King of Silla

— Да здравствует огонь! — кричали помешанные на смерти каннибалы. Чимин открыл глаза и увидел красную искру, что воспламенялась с каждой утраченной секундой ближе к привязанным ногам. Стопы ощущали тепло кончиком пламени, это была приятная минута нагрева тела, которая приветствовала за собой неизбежные последствия. Юнги все крепче сжимал пальцы младшего, он ухватился за него так сильно, что ничто не заставит разнять его хватку, это была просьба держать его так же в ответ. Люди кричали, свистели, радовались, плакали и смеялись, смотря за увлекательным шоу. Это поместье увлекалось изучением разных способов применения боли на человеке, им не была интересна охота за зверьми, каннибалы считают это скукой и лишней морокой. Они себя удовлетворяют только свежей и всегда разной реакцией на пытки. — Эмоции — превыше всего! — крикнул шаман, а в ответ на призыв услышал отклики своих людей, что раз за разом повторяли фразу. Они были, как под гипнозом, как под действием пьянящего вещества, что забирает душу, взамен на эмоции. Охотники-стрелки бредили развлечениями, любили чувствовать превосходство и власть над простым желанием жить, ведь для них это ничего не значило и не стоило. Безумцы, что живут мыслью о том, как насладиться новой порцией крови и плоти, они изучают действия человека перед смертью, их рефлексы, их желания, их попытки бороться, некоторые сдаются, а некоторые нападают. Любители, что наблюдают за чувствами, этот передоз адреналина, который ощущается от человека при смерти, когда он мучается и извивается от несносной боли, когда кричит и вырывается. Им не нравится скукота, они любят живые страстные волнения, а когда человек не реагирует, то они теряют интерес. Какой смысл от бездушной куклы? — Чимин, нас спасут, мои люди придут, только нужно немного подождать, — срывается голос Юнги. — Я не могу ждать, мне горячо, ноги ощущают огонь. Охотники танцевали, смотря на Чимина и Юнги, довольствовались их переглядами на друг друга, их взгляды заряжали страсть в палачах. Они жаждали большего и большего. На улице день, солнце подает лучи прямо в глаза, ослепляет и понижает возможность видеть остальных. После длительного дождя дрова не так быстро воспламеняются и наполняются жаром, постепенно набирают скорость. Сначала кора просыхает, по немного тлея и чернея, а после загорается и огонь становится выше к парням. — Этот мир ничтожен без эмоций, они нам даны, чтобы наслаждаться. Так насладимся же нашими гостями сполна! — продолжал говорить Минсу. — Это даст нам силы жить. Не нужно бояться боли, нужно бояться, когда ее не чувствуешь, ведь каков смысл существования без наслаждения?! — все громче произносил речь. Огонь становился все выше и выше, от пяток к голеням, сожглась нижняя одежда, а затем высокая температура разъедала кожу. Шкура кипятилась и оставляла сначала маленькие, а после побольше пупырышки, что лопались и снова появлялись. Пак и Мин плавились изнутри, ощущая непосильную боль. Казалось, кости выпрыгнут из незащищенной оболочки, они не хотели там находиться. Сожжение заживо — наибольшая точка боли, когда-либо достигнута человеком. Пламя расходилось все дальше, ветер вздымался и дул прямиком в эмоциональный костер. Алые поцелуи оставались на коже, словно кислота прорывали дыры до костей внутри плоти. Парни ощущали себя в аду, самом настоящем аду, который им предоставилось посетить на земле. Неужели это конец? Все, на что они способны, больше не будет второго шанса? Их мысли забиты лишь тем, как это прекратить и дать хотя бы минуту охладиться, ведь огонь беспощадно терзает их ноги, остаточно забирая в теплые объятья. Одежда полностью расплавилась, оставляя тела одиноко терзать огню, этому красному веществу, что накаляется все больше и больше. Чимин поднял голову вверх, сильно сжав глаза, отпуская слезы катиться вниз, которые за считанные секунды высушились. Он кривился и рыдал от нарастающей боли, будто тысяча кинжалов вонзают и вытягивают по одному, мучают и испытывают силу воли парня. Он потел в агонии, плавился и