Афродизиак

Влетела в квартиру, скорее сбрасывая одежду, даже не утруждаясь дойти до вешалки, чтобы повесить куртку. Приложила ладонь к сердцу, проверяя на месте ли только что купленные полкубика геры, спрятанные в чашечку лифчика. С Фуком я больше не связывалась и не из-за личных претензий, его закрыли под новый год, обломав всему району праздничный фейерверк по венам. Под куранты пришлось довольствоваться кумаром второго дня ломки, пролёживая наступивший год в ванной и считая, вместо двенадцати стуков кремлёвских часов, мутно-желтые капли из-под крана. В тот момент хотелось опуститься под воду полностью и больше не выныривать. Теперь гастролировал Муха, втеревшись в доверие к Тигру, тому самому, который держал проституток у себя на балансе и подкидывал Вике, а по-совместительству и мне, работу в своё время. Героин, винт и метадон были теперь завсегдатаями этой квартиры. Парни забили кухонные окна фанерой, а на входную дверь соорудили сетку из рабицы, которую зажимали каждый раз, когда брат Пасты делил граммаж. В этот момент меня не пускали на кухню и я обычно ошивалась в коридоре, зная, что в скором времени перепадёт. Муха не гнушался выбивать деньги из должников, поэтому часто сам себя поощрял хорошей дозой и, если настроение было в ударе, неплохо отсыпал и мне. Но сегодня я целиком и полностью хотела вогнать всё, что приобрела на свои деньги. Прошла в комнату, по пути заглянув к Пасте. Парень неподвижно лежал, свесив руку с расхлябанного дивана. — Привет, — бросила ему, на что тот едва дёрнул пальцами. Кивнула, убедившись, что живой и завернула к себе, притворив дверь. Быстренько нырнула под заветную дощечку шкафа и вытащила оттуда пакет. — Тише, тише, — успокаивала саму себя, торопливо выуживая приборы трясущимися от предвкушения пальцами. Сгибы моих локтей уже покрылись желто-серой дорожкой от уколов, а ступни не всегда были готовы принять поршень, пряча тонкие вены под кожей. Муха научил меня ставить в пах. Подготовив шприц, наполненный эйфорией, едва согнулась пополам, вырвав на покоцанный линолеум. Нужно было убрать рвоту сейчас же, но отставлять прибор не хотелось. Скинула на смрадную лужу подушку и отсела на тумбу, двинув бедром перегоревшую настольную лампу. Аккуратно положив шприц на столешницу, приспустила джинсы, открывая доступ к коже. Синие пятна, с зелено-коричневыми подтеками распластались на внутренней стороне бедра. Приметила место для введения иглы и, взяв инструмент, занесла над участком. — Охуела? — Раздалось на пороге комнаты, заставив меня дёрнуться от неожиданности и отпустить шприц из рук. Муха в каком-то зверином шаге подлетел ко мне и я не успела, разинуть рот, как его рука обухом свалилась на левую сторону лица. Слетела с тумбы, упав рядом с подушкой, которую недавно бросила на пол. Не тратя силы на боль произошедшего, вытянула руку в сторону, завидев отлетевший шприц, потянулась к нему. Ступня парня мощным, коротким ударом пришлась на пальцы несколько раз, вдавливая в пол и вырывая из меня, яростный, гортанный рык. — Сука! Крыса, блять! — Орал, продолжая ломать пальцы, до хруста суставов за моим истошным воплем. — Это моё! — Прокричала, пытаясь убрать руку в момент, когда он снова занёс ногу для удара. Пальцы тряпкой поплелись по полу, я перевернулась на спину, поджимая руку к груди. Муха вскочил на меня, сев сверху и схватил подушку тут же прижимая грязной стороной на моё лицо. Рвотный запах ударил в нос и склизкая пена затекла в глаза. Отчаянно завертелась под парнем, откинув изуродованную руку в сторону, а другой схватилась за запястье придурка. Ноги хаотично бились о пол, до ушей едва доносились отголоски мата и смердящих обещаний прикончить меня прямо здесь. Подушка вдруг ушла с моего лица и я дико закашлялась, снимая с себя ошмётки блевотины. — Возьмёшь ещё раз, хотя бы шмыгнешь рядом с моим товаром, я тебя кукла наряжу в такие лоскуты, что мама не узнает. Бросил подушку