Поцелуй украдкой

Первый день в новой школе прошёл максимально хреново — ровно настолько, насколько это вообще возможно. Другая программа, другие учебники, в голове полный кавардак. От своей растерянности на уроках Слава выглядел гораздо глупее, чем был, потому что не мог связать ни слова в единое стройное предложение, плыл и тупил на ровном месте, когда учителя пытались у него хоть что-то вытянуть. Его попытки объясниться одноклассники встречали тихими смешками, которые, конечно же, долетали до его слуха, и сбивали еще сильнее. В конце концов он сдался и просто замолк. Все Славе здесь было непривычно — и сдвоенные в пары, как в университете, уроки, и то, что было принято не читать параграф в учебнике, а быстро записывать длиннющие лекции, а также внезапные мини-контрольные — в любой момент учитель мог потребовать убрать с парт все лишнее и раздать небольшие тесты. После полудня Слава уже тупо считал минуты до конца учебного дня, проклиная провидение, по вине которого он оказался именно в этой школе. Единственным его желанием было свалить отсюда нахуй, и он уже мысленно репетировал речь, которую произнесет вечером перед матерью, после которой она сразу же побежит забирать его документы. На большой перемене ему захотелось спрятаться от всех — в туалете и библиотеке было слишком много народу, на улицу выходить было стремно — он не был уверен в том, что успеет метнуться туда до звонка, поэтому он забился в небольшую нишу под лестницей, на которую случайно набрел. Едва он успел перевести дух, как услышал разговор девочек, которые спускались вниз. Лиц их он не видел, но догадался, что скорее всего это его одноклассницы. — Этот новенький, он вообще разговаривать умеет или только мычать? — сказала одна из них. — Может он школой ошибся? С его вечно приоткрытым ртом ему место в коррекционке, — усмехнулась вторая. — Но он же реально симпатичный, девочки, — возразила третья. — Со своими длинными волосами он сам как девочка. — Согласна, — подтвердила первая. — Но он и правда симпатичный. Глупенький, но симпатичный. — Да, сладенький такой, и милый, как котенок. — Испуганный котёнок, который нассал в тапок, и которого этим же тапком отшлепали по жопе. Голоса их отдалялись, но они продолжали его обсуждать, совершенно безжалостно вычленяя и обсуждая его достоинства и недостатки. Девочки, которые совершенно его не знали, которые не перекинулись с ним ни одним словом, быстренько разложили его на атомы. Окончательно приуныв, Слава почувствовал себя живущим в кладовке Гарри Поттером, которого притесняют со всех сторон и которому не к кому приткнуться. И это только первый день, который еще даже не закончился! Как ему хотя бы до лета дожить? Да даже до конца недели или текущего дня? С тяжелым вздохом Слава уронил лицо в сложенные вместе ладони. — Вот ты где, — послышался знакомый голос. Слава поднял голову вверх и увидел в лестничном проеме Глеба. — А я тебя ищу. — И как ты меня нашел? — удивился Слава. — Здесь любят прятаться новенькие, — перемахнув через перила лестницы, Глеб спрыгнул сразу вниз к нему. — И любовные парочки уединяться. Глеб сел рядом с ним — там не то чтобы было много места, поэтому Славе пришлось потесниться. Его порадовало только то, что там было достаточно темно — и Глеб не должен был заметить то, как Слава покраснел при упоминании любовной пары. Он и сам не понял, почему это его вдруг так смутило, но он списал свою реакцию на то, что был уже в совершенном невменозе от того, что на него свалилось за день. — Таких проемов в школе всего четыре. Ну и я обошел их все. Ты был как раз в последнем. При мысли о том, что Глеб его бегал искал по всей школе, Славе стало не по себе. Он хотел было уже сказать, что, мол, зачем, не стоило, но тут Глеб достал из-под пиджака тетрадку, на которой было написано «дневник наставничества», открыл и стал торопливо заполнять ровным, размашистым почерком. И Слава примолк, осознав — то, что Глеб делает, это просто его работа. Ему выгодно опекать новенького ради какой-то