пузырился, чернели руки и живот, ожоги нарастали, но Чимин ничего не мог сделать, никак не остановить пытку, это издевательство над кончиной. Почему не можно просто зарезать, как животину, почему сожжение заживо? — Ох, Буда-а-а-а-а-а, — закричал Чимин на последний вздохах. — Чимин-а, эй, просыпайся, — трусил Юнги лекаря, что так и не пришел в себя после освобождения. Он вспотел, мокрота повсюду кровати, пыхтел во сне, вырывался и отбивался, настороженно поворачивал голову то в один бок, то в другой, будто ожидал нападения. Пак пропустил день на работе и до вечера валялся в кровати у Мина дома. Шуга сильно переживал за младшего, из-за неосторожности он получил большую травму, мало кто сразу сможет жить дальше после пережитого. Харли все время лежала в ногах у сонного парня, не отходила и периодами привставала, чтобы обнюхать лицо, если тот сильно пихался и небрежно поворачивался. В то же время Шуга так и не уснул. Он бодрствовал прошлую ночь и весь следующий день, сейчас вечер, а он так и не смог позволить себе прилечь. Утомление спадает от мысли, что Чимин его не кинет после вчерашнего, ведь любит, несмотря ни на что. Любой другой человек уже бы бросил и ушел подальше от такого эгоистичного занозы, как генерал Шуга. — Юнги-я? — проснулся. — Чимин? Как себя чувствуешь, что-то тревожит? Что хочешь, я достану. — Мы не умерли? — Нет, гвардейцы успели и спасли нас. Ты практически ничего не чувствовал, ран нигде нет, я осмотрел тебя, все в порядке. — Тогда почему я ничего не помню? Хочешь сказать, что мне приснилось, как мы сгорели? Это был сон? — удивился Пак. — Когда огонь затушили, то ты потерял сознание и ударился головой, поэтому большинство моментов не помнишь. Мы отвезли тебя на повозке к самому дому. Я очень переживал за тебя. — Правда? Я пропустил день на работе… С такой посещаемостью долго на посту не продержусь. — Не волнуйся, я уладил этот вопрос, сегодня тебя не должны были вызывать к королю, он не в курсе. — Правда? Спасибо, ты мне так помогаешь. Обговорив все, что накопилось за ночь, Чимин и Юнги отправились спать после тяжелой тренировки без еды и воды. Мин наконец позволил себе отдых и больше не терзается переживаниями об неисправимых ошибках. Чимину было сложнее уснуть, ведь он и так проспал много часов с кошмарами в обнимку, он надеялся, что плохие сны не будут больше преследовать его воображение и он войдет в другой мир с облегчением. *** Король сидел на своем троне в общей комнате, где он обычно принимает чиновников и согласовывает новые указания, в этот раз он приказал прийти писарю и записывать оглавление для народа Силлы. Чон Хёнмён облокотился на быльца и уставился на пришедших людей, что каждый день имеют по несколько просьб, решение которых немедленно к выполнению. Его наполовину седые волосы были уложены в высокий пучок с заколкой в середине, что держала всю прическу на макушке головы. Одет в красный ханбок, сшитый золотыми нитями с золотой обивкой на поясе в виде круга, в котором огнедышащий дракон. У него усталый и замученный вид, болезнь развивалась с каждым днем и никакие лекарства не помогали, лечение бесполезно. Ким Тэхён сидел с правой стороны от трона и подготавливал рабочее место к ладу, он аккуратно складывал листы по порядку и топил твердые чернила благодаря нагретой каменной чаше. Тэхён очень беспокоился из-за того, что может напортачить или не успевать записывать под диктовку. Пришедшие чиновники выстроились по обе стороны от короля возле высоких мраморных колонн, они ждали, когда правитель будет готов слушать новое нытье от граждан страны. Представители разных семей собирают информацию в многих частях страны о проблемах народа, а после с подготовленными вопросами приходят их решать во дворец. Жизнь у короля не самая красочная, ведь все народные затруднения обговаривается только с ним. — Ваше Величество, вчера был мятеж с северной стороны города, работники новых домой недовольны оплатой за свой труд, поэтому отказываются продолжать стройку, — произнес канцлер. — Ким Намджун, скажи своему помощнику, чтобы он