Моя ненависть к тебе

Ночь была лунной. Холодный тусклый свет заливал гостевую спальню, в которой приказали ночевать Эрену. И разумеется, сна не было ни в одном глазу. Мозг одолевали мысли, идеи, стратегии, пункты бесконечных планов, которые Эрен поначалу принялся считать, как овец, но вскоре сбился, из-за чего в его голове образовался еще больший сумбур. Это становилось невыносимым. Он не мог справиться с самим собой, заглушить нескончаемый поток образов, которые гнали его в хозяйскую комнату. Он понимал, что должен быть там, весь его организм стремился и звал туда, и каких же титанических усилий стоило усидеть на месте. Потому что Эрен во что бы то ни стало решил заставить себя подождать хотя бы два часа. Два часа. Это ведь так мало. Ничтожные сто двадцать минут. Семь тысяч двести секунд. Два урока и две перемены. Всего-то. «Блять, твою мать», — выругался он себе под нос, откинул тяжелое голубое одеяло, и поднялся, принявшись расхаживать по комнате. Всё в этом помещении пахло новизной. Запах новой мебели висел в воздухе, книжные полки пустовали, как и идеальная поверхность письменного стола. Здесь не было ничего, на что можно отвлечься. Эрен взял в руки телефон, в двухсотый раз проверяя социальные сети, но в такое время уже все спали крепким сном. «Армин, привет», — набрал он сообщение другу чисто на автомате, даже не надеясь, что тот ответит. И о, чудо, он… действительно не ответил ни через пять, ни через десять минут, ни через полчаса. В конце концов, когда прошли тридцать семь минут и сорок две секунды, он не выдержал, решив, что просто посмотрит. Не станет заходить и уж тем более будить хозяина. Просто посмотрит на него. А вот когда стрелка часов укажет на час ночи, тогда он придумает, как будет действовать. Эрен аккуратно приотворил дверь, параллельно ставя телефон на беззвучный режим, шагнул в темный коридор, заозирался по сторонам, на всякий случай, и беззвучно пошел дальше. По пути он миновал комнату Микасы, сделавшись особенно тихим около ее двери. Он даже задержал дыхание, потому что разбудить Микасу еще страшнее, чем Леви. Отчасти это безопаснее, ибо вряд ли та станет его бить, но он совершенно не знает, как объяснял бы ей свое одинокое блуждание по их дому в двенадцатом часу ночи. После комнаты сестры следовала еще дверь — вторая гостевая спальня. Эрен посчитал неудивительным, что мужчина поселил подростка подальше от себя, не позволив ему ночевать с собой через стенку. Эту жалкую попытку отгородиться Эрен счел забавной и мог только закатить глаза. Скоро он приблизился к концу своего пути, увенчанному заветной целью. Спальня была крепко заперта, но что парень отметил давно — во внутренних дверях этого дома не было замков, кроме комнаты Микасы. Все остальные, включая хозяйскую, открывались нажатием на дверную ручку, что выдавало абсолютную искренность и доверие Аккермана к своей юной сестре. Наверняка, думал Йегер, сейчас он жалеет об этом глупом жесте доверия. Часть Эрена сокрушалась, что вторгаясь к нему, он переступает гораздо более серьезные личные границы, чем при его почти детских объятиях. Однако противоположная сторона, сторона темная, нашептывала с левого плеча: Леви был предупрежден. Он дал свое согласие-приглашение еще тогда, в доме родителей, когда разговаривал с Эреном наедине. Для них давно стало аксиомой, что впуская Йегера, Леви по умолчанию впускает его в свою спальню. Более того, Эрен прямым текстом сообщил о своих намерениях. И мысли эти придают ему несокрушимой решительности и смелости. Он поднимает руку, укладывает ее на гладкую ручку, нажимает, и дверь поддается. Он делает шаг вперед, погружаясь в бледный лунный свет, заливающий комнату. Сперва подросток замер, боясь двинуться, боясь, что разбудил, но… кажется, обошлось. Леви лежал на боку лицом к нему, совсем тихо посапывая. На нем была надета светлых оттенков пижама, пуговицы которой были так же плотно застегнуты, как и рубашка сегодня днем. Правильное лицо казалось спокойным и умиротворенным: между тонкими бровями больше не пролегала морщинка недовольства, а рот не был искажен невыраженным гневом. Он спал. Эрен с