своей галочки в личном деле. — Ну что, рассказывай. Что успел, что сделал. Учебники забрал? — начал допрос Глеб. — Нет ещё, — нехотя ответил Слава. — А на дополнительные занятия тебя распределили? — Нет, а… Что это вообще за дополнительные занятия? — Ну ты явно отстаешь, — Глеб посмотрел на него снисходительно. — Скорее всего, по всем предметам. Это нормально, что придется догонять, не переживай. Все новенькие через это проходят. Да и не новенькие ходят туда, когда нужно что-то подтянуть. Слава насупился и ничего не ответил. — Плюс еще есть консультационные часы, — Глеб продолжил говорить, параллельно записывая. — После основных уроков ты можешь подойти к дежурящим учителям, чтобы они помогли тебе с чем-то, чего ты не понимаешь — новая тема там или что-то пропущенное по болезни или домашка. Посмотри на сайте, короче, там есть расписание консультаций каждого учителя. — Понятно… — протянул Слава незаинтересовано. У себя в голове он уже прикидывал как вообще из этой школы свалить, а не пытаться как-то приспособиться. — Еще тебе нужно выбрать внеклассную какую-нибудь активность, — продолжил вещать Глеб, отмечая в своей тетради что-то. — На свой вкус. Театральный кружок? Хор? Художественный класс? Бальные танцы? Слава перевел на него взгляд. Лицо осталось каменным. — По твоему я похож на балеруна? — выговорил он сквозь зубы. — Или на рисовальщика? — Да ладно тебе, я же прикалываюсь, — усмехнулся Глеб, шлепнул его по плечу ладонью, несильно сжал. — Чего щи-то такие сложные? Улыбнись. Слава немного напрягся от прикосновения, но не сказать, чтобы ему было неприятно — скорее, наоборот, вышло очень даже подбадривающе и дружелюбно. Он послушно растянул свои губы в улыбке, сохраняя при этом каменное выражение лица. Вышло забавно, и Глеб снова усмехнулся, глядя на него. На одну лишнюю секунду завис, засмотрелся, но тут же сам себя одернул, нахмурился, руку в волосы запустил. — В общем тебе нужно выбрать что-то, — продолжил он. — Можно спорт. Я вот, например, в школьной футбольной команде играю. Кстати, капитан… — Поздравляю, — сказал Слава нарочито равнодушно. Он уже слышал об этом утром от Юры, поэтому информация на него уже должного впечатления не произвела. — Хочешь, можешь тоже попробовать. У нас просмотр в команду скоро, нужно набирать людей на следующий год — мы же выпустимся. — Не, футбик — это, наверно, не мое. — А что тогда твое? — А обязательно должно быть что-то? Может, мне и так неплохо. — Обязательно. Иначе тебя привлекут к общественно-полезной работе в школе. Ну, знаешь, там праздники организовывать всякие, концерты ставить… Поэтому лучше выбрать что-то самому. Внеклассной работой нарабатываешь себе дополнительные баллы. — И баллы эти мне нахуя? — Ну тут так принято, — вопрос Славы, казалось, поставил Глеба в тупик, но он тут же нашёлся: — В портфолио пригодится, при поступлении в вуз. Ты же уже решил куда будешь поступать? — В смысле, — удивился Слава. — У меня для того, чтобы решить, есть еще целый год. Глеб хмыкнул и сказал немного высокомерно и свысока: — Решать нужно сильно заранее. Я вот, например, еще в классе восьмом точно знал. — Ну не все такие прошаренные, — огрызнулся Слава. — В общем, — отмахнулся Глеб, который, видимо, не собирался тратить время на пререкания, — неважно куда ты будешь поступать, индивидуальные достижения везде пригодятся. Победы в Олимпиадах, спортивные успехи, да даже волонтерская деятельность. Я вот, например, организовал в школе клуб помощи собачьим приютам. — Ну и молодец, — Слава вспомнил, что про него Юра говорил — косит под хорошенького. И действительно, сейчас, при личном общении, он кажется почти идеальным — живое воплощение мема про сына маминой подруги. — Ты можешь тоже в наш клуб вступить, — предложил Глеб осторожно, искоса на Славу поглядывая. — Мы организовываем сбор денег, всякие благотворительные штуки, сами ездим к щенкам, пытаемся их пристроить… — То есть, погоди, — прервал его Слава. — Это получается учеба до трех-четырех часов, потом