увеличил оплату до той, которая их устроит. Тэхён записывай: Я, король Чон Хёнмён, издаю указ об увеличении оплаты строителям. А те рабы, что были в плену более десяти лет, — освобождаю. — Вы очень добры, Ваше Величество, — хором произнесли чиновники в зале, низко поклонившись. Тэхён быстро записал разборчивыми иероглифами указ и подал его королю, после чего Чон поставил печать, и писарь скрутил лист, а затем положил в тубус. Ким доволен своей должностью и даже не до конца понимал какой высокий чин имеет в королевстве, ведь ранее и представить не мог каким человеком станет. Тэхён часто видится с Чонгуком и радуется возможностью общаться с таким интересным человеком. Он ему кажется необычным, будто не принц вовсе, а обычный житель из небогатой семьи, которая не имеет богатства на поколения вперед. — Ваше Величество, сегодня свадьба у семьи Хве, а так как они вам не чужие люди, то предлагаем предоставить им подарок, чтобы скрепить отношения между двумя великими кланами, — сказал чиновник, что стоял ближе к королю. — Предоставьте им шелковые ткани, два слитка золота и земли в Кёнджу от моего имени, — ответил король. После нескольких часов заседания Тэхён закончил свою миссию писаря и приступил к подготовлению завтрашнего дня. Он не переставая писал все слова короля, поэтому морально устал, но так, как его работа не завершена, ему нужно нстрочить в нескольких копиях все письма Чон Хёнмёна и отнести их к почтарю. Ким пошёл в свои покои и продолжал усердно исполнять свой долг перед страной. Его рука начала затекать и болеть от непривычной постановы. Он немного передохнул и снова приступил вырисовывать иероглиф за иероглифом, как под копирку водил рукой для лучшего результата, ведь никто не потерпит здесь ленивых не любителей подчиняться местным законам. Его волновало лишь обеспечивать себя и не беспокоить свою родню из-за лишних затрат. Хоть семья Ким и не была бедной, но Тэхёну стыдно просить деньги на жизнь у них. Снова обмочив кисть в черную жижу, парень рисовал картину из надписей, это искусство засосало его в себя, воссоединилось воедино. Прошли минуты, часы, а уставший Тэхён, что увлёкся своими заданием не замечал потраченное время, наслаждался занятием и получал удовольствие от приятного времяпровождения у стола с бумагами. Снова и снова, чертя заезженные слова, он выучил их значение вдоль и поперек, думая над тем, как высоко может подняться благодаря упорству и любви к совершенству. Как вдруг он услышал лёгкий стук в дверь и приподнял голову вверх, ожидая увидеть незнакомое лицо, что хочет принести еще бумаги и дел. — Можно? — засунул голову в проём двери Чонгук. — Прошу, Вансо, ты почему здесь? И как узнал, что это мои покои? — На самом деле я к тебе с просьбой, поможешь? — Конечно, все, что хочешь, — заулыбался Тэхён. Чонгук вошёл в комнату, осмотрел потолок, который был обит изумрудными тканями для поддержания тепла зимой, посмотрел на письменный стол, за которым сидел собеседник. Чон немного нервно прикусил губу, подняв взгляд на Кима и прикрыл глаза, сделав глубокий вдох лёгкими. Он шагнул ближе к столу и прищурил глаза, удивляясь красоте и уникальности Тэхёна. — Нужно пойти кое-куда. — Куда? — встал Тэхён и начал собираться, отставляя все свои дела на потом. — Секрет, — смутился Чонгук. Одевшись потеплее, парни пошли за территорию дворца исполнять просьбу принца. Днём ветер вздымался и оставлял лишь мимолетные воспоминания о тёплом лете, что грел волосы. Сейчас же всё более осенний вид за окнами, все холоднее погода, все желтее трава, всё опаснее ночь. Быстро топая, они стеснялись заговорить друг с другом, присутствовала мелкая недоговорённость, никто не решался сделать первый шаг друг другу с чем-то большим. Поэтому Чонгук, дабы решить проблему застенчивости решил отвести писаря в элитный бар для богачей и местных чиновников. Он подумал, что Киму будет интересно узнать мир Чонгука, его окружение и местную знать. Листья с каждым днём все чаще обсыпались и рушили атмосферу жаркого лета, хоть еще не настали холода и мороз, но ясность