ювелирной осторожностью прикрыл за собой дверь, шагнул вперед и слегка наклонился, вглядываясь в строгую красоту ровных черт. Уже привычная печаль наполнила его изнутри, словно его дразнили, махали перед глазами его мечтой, протягивали под нос, крича: «На, возьми! Ну же, так близко! Почему не берешь?! Просто протяни руку!». Но стоило эту самую руку протянуть, как мечту отнимали, смеясь ему в лицо. Это было так несправедливо, так… Эрен почувствовал порыв дотронуться до Леви, до белой и гладкой, точно фарфор, кожи, но вместо этого коснулся своей собственной щеки, которая всё еще хранила боль от ударов. «Леви» — позвал он шепотом, уже приготовившись зажмуриться и принять новую порцию наказаний, однако мужчина продолжил мерно посапывать. Значит, спал достаточно крепко. Эрен обогнул кровать, накрывая Леви своей тенью, когда промелькнул мимо окна, и прилег рядом, находясь в напряжении до тех пор, пока, наконец, окончательно не улегся, и только потом позволил себе расслабиться и начал полноценно дышать. Он повернулся лицом к спящему, разглядывая его спину и плечи, облаченные в мягкую пижамную рубашку. Эрен придвинулся ближе, сократив расстояние до нескольких сантиметров между своим носом и шеей Аккермана, вдыхая в себя. По телу разошлись неслабые импульсы, заставляя конечности покрыться мурашками. Он так близко, так непростительно близко сейчас, и, что самое главное, Леви об этом не знает. Прямо сейчас он может его поцеловать. Сюда, в верхний позвонок за воротником, быстро и точно, мгновение… Но нет. Не при таких условиях его губы впервые коснутся этой белой кожи. Эрен не хотел осквернять этот момент чем-то подобным. В конце концов, как это часто бывало в присутствии Леви, странное чувство всепоглощающего спокойствия стало с головой накрывать его, веки тяжелели, дыхание выровнялось. Сон накатывал прозрачными волнами, размывая сознание и придавая мыслям более острые очертания. Он уже что-то слышал и что-то видел, когда слабое движение на соседней половине кровати выдернуло его в реальность. Эрен распахнул глаза, из которых тут же пропал весь сон, и вспомнив, что шевелиться нельзя, вновь перестал дышать. Леви откинул одеяло, приподнялся, спустил ноги с постели и сел, так и не повернувшись к нему. Была огромная вероятность, что он так и не узнал, что в постели не один. В лунном свете и с обострившимися до предела чувствами Эрен видел всё до мельчайших подробностей. Он видел, как Леви ссутулился, запуская пальцы в свои волосы, как потер лицо руками, задерживая их на глазах так, как если бы у него болела голова. — Я не могу… не могу… — прошептал он еле слышно голосом, от которого сердце Эрена готово было выскочить из груди. Столько в нем было какого-то… горького отчаяния. Леви был из тех людей, по манере говорить которых с трудом можно было понять, что они чувствуют. Холодный, строгий и безэмоциональный тон. Только в разговоре с Микасой он пытался его смягчить, окрашивая слабой улыбкой. Но сейчас Эрен стал свидетелем редчайшего откровения. Леви встал, потянулся во весь свой невысокий рост, после чего его плечи вновь поникли, и вышел, прикрыв за собой дверь. Эрен остался один. Он подумал, что Леви пошел в уборную, но услышал шаги по лестнице, ведущей на первый этаж. Может быть, захотел попить воды. В любом случае, он обязательно вернется и увидит его, если Эрен останется лежать так. Надо что-то придумать. Первой мыслью было лечь на пол за кроватью и подождать, когда Леви ляжет и опять уснет. Однако вторая мысль, которая предполагала обнаружить себя, казалась более разумной. В конечном итоге он пришел сюда не для того, чтобы исподтишка наблюдать за мужчиной, точно извращенец. По прошествии пятнадцати минут Эрен стал подозревать, что Леви отправился совсем не за водой. Возможно, он сбежал от него. От этого озарения его прошибло холодным потом. Лучше бы он наругался, ударил, обозвал сопляком, да хоть проклял, но… просто уйти? Как будто ему снова было вселенски плевать, и все то, чего Эрен достиг за эти долгие недели, обратилось в ноль, отбрасывая их слабый прогресс в самое начало. Эрен мученически зажмурился и уткнулся