Моя ненависть к тебе

— Эрен, хочешь сказать, вместо того, чтобы решать домашнее задание по физике, ты составлял этот глупый план? — Он не глупый, Армин! — И ты занимался этим весь день? У тебя было полно времени для решения задач, как ты умудрился ничего не успеть? — Армин выпучил на друга пару ошарашенных голубых глаз. — Я же говорю, времени не было, я составлял план! — Но тут шесть строчек! — Каждая из них далась мне кровью и потом! — Ужасно… Армин спрятал лицо в ладонях, глубоко вздохнув. Всё, что происходило с Эреном, казалось ему из ряда вон выходящим. Его сосед по парте выглядел невыспавшимся, дерганным и каким-то перевозбужденным, точно выпил десять эспрессо подряд. — Вечно ты устраиваешь трагедию из-за учёбы, Армин. Если будешь так ко всему относиться, то не дотянешь и до двадцати, — Эрен маниакально жестикулировал руками, качаясь на стуле из стороны в сторону. Белки глаз его были покрасневшими, создавая странный контраст с зеленой радужкой. — Сколько кофеина ты сегодня употребил, Эрен? — Ни капли. — Думаю, тебе стоит показаться врачу. — Мой отец врач. И я показался ему с утра, так что всё отлично. — Эрен опасно повернулся на ножке стула к противоположной стороне парты, куда Армин отправил его злосчастный блокнот, и снова уставился на короткий список в нём. — Так что насчет плана? Как он тебе? Арлерт проигнорировал вопрос и продолжил о своём: — Я не в том смысле. Тебе нужно в поликлинику… Здравствуйте, мистер Смит! В кабинет вошёл высокий и статный блондин, блеснув приятной улыбкой в ответ на приветствие любимого ученика. — Здрасьте, — присоединился Эрен и снова сунул блокнот под нос соседу по парте. — Ну так что? — Боже, Эрен! Лучше подумай о том, как ты сейчас будешь оправдываться перед мистером Смитом за невыполненное домашнее задание по физике! Армин имел блестящий ум и, будучи влюбленным в науку, не привык иметь проблем с учебой. Эрен, проводя с другом большую часть своего времени, невольно им вдохновлялся и ближе к старшей школе тоже открыл в себе некоторые таланты, преимущественно в точных дисциплинах. Постепенно его увлечение за компанию с другом переросло в страстную любовь к математике, геометрии и, в особенности, к физике. Числа и точные определения, непреложные законы и их доказательства были яснее его техническому уму, чем абстракция гуманитарных предметов. Однако, Эрен хоть и стал достигать успехов в этой области, но так и не научился у Армина должным прилежности и ответственности. Кто знает, возможно, если бы он смог воспитать в себе больше усидчивости и серьезности, то и вовсе превзошел бы друга. Вот, например, сейчас Йегер не сделал домашнее задание. Конечно, такие эпизоды случались с ним время от времени. Но удивительным образом он всегда находил более менее разумные оправдания. В этот же раз Армин не узнавал его. Какой-то глупый план, дурацкий список, что? Конечно же, Эрена, как одного из самых умных ребят, спросили в числе первых. Он сказал, что забыл тетрадь. Это было совсем по-детски. Но не признаваться же ему, что он пришёл без домашки, потому что весь день ломал голову над тем, как ему спровоцировать взрослого родственника своей сестры начать домогаться какой-нибудь несовершеннолетней? Мистер Эрвин Смит потерял бы дар речи только лишь от слова «домогаться». Когда Эрен прямо на уроке, вопреки своим привычкам, пристал к Армину со своим планом, который тот и так уже выучил наизусть, Арлерт наконец сдался. — Да что с тобой не так, Эрен? Этот список, он… Ужасен, понятно? Отвратителен и мерзок! Это жестоко и негуманно. Нельзя так поступать с людьми просто потому, что тебе так хочется. Это совсем не весело — обвинить человека, который дорог твоей сестре, в педоф… Чёрт, я даже не могу произнести этого слова! Ты сумасшедший! Ты спятил, Эрен, как только увидел его! Эрен был в корне с ним не согласен. — Хватит выставлять меня бессердечным ублюдком. Я просто волнуюсь за сестру, пойми наконец. Эти слухи про Ханджи… Слухи не вырастают из пустого места! — Вырастают, если их распространяют Конни Спрингер и Саша Браус. Эти двое за хотдог с майонезом готовы сказать что угодно про кого угодно, — Армин закатил глаза. — Я не верю, что это выдумки. Откуда у нее тогда такое повышенное внимание ко мне? — Ты что