дня уходила все раннее, а ночь приходила быстрее. Желтый мир погружал Силлу, горячие цвета устанавливали порядок на дорогах, настал сезон купания в красивых озерцах из мягких листьев. Тэхён поглядывал на дома с роскошными вывесками, дорогущими улицами, выставленными в ряд двухэтажными зданиями из прочного дуба, покрашенные в качественную краску. Он восхищался Кёнджу, дома, в селе нигде не было настолько удивительных мест, которые стоят больше, чем годовая зарплата в дворце писарем. — Тэхён, ты не против провести со мной оставшийся день? — Что? — он не понимал, разве Чонгук не попросил о помощи. — Я хочу гулять с тобой, посидеть в заведении с самой дорогой и качественной выпивкой, поесть изысканную кухню. — На самом деле, не ожидал, что это и будет просьба… Пройдя на второй этаж деревянного бара, они заказали комнату на двоих, куда им принесли женщины, в полуприкрытых одеждах, еду и выпивку. Никто не осуждал взглядом их выбор быть наедине, двух парней оставили наедине со своими желаниями и похотями. Чонгук преподнёс второму бокал с выпивкой и настоял на тосте. Ким лишь надпил сладкий напиток, что горечью полился в глотке, оставляя тепло после себя. Он окунался со своими желаниями в мысли о Чоне. Каждый глоток — новый смысл жизни, свежий воздух, благодаря которому он раскрепощается и изощренно, по-другому смотрит на парня рядом. Комната выглядела, как новый этап отношений. Красные прозрачные ткани, свисающие с потолка, обвивающие быльца кровати, прибавляли энтузиазма и похоти к нарастающей обстановки между парнями. Идеально застеленная кровать белыми тканями, словно чистый лист бумаги, словно новый этап жизни, словно шаг к своим вожделенным желаниям. Мягкие подушки так и манили к себе, приглашали к вечерней обстановке, чтобы спать в обнимку с любимым человеком. — Вот, сделай еще глоток, ты почувствуешь, насколько станет проще, — приглашает к действию принц. — Хорошо, я сделаю, потому что хочу этого, — глубоким голосом ответил писарь. Насладившись новой порцией любовного зелья, что окутывает сознание новой волной. Прилив бодрости так и кружит голову спутникам наступающего вечера, он правит ими, а они поддаются, будто куклы на ниточках. Тэхён лег на кровать, разложившись поудобнее, установил зрительный контакт с Чонгуком, высматривая каждые его перемены в мимике. Брови то поднимались, то опускались, губы то расширялись, то сужались. Чонгук полностью попал в плен, он окружен очарованием Тэхёна, он убийственно сокрушил стену между их смущением и неловкостью. Чон принял весь удар на себя и согласен принимать каждый день, каждый час, каждую минуту, каждую секунду, всегда. Мания любви, несокрушимая притягательность, которая образовалась с первой встречи всё еще влечет, все еще не оставляет в покое. Комната наполнилась запахом алкоголя и недостающего прикосновения желающих тел, что так жаждут заполучить друг друга полностью и везде. Окна запотели от учащенного дыхания, их языки запинаются, ведь настраиваются сказать долгожданные слова, привлечь к ответственности за содейственное. Чон готов ждать, пока Ким созреет впустить его в свою жизнь, пока позволит, даст шанс получить удовольствие от общения и сливания воедино. — Ты позволишь мне воспользоваться возможностью побыть с тобой наедине? — спросил принц. — Так ты и так со мной наедине, здесь только ты и я, больше никто, — оглядывается Ким по разные стороны, доказывая свои слова. — Можно я тебя поцелую? — Попробуй, а потом я отвечу. Можно или нет. — Ты сводишь меня с ума, Ким Тэхён… Чонгук подполз ближе к любовнику и соприкоснулся лбами, дыша прямиком в рот второму. Он уязвимо, медленно сужал дистанцию между их телами, обнимая Тэхёна за талию и от того еще громче выдыхая, его инстинкты не могли стоять в сторонке. Чон хотел Кима, и его природа подталкивала к действиям как можно быстрее. — Ты так приятно пахнешь, прям как роза, ты пахнешь целым полем роз, невероятно притягательно, — не сдерживался младший Чон от комплиментов старшему. Тэхён расплывался на тысячу лепестков от откровенности младшего, он