Быть ближе

Слэш
NC-17
В процессе
17
автор
Размер:
планируется Макси, написано 35 страниц, 5 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
17 Нравится 21 Отзывы 2 В сборник Скачать

Часть 3

Настройки текста
      Когда Лёха посмотрел на часы и присвистнул, на улице уже начинало темнеть. Они с Кириллом даже не заметили, что просидели в кафе несколько часов.       — Слушай, нас ведь Влад будет ждать, — вдруг вспомнил Бардуков. — Я и забыл совсем.       — Да будет он ждать, как же, — фыркнул Плетнёв, допивая своё пиво. — Придёт и спать завалится, вот посмотришь.       — Нет, ты же сказал, что он сам позвал, значит надо идти, а то как-то невежливо получится, — улыбнулся на это Лёша, — Тем более, столько не виделись, интересно же, что у него там с ногой и вообще.       — Я уже говорил, что твоё любопытство, как и вежливость, когда-нибудь обязательно вылезут тебе боком? Особенно с Галкиным, я тебе обещаю! — усмехнулся Кирилл в ответ. — Хотя на этот раз ты прав, надо сходить, узнать, как у него дела. Только имей ввиду, если он будет предлагать выпить — а он будет! Так вот, если он будет наливать водку, то мы не пьём! Особенно после пива. А то твоя вежливость уже несколько раз оборачивалась жутким похмельем для нас обоих.       — У нас всё ещё есть шанс, что врачи запретили ему пить, — как вариант предположил Бардуков.       — Ага, такие мелочи его никогда не останавливали.       Лёша на это только рассмеялся и жестом попросил у официанта счёт.

      ***

      Надо признать, что опасения Плетнёва оказались небезосновательны. Парни расстались буквально минут на двадцать, чтобы привести себя в порядок после долгого дня, а когда снова встретились у двери в номер Влада, Кирилл уже знал, что их там ждёт.       На этот раз Галкин к их приходу не только запасся алкоголем, он даже организовал небольшое застолье, а на ехидный вопрос Плетнёва, насчёт повода для такой роскоши, с железной миной ответил:       — Врачи велели закусывать.       Парни рассмеялись, вспоминая свои дневные разговоры на эту тему, но так и не поняли, шутка это была или нет.       Справедливости ради стоило заметить, что пить Влад предлагал не водку, а некую чудодейственную ореховую настойку, которую ему исключительно рекомендовал кто-то из местных. Судя по всему, в плане исцеления именно на неё у Галкина была основная надежда, на здешнюю медицину он сильно не рассчитывал.       Пилась коварная настойка довольно легко, особенно под сыр и шоколад. И она действительно оставляла после себя сладковатое ореховое послевкусие, которое, в принципе, можно было и не закусывать. Но лёгкость была обманчивой и уже через полчаса стало ясно, что трезвыми они от Влада не уйдут.       Он рассказывал о своих злоключениях и настаивал на том, что сочувствие ему не к чему, но от поддержки он не отказался бы. Естественно, она должна была выражаться в поднятии и опрокидывании рюмок за каждый его заздравный тост.       Оказалось, что с ногой у него всё совсем не просто. Польские врачи упорно утверждали, что ничего серьёзного не случилось: просто ушиб колена, и всё скоро пройдёт, стоит только начать придерживаться режима, но Влад пролежал в больнице кучу времени, а улучшений не наблюдалось. Соответственно, он сделал вывод, что лечение бесполезно и рано или поздно, как он выразился: «Само пройдёт». Конечность болела по-прежнему, и даже ходить временами было довольно мучительно, но Галкин — жуткий трудоголик, это всем было известно, а значит, он не собирался отступать и не мог бросить съёмки на полпути.       Эти невесёлые по сути разговоры велись в абсолютно лёгком тоне с примесью чёрного юмора. Кирилл понимал, что Влад переносил это совсем непросто, ведь он привык крепко стоять на ногах, во всех смыслах, но раз ему было легче относиться к ситуации с юмором, то друзья были обязаны его в этом поддержать.       Постепенно разговоры перешли на тему работы и стали какими-то ленивыми, скорее всего, на всех троих сказался трудный день и алкоголь.       Влад включил телевизор и, взяв пару подушек, удобно устроился прямо на ковре, спиной к столику и дивану, на котором сидели гости.       — Ну прекрасно, — обречённо простонал Плетнёв, увидев на экране зеленое поле и понимая к чему всё идёт, — На это я не подписывался.       То, что он не любит футбол, друзья знали прекрасно. Ну, не то чтобы он прямо не любил, скорее был равнодушен. Добровольно тратить на него время ему было откровенно жаль, о чём он в очередной раз и оповестил присутствующих.       — Да ладно, одна игра тебя не убьёт. — отрезал Галкин и, прямо не вставая, развернулся и наполнил рюмки, благо низкий журнальный столик, за которым они сидели, это позволял.       Сбоку от Кирилла нетрезво и весело фыркнул сидящий рядом Лёша и уставился на друга, как на несмышлёного ребёнка, со странной смесью сочувствия, непонимания и чего-то ещё, от чего очень захотелось ему улыбнуться. Кирилл, конечно, попытался сдержался, но подозревал, что глаза его всё же выдали. Из-за внезапно нахлынувших эмоций сердце споткнулось и забилось быстрее, а Бардуков, словно почувствовал это, и улыбнулся ещё шире, до ямочек на щеках. А вообще был запрещённый приём!       Он и так развалился на диване весь такой расслабленный и домашний, а теперь ещё и смотрел… так.       Кириллу только казалось это издевательством, или это оно и было? Неужели Лёша и раньше на него так смотрел? Или богатое воображение и нарушенная психика всё способны были исказить в желаемую сторону? В тот момент Кирилл легко мог бы себе нафантазировать, что сходил с ума не в одиночку.       Галкин напомнил о своём присутствии якобы деликатным кашлем, и Плетнёв был ему благодарен. Нетрезвое тело окончательно отказывалось подчиняться силе воли и казалось невозможным самостоятельно разорвать зрительный контакт с невыносимо голубыми в холодном свете глазами.       — Не нагляделись ещё друг на друга сегодня? — в привычной манере спросил Влад, заставляя Плетнёва прийти в себя и отвести взгляд в сторону. — Лёха, кстати, твои играют.       Бардуков только тогда посмотрел на экран и, сладко потянувшись, устроился поудобнее, явно собираясь насладиться просмотром.       В отличии от Кирилла, он всегда был ярым любителем футбола и увлечённым болельщиком московского клуба «Спартак». Раньше Лёша и сам играл, да и вообще увлекался спортом, но теперь на это почти не оставалось времени. Он усиленно пытался и другу привить симпатию к любимой игре, даже на матчи регулярно водил, но всё безуспешно. Нет, Плетнёв ни разу не отказался, но интерес в нём так и не проснулся. По крайней мере к футболу…       — Так, ладно, болельщики, я спать пошёл, — сделав над собой усилие, заявил Плетнёв.       Ему не хотелось уходить, но он здраво рассудил, что в его присутствии уже нет никакой необходимости — дальше только футбол. Сидеть и слушать обсуждения абсолютно неинтересного для него действа, тем более рядом с Лёшей, грозило новым приступом рефлексии, от которой он только-только избавился. Нет уж, лучше было встать и уйти, вот прямо в ту самую секунду.       Лёгкое касание плеча, почти просящий взгляд и тихий голос, который мог услышать только он:       — Да ладно тебе, Кира, останься…       Надо ли после этого говорить, что Кира остался?       Он мысленно дал себе тысячу подзатыльников, но всё равно не смог уйти.       Глядя на Лёшу, он окончательно понял, что пропал, причём сопротивляться былобесполезно, потому что именно тогда, когда он хотел оттолкнуть — его снова притягивало назад. Пусть неосознанно, наверняка не понимая, что делает, но Лёша притягивал его ещё ближе, раз за разом не давая уйти.       Влад, искоса наблюдавший за парнями, только ухмыльнулся на всё это, и Плетнёву стало ещё хуже. Он подозревал, что даже если его поведение не казалось странным Лёше, то Галкин замечал всё и делал какие-то, одному ему известные, выводы. Какие они, пока было непонятно, но, то что он их делал сомнений не вызывало. Буквально за один день он наверняка увидел больше, чем Кириллу хотелось бы когда-либо показать.       Ну и плевать.       Волноваться ещё и об этом ему было просто лень. Он спустился с дивана на мягкий ковёр перед столиком и наполнил рюмки. А что ему ещё было делать? Напиться и забыться — это, конечно, не лучший вариант, но в тот момент он показался очень своевременным.       Подниматься обратно на диван Плетнёв не стал. Он только немного отодвинул от себя столик и остался сидеть, прислонившись спиной к дивану — так было удобно.       Да и Лёша лишний раз в поле зрения не попадал. Кирилл всё равно будто кожей чувствовал каждое его движение, но старался абстрагироваться, как мог.       Бардуков же, будто специально, буквально растёкся по дивану и то и дело касался Кирилла. Он был такой расслабленный, что его плавные и ленивые движения выглядели… как-то неприлично. Почему-то у Плетнёва были только болезненно интимные ассоциации, когда он видел, как Лёша выгибается и потягивается всем телом.       Он зацепил это зрелище, лишь на мгновение повернувшись, но, отворачиваясь, уже наткнулся на цепкий взгляд Влада.       Чёрт!       Ладно, ему пришлось выпить ещё. По крайней мере, это было вкусно.