же это, думаешь, она влюбилась в тебя? Такого не бывает в реальной жизни. О чём ей с тобой говорить? Что ты можешь ей интересного рассказать на вашем свидании? Историю про то, как ко мне приставал физрук, о которой знает уже вся Шиганшина вашими с Микасой стараниями? Очень оригинально. Взрослые, если они дружат с головой, не влюбляются в подростков. Это не круто для них. — Но физрук же влюбился в тебя? — Эрен честно пытался не улыбнуться, но вышло с трудом. — Физрук болен. Больной извращенец и несчастный человек, — ответил Армин слишком громко, из-за чего тут же привлек внимание пары одноклассников в купе с преподавателем. Мистер Смит отвлекся от объяснения новой темы и осуждающе посмотрел на их парту. — Армин, видимо ты не очень любишь физкультуру, понимаю. Но будь добор, на моём уроке говорить только о физике и ее законах. Я всегда ставлю тебя в образец остальным, но сегодня ты меня расстраиваешь. Армина словно поразило молнией. Он сначала побледнел, а затем густо покраснел под строгим взглядом учителя физики и, по совместительству, своего кумира. Он не привык получать замечаний. Больше за урок из него было не вытянуть ни слова. Возвращался домой Эрен в состоянии расстроенных чувств. Всегда неприятно, когда самые близкие люди не поддерживают тебя. С ними ты ощущаешь себя нерушимой скалой против бушующей стихии моря. А без них лишь кучкой песка. Армин оставил его песком наедине с безжалостным океаном собственных болезненных мыслей, которые всё никак не найдут выхода в действиях. По возвращении Эрен пообедал, принял душ, высушил голову маминым феном и взглянул на себя в зеркало. Армин не соврал — его глаза действительно были красными, слегка подернутые лихорадочным блеском. Леви. «Что мне с тобой делать? Что?» Эрен понимал, что если пойдет туда снова, то окажется так взволнован, что про сон снова можно будет забыть. С его организмом что-то происходило, но он не понимал что. Нервная система летела к чёрту. Но он не мог оставить всё как есть. Ему нужно было хоть какое-то движение в этом деле. Хоть крупица, хоть слово от него. Эрен срочно нуждался в чём-то, что бы перекрыло тот ненормальный, полный желчи и презрения друг к другу разговор. Подросток сгорал изнутри, оставаясь с этим наедине. Каждое слово Леви отпечаталось на поверхности его мозга ожогом, отчего голова начинала болеть. Неужели Эрен вёл себя настолько плохо, что заслужил всех тех ударяющих, словно хлыст, речей о том, как он никчёмен, как низок, что ничего не добьется и не заслуживает общества Микасы? Что там сказал Армин? Жестоко и негуманно? Это Эрен жесток? Знай Арлерт все детали, то одним из первых кинулся бы претворять его план в жизнь. Эрен хотел драться. На кулаках, на словах, да хоть на ножах. Молодая кровь бурлила в нем и жаждала мщения. Этот человек, поселившийся в нем, отравлял его. Эрен понял, что они не станут просто добрыми знакомыми, как только поймал взгляд серых безразличных глаз. Они первые бросили ему вызов. За ним лишь выбор — принять или отказаться. А отказаться — больше никогда не вернуться туда и забыть о Микасе, о их развлечениях, многолетней дружбе, братско-сестринской любви, забыть этот дом, забыть Леви. Может ум Эрена был силен в физике и математике, но еще сильнее было его неуемное гневливое сердце. Он схватил телефон и пальцы сами забегали по клавиатуре: «Привет, Микаса. Я зайду к тебе?» Он бросил телефон на диван возле себя и принялся ждать. Пять минут, которые он ожидал ответа, растянулись на невесть сколько времени. Он начал нервничать еще больше, когда не получил сообщения и через десять минут. Он ведь так и не видел её с того вечера. Как она отреагирует на него? Сердится ли? Ненавидит? Скучает? Сотни догадок атаковывали подростка. Так или иначе, он не мог отложить это еще на один день. Расписание в старших классах у них разнилось настолько, что они могли не видеться в школе по несколько дней, после чего Микаса убегала на тренировку и возвращалась лишь поздно вечером. Эрен не любил такие дни, чувствуя себя потерянным без сестры. Его одолевала странного характера пустота, как если бы он вышел из дома и забыл телефон. Теперь, когда Микаса оказалась вовсе похищена из его жизни, он чувствовал эту пустоту всё чаще и глубже. Может, если