умирал и воскресал снова и снова, поглощал в себя все моменты, проведенные вместе. Чонгук мягко прикоснулся к губам Тэхёна, соприкасаясь верхней губой к его нижней, влажные пухлые губы с изумительным винным привкусом убили все сомнения, растоптали переживания и недопонимания, они умаляли продолжать прикасаться, не отпускать и целовать все время. Чон напористо углубил поцелуй, вылизывая остатки невинности Кима, вычеркивая такое слово из его словаря, больше слово невинность они не знают, лишь покорность перед чувствами и любовью навеки. Их языки сплелись в девственный поцелуй, что ранее не учавствовал в играх для взрослых и лишь впервые учится проявлять свою сущность на всю мощность. Парни все больше, с каждой минутой, проведенной вместе, прикасались к оголённым участкам тела, а чтобы упростить себе задачу, оголяли их сами, позволяя пальцам скользить по мокрому телу, что плавится под действием мимолётных касаний. Чонгук настаивал на своем, он проявлял большую инициативу, раздевая Тэхёна до нижнего белья, а после и вовсе полностью обнажив, напоказ выставив всю натуру личности. Он рассматривал и любовался, прогибался к груди и нюхал чудесный запах похоти. Минуты проходят, а парни все наслаждаются под напором алкоголя, их головы полностью не защищены. Винные изделия помогают показывать настоящих себя, не скрываться, не смущаться, а откровенно довольствуваться полученным даром Богов за этот день. Не поев, не допив, принц и писарь отдались друг другу полностью. Чон перевернул Кима на четвереньки, удобно расположив податливое тело и приступил небрежно снимать с себя штаны и верхний наряд, он быстро кинул одежду на пол, приступая к заключительной части постельных заседаний. — Тэхён, ты не против перейти к более приятному действию? — Я готов, только, пожалуйста, сделай это и не останавливайся. — Я рад, что тебе нравится наше времяпровождение. Чонгук, полностью истекая смазкой, повел по своему члену ладонью, стимулируя ее извержение, и медленно, неспеша входил в дырочку Тэхёна, что так и манила красивым видом сзади. Ким же опирался руками об быльце кровати, ожидая приятного бонуса в виде секса с принцем. Ему всё виднеется чудесно зовущим и манящим: руки партнёра с выступающими синими венами, его бёдра, что напряглись от позы, лицо, которое покраснело от жары в комнате. В то же мгновение парень сверху водил головкой члена у входа круговыми движениями, углубляясь внутрь горячей долины. Он полностью утонул в жарком месте, утонул в дырочке Тэхёна, забываясь. Чон утоляет жажду, готов выпить полностью всего Тэхёна, даже если это озеро, море или океан, будет пить до конца жизни, но никогда не удовлетворится остаточно, будет хотеть испивать Тэхёна всегда, ему его мало и мало. Смазка текла по Кимовым ляжкам на кровать тяжёлыми каплями, увлажняя постель, полируя гладкие ноги, что скользили в Чоновых руках. Чонгук крепко схватил бедра партнёра, контролируя его посадку, насаживая на себя быстрее. Его темп вырос и достиг высоких амплитуд, парень вбивался в уже непосильного стоять на коленях Тэхёна, лежащего на белоснежной кровати, насаживал снова и снова блестящий от смазки член. — Чонгук-а.… — мягкий стон вырвался из уст старшего. Чонгук и не заметил, как именно его назвал Тэхён, настоящим именем, а не выдуманным. Его сейчас только волновало удовольствие, полученное внутри колечка мышщ, его попка необычайным образом засасывала внутрь, искушая, приковывая к себе. Словно завербованный Чонгук двигался бедрами, ударяясь яйцами об Тэхёнову сочную, размятую попку. Чон вынул свой пенис, вырывая несколько протяжных шлепков по заднице снизу. Затем продолжил прорывать свой проход, вынимая и вставляя поглубже, ощущая всем телом дрожание Кима, его расставленные ноги тряслись от каждого сильного шлепка сверху, привязывая к себе вечно выскальзывающий член. — Пожалуйста, кончи внутрь. Тэхён все чаще трепетал от прикосновений второго, его дыхание полностью сбилось, температура прыгнула вверх, жар окутал все тело. В то время Чонгук продолжал безжалостно и, наконец, грубо