Афродизиак

Двумя днями ранее — Тише давай, — шикнул долговязый, крепкий парень, поднимая руку носком тапка, лежащей на полу в бессознательном состояние, девушки. — Паха, ты долбоеб? — Возмутился второй, надевая на свою вторую ладонь прозрачный полиэтиленовый пакет. — Ещё осталось пальцы свои прилепить к ней и всё, будешь в окно через решетку пялить. На. Протянув брату такой же пакет и убедившись, что тот натянул его на руку, они склонились над телом девушки и каждый взял со своей стороны. Паша тянул за руки на себя, пячась задом в дверной проем. — Курва тяжёлая, надо шмотки её сбросить и отпидорасить комнату. — Это ты сделай, — кряхтя, Паста вышел в коридор и, не выдержав на повороте из комнаты, разжал пальцы. — Мудень! — Выругался Муха, видя как голова Славы крепко приложилась об пол. — Тащи, не хуй яйца тянуть, трупак в хате. — Да воняет как яйцо тухлое, — отметил Паша, скривив гримасу отвращения. — Сука, всю хату залила. Чего у неё, крыша потекла? — По хуй, тяни. Паша размял пальцы рук и снова поднял бездыханную ношу. — А если запалят нас? — Забеспокоился, идущий первым, притормаживая у входной двери. — Держи, открою, как свистну, тащи. Простригу поляну. Сказав это, Муха отпустил ноги девушки на пол и, брезгливо сморщившись, стянул пакеты с рук. Бросив полиэтилен на пол, прошёл к двери и, отворив, толкнул наружу. В два шага прошёл к лифту и нажал кнопку. — Нахрена лифт? — Прошипел Паша, нервно озираясь назад. Но вопрос остался без ответа, парень у лифта, быстро чеканил костяшками пальцев по дверям, в надежде, чтобы тот приехал пустой. Кабина затормозила и распахнула дверцы. — Давай, — быстро бросил брату, подставив в проём лифта ступню. Паста натужился, дёргая тело за руки. Шагая назад широким шагом, за несколько секунд протащил девушку до, ожидающего братца, и повернул с ней в кабину. — Так кидай, — отрезал Муха, ногой толкая в икры пострадавшей и запихивая их поглубже в лифт. — Всё, харе, жми последний. Паста вдавил кнопку одиннадцатого этажа и выскочил из кабины. Парни наперебой бросились в квартиру, чтобы больше не задерживаться на месте, где скинули "груз". Затворив за собой дверь, Муха приложил к ней ухо, слушая, что происходит в подъезде. Но никаких отголосков о находке он не уловил. — Хуль встал, неси тряпки, — рыкнул на Пашу, попутно подбирая одежду Славы и скидывая её в одну кучу. Кроссовки, куртка, а после и то немногое, что она носила, было в итоге собрано в несколько мусорных пакета. Туда же упала и её косметика, сумка, вместе с отключенным сотовым. Немного погодя, Муха вернулся к пакету с телефоном и вытащил его. Выудив сим-карту, положил смартфон в карман джинс. — Бля, помоги, а! Паста уже около получаса пытался оттереть присохшую к линолеуму кровь, но она умудрилась попасть не только на пол, а на тумбу, край дивана и даже шторы. — Залей чем-нибудь, я на помойку снесу барахло. Муха оставил запыхавшегося брата за оттиранием пятен. Накинул верхнюю одежду и, прихватив пакеты, вышел в подъезд. Славу нашли на верхнем этаже, поскольку именно оттуда доносились громкие звуки, похожие на ужас и удивление одновременно. Не заостряя на этом внимание, парень шмыгнул во двор и прошёл квартал до следующей ближайшей мусорки. Скинув вещи девушки, недолго думая, достал зажигалку из куртки и поднёс к куску картона, торчащего под пакетами. Оглядевшись по сторонам, дождался когда огонь немного разойдётся и только после этого, покинул место поджога. Решив не заморачиваться с отмыванием комнаты, мысленно скинул это занятие на брата и направился к приятелю, чтобы подзарядить телефон и, отформатировав его, продать хотя бы за сколько-нибудь. ВИТ (настоящее время) Я отдал все грёбаные силы на одно простое поднятие с кровати, а внутри всё обжигало, словно мне плеснули в глотку самогон. Голова гудела и навязчивое ожидание звонка травило душу. Медбрат всё не появлялся и каждая минута превращалась в час. Я не мог делать ничего, кроме как бороться со сном, который одолевал сильнее и сильнее. В конец устав от борьбы, я позволил себе отключиться. И снова не успел закрыть глаза, как вновь открыл их и передо мной стоял сотрудник, держа ладонь на моём плече. — Принёс, — просиял он и тут же нервно оглянулся на дверь. — Только быстрее. — Слава, — произнёс вслух, думая, что тот поймет какой контакт искать, — бля. Её новый номер не был внесён в записную и, когда парень повернул экран ко мне, я замер от картинки. Старый номер подруги и фото на аватаре контакта, такое же старое и нереальное. — Не, зонок десятоа декаря. — Просто, пожалуйста, пойми мой бред, это всё, что сейчас надо. Парень насупился, заходя в мои вызовы. — Где-то три месяца назад... — проговорил помощник и я впал в ступор. Три месяца? Прошло три месяца? — Что? — Тихо сорвалось с моих пересохших губ. — Это? Десятое декабря, да, последнее. — Вновь показал экран, не обращая внимания на мой вопрос. — Зони... Медбрат нажал громкую связь, параллельно приглушая динамик, но тут же по палате разнеслось "Недостаточно средств для установления вызова". — У меня с собой телефона нет. Мы личные вещи не держим под рукой, — отметил парень, отключая вызов и пряча смартфон в карман халата. Долбанная абонентская плата, ещё