      ***

      — Кира, — тихий шёпот откуда-то сверху прорывался сквозь дрёму и бормотание телевизора. — Кира-а, ты спишь что-ли?       Плетнёв уже хотел собрать все силы в кулак и попытаться ответить, но воли лишила рука, осторожно коснувшаяся его волос. От следующего неторопливого и лёгкого движения «против шерсти» по телу мгновенно побежали мурашки и растеклась приятная истома. А когда та же рука спустилась на затылок и осталась там, слегка поглаживая и касаясь шеи — открывать глаза расхотелось окончательно… Кирилл уже был готов безвольно застонать от удовольствия, теряясь в этой нежной ласке, когданетрезвая память всё же напомнила ему где он и с кем.       Кирилла словно токам прошибло.       В голове стремительно пронеслась единственная мысль, о том, что если только Галкин внезапно не сошёл с ума или не решил поглумиться, то на диване за спиной Плетнёва сейчас Лёша, а значит, прикасается к нему именно он. И это не сон.       Кирилл был уверен, что не шелохнулся, но стоило подумать об этом, как рука тут же исчезла, словно её и не было.       Притворяться спящим дальше было глупо и бессмысленно, да и находиться здесь, впрочем, тоже.       Кирилл лениво открыл глаза и тут же засомневался в том, хорошо ли он помнит проведённый с друзьями вечер, потому что вокруг было темно, и комната казалась другой. Немного придя в себя, он понял, что комната всё же Влада, просто кто-то выключил свет, а в освещении телевизора её было сложно узнать. Сам хозяин, похоже, уснул прямо на подушках, разбросанных по полу, явно забыв, что ему велели беречь ногу.       Так, ладно, надо было вставать. Только для начала удостовериться, что на диване за спиной действительно Бардуков, а то мало ли…       Медленно запрокинув голову на сиденье дивана, Кирилл повернулся в сторону и тут же наткнулся на пристальный взгляд широко распахнутых глаз, в которых мелькали отсветы телевизора.       Да, это был Лёша. Немного задумчивый, но совсем не сонный. Казалось, даже не особо пьяный.       Он лежал на подушке, и его лицо было настолько близко, что Плетнёв растерялся. Их разделяло не больше двадцати сантиметров.       — Привет, — сказал Бардуков одними губами, но ожидаемой улыбки так и не последовало.       — Привет, — хрипло и тихо ответил Кирилл, не в силах оторвать взгляд от завораживающих глубоких глаз, которые лениво его гипнотизировали.       Лёша смотрел не отрываясь и словно что-то искал в лице друга. Он не торопясь бродил взглядом по его лицу и изучающе всматривался в глаза. Хотя Кирилл не знал, сколько он мог рассмотреть в царившем полумраке.       Комната вокруг будто расплывалась и окончательно погружалась в темноту, оставляя только их двоих и ничего кроме. Молчание было почти осязаемым, но не напряжённым, его совершенно не хотелось нарушать.       Плетнёв понимал, что продолжать так сидеть было странно, но отвернуться или заговорить, чтобы прогнать наваждение, просто не мог. Сознание, всё ещё затуманенное алкоголем, отказывалось идентифицировать собственные ощущения, но отдаляться не хотелось однозначно.       На удивление логично рассудив, что раз его так внимательно разглядывают, то он может ответить тем же, Кирилл не без усилия оторвался от сияющих в полутьме глаз и скользнул взглядом чуть ниже. Словно заворожённый он проследил знакомую линию носа, скулы, губы… Он никогда так откровенно не рассматривал друга. Да, в последнее время он часто залипал на нём взглядом, но прямо так — открыто, беззастенчиво, лицом к лицу — такого он себе не позволял. Сейчас же это казалось абсолютно нормальным и легко допустимым, почти естественным, но до невозможности волнительным. Плетнёву словно разрешили нечто запретное, и он без осторожности решил этим воспользоваться. Он чувствовал, как учащается пульс и начинал понимать, что если сейчас же отсюда не уйдёт, то рискует выдать себя с потрохами, потому что опомниться самостоятельно он уже, наверное, не смог бы.       