допы и консультации, потом еще внеклассная работа. Заебись. Пристрелите меня лучше нахуй сразу, пожалуйста. Он приложил два пальца к виску, изобразил выстрел и дернул на бок головой. — А может тебе и правда попробоваться в театральный кружок, — усмехнулся Глеб, глядя на его кривляния. — Издеваешься… Еще этого не хватало на мою голову. — Все не так страшно. Ты справишься. Привыкнешь, — Глеб снова подбадривающе похлопал его по плечу. — И ты всегда и по любым совершенно вопросам можешь обращаться ко мне, в любое время дня и ночи. У тебя есть телефон? — Конечно… Я же не совсем из леса, — обиделся Слава и достал из внутреннего кармана пиджака свой побитый жизнью старый айфон. Глеб продиктовал свои цифры, попросил сбросить ему входящий, и сообщил, что им лучше в классы идти — скоро прозвенит звонок. — Пойдем провожу тебя, — Глеб поднялся. — Какой урок сейчас? И, кстати, дай мне свое расписание. Я должен знать, как там у тебя процессы проходят. Слава тоже встал, после долгих поисков по карманам извлёк мятую бумажку с расписанием, Глеб ее быстро сфоткал и вернул. — Не надо меня провожать, я справлюсь, — буркнул Слава, накидывая на плечо лямку рюкзака. — Я же не совсем отсталый. Он чувствовал себя неловко от того, что Глеб носится с ним как мамка — по правде говоря с ним его мама никогда особо не носилась — но с другой стороны с Глебом было как-то спокойнее и совсем не так одиноко. — Ерунда, мне не сложно, — настоял Глеб, и они вместе начали подниматься по лестнице. — Да, и еще, — Глеб снял что-то с запястья и Славе подал. — Волосы лучше убрать. У меня не такие длинные, поэтому я собираю только на тренировках. Слава посмотрел на протянутую к нему ладонь — на ней лежала прозрачная пружинка. — Бери, у меня еще есть. Учителя здесь это совсем не приветствуют. Тебе разве не сделали замечания ещё? Хорошо, что нет. Но все-таки собери. Слава послушался — взял из теплой ладони пружинку. У него получился совсем маленький хвостик. Глеб осмотрел его, улыбнулся удовлетворенно. — Вот так гораздо лучше! Сразу выглядишь как примерный ученик. Когда они проходили вместе по коридору, который был наводнен учащимися, у Славы появилось чувство, будто они вышли на сцену. Очень многие пялились на них — вернее, на Глеба в основном, но доля внимание перепала и Славе. Во взглядах многих было непонимание — что делает главный красавчик школы с этим новеньким? Новость о том, что Глеб взял над ним шефство, видимо, дошла еще не до всех. Слава немного ссутулился даже, настолько ему было от всеобщего внимания не по себе. Хотелось снова вернуться в каморку под лестницей и просидеть там до тех пор, пока школа не опустеет. Но Глеб все равно не позволил бы ему выкинуть такой финт — поэтому Слава, опустив голову, обреченно брел рядом с ним. К концу дня он был совершенно измотан — настолько, что его шатало, в том числе ещё и от голода. Он не позавтракал и в школе ни разу не перекусил, опасаясь, что если спустится вниз, на первый этаж, где находилась столовка, то обратно в классы дорогу не найдет. Также он ни разу не вышел на улицу, чтобы покурить — разборки в кабинете директора отбило всякое желание рисковать. По его мнению раздули слона из совершеннейшей ерунды — в его старой школе они с пацанами спокойно курили не только во дворе школы, но и прямо в туалете, и пару раз даже травку. Воспоминания о прошлой жизни Славу окончательно добили. Со вздохом он поплелся на следующий урок — перемены такие короткие, что он едва успевает переключиться. А ведь еще нужно сходить в библиотеку, забрать положенные ему учебники, а еще заглянуть в методический отдел за раздаточным материалом, показаться классному руководителю и завучу по учебной части — короче, дел невпроворот. После уроков классный руководитель вызвал его к себе. Вместе с методистом они долго разговаривали со Славой, забрасывая вопросами самого разного характера, в процессе делая себе какие-то пометки. Перед ними лежало его личное дело с характеристикой из прошлой школы и какими-то еще