Афродизиак

СЛАВА В тот же день, уже вечером, стоя у главного входа в Бизнес-центр на Кропоткинской и докуривая последнюю сигарету из пачки, я прикидывала, может ли Ян подкинуть мне денег. С учетом нашего последнего конфликта и того, что он пропал из поля зрения. Может вообще стоило попросить расчет и свалить из его жизни. Ни черта не вышло, да и могло ли? Поднявшись в офис, чувствовала себя обгадившимся котенком, которого сейчас будут тыкать мордой. Но вопреки моим опасениям, Ян со свойственным ему спокойствием и рассудительностью выслушал мой монолог. Устроившись на краю стола, парень сложил руки на груди, остановив на мне угрюмый взгляд. — Увольняешься? — Угу, — прячу взор, зарывая его под однотонную краску стен, проникая в бетон и уводя за стену на улицу. — Нашла место получше? Разве? Уговаривал меня остаться? Но зачем? Какой толк? Словно прочитав мои сомнения, Ян вдруг зашагал по кабинету, отвечая на каждый мой мысленный вопрос. — Не прошу тебя остаться, просто не понимаю, какой толк прыгать с одной кровати в другую? — Наши взгляды встретились и я уверенно выдержала напор то ли презрения, то ли поддержки. — Я не твоя вещь или игрушка. — Разве? — Шагнул ко мне и дернув за рукав куртки, притянул к себе. — Ты уходишь не с работы, а от меня. — Не бери на себя слишком много, — огрызнулась в ответ и высвободила руку. Приторная самовлюбленная ухмылка и как я не замечала её раньше. — Ты кажется был не в восторге от нашей последней встречи, так в чём дело? Парень неторопливо вернулся к столу и занял место в своём кресле, всем видом выказывая какое-то превосходство, которое тут вообще не имело место быть. Это показательное выступление начинало утомлять и я в который раз за последние пару минут подумала, что зря трачу время. — Так ты будешь платить или нет? — Поставила конечное условие, в принципе, уже ни на что не рассчитывая. — За секс? — И почему всё обернулось именно так. — За работу, но называй как хочешь. Ян словно играл в какой-то собственный расклад, понятный только ему. Уходить совсем ни с чем было равно проигрышу в этом фарсе. — Отработать две недели под твоим столом? — Скривила лицо, при этом непроизвольно шагая вперед. Будто заранее согласившись на такой расклад. — Не многовато? — Словно я этого и требовала, всё повернулось вверх дном. Пожала плечами, не найдя лучшего решения, а через полчаса покинула кабинет с вытраханным самолюбием и авансом. Деньги улетели разом на пару банок пива, пиццу и новую дозу, обещанную Есениным. Когда парень уходил на встречу, я оторопело расхаживала по комнате, но не от возможных сомнений, а от того, что казалось дружок слишком долго отсутствует. Крутила телефон в руках, то и дело поглядывая на дисплей. От Вита по-прежнему не было ни слуха ни духа, будто мы с ним и не общались и не было нашей последней ночи. Злость оккупировала каждую клетку моего организма, я чувствовала переполнявшую меня обиду и отдавала её в каждом шаге, пока мерила шагами пространство квартиры. Нервозность доводила до исступления, заставляя то садиться на диван, то резко подскакивать, хватаясь руками за голову и запуская пальцы в волосы. Послышался шум дверного замка и я сразу выскочила в коридор. — Изнемогла? — Что? — Переспросила, не уловив сути. — На старорусском типа, а забей. Ща приду. Вернулась в комнату, морально приводя себя в порядок. Сколько месяцев прошло с последней дозы и почему всё возвращается? Чуть поразмыслив, отключила сотовый, будто также отключая себя от внешнего мира заранее. Уселась на диван, поджав под себя ноги и чуть раскачиваясь из стороны в сторону. Всё-таки перерыв, пусть и в полубреду и воспоминаниях сказался — я боялась вернуться в необратимое, но и горела желанием окунуться в это вновь. Диссонанс настолько будоражил сознание, что меня трясло. Тело пробирала дрожь, не оставляя ни единого участка в покое. Я уже пожалела, что отключила телефон. Где-то в глубине души я хотела, чтобы меня остановили. Спасли. — Убойный, — отметил Есенин, возвращаясь ко мне. — А сколько нужно, чтобы "до свидания"? — Немигающим взглядом уставилась на парня, боясь услышать, что у нас достаточное количество. — Я тебе свое не отдам, закладывай по новой. — Прижал наркотик к себе, словно собственную драгоценность. Уселся на стул в углу комнаты, тут же расставляя приготовленные приборы перед собой. Через мгновение стол был заполнен необходимым для принятия дозы. Без особого приглашения Есенин начал высыпать наркотик в ложку. Ком подступил к моему горлу. С