вталкиваться, не давая шанса засомневаться в его умениях. Он будто выбивал демонов из старшего, выискивал внутри него зло, но на самом деле лакомился теплом вовне него, устанавливал свои правила. Принц нагнулся ближе лицом к спине Кима и вылизывал на ней узоры, угощался такой вкусной кожей, что пахла розами, что на вкус, как печенье. Его сознание полностью забито этим телом, оно просачивается и выливается из головы, ибо больше места нет, все занял партнёр снизу. Тэхёновы волосы, что расстилаются по мягкой подушке, его шея, цвета заката, его голос, что глубоко оседает и ласково зовёт, — все тяготит на дно, Чон тонет со своими мыслями о брюнете. Тэхён выгибался и истощался от приятных ощущений внутри, младший нашёл к нему подход, он руководим им, как хочет, как ему вздумается, но Тэхён и не против. Его сила воли где-то убегает, как только на горизонте появляется молодой и стройный, всеми желанный Чон Чонгук. Он стонал, кричал и громко дышал, а если совсем не оставалось сил, то шептал и бредил о Чоне. Чонгук, слушая голос старшего, который льётся, как мед на уши, продолжал вбиваться так глубоко, насколько возможно, не жалея красную, разгорячённую задницу второго. Он трогает ее и в меру бьёт, оставляя небольшое покраснение на половинке попы, не останавливается, дает Тэхёну насладится впервые таким идеальным завершением дня, проведенного с принцем этого королевства. — Я хочу этого, пожалуйста, сделай, — умолял. Чонгук, не чувствуя больше стопа внутри, утрамбовывал своё достоинство, как зверь, быстро, словно вселился ягуар, который несносно бежит. Он рассекал дырку Тэхёна, заполняя её собой, своей белёсой спермой, что струёй стекала на стеночки анала. Младший прижался так близко, чтобы и муха не пролетела, чтобы и вода не протекала между их телами. Пот скрепил их кожу, склеивая в первый раз, и парни надеются, больше не отклеятся. *** Чимин сидел в своём новом домике на территории дворца и читал книгу о травах, что выращивались в королевстве Силла. Он внимательно запоминал каждое слово, а некоторые значение выписывал себе отдельно, что позже ему пригодится для изготовления нового рецепта. Трудиться здесь проще, чем казалось, к королю его вызывают раз в несколько дней, чтобы проверить сердцебиение, температуру тела и удостовериться в значимости продолжения лечения. Дух короля падает с каждым днём, его возраст уже не пригоден для такой ответственной должности, но, к счастью, для Чон ХёнМёна Чонгук уже восемнадцатилетний и может перенять на себя заботу о будущем страны. Его знают в соседних государствах и признаёт своё, как наследника. Чимин замечает, что его пациент угасает и вскоре будет обузой для сына, поэтому и получает стресс, из-за чего болеет. Пак хоть и сочувствует Чонгуку, не видевши его ни разу, но уж точно не Хёнмёну. Он его ненавидит так, как и раньше, хочет придушить каждый раз, как видит. Всё сожаление улетучивается, когда вспоминает о несправедливой болезни отца. Он не успел помочь Чиёну, тогда как лечит того, кто причастен к смерти отца. Сердце обливается кровью после минуты разговора с королём, ему так хочется наброситься на него и задушить, но вспоминая Тэхёна и Юнги останавливается. Лишь эти двое дают одуматься семнадцатилетнему парню от роковой ошибки, что погубит жизнь. Чимин отложил кисть и сложил все бумаги в стопку, аккуратно расставив всё на свои места. Он встал со стула и пошёл прогуляться по саду дворца. Нежная и загадочная природа его манила с детства, заполняя все белые пустоты, когда взгляд падает на красоту осенних цветов, когда тёплый ветер подует в спину, закружит опавшие листья в маленький вихрь. Проходя мимо каменного моста, он опустил голову, взглядывая на клокочущий ручей, что соединяется с небольшим водопадом. Там плавали мелкие рыбки, которые питались отходами из кухни, что выкидывала прислуга. Болотистый запах воды присутствовал во всех водоёмах дворца, хоть их время от времени и чистят, и убирают. Подумав о приятном собеседнике, Чимину на мысль спадает Чон Хосок, который также работает лекарем, поэтому полностью