Моя ненависть к тебе

Как и ожидалось, Эрен не спал всю ночь. Но в этот раз бессонница не была проклятьем, она была другом. Впервые за всё время знакомства с Леви, перспектива их отношений обрела такую реальную форму, и подросток не желал ни на секунду покидать состояния ясности сознания, чтобы перестать фантазировать, как это будет. Он отодвигался к краю и представлял, будто Леви лежит рядом с ним у стены. Не спит, отвернувшись спиной, не упирается руками ему в живот, противясь объятиям, не смотрит холодным, уничтожающим взглядом, красноречиво выдающим всё то, кем на самом деле мужчина его считает. Нет. Он лежал бы здесь по своей воле. Потому что хотел оказаться рядом со своим Эреном, со своим парнем. Касаться его, смотреть ему в глаза, интересоваться его мыслями и чувствами, дарить внимание, ласку и… Даже в мечтах Эрен не смел просить той же любви, что испытывал сам, потому знал — это самая невозможная вещь на свете. Конечно, с грустью, но он понимал, что не все люди способны любить так, как он. Они в этом не виноваты, разумеется, их такими создала природа. И очень вероятно, что к таковым относится и его Леви. Однако это не означает, что такие создания не заслуживают счастья. Поэтому в противовес им и создан Эрен, человек с более широким спектром эмоций, чувствительной, глубокой душой и огромным сердцем, который верит в себя и в то, что сможет спасти Леви из его серого, лишенного красок и ярких чувств, бытия. Леви не полюбит его так же сильно, пускай. Но если он хотя бы даст шанс самому себе, позволив той маленькой частице, что называется его сердцем, совсем чуть-чуть ускорить свой бег, то сердце-гигант Эрена просто подхватит его на руки и унесет с собой. Сейчас Йегер лежал, смотрел на вторую половину своей узкой постели и представлял, как Леви смотрит на него в ответ. Его фарфоровое лицо расслаблено, на тонких строгих губах нет былой надменности, а играет маленькая улыбка. Лезвия, посылаемые острыми зрачками, исчезли, уступив место нежному шелку, ласкающему кожу Эрена. Парень протянул руку, коснулся пальцами стены и вообразил на ее месте чужое теплое тело. Представил, как расстегивает мягкую ткань рубашки, пуговица за пуговицей обнажая плоскую белую грудь, подтянутый живот, опускаясь взглядом всё ниже. Дыхание парня начало учащаться, а воображаемый Леви повторял все его эмоции. — Оближи, — приказал мужчина, поднеся к лицу подростка свою красивую миниатюрную ладонь. Эрен исполнил приказ, задерживаясь языком между пальцами, проходясь по каждому из них и вбирая в себя, как если бы слизывал с них крем от торта. Затем влажная рука Леви опустилась ниже, оттянула резинку его пижамных штанов вместе с бельем и коснулась его члена. Сначала несмело, поглаживая большим пальцем головку и заставляя Эрена закусить губу, пряча взгляд. — Леви… — Смотри на меня, сладкий. Он не мог ослушаться, поднимая глаза и встречаясь с потемневшими кольцами радужек, вокруг затопившей всё бездны зрачков. — Смотрю, — прошептал, Эрен. Мужчина перестал его дразнить, полностью обернув руку вокруг члена и начав размеренные движения. Другой ладонью он нырнул под его футболку, поглаживая грудь, цепляя соски и спускаясь к напряженному животу. Эрен выгибался, как кот, под его ласками, шепча его имя снова и снова. Леви. Такое короткое и мягкое, самое красивое имя, идеальное, чтобы так звали твоего парня. — Ле-ви… Мне… мм… ах… — Я так хочу, чтобы тебе было хорошо, Эрен… — раздался голос у его уха. — Мне хорошо, мне очень хорошо! Я люблю тебя, Леви! — Мой Эрен… И на мгновение все звуки и чувства пропали, кроме острого блаженства, волной прокатившегося через всё тело. Подросток вытащил свободную руку из-под своей футболки и прижал тыльной стороной ко рту, кусая запястье, дабы не издавать никаких звуков. Какое-то время он еще