в подушку, отчаянно сминая ее. Это не могло быть так, он точно его не видел. Или видел? В голове все смешалось. Но тем временем минуты шли, а Леви все не возвращался. Эрен поднялся, оглядел книжные стеллажи, замечая среди классической литературы и фантастики университетские учебники по химии и философии. Теперь было менее удивительно, что Аккерман водит дружбу с кем-то вроде мистера Эрвина Смита, потому что, не знай Эрен, что это книги Леви, он справедливо подумал бы, что в гостях у Ханджи Зоэ. Хотя вряд ли миссис Зоэ можно было бы похвалить за столь великолепный порядок и чистоту. В том, с какой педантичностью были рассортированы книги по тематике, жанрам, году издательства и даже цвету, хорошо узнавалась рука родственника Микасы. И Эрен с тоской подумал, что никогда не станет таким. На другой полке он обнаружил маленькую книжку с черной лоснящейся обложкой, по размерам напоминающую паспорт. Подросток раскрыл ее и это действительно оказался он. Мужчина на фото был серьезен, черты заострены, глаза смотрят прямо и холодно. Взгляд метнулся ниже. Леви родился в Шиганшине двадцать пятого декабря и… ему было тридцать два года. Разумеется, Эрен всегда знал, сколько ему лет, но когда своими глазами увидел год рождения в его паспорте, это произвело больший эффект. Разница между ними была слишком велика. Настолько велика, что даже лет через десять, когда Эрену стукнет двадцать шесть, он станет полностью взрослым, получит образование, начнет строить карьеру, сможет удовлетворить все потребности Леви, это… будет чувствоваться. И если, когда они будут оставаться наедине, ужинать или смотреть в обнимку сериал, или спать в одной постели, то смогут про это ненадолго забыть, то стоит им выйти за пределы дома, или высказать на что-то точку зрения, пропасть между ними вновь окажется непреодолимой и очевидной. Разница в шестнадцать лет… Это столько же, сколько Эрен вообще живет на свете, и он готов рвать волосы на голове от тоски, накрывшей его. Почему, черт возьми, он не родился раньше? Сфотографировав зачем-то страницы с местом прописки в Тросте, он отложил документ на прежнее место и тяжело вздохнул. Леви потребовалось гораздо меньше времени, чтобы объять разумом их колоссальную разницу. И тот наверняка много раз задавался вопросом, как Эрен может не понимать настолько элементарных вещей? Или Эрен просто был слеп, выбрал просто игнорировать это, как только увидел его, услышал его, коснулся его. Мужчина слишком плотно вошел в его жизнь, соединился с его судьбой, и даже если между ними ничего никогда не будет, шрам, оставшийся после него, слишком глубок, чтобы когда-нибудь исчезнуть. Эрен запомнит его на всю жизнь. Он направился к двери, открыл ее и вышел в прохладный темный коридор. Он больше не крался, как воришка, а шел обычно, спускаясь по лестнице вниз. Окинув взглядом гостиную, пустой диван, заглянув в ванную на первом этаже и нигде его не обнаружив, подросток проследовал на кухню. — Добрый вечер, Леви, — поприветствовал Эрен тихо, будто они не общались несколько часов назад. Да и за окном давно не вечер, а глубокая ночь. Леви сидел за столом, склонившись над стаканом, а рядом стояла бутылка не то коньяка, не то виски… Эрен не очень разбирался в крепком алкоголе. Пальцами одной руки Леви перебирал свои волосы, подперев голову, а другой задумчиво водил по хрустальному опустошенному стакану. — Эрен, иди обратно, — проговорил Леви негромко, но твердо, приподнимаясь, чтобы еще подлить себе темного напитка с выразительным алкогольным запахом. — Я был в вашей комнате. Под «обратно» вы подразумеваете… — Мне плевать. Можешь спать в моей постели, я всё равно туда сегодня не вернусь, — ответил мужчина, делая горький глоток и вновь устраивая голову на руке. Он снова зарылся в свои волосы, взлохмачивая их и наводя беспорядок, что было очень нетипично для с педантичной внимательностью относящегося к своей внешности Аккермана. Одна его нога была небрежно подогнута, а вторая расслабленно свисала с высокого стула, лениво покачиваясь. Лицо спокойно, но глаза отчего-то… печальны. Серебристый лунный свет оседал на дне радужки