они помирятся, то ему не будет так плохо? Может тогда и мысли о Леви перестанут грызть его кости изнутри? «Микаса, нам нужно поговорить» — отправил он еще одно сообщение, но не дождался ответа снова. Собравшись с духом подросток позвонил. Он так волновался, что каждый гудок отдавался пульсацией в его висках. На другом конце провода молчали. Неужели она могла так сильно обидеться, что не хотела брать трубку? Эрен с судорожным вздохом посмотрел на немой телефон. В это время Микаса обычно уже дома, а вечером идет на тренировку. Если она не заскочила после школы к Энни, то у него есть шанс увидеть ее прямо сейчас. Йегер накинул плащ и вылетел вон, сворачивая на злосчастный проспект, где совсем недавно шнырял по переулкам в поисках укромных мест для употребления проклятого Мартини. Затем, миновав шумную площадь, он оказался в новом районе с ухоженными прямыми улицами. Путь занял гораздо меньше времени, чем в прошлый раз, отчего Эрен, завидев знакомый дом, поспешил замедлить шаг. Он не был готов так скоро очутиться возле этой тяжелой двери, выполненной в строгом минималистичном дизайне, как и всё здесь. Если Микаса дома, то, скорее всего, она не станет намеренно спускаться, чтобы открыть дверь, отрываясь от сбора на тренировку и параллельного чтения конспектов. Значит, сейчас он увидит Леви. Сердце отчего-то гулко забилось в его груди. Не быстро, но очень тяжело, точно увеличилось в весе, больно стукаясь о грудную клетку с каждым грузным ударом. Когда ему никто не открыл, он позвонил еще. А потом еще. — Иду, — раздался недовольный мужской голос, после чего дверь наконец отворилась. Леви стоял, слегка опираясь на дверную ручку. Он был бледный и сонный, как будто его только что разбудили, но это нисколько не портило его. Волосы его были непривычно растрепаны, и когда Леви обратил внимание, что Эрен заметил это, то поспешил пригладить их, придавая им прежний аккуратный вид. «Напрасно» — подумал Эрен, ведь он был из тех редких людей, кому хорошо даже растрепанным. — Я разбудил вас, — произнес Йегер, стараясь придать речи то же отсутствие цвета, что и у мужчины. — Что надо? — Я к Микасе, — коротко и по делу ответил Эрен. — Её нет, — Леви собрался захлопнуть дверь прямо перед носом у Йегера, но тот не позволил ему, быстро шагнув вперед. Аккерман посмотрел на него снизу вверх, не сдвинувшись с места. — Я подожду её здесь, — уперто продолжил визитёр. Секунду Леви пристально смотрел на него, и Эрен направил все силы ума, чтобы выдержать этот поединок взглядов. — Как угодно, — ответил мужчина и исчез внутри, оставляя подростка наедине с собой. Эрен разулся, ликуя своей маленькой победе. Он повесил плащ и проследовал за хозяином. По инерции Эрен готовился свернуть на кухню, где бы его ждал хотя бы теплый чай, как это обычно бывает, когда приходишь к кому-то в гости. Но он прогадал. Хозяин прошел мимо кухни к лестнице на второй этаж. Эрен стоял посреди просторного холла, совершенно не имея плана дальнейших действий. Он ожидал хотя бы какой-нибудь, хоть самый крохотный интерес к себе, но его жестко осадили стеной тотального равнодушия. Надо как-то привлечь внимание. — Раз мы тут одни, значит Микаса перед тренировкой отправилась к Энни, да? — Да. — Понятно, — Эрен устремился за хозяином вверх по лестнице, следя за его прямой спиной и спускаясь от лопаток, обтянутых легкой домашней кофтой, к пояснице. Леви ничего не ответил и ничего не спросил, а просто зашел к себе в комнату, устраиваясь под коротким пледом и прикрывая глаза. — Серьезно? Вы продолжите спать? — возмутился Эрен. Это самый скучный расклад, который он мог ожидать от визита сюда. — Тебе бы тоже не помешало. Выглядишь дерьмово, — отрезал Леви, устраиваясь на подушке. Его волосы опять растрепались, из-за чего часть черных прядей упала на его фарфоровое лицо. Эрен остро захотел их убрать, потому что они мешали ему разглядывать его. — Да, я действительно плохо спал… — Не продолжай. Мне плевать. — Что? — Мне всё равно. — Вы повторяетесь, — ответил Эрен чуть резко. — Вы уже говорили, что вам всё равно. В прошлый раз. Подросток изо всех сил пытался подавить обиду. Он должен держать себя в руках, должен не вестись на провокации. Опыт прошлого общения с Леви подарил ему две простых