Его словно притягивало ближе странной магией момента и в то же время приковывало к месту страхом спугнуть и разрушить нечто невидимое. Глаза Лёши продолжали смотреть в упор, от чего Кирилла бросало то в жар, то в дрожь. Он с наслаждением замер взглядом на чуть приоткрытых губах и впервые осознанно почувствовал, что хотел их поцеловать. Вот прямо сейчас. Пылко и внезапно. Очень хотел. До озноба…       От одной только мысли сердце возбужденно зашлось в бешеном ритме, всё быстрее разгоняя по телу горячую кровь. Внутри вскипело желание прикоснуться, обнять, притянуть вплотную. Почувствовать тепло и мягкость губ, жадно попробовать их на вкус, ощутить отзывчивость и ответное желание…       А что? В этом же не было бы ничего ужасного — просто коснуться желанных губ своими… Вокруг была только расплывающаяся темнота и всё происходило будто не по-настоящему… Возможно это вообще был сон. Ещё одна сладкая фантазия. Может быть ничего страшного не случилось бы если он… прямо сейчас…       Кирилл успел только едва заметно качнуться вперёд…       — Вы ещё здесь? — хрипло раздалось сзади.       Плетнёва словно окатило ведром ледяно воды, мгновенно заставив опомниться. Он резко обернулся и увидел неуклюже поднимающегося с пола Галкина.       — Уже уходим, — невозмутимо ответил Бардуков внезапно севшим голосом, — Тебе помочь?       — Да валите вы уже, — сонно ответил Влад и побрёл в сторону кровати.       Кирилл снова повернулся к Лёше и поймал на себе всё тот же задумчивый взгляд.       Вопреки собственным словам Бардуков продолжал лежать на диване и даже не пытался подняться. Хотя, может быть, он ждал, что первым поднимется Кирилл и освободит ему дорогу? Осознав это Плетнёв резко поднялся и чуть не упал. Его мотнуло в сторону, и если бы Лёша вовремя не схватил его за руку, то, скорее всего, дело закончилось бы разбитой о стол головой.       В полном молчании Лёша приобнял его за плечи и подтолкнул к выходу. Кирилл, вообще-то, не был настолько пьян, чтобы не стоять на ногах. Как ни странно, он был практически трезвым, наверное, спасибо выбросу адреналина в кровь, просто не стоило вставать так резко. Но не отталкивать же было сильную тёплую руку, которой Лёша крепко прижимал его к себе?       — Дальше справишься? — шепнул Бардуков прямо на ухо Кириллу, когда они подошли к его номеру.       Отвечать не хотелось. Плетнёв, агрессивно проигнорировав побежавшие по телу мурашки, молча достал ключи, открыл дверь и лениво ввалился в свой уютный номер.       Лёша молча вошёл за ним и включил свет.       Он даже посчитал нужным помочь Кириллу устоять на ногах, придерживая его, пока тот разувался. Хотя казалось, что он сам стоит не так уж устойчиво.       Сегодня прямо аттракцион невиданной щедрости на прикосновения.       Плетнёв задумался, было такое поведениеот чистого сердца или это очередное изощрённое издевательство? А может это была месть за не сложившийся вечер с теми «перспективными» девицами? Или за то, что слишком расслабился и выдал себя?       Бардуков мог бы, Кирилл в нём почему-то в тот момент не сомневался.       И тогда он вдруг подумал, что мог бы ему подыграть. Исключительно чтобы прояснить ситуацию.       Конечно, это было не очень по-дружески, но о дружбе речь в тот момент и не шла. Тем более пьяному всё было простительно.       Разувшись, Плетнёв неловко переступил с ноги на ногу и буквально навалился на Лёшу, ухватив за талию и тесно прижимая к себе. Тот замер и слегка напрягся. Это уже было на него не похоже. Уж сколько они друг друга тискали и каких только потасовок между ними не было, они всегда только смеялись, и никогда это не вызывало напряга или хотя бы неловкости. Сейчас же напряжение между ними становилось всё ощутимее, и это было ужасно странно. Когда Кирилл, немного ослабив хватку, выпрямился и заглянул другу в глаза, то увидел там именно то, чего боялся: смятение и сомнение, а в самой глубине может быть даже вызов.       Догадался?       Может быть ещё не совсем, не до конца, но Лёша был на верном пути, а значит нужно было немедленно что-то предпринять, пока к нему не пришло полное осознание.       