цвета осеннего неба, придавая ей почти магическое сияние, из-за чего Леви казался Эрену чем-то, что находилось за пределами человеческого вида. Он всегда ярко контрастировал с остальными людьми, но сейчас… Эрен особенно видел, какой тот идеальный. Из головы напрочь вылетели возраст, социальное положение, Микаса, школа, родители… абсолютно всё. Он уселся на стул рядом, поворачиваясь к нему, точно завороженный, и мечтательно вздохнул. — Леви, я влюбился в вас, — как на духу выпалил он, преодолевая порыв в страхе закрыть глаза и уши. Не то чтобы он не хотел признаваться именно сейчас, просто… еще десять минут назад ни на что такое бы не решился. Его ладони не на шутку вспотели при осознании того, что за подобный треп ему может снова несправедливо прилететь. — Я знаю, чертов сопляк, не обязательно меня лишний раз тыкать в это носом! — мужчина отчего-то разозлился. — Я не тыкал… — растеряно ответил Эрен, сжимаясь, — Я просто хотел, чтобы вы, ну… знали это. — Я же сказал, я и так знаю! — Леви опрокинул в себя очередную порцию. — Леви, — позвал Эрен тихо, аккуратно придвинув стул ближе. Мужчина отвлекся от разглядывания пространства перед собой и посмотрел прямо в его взволнованное лицо, встретив открытый, ясный взгляд раскосых зеленых глаз. Яркие и прямые каштановые брови над ними были сведены, а слегка полноватые, ровно очерченные губы решительно поджаты. — Что еще? — откликнулся мужчина, продолжая блуждать расплывчатым взглядом по лицу парня, из-за чего Йегер донельзя смутился, но, взяв себя в руки, все-таки продолжил. — Помимо нашего возраста, назовите мне… хоть одну причину, почему мы не можем быть вместе. — Потому что мы сраные небо и земля. Тупой ты что ли? Разуй глаза, щенок. — Я разул. И смотрю очень внимательно! — тон Эрена невольно окрасился гневными нотками, из-за чего ему пришлось одернуть себя и подавить готовый разгуляться пылкий нрав. — И что же ты видишь?! — Что мы очень похожи. Наши характеры с вами, как две капли воды. Я не сдержанный, и вы тоже. Я легко выхожу из себя, и вы. Оба вспыльчивые, оба упертые, и, быть может, вы скажете, что это только еще одна причина в копилку того, что мы не уживемся, но… Я считаю совсем иначе. Никто не поймет вас, ваши порывы, ваши поступки и мысли так, как это сделаю я. Мы друг друга идеально бы дополнили! — Моя агрессия продиктована тем, что меня настойчиво хочет слетевший с катушек шестнадцатилетний ребенок, который грозит разрушить мою жизнь, репутацию и новообретенную семью. А что касается тебя, Эрен Йегер, то у тебя просто нет ума в твоей подростковой башке. Нет ответственности, самодисциплины, воспитания, прилежности… Перечислять можно бесконечно. Это разные вещи. Эрен прикрыл глаза, выравнивая дыхание, чтобы не выйти из себя, слушая прямые оскорбления. Каждое слово мужчины впивалось в него ножом. — Нет, Леви. Вы не правы, и вы не сможете запудрить мне мозги. Я успел узнать вас! Благодаря Ханджи Зоэ, я даже знаю историю про то, как вы ударили школьника, когда преподавали химию в Тросте. В вас целый ураган эмоций и чувств, который вы насильно подавляете, прячась под маской холодной сдержанности, потому что ваш истинный характер всю жизнь отталкивал от вас людей или уничтожал их… поэтому вы остались один. Ваши сюсюканья с Микасой — это… нет, возможно, вы любите ее, но рядом с ней вы ведете себя не так, как вам было бы комфортно. А со мной никогда не придется притворяться, Леви! Со мной вы сможете выпустить всех своих демонов наружу, и я приму это! Только я! Леви продолжал смотреть на него с оттенком презрения и злости, то и дело отпивая едкого виски. Глаза его распространяли тяжелую, вязкую энергию, которую Эрен принимал в себя и перерабатывал в собственную, что прибавляло сил на всё новые и новые слова. — Допустим, ты отлично подумал обо мне, о моем одиночестве и дерьмовом многоуровневом характере. А о себе, сопляк, ты подумал? Эрен впал в ступор от неожиданности. — Что? — переспросил он, хотя прекрасно понял вопрос. — Предположим, отбросив возраст, ты бы и вправду оказался очень кстати для того, чтобы попадать под горячую руку, чтобы я срывался на тебе