обратно в лицо и поднялся с меня, шагая в сторону моей дозы. — Нет, Муха, это моё, я купила, отдай, отдай! — Бессознательно поднималась на одной руке, пытаясь помешать ему. Упала на локоть, а следом и вовсе обратно на пол, вцепившись в щиколотку парня. — Я сдала одну ерунду в ломбард, там распечатка в куртке, — причитала, облизывая губы в подтеках крови, — я не брала, ты знаешь, я не возьму, отдай, пожалуйста. Не видела лица Мухи, уткнувшись носом в своё предплечье, но он стоял и слушал мою тираду. Чуть повернула голову, чтобы посмотреть наверх, как, летящий вниз, шприц попал моему взору. Забыв об увечьях, потянулась правой рукой к инструменту и зависла над ним разбитыми костяшками пальцев. Поршень был опущен до конца и, соответственно, совершенно пуст. Вмазанный парень откинулся в полуприседе на подоконник и упёрся спиной в окно, натянув карниз и шторы. Шок от увиденного, то, как этот урод кайфует от моей дозы, словно брошенная кость голодному псу, подорвала меня с места. Не чувствуя ни тошноты, ни боли, ничего кроме жгучей, ядовитой агрессии, я, одной рукой натягивая джинсы, кинулась на обидчика. Взвывая от рези в пальцах, толкнула его с силой обеими руками и тело Мухи ватно-мягко отлетело на несколько шагов, захватывая с собой тюль. Парень слепо поднял на меня взор и, нахмурив брови, тщетно концентрируя взгляд, медленно подался вперёд. — Уыыуу, — невнятный звук и он отлипает от края подоконника, надвигаясь на меня. Отступаю назад, испугавшись своих действий и лихорадочно соображая, как избежать последствий. Но вместо этого, упершись в тумбу, быстро оборачиваюсь и хватаю лампу. Тяжёлый светильник, времён советской эпохи, свинцом проседает в руках. — Не подходи ко мне, мразь! — Чувствую волну адреналина с которой не в силах совладать, но всё равно продолжаю вжиматься в тумбу, поскольку Муха неумолимо приближается. Замахиваюсь световым прибором и наотмашь бью вперёд. Парень выставляет руку и удар светильником приходится на часть руки выше запястья. Вновь поднимаю предмет, но не успеваю замахнуться снова, как братец хватает меня за кофту и тянет к себе. Ткань трещит под натиском, а лампа, без размаха летит из моих рук. Всё произошло так стремительно, что я не успела осознать случившееся. Парень оседает на пол, придерживая разбитую бровь. Светильник на полу и осколки перегоревшей лампы, разлетаются по полу. Оторопело перебрасываю взгляд с одного на другое. — Ну чё тут? — Смотрю, как Паста входит в комнату и вяло продвигается к нам. Завидев брата с кровавыми подтеками на лице, округляет глаза и переводит взгляд на меня. — Что? — Выпаливаю в этой немой сцене, — это вышло случайно! Хнычу на последнем слове, искренне веря в то, что Паста адекватно разберётся в ситуации. Он подходит к Мухе и, придерживая под плечи, старается поднять с пола. Брат, шатаясь, тянется рукой к тумбе и я рефлекторно отскакиваю в сторону. Только отворачиваюсь к выходу, как моя больная рука оказывается в цепком захвате, стягивая вниз. — Стоять, сука, никуда ты не пойдешь, — процеживает сквозь зубы Муха. Тревожно смотрю на Пашу, сгибаясь пополам от мучений, но тот, словно избегая взгляда, уставился в затылок брата, продолжая поднимать немощное, вмазанное тело. — Серьезно? Ты врезал мне, отобрал мою дозу, а сейчас, собирая сопли по полу, угрожаешь? — Опрометчивые, грубые слова разлетались по комнате. Муха выпустил мою руку, не мигая смотря на мой рот. Я дрожала от большого перерыва приёма, от этой гребаной драки, воняла потом и рвотой, мне было уже плевать, что скажет этот мудак. Но я не уходила, хотела доказать, поставить точку, донести где чьё и что ко мне соваться не стоит. Я снова почувствовала волну решимости. — Вы оба конченые торчи, тебе, Муха, самое место в гробу, — плевок сорвался с губ, упав к поднимающимся ногам парня. Победно посмотрела в его налитые кровью глаза. — И теперь ты ещё торчишь мне кубик геры, быстро забыли как