усилием сглотнув, я поднялась с места и на ватных полусогнутых ногах прошла к парню. Я хотела видеть, как он будет загонять в себя яд, надеясь на то, что не повторю вслед за ним. — Смотри, как пузырится. Я же говорил, что пушка, — проговаривая, неотрывно смотрел, как наркотик медленно нагревается, меняя цвет. Если бы только один намек, какой-нибудь знак, который бы позволил отказаться от этого. Если бы я была нужна, важна хоть кому-то из тех, кого я знала. Если бы со мной остался хоть кто-то, я бы не искала ударную дозу героина. Я так долго и так неумело пыталась быть услышанной и понятой, что в конце концов оказалась в глухом и тусклом тоннеле. Вся моя жизнь сконцентрировалась в этом вечере, все пути и дорожки, по которым я шла в поисках лучшей и правильной жизни, привели меня сюда. Даже развернувшись и уйдя отсюда, проявив пусть и никчемную, но силу воли, я все равно приду на эту исходную точку. Точку, разделившую на до и после, которая не оставила выбора. И даже пустившись на поиски, убрав свои желания и амбиции, рано или поздно пойму, что не смогу изменить себя и всего того, в чем я катастрофически сильно нуждаюсь. Ни Ян, ни Вит, ни десятки тех с кем я делила свое время, в итоге не смогли помочь мне обрести себя. Может быть я искала не там? Может быть мне никто не нужен? И я должна сама, схватив себя за волосы, выдернуть из всего того, куда я так крепко стремлюсь? Но жизнь обрела серые краски, заставив меня потерять веру в себя и в свои возможности. Может насилие задало основу, а может многим раньше я оступилась, приняв простой флирт за любовь, а зависимость за смысл жизни. Наверное, я не умею просить помощи, хотя так отчаянно и горячо нуждаюсь в ней. Сердце разрывается от того, сколько боли и нереализованных возможностей оно проносит. Изо дня в день. Я просто хочу найти себя и быть с тем, кто принимает меня, не пытаясь учить жизни. — Так ты будешь или нет? Чё спишь? — Есенин протягивает мне заполненный поршень. Я смотрю на него затуманенным взглядом. Где-то глубоко в душе я знаю и верю, что так не должно было быть и в то же время понимаю, что не может быть по-другому. — Подожди, — словно в каком-то кино, будто мне это действительно надо, возвращаюсь к дивану и беру в руки смартфон. Как только загружается после включения, набираю тому, в кого ещё верю. Кто мне внушил уверенность в том, что я могу быть нужна. — Алло, ты где? — Родной и дорогой голос немного дрожит, передавая мне волнение. — Алтуфьево. Прости. — Поздравляю, — повисла удушающая, тупая и ненужная пауза. — Хм... Мне приехать? — Не сегодня, может и никогда. Зачем тебе? Это звучало так двояко и непонятно, и ничего не решающе для моего момента возврата. На что я надеялась? Что на самом деле я хотела услышать? Вернись ко мне, я все прощу? Я жду тебя? — Просто... Просто хотела услышать твой голос. Прости за то, чего не было. — Ты выбрала то, что хотела. — Я хотела не этого. — Ты наломала столько дров, что мне их не разобрать никогда. — Я знаю, — в этом коротком диалоге я затратила столько энергии, что душа буквально устала. Каждое дальнейшее слово давалось мне с большим трудом, но я хотела попытаться исправить ошибки прошлого. — Когда мы увидимся? Или это всё? — Всё, Слав. Ты заигралась, мы заигрались, и ты права — то чего не было и не должно было быть. Удачи, непобедимая. Гудки набатом били по голове, с каждым ударом, разворачивая дыры сознания больше и больше. Телефон выскользнул из рук. — Ну, холодное уже. — Вырвал из моего неудавшегося разговора Есенин. Я опустошенно опустилась на диван. Мне до последнего казалось, что всегда, не смотря ни на что, со мной всегда будет Вит. Пусть далеко, пусть не рядом, но со мной. Что даже мысленно могу обратиться к нему и знать, что он меня ждет. Как привычно. Как раньше говорить о своих проблемах, видеть то, как его волнуют мои новые отношения. Понимать, что он ко мне неравнодушен, греться в его солнце и быть его грозой, разрушающей повседневность. Быть тандемом, быть поддержкой друг другу и знать, всегда знать, что мы есть... Всё снова казалось невозможным и ненужным. Проблемы, о которых я думала, пути, которые я искала — растворились и ушли в никуда. Всё стало настолько понятно и легко. Есенин запрокинул голову на спинку стула, полностью расслабившись. Я последовала его примеру, сев на пол и уткнувшись головой в сидушку дивана. Взглянула на сгиб локтя — тонкая струйка крови от неумелого и давно забытого введения наркотика, криво текла по руке. Теперь это казалось самой