подрагивал, но скоро сознание начало проясняться, безжалостно выбрасывая его в пустоту одиночества и гробовую тишину вокруг. Всё еще восстанавливая дыхание, он нагнулся, открывая скрипучую дверцу тумбочки, нашарил в ней какие-то салфетки, привел себя в порядок, вытерев испачканную руку, и без сил откинулся на подушку с мыслью, что делает это слишком часто. Прозвенел будильник. Было утро понедельника, что означало биологию первым уроком. А еще сегодня предпоследний день пребывания Аккерманов в Шиганшине. С тяжелым сердцем, как это всегда бывало после каждой дрочки на Аккермана, он поднялся, покинул комнату, замок в двери которой родители всё же благоразумно открыли, и спустился вниз, чтобы перекусить ореховым батончиком, запить это дело апельсиновым соком, наскоро одеться и, не почистив зубы, покинуть дом. — Йегер, слово «расческа» тебе о чём-нибудь говорит? — встретил его мерзкий голос Жана Кирштайна, стоило зайти в класс. Боже, и когда же этот придурок угомонится. — Не слушай его! Лучше сделай, как я, — провел Конни по короткому ёжику бритых волос. Эрен лишь закатил глаза, не обращая внимания на одноклассников, и стремительно направился к цели с белобрысой макушкой. — Эрен, — встретил его друг ясным взглядом небесных глаз, тут же отодвигая для него стул. На лице его замерла странная озабоченность. — Привет, Армин. Да, я знаю, что выгляжу дерьмово, не надо так смотреть, — проговорил он слегка раздраженно, шаря в рюкзаке в поисках тетради, — Ты как Микаса. Всё последнее время она пялится на меня постоянно своим странным лицом. Не пойму, что я должен сделать. — Эрен, она ведь… уезжает завтра, и... ты опять не спишь, — подавленно ответил Армин и вместе с тем звучал почему-то так, как если бы объяснял ребенку очевидные вещи. — Ты что, блять, не читал мое сообщение вчера? Никто никуда не уедет! — вспылил Йегер. К счастью или к сожалению, подобные его реакции на Арлерта уже не действовали. Армин просто тоже очень сильно устал. — Эрен… — Не провоцируй меня! — Я не прово-… — Дети, дети, дети, доброе утро, дорогие! — весело влетела в кабинет улыбчивая миссис Ханджи Зоэ, грохнув на учительский стол стопку книг в зеленых обложках. — Эрен Йегер останется после урока, — пропела женщина без объяснений, из-за чего парень возмущенно раскрыл рот, а со стороны Спрингера и Браус послышались недвусмысленные смешки. — Я даже еще ничего не сделал! — Записываем тему урока, мои хорошие, — проигнорировали его. Обернувшийся с абсолютно невозможным выражением лица Конни тут же больно получил в плечо. Весь урок Эрен сидел, словно грозовая туча. После звонка задорный взгляд из-под очков сразу упал на него. Дождавшись, пока все покинут кабинет, он подошел и сел на первую парту, примыкающую к преподавательскому столу. — О чём вы хотели поговорить, миссис Зоэ? — спросил он угрюмо. Внутренним чувством он понимал, что речь может зайти о переезде Аккерманов, а потому готовился к словесной перепалке, напрягшись всем телом. — О твоем психическом здоровье, милый, — улыбнулась женщина. — Что? Преподаватель поправила очки и неловко завозилась на своём стуле, прежде чем пояснить. — Как все мы знаем, Леви всё еще… волнует тебя. Наш с тобой последний разговор, в котором я приводила аргументы, почему не стоит пытаться его добиваться, ты, к сожалению, полностью проигнорировал, — она старалась улыбаться, чтобы не спугнуть подростка. Во всем ее лице и облике ясно читалось, что она прекрасно понимает, насколько Эрен сложный и тяжелый человек, в соответствии с чем женщина максимально аккуратно выстраивала свою линию поведения и подбирала слова. Помогало слабо. — Не ваше дело! — загорелся он, стрельнув гневом из широко раскрытых глаз. — Ты прав, если думаешь, что личная жизнь, например, Леви Аккермана — не мое дело. Однако всё, что касается