и вытирал об тебя ноги. Не вижу для себя ничего плохого в том, чтобы иметь под боком подобное ничтожество для этих целей, совершеннолетнее, конечно же, а не ребенка. Ну а в чем твоя радость? — Во-первых, вы не садист. Вы преувеличиваете, чтобы запугать меня. Да, наши отношения были бы громкими, неуравновешенными, приправленные скандалами, но в меру здоровыми и, в чем я уверен, счастливыми. Во-вторых, я уже сказал, что… что неравнодушен к вам, Леви. Что всё сделаю для вас… — Ты бредишь? Я спросил, какой тебе с этих отношений резон! В чем будет состоять это твое счастье, помимо того, что ты запал на меня? Ты думаешь, я буду сидеть у тебя на коленках и нацеловывать твою смазливую рожу? Эрен смутился еще больше и покраснел. Ведь именно так он и думал. — Леви… — Ты думаешь, что если начнешь трахать меня, то всё счастье мира обрушится на тебя и больше ничего не будет нужно? — Я совсем так не думал… Да я вообще об этом не думал! Рот Леви исказила злая ухмылка. — Врать будешь своей мамаше, когда она застукает тебя за дрочкой. А я всё прекрасно вижу, Эрен. Да стоило мне произнести слово «трахать», и в твоих глазах уже появился больной похотливый блеск. — Нет… вы что же это? Думаете, что я несерьезен по отношению к вам?! — Эрен, ты не был бы счастлив в этих отношениях. Вот, что я думаю. — Леви, вы не верите, что я лю… — Заткнись! — Мне не нужно ваше тело! То есть оно мне тоже нужно, конечно же, очень, — Эрен оглядел его с ног до головы, судорожно сглатывая и краснея. — Но если мне шестнадцать, это не означает, что мои мысли крутятся только вокруг секса с вами, хотя, да, я пытался представить каково это уйму раз. Видите, я с вами честен. И ничего не утаиваю. Но о жизни с вами, о ваших мыслях, о вашей душе я думаю еще больше, Леви… — Я повторю, ты не будешь счастлив со мной! — отрезал мужчина, придавая голосу твердый тон, от которого Эрену нужно было каждый раз брать паузу, прежде чем продолжить. — Я буду счастлив, если и вы будете! А для этого я костьми лягу, клянусь вам, — парень встал из-за стола, ударяя себя в грудь. Его тело опять била дрожь, а конечности начинало ломать, как если бы у него поднималась температура. Он снова начинал чувствовать себя разбитым и отверженным. — Почему вам вообще на это не плевать?! — Тебе же не плевать, что я буду чувствовать в отношениях? И я, в свою очередь, тоже не хочу, чтобы мой партнер испытывал страдания от меня. Я не хочу, чтобы ты мучился со мной… — Я не буду страдать! — Будешь! — Нет! — спорил Эрен, склоняясь над ним и упираясь одной рукой о спинку его стула, а другой о стол, преграждая мужчине пути отступления. — Я даже сейчас счастлив просто потому что здесь, с вами, и вы тоже здесь, а не где-то в вонючем Тросте. — В любом случае это всё не имеет значения, потому что ты слишком юн для меня, Эрен Йегер, — подытожил Леви, которого разговор явно вымотал до предела, он отвернулся и возвратился к своему напитку. В этот момент в груди Эрена что-то надорвалось. — Но… — Мы начали с поиска причин никогда не быть вместе, за исключением возраста. Однако возраст мы никуда не денем, поэтому всё это пустое. Возвращайся в постель и оставь меня в покое. — Но, Леви… — Эрен. Свали нахуй! — лопнуло терпение у Леви, он выставил руку и толкнул парня в грудь. — Почему ты постоянно вынуждаешь меня повышать голос?! Губы Йегера предательски задрожали. Он отошел от стола и приблизился к окну, следя взглядом за луной и всматриваясь в ее неровные серые кратеры. Он не мог просто так сдасться. Не теперь, когда пройдено так много. — Леви, я понимаю насколько разница между нами огромна. Я не тупой, и я осознаю это. Это не просто несколько лет, это разные поколения, — пробормотал он, в конце переходя на шепот. — Но я достиг возраста согласия. Вы не совершаете преступления. — Всё равно нет, — услышал он позади себя. — Да послушайте же меня! — Не ори, блять! Ты разбудишь Микасу! Эрен тут же одернул себя. В такие моменты он настолько сосредотачивался и погружался в Леви, что забывал обо всем на свете, включая сестру. Он потер руками лицо, бросил последний взгляд за окно и вновь обернулся к мужчине. Под