Афродизиак

СЛАВА Я шла, не разбирая дороги. Во мне желчным потоком бурлила ненависть. Кто он такой, что решил будто лучше меня знает каково мне. Только посмотрите, упал на колени, красноречивые речи. А сам-то кем он был, как плевался своим "Я балуюсь", как несколько месяцев щемился по углам в поисках своих сраных таблеток.  — Мне для творчества, — бросал с усмешкой и закидывал в рот экстази, запивая односолодовым излюбленным виски. Странно, я ещё помнила, что он любил, но не могла вспомнить почему между нами легло непонимание. Почему мы разучились друг друга слышать, кто виноват? Я или он, оба? Да насрать кто и вообще насрать на всё. Я проклинала друга за то, что влез в мою жизнь вот так с порога, без стука, без предупреждения. Рыцарь без коня и доспехов, на кой хрен мне его материнская забота. Всё умерло, отпало, атрофировалось, сдохло в конце концов между нами. Грош цена этой дружбе, в которой он не слышит меня. Не помнит своё, лезет с советами. Я давно не нуждаюсь ни в сострадание, ни тем более в этой грёбаной опеке. Сотню раз готова поклясться себе в том, что Вит меня вымораживал своей истерикой. Где он был раньше? Взглянула на ладонь, которой ударила друга по щеке и вспомнила, молниеносно и отчётливо, как тогда в переулке, после ментовки, отвесила ему такую же. А он ушёл, теперь ушла я. Мы квиты. Меня обуревала дикая, невыносимая злость. Нервы вытянулись по струнке и будто по ним вели лезвием ножа, срезая раз за разом одну из струн. Бешеное раздражение преследовало меня всю дорогу до района. То мне хотелось вернуться и наорать на Вита что есть мочи, то стереть его из памяти, то я и вовсе забывала на что злилась, а после, ловила новую волну ярости от тех высказанных слов. На улицу я поднялась в абсолютно вымотанном состояние. Опустошение прошлось по всему телу, забрав последние силы. Встав у спуска в подземку, поставила на гранитный выступ сумку и достала из неё свою единственную теплую вещь, которую успела впихнуть. Сменила ветровку на дубленку и зябко посмотрела в сторону торгового центра. В кармане было от силы рублей триста, очевидно, что к зимним сапогам в обувном мне нет смысла подходить.  Спешить к Игорю, несмотря на то, что ноги начали сиюминутно подмерзать на холоде, я не планировала. Хотелось уединения. Куда-то спрятаться и не подавать признаки жизни. Оставаясь на улице, я бы перестала их подавать уже через полчаса. Поэтому пошла в помещение магазина и войдя, сразу уткнулась в супермаркет. Дешманский коньяк купился на автомате. К нему я спёрла два яблока.  В гипермаркете я мало где могла пристроиться со своим набором джентльмена и поперлась на улицу, в надежде согреться от быстрой ходьбы и своей покупки. Чуть не доходя до дворов, где обитала, свернула к школе и устроилась на детской площадке перед ней. Сумку бросила на лавку, сама села на спинку, поставив ноги на сидушку. Алкоголь пила прямо из горла.  Когда-то давно мы с Витом тоже так сидели на крыше пятиэтажки в старом районе Арбата, хлестали Вермут и говорили на сотни тем, которые постоянно находились, не давая замолчать. Закурила, намеренно делая глубокую затяжку и медленно выпуская дым. Подумала, что нихрена это не повторится. Вит остался там, в той жизни. Со своим "где твоя гордость". В очко долбили эту гордость все кому не лень. Почему не призналась ему? Стыд или нежелание делиться своим? Зачем ему это знать, у нас разные жизни, разное будущее, а прошлое... На то и прошлое, чтобы стереть его из памяти. Я даже не заметила, как бутылка наполовину опустела, яблоки, так и остались нетронутыми и почти закончились сигареты. Дело дрянь. Плохо и то, что несмотря на свои потуги согрева, я примерзала к лавке вместе с одеждой. Снега не было, но настолько пронизывающий до костей ветер, что от него не было спасения.  