Афродизиак

СЛАВА Без ответа снова и снова, какой-то звонок по счёту и я сбилась проговаривать гудки сотового вслух. Ловлю такси, слабо соображая, как договариваться с водителем. И по ходу того, как машины, одна за другой, проскакивают мимо, осознаю, что и договариваться мне ни с кем не придётся. Неподалёку всё ещё провожающий меня Игорь, который отстранённо проговорил со мной почти целый час, то и дело, предлагая, подняться к нему. Район несколько изменился или моя память схалтурила, предложив подмену картинок действительности. Так или иначе я приехала за тем, за чем планировала — выкупила брошь, которую опрометчиво, хотя есть куда более явные определения, сбросила в лоток приема ломбарда. А в целом получила порцию антивдохновения. Я смотрела на воспоминание об этом районе и всем связанным с ним, как на мрачную картину. Тягучие мутно-коричневые и дымчатые краски были размалеваны по холсту. Я хотела закрасить всё токсично розовым или кричаще красным, но только лишь и сумела проникнуть в саму картинку, позволив заляпать себя гнойными цветами. Игорь подвернулся сам и убедительно потащил меня прочь от злосчастного дома, где я так решительно собиралась выяснить отношения. — Там никто не живёт, Сеня откинется и заедет. Для меня эти слова были пустышкой, которую подносили ко рту, чтобы усмирить мои попытки дорваться до цели прошлого. Оставленное, неоконченное, коробило меня изнутри. Я прождала почти два часа в подъезде, прежде чем Игорь вернулся снова, и всё же вывел меня на улицу, как и на разговор. Недолго и не особо пытаясь вымолить прощение, говорил о старых перипетиях наших отношений. Говорил так увлеченно, то и дело хватая меня за руку, прикладывая то мою, то свою ладонь к груди. Что-то доказывал и вероятно пытался отпустить сам себе ошибки прожитых месяцев своей собственной жизни. Философия так и лилась из его рта, а я смотрела и хотела уловить то тонкое, ускользающее и почти невесомое чувство омерзения к человеку. Я хотела ненавидеть его, винить во всех бедах, что произошли со мной. Я приехала найти виновных в моей жизни. — Лав, я же люблю тебя, — самоуверенно притягивает за запястье к себе и я чувствую, на подсознательном уровне ощущаю реминисценцию* витающего запаха. Запах мета. Запах прошлого, губительно атакующий мозг и оставшиеся клетки памяти. Тело в одно мгновение становится податливым, словно благодарно ожидающий своей дозы. По венам потекла горячая жидкость, в фатально рекордные сроки добираясь до сердца и заставляя его колотиться с утроенной скоростью. Зависла в нескольких сантиметрах от губ Игоря и вяло отпрянула назад. Весь неудавшийся поцелуй, мои ощущения, фантомная ломка — всё это махом пронеслось, уложившись менее, чем в минуту. Словно искра, которая тут же начала тлеть, заволакивая душу едким смогом не полученного удовольствия. Будто внутри пружина, которая не успев развернуться до конца, тут же сомкнулась в почти прежнее положение. Только надлом спирали обличает, что механизм дал сбой. Я дала сбой. Винить в этом кого-то кроме себя не имело никакого разумного объяснения и тем более смысла. Запутанная, потерянная и не понимающая и не находящая ответа на вопрос "А что дальше? А как без этого?". Насколько страшно было отпустить то, что являлось частью моего организма, меня. То, что породило новую Славу, вопреки моей истинной цели поиска своего "Я". Как бы я могла умертвить в себе прожитое и то, что буду, возможно буду, искать всегда. Или не отказываться, когда мой собственный афродизиак будет кем-то любезно предложен. Я боялась, до чертиков, до тотального ужаса боялась и желала, чтобы Игорь предложил, а я, вся уверенная в себе, ответила, как десятки раз отвечала всем раньше — я не употребляю. Эта мысль так быстро пролетела мимо, оставив как хвост кометы за собой тихим полушепотом "Предложил, предложил, предложил...". — Таганка, не по пути? — Уточнила у остановившегося водителя, на что, не получив ответ, убедилась, что