поддерживает все переживания Пака. У них разница в возрасте девять лет, но это никак не сказывается на теплых дружеских отношениях. Отправившись в гвардию, Пак задерживает дыхание, тихо мечтая рассказать всю правду другу о своём настоящем имени, о его планах, о том, как попал в Кёнджу, что за ним гонятся и разыскивают убийцы. Но все раздумья улетучиваются, зная, как может всё обернуться для него и Юнги. Мин с самого начала предупредил о жестокости людей, что борются за выживание, предательство у них в крови. Чимин уже это осознал, ведь столько людей пытались его уничтожить за короткий промежуток времени, все недовольны с приходом кого-то нового, кто честен в своих намерений. — Но ведь я не честен… Я пришёл сюда не за работой, а за смертью, — признался сам себе парень. Вставши у ворот гвардии, он показал проходной и его пропустили стражники, затем Пак рванул к Юнги, позабыв о том, зачем сюда пришёл. Он всегда забывает все на свете, когда в радиусе мили есть генерал Шуга. Все беды и несчастья не имеют смысла рядом с ним, он их решает, просто будучи рядом, молча стоя или сидя, лишь бы с Чимином. Его солдаты во всю силу тренировались, оттачивая движения, прыгая ввысь, а после безопасно приземляясь на землю. Пробежав мимо гвардейцев, он проскакал все ступеньки на второй этаж постройки, прямиком в кабинет генерала, что снова занимался бумагами и подписывал неизвестные для лекаря документы. — Привет, можно? — спросил Чимин. — Это же мой любимый Хо Чисан пожаловал. Тебе стоит прекратить так часто приходить ко мне, а то начнут распускать слухи всякие змеи придворные. — Да мне плевать на остальных. Юнги-я, я люблю тебя и хочу видеть каждый день, если только Будда не рассоединит нас. — Он не посмеет помешать нам и нашему счастью, ты просто повидаться пришёл или как? Работы мало? — Да я хотел перекусить сходить куда-то, но самому не хочется. — Я очень занят, Чимин-а, но завтра весь твой, пойдёт? — отнекивался Шуга. — Ну раз так, то я схожу с Хосок-хёном, он ведь сейчас свободен? — С Хосоком значит сходишь? Скорее всего у него полно работы и он занят, может лучше не тревожить его? — Юнги не хотел подавать виду как ему не нравится этот армейский лекарь, что всем всегда улыбается. — Я пойду проверю, — Чимин чмокнул занятого мужчину у бумаг в щёку и выбежал с комнаты в поисках солнечного Чона. Поиски долгими не были, ведь рыжая макушка выделялась среди других людей и под солнечными лучами искрилась, словно золото. Помахав с балкона здания Хосоку, тот сразу откликнулся и зашевелил ладонью над головой в ответ, широко обнажая белоснежные зубы в обворожительной улыбке. Все вокруг оборачивались, не зная Чимина, как человека, который снова пришёл сюда украсть самого весёлого работника. Пак мимолётно спустился вниз, широко расправив плечи, высматривая реакцию окружающих, они все так же не по-доброму пялились. Никому не нравился выскочка, что в хороших отношениях с угрюмым, вечно злым и недовольным командиром, указывающим на мелкие ошибки даже профессионалам своего дела. Подойдя ближе к Чон Хосоку, Чимин поздоровался и крепко обнял его за шею, говоря, как многое ему нужно рассказать за прошедшие дни. — Чисан-и, ты великолепно выглядишь, где-нибудь прикупил новое мыло или сделал сам? Удивительный аромат. — Сделал сам, я вижу, ты разбираешься в таких вещах. — Конечно, я так много уже работаю лекарем, что выучил все составы мыл и масел, которые есть в местных библиотеках. Из чего сделал то? — распахнув глаза, расспрашивал Чон. — На календуле и масле из кокоса, это дорого обошлось мне, но здесь платят так много, что я и не заметил, как начал тратить суммы, что раньше для меня были заоблачными. — Ты куда-нибудь собираешься? одет не в рабочем, — приметил гвардейский лекарь. — Да, пойдешь со мной, перекусим. Я очень голоден, ел последний раз с утра, а сейчас уже после обед. — Как так? — Да за работой время идет так быстро, не уследил. Они пошли в комнату Чон Хосока, чтобы тот причесался, переоделся, умылся от пыли, ведь в гвардии невозможно быть всегда чистым и