ведь есть столы и есть удобнее, естественно, ведь она и была для этого создана. Но им больше нравилось проводить обеденный перерыв в тишине, в отдалении от криков детей, криков поваров и дракам в очереди за последнюю булочку. А потому они облюбовали подоконник у кабинета музыки на втором этаже. Хотя это больше была кладовка, чем кабинет, да и вспоминали о нем раз в год, когда нужно было отработку кому-то назначить, (а это наказание в стиле авгиевых конюшень. Вы вообще видели количество пыли на полках этого места? Да они ими под завязку забиты! И ноготь не просунуть. А дышать там и вовсе опасно, запросто можно улететь в больничку. Откуда эту пыль хирурги вырезать будут и не факт что справятся). Потому даже на перерывах тут особо не было людей. Ну, кроме них двоих, естественно. Их двоих и шастуновской паники, количество которой можно было полноценно считать человеком участвующим в их разговоре и меняющим его в русло матерных конструкций свыше трех этажей. -Ну Антош, ну ты чего так распереживался? — комкая уже пустой пакетик, спрашивает Оксана, спрыгивая с подоконника следом. -А вдруг будет как в прошлый раз? Когда ты к нам перевелась. Из-за этой же херни между прочим, — вздыхает тяжко Шастун и опускает голову, которая начинает немного побаливать. -Тош, ну ты чего в самом деле? — подходит к нему Окс, приобнимая. — Ты же прекрасно знаешь, что все дело было в тупом мажоре, который не знает слова «нет» и не понимает отказов в принципе. И тогда я не знала, что лесбиянка, а просто набоум сказанула первое, что в голову пришло. Да и куда я от тебя денусь-то, чудо? Я тебя с твоим химиком не брошу. И Арсений Сергеич твой не мудак же, в самом деле. Не станет лишнего болтать, ну. -Да, наверное, — кивает Антон, и пригибается, давая Сурковой трепать его волосы. Ему это нравилось. Сразу, как-то тепло на душе становилось от такого, казалось бы, обычного действия, а все равно тепло и по-родному. Его так и мама по волосам треплет перед выходом из дома, если не спешит в ночную смену или перед важным выступлением, каким-нибудь, так что этот жест полный привязанности, всегда его успокаивал. — Ты прости, я завелся так, чего-то… -Все нормально, глупый. Я сама на тебя накричала сегодня, — вздыхает девушка и отпускает парня, чтобы тот совсем не превратился в букву «зю». — А сейчас, ешь свою булку и пошли на биологию. Не хочется опаздывать к Тимурычу. Шастун только кивает, и действительно начинает есть, пока они идут на урок у классного руководителя. Любовь любовью, а кушать хочется всегда.