большой проблемой в моей жизни. Я хотела бы поделиться с Сережей своими мыслями, но рот меня не слушался, выдавая тихие, хриплые, непонятные звуки. Не знаю сколько прошло времени, прежде чем я смогла связать два слова. Я рассказывала ему о том, что пережила. Что было со мной и о том, кем и чем я дорожила. Рассказывала о том, как можно потерять всё, как можно разрушить то, что способно вернуть тебя к жизни, как люди оставляют тебя. И как можно перечеркнуть и похоронить свою жизнь. Мне было неважно, слушает он меня или нет. Единственное, чего я хотела — не проснуться на следующий день. Не искать повод быть необходимой. Не стараться найти себя и обрести умиротворение, которое мне не свойственно. На самом деле я потерялась давным-давно, а всё это — попытки казаться лучше, чем я есть на самом деле. Попытки доказать себе, что я для чего-то родилась и для кого-то могу стать важной частью собственной судьбы. В голове вновь, несмотря на то, какое седативное действие оказывал наркотик, всплывали фразы Вита. Не просто всплывали, а будто хорошо заточенным ножом проникали в легкие, ковыряли старые раны и заставляли по новой кровоточить. Обо всем этом я рассказывала своему наркоману-собеседнику. — Да ты затрахала. Ну и вали, — от неожиданности подняла взор на говорящего. Есенин оказался очень близко, не разбираясь в происходящем, я ощутила удар в бок. Следом за ним в живот. Реальность не сходилась с тем, о чем я думала. Согнувшись пополам, пыталась успокоить пульсирующую боль. — Пошла нахрен отсюда. На кой хуй приходить ко мне, если у тебя пизда сохнет по какому-то дебилу? Я пыталась посмотреть на парня, но не могла поднять голову. Пульсирующая боль сковала тело. Завалившись на бок, я стонала, не в силах произнести ни слова. — Звони своему ублюдку, пусть забирает тебя нахуй отсюда. Я такая прекрасная, мне негде жить, примите меня, — пропищал женоподобным голосом. — Овца тупая. Послышалось шевеление позади меня. — Разблокируй. — Повернулась в сторону телефона, чтобы разблокировать экран, но пальцы непокорно и очень медленно двигались. — Быстрее. С этими словами схватил меня за волосы и потащил к верху. Медленно набрала пин-код и Есенин тут же отпустил мою голову. В то время как взгляд возвращался к полу, я уловила, что на столе лежит еще один заполненный шприц. Ни на что особо не надеясь и не рассчитывая, поползла в сторону своей находки. Кажется, это именно то, что мне и требовалось. Добираясь до цели, слышала обрывки разговора, но не могла интерпретировать его. Да это было и неважно, новый поршень вошел в щиколотку. Я надеялась, что это будет последнее действие, которое я смогла исполнить в своей жизни. Пусть его, как и те сотни ошибок, которые я натворила. Словно поставила точку в гонке за свое собственное, иллюзорное счастье, на которое, мне казалось, я имею право. Потолок поплыл перед взглядом, сливаясь вместе с полом, мебель потеряла очертания. Наверное, мне хотелось, чтобы это было безболезненно. Так и вышло. Я ничего не чувствовала, кроме полного и всепоглощающего опустошения. Я так долго искала покой, что только сейчас обрела его. Почему со мной произошло все то, что сломало мою жизнь? И почему, я не сделала этого раньше? Мысли роились в голове, запиная и переплетая друг друга. Я чувствовала, как меня отпустило, как полностью расслабился мой организм. Слюна текла по подбородку, а под ногами было сыро. Даже обдолбанная, я продолжала надеяться, что это положит конец всем моим поползновениям. Бесило, что я отчасти сохраняла сознание, а так хотелось сразу уйти в пустоту. Почему-то в голове возникли, из ниоткуда взявшиеся улыбки родителей, наши посиделки и разговоры ни о чем. Вспомнилось, как мы ездили с ними на море, тут же, как Вит звонил и справлялся о том, не утонула ли я под тяжестью своей короны. Вспомнилось всё, что было частью моей жизни, чем я когда-то очень сильно дорожила. Всё то, что теперь не имеет значения. Закрыв глаза, я позволила себе расслабиться и отдаться этим ощущениям, надеясь, что они имеют путь в один конец. Кто-то тревожил меня, бестактно болтая то ли на своем плече, то ли на руках. Я чувствовала тепло чужого тела и едва прильнула к нему. Попыталась открыть глаза, но тщетно. Почувствовался ветер, словно я находилась на улице. С усилием, превозмогая дремоту, взглянула вперед. — Это шутка? — Выдала медленно, но вполне четким голосом. Вит действительно держал меня на руках и казалось, что он выносит меня из того самого тоннеля, в который я загнала себя.