психического и физического здоровья моих учеников — дело мое и требует от меня внимания и вмешательства, хочешь ты этого или нет, дорогой. Мой профессиональный долг диктует сообщить о своих наблюдениях твоим родителям, ну и, конечно же, я могу порекомендовать хорошего психиатра. Знаю, твой отец - врач, но так вышло, что именно в сфере психиатрии я обладаю большими связями, чем он, и потому предлагаю свою помощь, — закончила она, соединив руки в замок и продолжая держать зрительный контакт. — Да что за бред? Почему именно сейчас вдруг это встало ребром в вашей голове?! — Потому что Леви уезжает, — ответила она, и Эрен ощутил, как где-то внутри его организма, в районе груди, пошла кровь. — Не уезжает! На мгновение Ханджи растерялась, не найдясь, что ему ответить. Облик ее приобрел еще большую озабоченность и настороженность, что, честно, начало раздражать. — Я просто хочу помочь. Мы все боимся, что это кончится плохо. Ты большой мальчик и должен понимать, что первое время после его отъезда тебе будет очень… и очень не по себе, и, зная твой импульсивный характер, да еще учитывая, что в натальной карте Луна у тебя в квадратуре с Ураном, то… — Боже! — Эрен закатил глаза и закрыл уши руками. — … не исключено, что ты можешь навредить себе, — заключила она. — Возьми хотя бы это. — Мне ничего не надо! — закричал он, ожидаемо выйдя из себя. Неожиданно взгляд Ханджи Зоэ похолодел. — Если откажешься, то я вручу это твоим родителям, милый. Мы все за тебя волнуемся, и я, и он тоже. Возьми. Эрен вырвал у нее из пальцев квадратную розовую визитку с номером, адресом клиники и именем психиатра. Демонстративно смяв ее, словно ненужный фантик, парень сунул ее в задний карман и вылетел из кабинета, бешено хлопнув дверью. Он поклялся, что отныне ни за что не станет доверять Ханджи Зоэ. Который раз он зарекался отправить к черту вообще всех, кто против их отношений с Леви или считает его сумасшедшим. В конце концов, он выбрал человека для этой жизни и больше ему никто не нужен. С таким настроением Эрен провел оставшиеся пять уроков, благо физики сегодня не было. Целых три раза он послал Жана Кирштайна, восемь раз проигнорировал шутки Конни Спрингера, и два раза ответил Армину, что не настроен на разговор. Во время обеда он заметил Микасу и где-то полчаса сверлил ее прямую стройную спину с рассыпанными по ней блестящими черными, прямыми, как стрелы, волосами. Они всегда ему нравились, и он любил проводить по ним рукой, но сейчас не мог этого сделать. Удовольствие доставляло лишь то, что он ни разу не заметил, чтобы сестра хоть словом перекинулась с Жаном. Всю перемену она провела с Энни Леонхард, больше не глядя ни в чью сторону. — Эрен, — проследив, куда направлен его взгляд, позвал Армин. — У меня нет настроения на болтовню, Армин. В следующий раз поделишься впечатлениями от своей пятерки по алгебре. Армин стушевался, уткнувшись в тарелку со спагетти, что-то пробубня под нос и спрятав маленькую улыбку. Видимо, действительно думал о своей пятерке. Но затем его лицо изменилось, и он поднял уже взволнованные глаза на друга. — Если ты, наконец-то, остыл и хочешь, ну… помириться с ней, то лучше сделать это сейчас, потому что сегодня весь день она проведет у Энни. А завтра, сам понимаешь, все эти сборы… будет не до разговоров. Эрен посмотрел на него уничтожающим взглядом. Почему? Почему каждый человек в его долбанном окружении считает своим долгом напомнить ему о гребаном переезде? Почему все эти люди не могут просто притвориться, что ничего не происходит? Еще даже не ясно наверняка, состоится ли он вообще. Не мог же Леви поцеловать его просто так, чтобы потом бросить? Это было бы поистине жестоко. Еще более жестоко, чем если бы он избил его, как Райнер, запер в подвале или проклял. Эрен просто не верил в