ехать нужно всё-таки на метро. А нужно ли? Клубок из недосказанного, из непонимания уже крепко перекрутился в узел между мной и Витом. Если раньше ещё торчали нитки, за которые можно было потянуть, чтобы хотя бы малость помочь самим себе, то сейчас — тотальное признание только одной собственной своей правды, обрезало все ходы. И прижигало наш клубок, чтобы никакая нить не выбивалась из него снова. Я боялась, что мы так и не сможем помочь друг другу, а вместе с тем уже и не понимала, нужно ли нам это. Может быть по отдельности, не зная, не видя, не ощущая те чувства, которые насквозь пронзили в Питере, будет проще сходить с ума поодиночке. Не заметила, как уже пошла в сторону подземки. Остановившись, обернулась, бросив на плесневые, запущенные дома свой обречённый взгляд. И я не могла попрощаться с этим местом, не могла понять как это сделать, от того уверенность, что это не последняя наша встреча, только множилась в моей душе и мозге. Заняла в нём собственный уголок, в котором мои решения и желания были подвешены на цепи кукловода по имени "Наркозависимость". Как только сознание уловило, что я покидаю район, началась зыбкая лихорадка в теле, будто вот, смотри, тебе сейчас будет плохо, давай вернемся. Это ощущалось так чётко и так обыденно, словно желание голода или жажды. Так чётко мной интерпретировалось и вычленялось из любых других потребностей. Это и было потребностью. Вновь набрала Виту просто навскидку и когда без интереса прослушивала гудки, спускаясь в метро, не сразу отличила голос в трубке. — Какого хрена происходит, Вит. Буду через час. — Прежде чем сбросить звонок, выждала буквально несколько секунд в ожидание ответа, но мой монолог парень сбросил первым. Только бы живой. И это одно, единственное врезалось в голову. Картина, где Виту также плохо, как и тогда в машине. Живо всплыла в памяти, так сильно и обезоруживающе, словно преследовала весь путь сюда и обратно. Страх потерять, пересилил мои текущие раздумья о проклятом клубке непонимания. На минуту я словно выпала из реальности, почувствовав душой огромную зияющую дыру. Там где ладонь Вита не прижата к моей груди. Там где мои слова оставлены без ответа навсегда. Там где нет нас и того безумного волшебства единения двух душ. Двух судеб, моей и его вселенной. Там, где уже не будет и меня. Поездка пролетела словно в ускоренной съёмке. Подгоняемая желанием как можно скорее добраться до квартиры, ко всему прочему ещё и бежала от этого района, от прошлого, пока оно вновь не стало настоящим. Я бы подгоняла машиниста метро, не могла усидеть на месте, то качаясь, то расхаживая по вагону от одних дверей к другим. В момент проскочила переход на фиолетовую ветку и вновь обратилась в комок нервов. Наконец-то уселась на свободное сидение, вытянув ноги перед собой и упершись в колени руками. Уткнулась взглядом на носки обуви, даже не пытаясь уловить и унять в голове хоть одну мысль. Непонятная каша, вереница из раздумий кружила и кружила, вдоволь запутав все размышления, опасения, тревоги, амбиции — всё что я до этого раскладывала по полочкам и ящикам. В конец накрученная своими опасениями, вылетела из метро, спешно догоняя собственные страхи. Идея того, что Вит мог потерять сознание вполне прижилась в моей голове, хотя для этого я не имела ни одного ни факта, ни причины. Просто воспалившийся от прожитого мозг не очень демократично подкидывал мне вариации происходящего. Неужели Вит бы не перезвонил сам, не начал гасить меня свои версиями, укорами и подозрениями? А может и не стал бы. Начались какие-то торги с самой собой, пока я, не разбирая дороги, настигла дом. Лифт оказался сломан, да я и не рассчитывала на него особо, сразу поднимаясь по лестнице. Добравшись до двери, вставила ключ, который и не пригодился. Потянула дверь, тут же шагая внутрь помещения. Включенный свет в коридоре, в комнате, свет из кухни, не помешали мне чуть не споткнуться об обувь, направляясь в спальню. Но то, что