я вас вывозила все эти месяцы, да? Ответом был шумный и резкий хлопок по челюсти. Прижала левую ладонь к лицу, пересчитывая языком зубы. — Харе, — осёк Паста и потянул меня за рукав, — сядь, дура. Откинул в сторону дивана, тут же возвращаясь к брату. Пока они ковыляли из комнаты, Муха хромал на ногу, которой наносил мне удары и я посмотрела на разбитые костяшки пальцев, аккуратно пытаясь перебрать пальцами. — Сигареты дай! — Проорала в закрывающуюся дверь. Дебилы что один, что второй. Даже теперь, спустив всё на тормоза, я была в абсолютном проигрыше — мой героин, то, что я обменяла на ценность бывшего друга, теперь поглотил этот урод. Издала рык от безысходности и откинула голову на спинку дивана. Закрыв глаза, представляла, что не окажись я в том ломбарде, не приедь до этого домой, ничего бы не случилось. А может мой старт был раньше? В квартире Лема, когда он умер на моих глазах или когда я только заселилась к нему, потребовав навести порядок в доме, а потом не курить в туалете. Непроизвольно окинула комнату взором: пыль, грязь, рвота, разгромленная, разбитая лампа и я, такой же убитый предмет интерьера. Вдобавок начало течь из носа, я сначала подумала, что это может быть кровь после хлестких ударов Мухи, но приложив палец чуть выше верхней губы, обнаружила обыкновенные сопли. Самый большой перерыв был на новый год, примерно двое суток и я уже знала к чему этот насморк. Ничего хорошего он не предвещал. Я помню, что как ненормальная чихала через каждые одну-две минуты, сопровождая чих рвотным позывом. Потом прилетел Муха с волшебным порошком и меня отпустила начинающаяся агония. С героином было не так, как с тем же метом: медленно час за часом он разлагал внутренности, уверенно отмирали клетки организма, словно каждую из них протыкали иглами. Он не выкорчевывал за раз, не уводил в апатию, как было на кумарах после амфетамина, он словно заботливый дяденька, вёл за руку в лес и ступая с ним, с каждым шагом ты теряешь надежду на спасение, а придя в назначенное место — сгораешь заживо. Как и Лем, истлевший на моих глазах, и что поразительно, большинство парней и девчонок с района возвели его личность в культ. Умереть от передоза превратилось из страшной сказки в легенду о Лемуре, достойно ушедшего в мир иной. Тело вновь пробрала дрожь, не в силах оставаться в одном положение, встала и направилась в коридор. Покурить, поговорить, найти компромисс. Дёрнула ручку двери, но она не поддалась. Сморщившись от удивления, потрясла ручку несколько раз, но тщетно. — Эй! — Стукнула ладонью левой руки по дверце и приложила к ней ухо. За ней стояла тишина, ни шороха, ни звука. — Что за шутки? — Забарабанила уже и второй рукой, стуча боком тыльной стороной ладони, но тут же одернула руку, испытав жгучую боль. — Ребят, ну повздорили и хватит, Паста! Паш, открой! Вновь потрясла ручку двери, чуть отойдя пнула стопой ноги, но, естественно, кроме ушиба, ничего не получила в ответ. Меня затрясло так, что казалось, завибрировал мозг. Оказаться запертой в момент подступающей ломки, сам дьявол бы не придумал такое. Этот день всё больше походил на один сплошной круг ада. Оглянулась высматривая хоть что-то, чем можно было вскрыть замок или вынести дверь к чертовой матери. Взгляд сам собой упёрся в занавешенное окно. Подбежала к нему, насколько позволяло убийственно отвратительное состояние и дёрнула занавеску. Лист фанеры и здесь был прибит наспех, оставляя огромные зазоры по бокам, но всё же, требовались не дюжие силы, чтобы совладать с ней. Второй этаж, снег, я рассчитывала шансы на спасительный прыжок, высматривая улицу насколько позволяло глаз. Щелчок двери и почему я не слышал его раньше? На пороге Муха, крутит в руках шприц и растягивает губы в мерзкой улыбке. — Ну чё, курва, плохо тебе? Вытерла рукавом сопли и постаралась придать себе непринужденный вид. — На хер вы меня закрыли? — Голос едва подрагивал, разрушая мою картину