ухоженным. А после вышли за территорию, преследуемые ненавистными взглядами оставшихся бедняг, что тренируются с утра до вечера без выходных. Кёнджу в самом разгаре сил, сейчас все люди ходят на базар, покупают украшение из золота, серебра, с камнями и без. Кто-то работает у прилавков, а кто-то приходят перекусить или выпить сладкие и горькие вина, рисовые изделия или попробовать свежую рыбу, что только выловлена из моря неподалёку. Мир живёт дальше, даже если у кого-то горе или смерть на носу, все безразличны к проблемам окружающих, ведь у самих их достаточно. Чимин попал в город, который полон загадок и устрашающих мифов, что могут быть правдой, а не выдумкой. Ведь люди не могут просто придумать что-то, они видели чудеса, а народ не верит и продолжает называть их чокнутыми выдумщиками. Чимин проходил мимо прилавки с мечетями и удивился их узорами, что выбиты при высокой температуре специальным прибором, заточенным на конце. Одна была обворожительно красива, имела золотистую рукоять, отполированное лезвие, а самое главное — его значимость для одного человека. — Добрый день, — подошёл Чимин к торговцу, — вы сможете сделать такую на заказ, только именную, с инициалами? — Да, стоит подороже, если вас устраивает, то через 5 минут будет готово. Что писать? — Я подожду. Напишите: М.Ю. Хосок удивился увлечением Чимина к холодному оружию, ведь обычно лекари лечат, а не калечат людей. Он рассматривал за улыбающимся и смущающимся Паком, который сложил руки на груди, будто мечтая о свидании. — Чисан-и, это в подарок? Но кому, я не знаю никого с таким именем. — Это для близкого человека подарок, который однажды спас мне жизнь, а я так и не отблагодарил его. Чуть позже Чимину упаковали новую 70-ти сантиметровую мачете в специальную фирменную коробочку. И парни дальше бродили по рынку, выйдя на дорогой район из элитных заведений. Люди сюда ходят только знатных семей и кланов, которые владеют многими землями и участками за городом. Единственные бедные крестьяне здесь по неволе работают за копейки танцорами и обслугой. Учуяв сладкий аромат из заведения «Силла и Небо», Хосок взял Чимина за рукав и потащил лакомиться приторными пирожными из фруктов. Все выстроено из крепкого дуба, выстелено в красные персидские ковры с желтыми и зелёными узорами по краям, а окна украшены из викуньи ткани. Растения оплетали лестницу, что вела на второй этаж, потолок имел несколько шаров изысканной обивки из портьерной ткани, а посетители всю эту роскошь дополняли грациозными ханбоками. Чимин и Хосок пришли в «Силла и Небо», дабы отдохнуть от постоянной суматохи, приказов, лечения ран гвардейцев и королевской семьи. Хочется тишины, вкусной еды и поднятие настроения, благодаря удачной компании. — Хосок-хён, ты что-нибудь слышал об охотниках-стрелках? — присев за столик внутри заведения, завел диалог младший. — Слышал, но лишь малость, ты что видел их? — Да, я был в их деревне… — Прости, что?! — чуть не подавился Чон после услышанного откровения. — Это… — хотел продолжить рассказ Чимин, как вдруг увидел знакомые лица. Этот родной вид, что напоминал дом и прошлое. Пак увидел Тэхёна и Чонгука, которые спускались по ступенькам, держась за руки. Они выглядели счастливыми и удовлетворёнными, будто сбылось давнее желание, что так терзало мысли. Тэхён поднял взор на окружающих и заметил сидящего за столом Чимина. Их взгляды пересеклись и сердцебиения участились, они снова встретились. Улыбки с лиц моментально спали что у первого, что у второго. Тэхён немо приоткрыл рот, желая высказать мнение о ситуации, но молча глазел на друга, которого так безуспешно искал. Нашёл. Неужели Чимин всё время спокойно жил, не пытаясь объясниться Тэхёну о произошедшем? Он зря искал? Нет уж, Ким доберётся до правды. Тэхён спустился и медленным шагом, словно зачарован плелся к лекарям. Он своим взором загипнотизировал Пака, замуровал и закопал в землю, в ожидании столкновения перед друг другом. Веки приспустились, оставляя маленький диаметр, из-под которого ясно видно ошеломлённого друга. — Тэхён? — Чимин?