глазами Леви залегли тени, из-за чего теперь, лишившись утренней свежести, в состоянии коей Эрен заставал его чаще всего, выглядел тот ровно на свой возраст. Его усталые глаза, слегка подернутые хмелем от выпитого, очерчивали образ юноши, опять останавливаясь на его молодом, тревожном, но решительном и наглом взгляде. — Вы наверное просто уже забыли, каково это. Как это прекрасно просто быть в отношениях… — Ты прав, это было гребаных пять лет назад, и я не хочу это вспоминать. Я ничего не хочу! Ни от тебя, ни от кого бы то ни было. Просто, блять, оставь меня в покое! Я устал обсуждать это гипотетическое, не имеющее ничего общего с реальностью дерьмо! В моем возрасте у меня нет столько сил, тупой ты сопляк! — Леви измученно потер переносицу и нахмурился, поддаваясь влиянию алкоголя в своей крови. — Хотите я вам покажу, как бы это было? — спросил Эрен, игнорируя его слова и подходя ближе, снова становясь напротив Аккермана. — Я просто покажу вам… — прошептал он, опять опираясь одной рукой об стол, а другой о спинку чужого стула, и наклоняясь так, чтобы Леви слышал его шепот. — Посмотрите на меня. — Смотрю, — ответил Леви. От звука его приглушенного голоса через Эрена прошел ток. Казалось, воздух между ними вот-вот начнет коротить. Тревога вперемешку со сладким предвкушением разливались по организму вместе с кровью, порабощая каждую клетку на пути. Брови Эрена были сведены вместе, а глаза блестели накопившейся влагой. Он моргнул, чтобы хоть немного прийти в себя, но любые попытки вернуть сердцу привычный ритм были напрасны. В последний раз Эрен внимательно посмотрел в опьяненные серые глаза, тяжелые веки которых были сонно и равнодушно приспущены, будто бросая вызов его наглости. А затем подался вперед и мягко коснулся чужих губ своими. Позже он придет к выводу, что Леви ответил лишь потому, что был пьян и бесконечно измотан поездкой, разговором и им самим. Но сейчас ему казалось, будто вселенная схлопнулась до размеров этой кухни, оставив только его, Леви и соприкосновение их губ. За время их разговора температура у Эрена явно взлетела до тридцати семи и пяти, из-за чего его рот был горячим. Сначала он аккуратно поцеловал верхнюю губу, потом перешел на нижнюю, чуть более полную и мягкую, а затем языком провел между, слегка раскрывая и проникая внутрь теплого, влажного рта Леви. Не чувствуя сопротивления, а ощущая лишь, как тело напротив в ступоре замерло, он воспользовался замешательством и углубил поцелуй, начав целовать более страстно. Его левая рука легла на теплую щеку, а правая зарылась в черные густые волосы на затылке, сжимая их и направляя. Голова кружилась, и когда воздух в легких закончился, Эрен наконец отпрянул, переходя на щеки, покрывая всё лицо мужчины мелкими поцелуями. — Леви… — шептал он, вновь касаясь раскрасневшихся в меру тонких губ, строгий изгиб которых так манил его. — Ты… такой вкусный… Он отстранился и прижался лбом к выбритому виску, жадно вдыхая любимый хвойный аромат. Лицо Эрена горело, ладони тоже были невыносимо горячими, как и всё тело, наверное. — Эрен, прошу… не нужно. Я прошу тебя. — хрипло прошептал Леви ему куда-то в плечо. — В кои-то веки я не приказываю, а прошу тебя, остановись! — он будто оправился от шока и склонил голову вниз, словно прячась. Он не стал толкать парня, не стал выставлять руки вперед. Он просил. И Эрен услышал его просьбу, неспешно выпрямляясь и делая шаг назад. Леви продолжил сидеть, обхватив себя руками и низко нагнув голову, спрятавшись за упавшей нефтяной челкой. — Я просто показал вам, — произнес Эрен, часто дыша, борясь с острым приливом возбуждения и жажды чужого тепла. Его ноги дрожали так, что он готов был пасть на колени перед этим человеком, но должен был держаться. Он должен выстоять сейчас, чтобы потом у него была возможность сдаваться снова и снова, снова и снова, чтобы однажды потерять себя окончательно. Эрен смиренно ждал удара, но его не последовало. Леви провел ладонями по лицу, запуская пальцы в свои волосы, сжал их, открывая белый прямой лоб и болезненно нахмуренные тонкие брови. Затем встал и вышел вон, не сказав ни слова.