истины — он не смеет применить к нему физическую силу, а в словесной перепалке тот значительно превосходит его, беря в ход те паршивые аргументы взрослых вроде «из тебя ничего путного не выйдет». Поэтому Эрен должен быть хитрее. У него есть его план. Правда Армин его не одобрил, но это не так страшно. Он поговорит с другом еще раз, и, может быть, вместе они смогут создать на его основе что-то более вразумительное. У Йегера еще есть время. И всё не так уж и плохо, если бы только Эрен смог взять в узду тот ураган негативных эмоций, что каждый раз вызывал в нем Леви. Если бы только этот холодный тон так не ранил его. Они и виделись то всего два раза, Эрен не должен так реагировать на этого человека. С какой стати он вообще должен производить на него какое-то впечатление, быть интересен ему? Разумеется, Эрен это понимал, но не понимал другого. Как ненависть может быть невзаимной? Разве такое бывает? Всё, что происходило между ним и Леви было из ряда вон. С тех самых пор, как Эрен услышал это имя, он не находил себе места. Что угодно, только не бездействовать по отношению к нему. Что угодно на свете, но только не «ничего». Еще до того, как увидеть его, он знал — эта встреча будет роковая. И это действительно оказалось так. Но тогда какого чёрта Леви ничего не чувствует? Эрен шагнул вперед, проходя в комнату, и остановился рядом с Леви, опускаясь на мягкий ворс ковра. — Почему вы спите днем, Леви? Леви перевернулся на спину, слегка потягиваясь и сгибая одну ногу в коленке. — Потому, — ответил он тихо, приоткрыв один глаз, украдкой смотря на подростка. — Я сижу здесь вот так вот просто, в вашей комнате, возле вашей постели… и вы не прогоняете меня, — Эрен знал причину, но зачем-то заставил Леви произнести её в третий раз. — Потому что мне всё равно на тебя. Внутри Эрена ожидаемо кольнуло. — Сколько ещё вы будете это повторять?! — воскликнул он, медленно выдыхая в попытках успокоить себя и вернуть сердцебиению прежний ритм. Леви полностью открыл сонные серые глаза, не выражающие ничего, и повернул голову, чтобы посмотреть на Эрена, как на пустой и до ужаса скучный лист бумаги. После чего сказал: — До тех пор, пока ты естественным образом не отстанешь от Микасы, что и так, я уже объяснял причины, произойдет, и забудешь вовеки дорогу ко мне, пацан. Мне всё равно на тебя. — Вы можете просто прогнать меня прямо сейчас! Просто прогоните меня! — Эрен пожирал его лицо взглядом, подползая ближе, думая, что тот так лучше поймет его. Но он сам себя не понимал. — Я никогда не прогоню тебя, Эрен. И никогда не приглашу. Моя агрессивная реакция станет для тебя усладой, ведь я читаю тебя насквозь, жалкий сопляк. Ты эгоцентричен, нарциссичен и избалован. Тебя спасет только многолетняя психотерапия, и то не факт. Ты гадёныш, который будет наслаждаться моей взаимной ненавистью к тебе, словно мы любовники. Но я не твой малолетний дружок-Жан, чтобы ты изводил меня и питался мной. Микаса рассказала мне про ваши специфические отношения. — Я не пойму ни слова из того, что вы несёте. Это вам, чёрт возьми, нужна психотерапия, — Эрен вскипал. Снова. Опять. В этой комнате, куда, он думал, никогда больше не вернется. Опять он проигрывает. Он же обещал себе не вестись на это и держать эмоции в узде? Но это снова происходит. Зачем вообще Микаса ему что-то рассказывает? К его расстроенным чувствам теперь примешивалась и обида на сестру. Но этому нельзя поддаваться. Он специально всё так обставляет, хочет их поссорить. Выходит, у Леви тоже есть план. Точно. Хитрый ублюдок. — Ты привык быть в центре внимания, участвуя во всяком дерьме, вроде школьных олимпиад или поднимая крик, когда мамочка с папочкой чем-то тебе не угождают. Твоя запущенная стадия синдрома дефицита внимания и гиперактивности только и делала, что поощрялась твоим окружением. И самое страшное для тебя — это когда тебя не замечают. Вот почему ты сейчас сходишь с ума. — Мне никогда не ставили СДВГ, и вообще… Вы просто несносны. Именно поэтому вы остались один. Вы думаете, Микаса заполнит пустоту внутри вас, подарит смысл жизни, поэтому забрали её? — Какой догадливый. — Так вот учтите, что, как только она повзрослеет и покинет ваш дом, вы станете нахрен ей не нужны. Потому что делать ей нечего, возиться