безучастности. — Я тебе больше скажу, малая, ты тут порожняком будешь куковать, пока совсем крыша не съедет. Воспитание штука тонкая, хочешь? — Поднял шприц на уровень своей груди. — Нет, — отрезала с ходу, крепко сжимая разбитые костяшки, чтобы напоминать себе о недавнем и не вестись на его тупые провокации. — Жаль, ну тогда передавай привет своему дружку на том свете. Шагнул назад, удерживая на лице мерзопакостную ухмылку. — Лем мне не дружок, — едва шагнула вперёд, понимая, что сейчас захлопнется дверь и мой последний шанс останется за ней. — А я и не про него, тот твой дебил с шариками, — зычный ржач буквально сложил парня пополам, — ой, чё то я разговорился. — Тупо хихикнул, смотря на мою реакцию. Я не могла понять услышанное, глупо продолжая пялиться на шприц, но слова медленно оседали в мозг. — На том свете? — Прошептали губы, в то время как каша в голове нарастала ещё больше. — На том, на том, а он кормит червей, мудак. Я слишком резво дёрнулась вперёд не рассчитав свои собственные силы и, изогнувшись в ногах, чуть не свалилась на пол. Гогот брата Пасты мигом вернул меня в нормальное положение. Парень отреагировал быстрее, оборвав смех и расширив глаза от удивления, быстро юркнул за дверь, захлопывая её. Влетела в закрытую дверцу, колотя по ней обеими руками, напрочь забыв о страданиях, которые приносил каждый удар. — Ты врёшь! Врёшь! Он жив! Жив, слышишь ты, пидор, он жив! Чтобы ты сдох мразь, сдох в мучениях! Сдохни! Крик смешался со слезами, я не хотела осознавать сказанное этим придурком. Но то, как он смеялся глядя на меня, как сейчас, заливался дикой истерикой за дверью, всё это подсказывало, что он говорил правду. — Да ладно, кукла, поплачешь и успокоишься, зайду к тебе через полчасика. Раздалось за дверью с примесью хохота, который отдалялся по мере шагов от комнаты. Уткнулась лбом в дверь, заходясь в слезах и удушливом спазме, который раздирал глотку. Вит, нет, не может быть! — Не может! — Проорала, что есть силы и плашмя скатилась по двери вниз. Грудь разрывало от нехватки воздуха, я жадно глотала ртом кислород, пытаясь надышаться. Но мой космос был разрублен на части, и не осталось возможности вдохнуть. Открытый рот искривился и глаза не видели ничего перед собой. Несколько раз оттерла их руками и только тогда смогла сконцентрироваться на окне. Штора так и осталась не задернутой и сумерки пробивались сквозь открытые части стекла. Подскочив, бросилась к окну, остервенело пытаясь пролезть в прорезь. Хватала фанеру и до одури тянула на себя. Подняла разбитую лампу, ступая ногами по битому стеклу, не обращая внимание на возникающие колотые порезы. Со всей дури бросила в преграду и дощечка едва качнулась, светильник, как о рикошет, отлетел на несколько шагов назад. Чуть не приняв на себя, взяла предмет и, как следует взяв разгон, бросила снова. Лампа отскочила, оставив слабую трещину. Нагнулась к светильнику, чтобы повторить бросок. — Ты, дура, чё делаешь, — одновременно с открытием двери, прокричал Паста, — Муха, неси, у неё крыша едет! — Нет! — Дёрнулась к окну, как крепкие руки ухватили меня сзади. Паша прижимал меня к себе, заламывая локти и кисти рук, но я так и норовила вырваться. Трясла ногами и мотала телом из стороны в сторону, словно в припадке. Пыталась укусить парня за руку, била головой назад, но он, словно в тисках, продолжал удерживать, ожидая подмогу. — Коли! — Заорал позади меня, когда я, скользя в собственном поту, выбивалась из захвата. Лицо Мухи, я только успела махнуть ногой, как знакомое чувство разлилось по телу, начиная от правого плеча. — Нет! Нет! — Слабо отзывалась в ответ, принимая наркотик. Тело обмякло и теплая волна кайфа затмила разум. — То блять отдай, то не надо, пошла на хуй, короче, — ядовито выругался Муха, вынимая иглу. Я мягко опустилась на пол, растянувшись на линолеуме и, блаженно закрыв глаза, сию же секунду забыла о том, что происходило минуту назад.