А что было бы тогда? Громкий скандал и выяснение отношений? Вряд ли. Скорее всего, он бы просто отдалился, и они стали бы обычными коллегами по работе. Здравствуй — до свидания, текст сценария, неловкие взгляды и сплетни съёмочной группы о причине размолвки таких близких когда-то друзей.А в итоге — отчаяние и жгучее желание, чтобы эта пытка наконец закончилась. Но всё это только до окончания съёмок, а затем началась бы совсем другая жизнь — без Лёши. Пустая.       Самое вероятное развитие событий пронеслось в воображении Кирилла за считанные секунды, и он понял, что не может этого допустить. Потому что быть рядом и не иметь возможности получить то, что хочется, на его взгляд, всё же было не так тяжело, как лишиться вообще всего — даже дружбы.       Плетнёв сделал глубокий вдох и собрал всё своё актёрское мастерство в кулак.       — Лёх, — в меру нетрезво и весело фыркнул он, уткнувшись Бардукову в грудь, — Какого хрена мы пили у Галкиным водяру? Ты же обещал, что это больше не повторится!       — Я тебе ничего такого не обещал, — выдохнув, ответил Бардуков с неуверенной улыбкой в голосе, — И это даже была не водка.       Дышать в комнате сразу стало легче, уровень напряжения пошёл на убыль, а значит нужно было придерживаться выбранной тактики и тогда всё списалось бы на пьяные домыслы и лёгкий неадекват.       — Как это не обещал? — выразил недоумение Кирилл и легко оттолкнул от себя друга, упершись раскрытой ладонью ему в грудь. — Ты ж сказал, что ему врачи запретят!       — Ничего подобного, я только выразил на это на-де-жду, — уже откровенно улыбаясь ответил Лёша.       Чёрт, как же Кириллу приятно было видеть его искреннюю улыбку. Лишиться этого добровольно было бы убийственной ошибкой.       — Ладно, сойдёмся на том, что Влад — коварный дьявол, а мы снова пострадали ни за что, — заключил Плетнёв, направляясь к постели и снимая с себя футболку. — Спасибо, кстати, что не дал мне расквасить себе нос, — поблагодарил он, расслабленно падая голой спиной на широкую постель.       — Не за что, — тихо ответил Бардуков и судя по звуку удаляющихся шагов, направился к двери, — Спокойной ночи.       — Тебе тоже, — облегчённо выдохнул Кирилл, решив, что, кажется, справился. — И, Лёх, выключи свет.       В ответ донеслось что-то неразборчивое и неторопливые звуки шагов, но ни щелчка выключателя, ни звука захлопывающейся двери так и не последовало. Спустя ещё несколько секунд тишины в Плетнёве начало зарождаться непонятное беспокойство. Не выдержав, он приподнялся на локтях чтобы посмотреть, что происходит, но ситуации это не прояснило.       Бардуков стоял возле двери, держал руку на выключателе и отсутствующим взглядом смотрел себе под ноги, словно судорожно что-то обдумывая.       — Лёх, — осторожно окликнул его Кирилл, не зная, что ещё сказать. Он не понимал, что происходит, но необъяснимая тревога росла в нём с каждой секундой.       Его словно не услышали. Бардуков вдруг мотнул головой, будто отгоняя какие-то мысли и что-то пробормотал себе под нос. Плетнёв расслышал только что-то похожее на «сейчас», уже начиная сомневаться, кто из них сегодня больше выпил.       Всё это происходило в какие-то секунды, но время словно издевалось, позволяя Кириллу окончательно впасть в панику.       Внезапно, оторвавшись от стены, Лёша, не торопясь, но решительно, направился в сторону лежащего на постели Кирилла. Тот даже не успел ничего сказать, как над ним уже нависли и требовательно заглянули в глаза.       — Лёх, в чём дело? — едва скрывая замешательство снова обратился он к другу, пытаясь привести его в чувства и в то же время подыскать в голове слова, которые помогут разрядить обстановку. Чужие руки, расставленные по сторонам от его головы, заставляли чувствовать себя загнанным в угол. Чтобы увеличить дистанцию он снова лёг на спину, но это помогло не особо.       