бы, выходит уже март на дворе. — Ещё Олег, зони, нато сочно, — буквы совсем спутались, вызывая лишь горечь обиды вкупе с нереализованным звонком. — Олег... — Повторил медбрат, вновь достав телефон и пролистывая записную. У меня там был всего один контакт с этим именем, ошибки быть не должно. Парень указал на дисплей, и я кивнул в знак подтверждения. — Запиши соава... — Слова? — Уточнил тот и я вновь кивнул. Только через полчаса медбрат вышел от меня, проведя кормление энтеральной смесью, через зонд установленный в носу и, введя мне дозу препарата, пообещал сделать всё, что я просил. Когда я надиктовывал ему речь, парень то и дело, переспрашивал слова и округлял глаза от удивления. По памяти проговорил тот вонючий адрес, кратко передал, что подруга в полной жопе и попросил как можно полнее объяснить Олегу, чтобы он ехал сюда для начала. Теперь медбрат был посвящён в мою беду и я готов отдать ему вторую селезёнку, если бы она была, за то, что парень помогает мне. — Как зоут? — Это надо было узнать ещё день назад, но догадался только сейчас. — Валентин, — отчеканил, как на параде. Сложное имя, теперь для меня всё, что содержит больше трёх букв, вызывает трудности. Натянул уголки губ, изображая ему улыбку, сотрудник подмигнул в ответ и покинул палату. Мне оставалось только надеяться на него и ждать вестей. В памяти всколыхнулась фраза "три месяца" и я лихорадочно стал соображать, что могло произойти со Славой за такой огромный отрезок времени. Она могла съехать, сторчаться, сесть, да что угодно. Но может и вернуться домой. Я лелеял эту слабую, скомканную мысль, проваливаясь куда-то в темноту. Вновь очередной провал в реальности и я просто открыл глаза, как будто бы не было никакого сна. Эти лекарства ничего, кроме отключки, мне не приносили. Я хотел чувствовать боль, тело, находиться в сознании, нужно было бы поговорить с этим Валей, чтобы прекратить мой сонный паралич. Свет в палате был едва приглушен и жалюзи плотно закрыты, поэтому, я, как всегда, лишь наугад мог установить время суток. Поводил взглядом по потолку и стенам, выдергивая из памяти отрывки стихов, которые через раз учил ещё будучи школьником. Я пытался тренировать память, выходило с натугой, местами были дыры в целых четверостишиях, но всё же я пробовал не сойти с ума окончательно. В комнату впорхнула Илона, ослепляя зубами и натягивая свою идеальную улыбку. — Виталий, добрый вечер! Я смотрю ваши дела всё лучше, — как она это поняла, мне самому неясно. — Если такими темпами пойдёт, то через пару дней переведём вас на домашний режим. Под домашний арест, она хотела сказать. Неужели отец реально так вписался за моё здоровье, что готов делить одну крышу над головой. Это было настолько поразительно, что выбивало дыхание. Словно, где-то глубоко в душе, тот оставленный ребенок во мне ликовал. Я помнил, как тяжело нам было уживаться, но всё плохое, говорят, со временем стирается и это не стало исключением. Хотя при нашей последней встрече, я не сказал бы, что беседа прошла в уютном, семейном тоне. Но дитё внутри меня хлопало в ладоши, которому тут же давал подзатыльник я — подросток. Диссонанс эмоций шкалил по нервам. Илона ещё несколько минут потёрлась в палате, а потом её сменил Валентин, которому я был куда более рад. Парень натужно улыбнулся женщине и засуетился возле приборов. — Сейчас лекарство, потом ужин, а там... — Валя, нет, не лекасто, нет, — машинально стал притягивать руку к телу, которая снова еле слушалась меня, — нет. Зонил? — Я? А да, не ответили. Мне показалось, что парень замялся и стушевался, отвечая на вопрос. Через несколько секунд его пальцы держали шприц для ввода инъекции препарата. — Нет. — Вновь воспротивился ему, дёргая кистью руки, которую он хотел взять. — Виталик, то что я сейчас скажу, лучше слышать после укола. Понимаешь? Верь мне, ничего плохого в лекарстве нет, оно расслабит мышцы и позволит отдохнуть. Значит мои догадки были не так уж и беспочвенны. — Нет, я хочу боль, хочу чусоать тело, шеелиться, оварить... Валя как-то странно взглянул на меня, словно обречённо, а после, на секунду прикрыв глаза, сказал: — Телефон твоей подруги недоступен, а телефон Олега... Ответила женщина, сказала, что он умер и просила не звонить. Может его жена, не знаю. Эй, тише, тише! Лекарство тут же полилось по венам и пока быстро гнало по крови, парень добавил: — Я на всякий случай представился, кратко обрисовал ситуацию и спросил у неё про твою Славу, но та женщина не знает, где она и... Знать не хочет. Бросила трубку, перезвонил, но уже отключен. Мой мозг словно умирал от услышанного. Я не хотел верить в сказанное, не мог усвоить произошедшее. Олега нет. Слава неизвестно где и никто, никто сейчас не сможет найти её, даже я. Тело невольно расслаблялось и тревожные мысли сменились бредом. Губы беззвучно шевелились, а перед глазами так и застыла наша последняя со Славой встреча. Казалось, что она вот, стоит напротив меня, и нужно лишь дотянуться, но всё это видение погружалось во мрак. В очередной раз я становился овощем, но теперь чётко знал, что всеми правдами и неправдами нужно валить из этой больнички, если Валя не пойдет навстречу и не перестанет вводить свой сраный "морфий".