с вечно недовольным, злобным засранцем без сердца, как вы. Все от вас уходили, и она уйдет! — всё, что Эрен вскармливал в себе все те дни, что они не виделись, полезло из него наружу. Он сотни раз прогонял эту речь в своей голове, кругами ходя по комнате, словно кататонический шизофреник. Он подготовился. На краткий миг в глазах Леви что-то промелькнуло. Слабый блеск неясной эмоции, которую Эрен так сильно желал поймать за хвост. Но, не в пример Йегеру, мужчина либо действительно лишен способности чувствовать, либо за годы жизни оброс поистине внушительным панцирем, об который ножи острых слов подростка разбивались вдребезги. Ему как будто действительно было плевать, и он продолжил свой спич, не обратив внимания на выступление Эрена: — Всё, что я перечислил — вторая причина, почему я выбрал отказаться от чувств к тебе, будь то ненависть или дружеская привязанность. А о первой причине я поведал в тот раз — привязываться или питать злость к тебе не имеет смысла для меня, потому что ты скоро уйдешь из жизни моей подопечной, — сонно продолжал Леви, — Тебя уничтожает безразличие. Чем ты ко мне ближе, тем хуже тебе становится. Ты не сможешь спать. Уже не спал. И в конечном итоге инстинкт самосохранения вынудит тебя покинуть меня, Эрен. А покинуть меня, значит и потерять Микасу, ты знаешь. Так или иначе ты уйдешь. Не стоит плакать тут, сопляк. Вспомни прошлый наш разговор. Я просто решил ускорить неизбежное. — Вы вообще слышали, что я сказал?! — Мне неважно, что ты там сказал. Я не спал всю ночь. И ты поспи тоже, глаза красные, — только и ответил он и укутался в плед плотнее, прикрывая веки. — Не хочу, чтобы твои родители подумали, будто я накурил их сына травкой. Подросток готов был ударить себя по лицу в исступлении. Он вскочил, вышел вон и спустился на первый этаж, укладываясь на диван в гостиной. Против воли повинуясь Леви, он попытался вздремнуть, так как делать было нечего. Микаса вернется часа через четыре, ближе к девяти вечера. И угораздило ее именно сегодня между школой и тренировкой пойти к этой Энни? Из-за этого Эрен вновь оказался в дурацком положении, вновь чувствует всё это. Спорить со взрослыми — самая бесполезная вещь на свете. Взрослый всегда будет считать, что он прав, ни в грош не ставя твою точку зрения, даже будь она самой правой и объективной на свете. Йегер чувствовал, как после бессонной ночи и длинного дня тяжелы веки воспаленных глаз, как истощено его тело, устал разум… Но он не мог уснуть. Бесконечные образы наполняли его мысли, да еще и ноги упирались в подлокотник дивана. «Боже, и как ты тут сам спал всю ночь» — пробормотал он, припоминая, что вообще-то Леви пришлось ночевать здесь из-за пьяного и раненого Эрена, которого он уложил тогда в своей комнате. Спустя полчаса бесполезного ворочания на диване, который был создан скорее для красоты, нежели для удобства, Эрен тяжело поднялся и устало зашагал наверх. Он не мог объяснить себе, почему ноги привели его не в гостевые спальни, в которые к тому моменту уже доставили мебель, или хотя бы не в комнату к Микасе, а снова в хозяйскую. Леви спал, аккуратно свернувшись калачиком на боку, с краю огромной двухместной кровати. Он едва слышно посапывал, а пальцы его голых ступней выглядывали из-под короткого цветастого пледа, в который он завернулся. Эрен подошел ближе и склонился над ним, проходясь глазами по чертам его лица, начиная с тонких, слегка нахмуренных бровей, пробегая по вздернутому носу и останавливаясь на строгих губах. Нижняя была слегка больше верхней. Раньше Эрен этого не замечал. В конце концов, подросток снова опустился на пушистый ковер, всё так же не отрывая взгляда от Леви. «Ты меня недооцениваешь», — прошептал он ему в лицо едва слышно, — «Рано или поздно ты поймешь, что я лучше всех». Он встал, обошел кровать и лег на просторную соседнюю ее половину, слушая тихое посапывание рядом. Это не имело значения, ведь хозяин доступно дал понять, как абсолютно ему все равно. Эрен даже мог бы обнять его во сне, и не получил бы взамен ничего кроме безразличия, тонко приправленного презрением. Не больше. Но он пока не будет этого делать. За этими мыслями подросток и не заметил, как заснул. Ему снился невысокий темноволосый мужчина без лица.