Лёша тяжело дышал и напряжённо пытался что-то разглядеть в лице растерянного Кирилла, который понял одно — кажется, сейчас его всё же будут бить. Возможно, даже сильно, а может быть даже от души и по лицу…       Ладно, пусть так, но он же имел право хотя бы узнать за что именно? То есть, вариант конечно был, но лучше было знать наверняка.       — Лёш, что?.. — отчаянно начал он, но договорить ему не позволили.       — Я просто… — перебил его Бардуков, но так и не сформулировал мысль до конца, словно запнувшись. Он будто не мог найти слов, чтобы передать то, что крутилось у него в голове, но на лице отражалась такая противоречивая гамма эмоций от ярости до мольбы, что Плетнёву стало по-настоящему не по себе, потому что таким он друга не видел ещё никогда.       — Что? — снова подтолкнул Кирилл, рассудив, что чем меньше слов, тем было лучше.       — Просто, мне нужно знать, — тихо отрезал Лёша, скорее всего даже не расслышав вопроса, а отвечая самому себе во внутреннем споре.       Подсознательно Кирилл уже знал, что должно было произойти дальше и чувствовал продирающую до озноба неотвратимость, слишком быстро становилось поздно что-то менять. В последний момент он хотел хорошенько встряхнуть друга, чтобы тот, наконец, пришёл в себя и одумался, но не успел…       Бардуков резко склонился над ним ниже, заставляя в панике замереть на месте. Его взгляд судорожно метался от глаз Кирилла к губам, словно не веря, что у Плетнёва есть и то и другое. В любой другой момент Кирилл обязательно бы пошутил на эту тему, но сейчас ему было совсем не до смеха. В любом случае, сказать Кирилл ничего бы не успел. Стоило ему только приоткрыть рот, как Лёша склонился ещё ниже и упрямо глядя на его губы, решительно прижался к ним своими.       Твёрдо и горячо.       Плетнёва будто замкнуло. Колкий разряд прошил его насквозь, как удар статическим электричеством. В первую же секунду он дёрнулся от шока и осознания того, что происходит — его целовал Лёша! Сам! Это Лёшины тёплые губы плотно прижимались к его собственным! В голове отчаянно метались мысли о нереальности происходящего, а тело, помимо воли, мгновенно наливалось тяжестью и теплом.       Зачем он это делает? Почему?       Хотелось немедленно податься навстречу, не сдерживаясь прижать к себе, раскрыть эти губы языком и жадно впиться в них по-настоящему! Это сводило сума, но Кирилл боялся, что как только он поддастся, Лёша тут же одумается и оттолкнёт его, обвинив во всех грехах.       Осознавая, что здравый смысл откажет ему с минуты на минуту, Кирилл сделал над собой нечеловеческое усилие и всё же попытался оттолкнуть Лёшу, упершись ладонью в его грудь. Нужно было высвободиться, пока был шанс избежать точки невозврата.Он явственно ощутил ответную дрожь, подумав, что Лёша сам испугался собственных действий, когда тот вдруг опустился на него всем телом и прижал к кровати, окончательно пресекая попытку спастись.       Прилив ощущений был настолько сильным, что уКирилла стянуло грудь и онемели руки. Он успел только бессильно прикрыть глаза, прежде чем Лёша на мгновение оторвался от его рта, но тут же приник снова. Простое касание теперь стало напоминать настоящий поцелуй. Его губы начали двигаться, и настойчивое прикосновение сменилось неожиданно мягким и осторожным. Почти нежным. Робким. Пробующим.       Словно настоящий первый поцелуй.       От этого контраста у Плетнёва по телу мгновенно разлились жар и слабость. Он подумал, что такого глупого и волнительного трепета он не испытывал ни с кем, ни разу в своей жизни. Затаив дыхание, он проклинал себя, но отчаянно наслаждался моментом, растворяясь в ощущениях. Оторваться было уже невозможно, а желание ответить становилось невыносимым. Лёша продолжал провоцировать и побуждать к действиям. Он становился всё смелее и Кирилл сам не понял, как начал отвечать. Сначала неосознанно, просто подаваясь навстречу и раскрываясь, но скольжение губ становилось всё более настойчивым и требовательным.       