Я уже подумывала идти в квартиру, докуривая очередной бычок до фильтра, но тело не слушалось, словно какими-то своими клетками сопротивлялось этому. Может нужно всё закончить, вернуться к родителям и что-то изобразить из себя? Я на минуту представила, как стою на пороге своего дома и прошусь принять меня обратно. Аж передёрнуло от этой мысли. Хотела ли я всё оборвать, представить это летним, затянувшимся приключением? Спрашивала саму себя и ловила отголоски внутреннего голоса, что не хочу, не могу. Напротив, желаю какого-то нового поворота, лишь бы не идти назад. Что вообще имело смысл? Универ, который мне ни в какие ворота не упёрся, родители, которые являлись  ими по сути только на бумаге. Единственный друг, что стал мне поперёк горла. Что ещё у меня было? Безуспешный поиск отношений, разочарование от встреч, ночные клубы, пустота. Я знала, чем закончится каждый мой день. Теперь, недели также складываются в месяцы, но меня это не тяготит. Поиск, гонка, соответствие всё стало пустым. Можно просто жить не оборачиваясь на условности. Кайфовать от самого процесса и не думать о последствиях. Амфетамин подарил мне больше сил, которые я могла тратить, не думая о том, будет это выгодно или нет. Поставят ли мне зачёт и скажет ли Вит, что я звезда всей жизни. Абсолютно всё равно. Я получила больше красок, пусть это не похоже на моё прошлое, но я и не хотела. Всё тянулось само собой, клубком. Кто-то бы мог осудить меня, говорить, что я опустилась, но кто они такие? Хоть одного настигала та боль одиночества, которую я испытывала? Или та боль, когда ты понимаешь, что механизм из гордости и напускной жизнедеятельности, сломался в один вечер?  Я хотела зайти дальше, выжать из всего максимум, дотронуться до самого запретного. Чтобы никто не пытался мне даже сказать, мол пора возвращаться.  Бутылка почти опустела. Я уже не обращала внимание на холод. Мне ни до чего не было дело. Жалела что не вышло спереть ноутбук, и что я не переехала в этот район намного раньше. Да, я могла бы свалить отсюда в любой момент, но, наверное, причина не находилась. Моему задумчивому взору попался, проходящий мимо парень. Окликнула его с просьбой закурить. — Какие люди, — напускно улыбнулся прохожий, подходя к лавке. — Фук? Ну привет. Собственно встретить здесь малознакомого было сложно. Узнав, что я тут в одиночестве осушила двести грамм и замёрзла до кончиков волос на голове, предложил составить ему компанию. Еле отлипнув от лавки, забрала сумку и пошла вслед за приятелем. Он быстро кому-то передал "посылку" на следующей площадке и предложил зайти на "сладкое". Сладкого мне позарез не хватало, особенно сейчас. Через минут десять, я вошла в квартиру главного гастролера района и поразилась обстановке. Обычно, квартиры нариков, в которых я бывала, отличилась только количеством грязи. В этой не было никакого намека на запустение. Светлые обои, чистый ламинат, повсюду картины, как в Эрмитаже.  — Хорошо живёшь! — Крикнула из коридора, пока разувалась. — Не жалуюсь, проходи! А Вискас где? Ногам было больно ступать по полу, от того насколько сильно они промерзли. Сиротливо опустилась на кресло в гостиной, поджав ноги ближе к основанию сиденья. — Мы с Викой чё то последнее время не очень. Ну ты же знаешь, я под надзором живу, — ответила, намекая на крутой нрав Игоря в желании запереть меня от всех подальше. — Ты ж у Лема снимала, — голос по-прежнему доносился откуда-то из квартиры. — Давно уже. — Руки-то помой, — раздалось уже, когда Фук вошёл в комнату. Ногой подкатил журнальный столик и опустил на него жгут и два шприца.  — Ложка алюминиевая осталась, пойдёт? Долго просто не грей. Парень оставил меня одну, а его инструкции медленно, но верно доходили до сознания. Я смотрела на предметы не мигая, словно зависла на паузе. Ещё там на улице я хотела пойти дальше, попробовать больше, сделать шаг. Сейчас меня пробирала дрожь и я не понимала: от страха или предвкушения. Одно я поняла точно, мне было всё равно, как загнать внутрь мет — обглоданные подачки Игоря сказались мгновенно. Когда пойду к Игорю, понятное дело, ничего он мне не даст. Ну а те крохи что будут, сойдут разве лишь на то, чтобы не повеситься. Фук вернулся, неся ватные диски и зажигалку, я уже ждала его, желающая как можно скорее решить это дело.  — Эй! — Парень щёлкнул пальцами перед моим лицом, — ты дышишь там? Усмехнулся и придвинул мне приборы, тут же увлеченно рассортировывая амфетамин кредиткой по столешнице.  — Я сейчас, — холод, принесённый мной с улицы, как рукой сняло. Поднявшись и чуть пошатнувшись, я поспешила в туалет. Живот скрутило так, словно я отравилась чем-то. Дёрнула ручку двери и влетела в санузел быстро расстегивая джинсы. Кишки пронзало резью, туалетная бумага прилипала к влажным от пота рукам. Выйдя, зашла в ванную и, упёршись руками в раковину, переводила дыхание, едва унимая дрожь в теле. Взглянув на себя в зеркало, быстро отвела взор. Помыла руки, умылась холодной водой и вернулась в гостиную. Фук курил сигарету, раскинувшись на другом кресле и запрокинув голову назад. Села на прежнее место и окинула взором стол. Одна из ложек приобрела коричневый окрас с примесью порошка, рядом использованный поршень. Парень явно не дожидался меня.  — Что ждёшь? — Спросил сквозь зубы, удерживая ими папиросу. Мне хотелось бы выглядеть круче, чем я есть на самом деле, но, увы, это было не по силам.  — Я разбавляю, — голос едва дрогнул, заставляя меня чувствовать свою беспомощность и в действительности выдающий почти придыхание от мыслей уколоться. Глаза смотрели на дорожку мета, приборы на столе и тело кричало "Скорее!". В то же время, откуда-то из недр сознания чьи-то слова "Хлоп по вене и отпустит только к утру". Есенин да, его умозаключения.  — Переводишь короче, понятно. Зачем? — Фук выпрямился в кресле и вопрошающе уставился на меня. — Что? — Неясно понимала суть вопроса, продолжая водить взглядом по столу.  Пальцы ковыряли ногти на руках, неприятно оставляя заусенцы, но это немного отвлекало от ожидания и ненужных разговоров.  — Зачем тогда вообще долбишь скорость, лопала бы таблетки. В чём смысл? Покувыркаться пару часов, а потом полдня медленно падать в отходняк. Убиваешься внутри не меньше, а кайф не ловишь. Короче тупняк. Я отчётливо слышала тиканье часов позади себя. Словно напоминали мне, время что-то делать.  — А зависимость? — Слабо отозвались остатки сомнения, которые я уже и не желала слышать. — Как будто у тебя её нет, — хмыкнул парень и потянулся к шприцу, — давай, мой тебе подарок — чистейший кубик розового и ты поймёшь, о чем я говорю.  Фук проводил манипуляции, а я завороженно глядела, как вода с наркотиком медленно закипает в ложке. Тонкая плёнка из пузырьков, покрывала поверхность, играя на свету слабым паром, еле заметным и от того примагничивая мой взгляд ещё больше.  — Слюни вытри, — хохотнул парень и я машинально протёрла тыльной стороной ладони подбородок. Ничего такого не было, Фук засмеялся в голос. — Сейчас разолью, такая ты... — он не договорил, убрал зажигалку и поднёс иглу, собирая в шприц разведенный мет, — куда вам укольчик? Глупо посмотрела на него. — Да куда хочешь, везде вены. Давай сюда, — махнул свободной рукой в сторону моей ноги, — ну ставь на кресло, носки-то сними. Мои движения были хаотичными и ватными одновременно. Пальцы соскальзывали в попытке спустить резинку носка. — Ну, сейчас остынет всё, — констатировал Фук и, поднявшись с места, прошёл ко мне, присаживаясь сразу на корточки, — да расслабься ты. — Сссс, — сорвался шипящий звук, когда игла вошла в мягкую плоть под лодыжкой. Я невольно закрыла глаза, позволяя унести себя из места в котором находилась. Теплая волна стремительно заполняла тело, рассеивая какие-то недавние сомнения. Их не было, ничего не было в настоящий момент. Я словно испытывала множественные оргазмы, как если бы кончала без продыха несколько минут подряд. Что-то нереальное, какая-то парящая лёгкость над всем, что меня окружает. Мне казалось даже кончик мозга завибрировал, настолько ясным было это ощущение. Фук был прав, я уже не вернусь к тому употреблению, как раньше. И мне было настолько насрать на это, как и на всё то, что могло препятствовать. Это был не наркотик, а самый настоящий афродизиак, заполняющий каждый миллиметр моего тела эйфорией.