открылось моему заполошенному взору разделило этот день на до и после, меня на две части, а гул в голове расщеплял сознание. Вит подскочил с дивана одетый только в джинсы и носки, в то время как позади него, полуголая девица, прикрывшись краем нашего одеяла ошарашенно хлопала ресницами. Сколько меня не было? Месяц или полдня? Как, то что я видела своими глазами могло быть реальностью? — Слав, это не то... — Не успев договорить и вяло шагнув ко мне, Виталик выхватил мою звонкую, мощную пощёчину, в которой я отдала всю боль выстраданных отношений. При всём моём порыве тут же выскочить из квартиры, желание вытрясти душу из девки на кровати, пересилило куда больше. Только дернулась к дивану, как Вит перехватывает меня за руки и не крепко удерживает, чуть уводя в сторону. — Какого хрена? — Вырывается из его уст, пока его новая пассия натягивает лифчик на голую грудь. Непонятно к чему был этот вопрос и что парень имел в виду: то ли неожиданно осознал кто в его постели, то ли удивился, что девица не спряталась в шкаф до моего появления. Вит выглядел озабоченным, но куда больше меня беспокоило собственное состояние в градации от желания убить до полного равнодушия за несколько секунд и по несколько раз туда и обратно. Накатило стойкое ощущение несправедливости, которое тут же сорвало меня с места и всё же доставило моё гневное, агрессивное состояние до этой куклы в кровати. Как и почему, насколько быстро, отчаянно и ревностно, но волосы девки оказались обмотанными на моей руке. Шокированная, выкрикивающая угрозы. Я. Не походила на саму себя в обуревавшей меня страсти, разделаться с дурой на месте. Короткий взгляд в сторону Вита и он словно окаменелый замирает на месте, позволяя мне делать то, что я задумала. Словно мой сообщник, а вовсе не первопричина происходящего. Жертва моего гнева опрометчиво цепляется в мои руки, оставляя глубокие царапины там, где я и так исполосована ошибками минувших месяцев. — Слав, перебор, она... — Виталик кажется открыл рот и совсем не вовремя, да ещё и в попытке защитить шкуру из своей кровати. Всё это клином сошлось в моей голове, заблокировав все возможные остатки здравого смысла и к тому же отрезав слуховые каналы. Я ненавидела и горела в своей ненависти, я верила своим глазам, а не тому, что пытался сказать парень. Не тому, что подкидывало моё сердце. Никому и ничему кроме собственного ужаленного эго. Резко дёрнув рукой на себя, потянула горе-шлюху к дверному проёму, даже не ощущая её веса и тяжести. Вит устойчиво занял позицию у выхода из комнаты, перехватывая мою руку, которая уже кровоточила от царапин, оставленных его новой пассией. Его касания, его взгляд, пытающийся проникнуть куда-то под сердце, под каждый клапан и утихомирить бурлящую кровь, заставили меня ослабить хватку. Секунда, и девка вывернулась на полу, отползая к выходу. Виталик тянет меня вглубь комнаты, и теперь вся агония достаётся ему. Пощёчина за пощечиной падают на лицо парня, толкаю его и не даю возможность вставить хоть слово. Зияющая дыра в груди, обрамленная кровоточащими иглами и осколками битого стекла, кричит громче меня. Не слышу свой собственный голос, утопающий в глухих, охрипших рыданиях. Боль достигает апогея, когда губы Вита касаются моих. Вместе с тем накатывает отвращение, словно я целую своего злейшего врага, убийцу моей жизни и предателя. Резко отталкиваю и сама ударяюсь спиной о музыкальную консоль, тут же поворачиваясь к ней и рьяно опрокидывая на пол. — Ты для этого меня искал? Хотел отомстить за свою тонкую натуру!? Обвинения лились рекой и каждое из них было правдой первой и последней инстанции. Было горьким разочарованием. Грёбаным, умерщвляющим душу, опытом. Обида душила до рвотных спазмов, до клокотания крови в ушах, до осознания, что это теперь уже наша точка невозврата. ________________________________ Реминисценция — смутное воспоминание, а также явление, наводящее на воспоминание, на сопоставление с чем-либо.