В его затухающем сознании металась одна единственная мысль: он целуется сЛёшей, на самом деле! Но потом его покинула и она, потому что Лёша неосторожно коснулся его губ своим языком и лизнул вдруг, тепло и влажно…       Это стало последней каплей — Кирилл сдался. В конце концов, он всего лишь человек.       Судорожно втянув воздух, он обхватил руками лицо Лёши и наконец-то жадно впился в его горячий рот. Теперь уже он бросился изучать Лёшу собственным языком, без всякого опасения и стеснения, для них здесь просто не осталось места. Он даже не уловил момент, когда что-то изменилось — Лёша расслабился и полностью отдал ему инициативу, хотя и продолжал отвечать. Кирилл теперь целовал его мокро, разнузданно, всласть. Вторгаясь, наполняя собой. Рот Лёши внутри оказался гладким и теплым, орехово-сладким. Наслаждение застилало всё вокруг. Не осталось ничего дороже вкуса Лёши во рту. Хотелось только никогда не останавливаться и продолжать ласкать податливый рот вечно, ловить тяжёлое дыхание и чувствовать ответную реакцию на каждое движение.       Все мысли вымело из головы, кроме одной. Короткой и острой.       Господи, как же это хорошо…       Окончательно потеряв над собой контроль и скользнув одной рукой Лёше за спину, Кирилл настойчиво притиснул его к себе, притянул вплотную. В ответ на это Бардуков лишь издал сдавленный звук, но не отстранился, продолжая отвечать на жаркие поцелуи. Именно в этот момент его язык поймали горячими губами и стали жадно посасывать, что вызвало ещё один дрожащий стон. Они целовались теперь жадно и безудержно. Продолжая прижимать Лёшу к своей обнажённой груди Кирилл пробрался руками ему под футболку, изучая его гладкую сильную спину. Руки в месте соприкосновения с кожей горели и посылали импульсы возбуждённого удовольствия по всему телу. Губы уже покалывало, а каждое прикосновение воспринималось всё острее и чувственнее. Давление в паху стало непереносимым и требовало внимания, но сконцентрироваться сейчас на чём-то одном было невозможно. Всё тело горело как в лихорадке.       Звуки теперь лились потоком, сочные и влажные. В звенящей тишине гостиничного номера они закладывали уши. Услышав, а точнее почувствовав, очередной приглушённый поцелуями стон Лёши, Кирилл отчаянно простонал в ответ и резким манёвром перекатил их обоих, оказываясь сверху. Контакт губ при этом он не разрывал ни на секунду, словно это было выше его сил. Бардуков будто и не заметил смены позиций, продолжая отвечать так же пылко и жадно. Он теперь сам жался к Кириллу, ведя ладонями по бокам, по обнажённой спине, взъерошивая волосы на затылке. Словно утолял свой собственный голод. Руки Кирилла ласкали его скулы и постепенно спускались ниже к шее и плечам. Его сводила с ума отзывчивость и податливость сильного тела в его руках. Внезапно полученная власть опьяняла. С каждой минутой хотелось всё больше и больше. Хотелось всего! С огромным трудом оторвавшись от припухших и самых желанных губ, напоследок, не сдержавшись и приласкав их большим пальцем, Плетнёв спустился чувственными поцелуями чуть ниже и отчаянно впился в беззащитную шею. Ответный горловой стон прошил его раскалённой иглой прямо в пах и заставил застонать в горячую кожу. Он просто дурел от вкуса Лёши на языке, от ощущения неожиданно нежной и бархатной кожи над его ключицами. Сходил с ума от Лёшиной отзывчивости, от того как тот охотно принимает ласки и как отвечает на каждую из них. Сладостная истома тянула живот, тяжело наполняя каменеющий пах, и жадное нетерпение накатывало неотвратимым валом. Возбуждение достигло высшей точки и самым естественным казалось притиснуться к вожделенному выгибающемуся телу в руках, толкнувшись бёдрами ему навстречу, почувствовать бедром такую же упругую твёрдость…       Но обрадоваться ответному возбуждению Кирилл не успел, потому что мгновенно почувствовал, как камнем напряглось под ним ещё секунду назад такое отзывчивое тело.       Тяжело оторвавшись от своего увлекательного занятия, Плетнёв приподнялся на локтях и заглянул в раскрасневшееся лицо Лёши, который в тот момент был потрясающе красивым и до невозможности соблазнительным. Он судорожно глотал воздух влажными припухшими от поцелуев губами, и часто моргал, пытаясь сфокусировать взгляд. Его сбившееся дыхание было горячим и тяжело оседало на губах Кирилла.       