то, что мужчина мог так поступить. Если только… если только тот не хотел поцеловать его настолько сильно, что… Эрен покинул столовую раньше всех, не съев ни крошки. Болезненно прикусив губу и зажмурившись, он осел на пол в коридоре, запустив руки в и без того лохматые патлы. Он забрел в не очень популярную часть школы, где, кроме любителей покурить, редко можно встретить людей, поэтому никто не видел, как Йегер в итоге лег на пол, свернувшись калачиком, и тихо заскулил. Его сердце и душа были изрешечены словами, холодными взглядами, упирающимися в его грудь руками… Он будет весь грязный, когда поднимется с этого пола, но ему будет плевать. Он просто хотел тишины, чтобы больше ни одна человеческая тварь не напоминала ему. «Ты не уедешь», — прошептал он себе под нос, достал телефон и открыл диалог с ним. «Я люблю тебя.» — последнее сообщение, которое он ему отправил и не получил ответа. «Зачем тогда ты поцеловал меня? Поцеловал, а теперь заставляешь Ханджи найти мне психиатра, серьезно?» Взрослые… Взрослые так любят повторять: «Ох уж эти подростки», но все самые жестокие и беспощадные вещи в этом мире совершались как раз именно взрослыми. Войны, геноциды, рабство… всё это дело рук взрослых. И Леви был одним из этих ужасных существ. …не исключено, что ты можешь навредить себе. «Навредить себе во имя Леви, хах. Не самая плохая перспектива. Не самая плохая сме-…» Телефон выстрелил Эрену в лицо ярким светом, отображая имя Армина и разрывая тишину звонким рингтоном. — Что? — Эрен, ну ты где? Звонок был! Бросив трубку, парень утер что-то влажное со своего лица и, не отряхиваясь, побрел в сторону технических классов. У него впереди еще две информатики. Напрасны были попытки Армина затащить его в кафе после уроков. Эрен не сомневался в своих планах на этот день ни минуты и уже твердо знал, где и с кем проведет его. Дурацкая смятая визитка, подаренная заботливой Ханджи, неприятно грела карман. Хотелось выкинуть её к чертям, но Эрен решил, если и сделает это, то прямо женщине в лицо. Ну а еще лучше, в лицо Леви, потому как было очевидно, что тот приложил к этому абсурду руку. Когда отзвенел звонок с последнего урока, и удалось отвязаться от компании Арлерта, Йегер всё же дал красивому лицу Леви шанс на спасение от смятого розового комка визитки и решил попытаться вновь встретиться с преподавателем биологии. «Не судьба», — усмехнулся он, когда у стенда с расписанием обнаружилось, что та свалила после третьего урока. Затем в голову пришла другая идея. Рискнуть жизнью и найти Эрвина Смита. Прежде чем начать поиски, Эрен присел на стул в коридоре, еще раз взглянул на некогда атласный и ровный, а теперь тридцать раз скомканный жалкий клочок, расправил его, зачем-то нарисовал на нем член, потом более-менее аккуратно свернул, что осталось, и решил, что попросит мистера Эрвина передать это его другу Леви. По любому эти двое встречаются где-нибудь в баре вечерами пятницы, пропуская по стаканчику бурбона, или чем там любят нажираться взрослые, маскируя свой алкоголизм под отдых. Идея так его вдохновила, что его в трещинах от обезвоживания губы растянулись в мерзкой улыбке, а затем… вновь приняли прежнюю угрюмую форму, когда стало известно, что и Смита не было в школе. «Блять», — выругался он, игнорируя укоризненный взгляд уборщицы. — «Всё-таки мне придется кинуть тебе это в лицо. Видит бог, я не хотел. Будешь знать, как считать меня сумасшедшим. Это я сумасшедший, Леви? Если ты позволяешь себе в магазине бытовой техники и мебели целоваться в засос с больными шестнадцатилетними детьми, а ты меня считаешь именно таковым, то моё сумасшествие у нас с тобой на двоих, любимый.» С этими словами Эрен с ноги открыл дверь, притянув возмущенный взгляд теперь уже охранника, и покинул школу, не забыв осыпать ее проклятьями.