От такого вида нестерпимо хотелось целовать и целовать Лёшу снова, но стоило Кириллу снова приблизиться, как Бардуков решительно упёрся рукой другу в плечо. Его широко раскрытые глаза в панике метнулись взглядом к лицу напротив, словно он пытался понять, что происходит и как он здесь оказался.       Тревога с новой силой обрушилась на Кирилла. Он не знал, что сказать и не знал, что делать дальше.       Лёша сам… ведь он сам спровоцировал всё это, он же так откровенно отвечал… Почему теперь он смотрит с таким растерянным укором? Он переусердствовал? Слишком поторопился или…       Наверное, все эти вопросы живо отразились на его лице, потому что в следующую же секунду Лёша с силой оттолкнул его от себя и торопливо поднялся с кровати. Он начал быстро ходить из угла в угол и путано говорить что-то о странностях и подозрениях, перебивая сам себя, словно не мог привести мысли в порядок.       Всё внутри Кирилла замерло в ледяном оцепенении. Закрыв глаза он сосредоточился на том, чтобы дышать. Ему даже не хотелось вслушиваться в то, что сбивчиво разносилось по его номеру, он и так уже всё для себя понял. Сердце скрутило невыносимо болезненным спазмом, и вся жестокость разочарования обрушилась на него лавиной.       Господи, какой же дурак…       Сам виноват. Спалился, подпустил, позволил. Идиот.       Ведь знал же, что чудес не бывает. Чувствовал подвох.       Но, Лёша… За что?       Накатила волна головокружения и тошноты. Кирилл опустился на кровать и безучастно уставился в потолок. Как ни странно, не было ни грамма злости, которую сейчас он принял бы с благодарностью. Его накрыло таким опустошением, которое, казалось, не может испытать живой человек. Словно разом отрубило все чувства и эмоции. Может так работали защитные функции психики, Кирилл не знал, да и думать об этом не было никаких сил.       Ему хотелось только, чтобы Бардуков ушёл, а у него самого получилось уснуть и никогда больше не просыпаться. Не в ближайший год точно.       Лёша же продолжал расхаживать по номеру и сбивчиво что-то говорить, кажется, даже рассчитывая на ответы.       — И я же знал, я знал! Видел же! Ты, наверное, думал, что я не замечу, но я же не слепой, я тебя знаю… Ты так странно вёл себя в последнее время и так смотрел… Ты же всё время смотрел! И я чувствовал… иногда думал, что может быть… Но это слишком, Кира, я же… Чёрт! Мне просто нужно было узнать точно… Я же не знал, что ты настолько… Ты ведь никогда бы мне не сказал, да? А я устал сомневаться… Мне просто… Мне хотелось выяснить…       Всё это проходило где-то на задворках сознания Кирилла, потому что он совершенно не вслушивался и не вдумывался в Лёшины слова. Ему до боли хотелось оказаться в тишине и одиночестве. Сделав над собой усилие он выхватил из белого шума лишь самую последнюю часть, чтобы ответить и остановить наконец этот поток сознания.       — И как, выяснил? — пустым и совершенно спокойным голосом спросил Кирилл, — Опыт прошёл успешно?       Кажется, простой вопрос и тон Кирилла поставили Лёшу в тупик, заставив остановиться и задуматься. Он замолчал и какое-то время вообще не издавал ни звука, но потом всё же вымолвил короткое и сдавленное:       — Прости, я же совсем не это хотел… — закрывая лицо руками и делая глубокий вдох. — Я не думал, что всё будет так…       — Да, ты не думал, — перебил его Кирилл тем же мёртвым голосом.       Невероятным усилием он всё же заставил своё тело двигаться, потому что оставаться с Лёшей в одной комнате было последним, что ему нужно. Поднявшись с постели, опустошенный и обескровленный, он медленно направился в ванную и уже на пороге, не оборачиваясь, закончил их разговор:       — Спокойной ночи и закрой за собой дверь. Надеюсь, в этот раз у тебя хватит ума так и сделать.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.