документами, с которыми они периодически сверялись. Под конец разговора они выдали Славе расписание дополнительных занятий и отпустили. На ватных ногах он вышел из школы и только снаружи, на ступеньках, осмелился заглянуть в выданную ими папку. Ознакомившись со списком допов, он захлопнул ее и чисто на автомате потянулся за сигаретами. Прямо на ступеньках школы закурил — иначе переварить полученную информацию не получилось бы. Согласно новому расписанию он вообще вряд ли будет выходить за пределы школы — разве только поужинать и поспать. Он сильно сомневался в том, что все это выдержит, вернее, не сомневался — знал, что точно не потянет, и его охватила злость. И на учителей, которые не собирались давать ему никаких поблажек, и на дурацкую школу с ее идиотскими требованиями и дебильной усложненной программой, и на свою несчастную жизнь, которая сложилась таким образом, что ему пришлось переехать, чтобы учиться вместе с высокомерными придурками, которые посчитали его отсталым только лишь из-за того, что в первый день он немного растерялся. Слава не курил по меньшей мере часов семь, и никакое наказание в мире не могло остановить его сейчас от того, чтобы глотнуть никотина. Сделал глубокую затяжку — бумага на сигарете стлела почти до середины, выдохнул и почувствовал вдруг, что у него закружилась голова. Причем настолько сильно, что он вполне мог бы покатиться вниз кубарем. Обессиленный, он опустился прямо на ступеньки, глотая ртом прохладный воздух. Во дворе школы не было ни души. Да и в самой школе уже, скорее всего, почти никого не осталось, кроме, разве что, школьного оркестра, звуки репетиции которого доносилось до Славиных ушей. Недобитый бычок выпал из его ослабевших пальцев, и его унесло со ступеней вниз сильным порывом ветра. Слава прикрыл глаза, уронил голову на скрещенные на коленях руки, почувствовав сильный приступ тошноты. — Ты чего, — с трудом Слава поднял голову, увидел стоящего над собой Глеба — все вокруг кривилось и плыло. — Тебе плохо? Слава отрицательно покачал головой, от чего мир вокруг закружился с новой силой. — Эй, — Глеб присел рядом, ладонь ему на плечо положил и немного потряс. — Ты сегодня ел что-нибудь? Может, ты отравился? Слава не мог ни слова из себя выдавить — такая его охватила слабость, и он снова молча покачал головой. — У тебя давление низкое? Или сахар упал? — продолжил допрашивать его Глеб, но Слава уже не обращал внимания — сконцентрировался на том, чтобы в кучу себя собрать, а не разлететься на атомы. — Сейчас приду, — Глеб оставил возле Славы свою сумку, словно в подтверждение того, что он вернется, и исчез. Появился он также быстро и стремительно, как и первый раз — Славе, который все еще пребывал в прострации, показалось, что прошло не больше пары минут. Глеб взял его руку, сунул в ладонь бумажный стаканчик с кофе, а сам принялся освобождать от упаковки «сникерс». — Ты чего-то совсем бледный, малой, — сказал Глеб, настороженно его осматривая. — Даже весь какой-то зеленый. Слава отвернулся — его покоробило это нелестное замечание касательно его внешности, и, слишком ослабевший, чтобы отказаться от помощи, сделал глоток крепкого ароматного кофе с молоком. — У нас на первом этаже возле столовки есть автомат, — сообщил ему Глеб. — Зерна не очень, но хотя бы что-то. Ты походу переволновался в первый день или чего? И, когда Слава открыл рот, чтобы ответить, сунул ему туда шоколадку. Буквально не оставил иного выбора, кроме как откусить и прожевать. Почти сразу же после того как сахар и кофеин попал в кровь, Славе стало лучше — но он не торопился вставать, опасаясь повторения приступа. Кроме того, сидеть на ступеньках в пустом дворе школы, наблюдая за закатом и поедая «сникерс» с кофе было приятно. Особенно после такого тяжелого дня. Глеб его тоже не дергал и с расспросами больше не приставал — сидел рядом и молча созерцал то, как закатное солнце золотит чугунные ворота школы, и, казалось, совсем не собирался уходить. Дождался, когда Слава неспеша допьет кофе и доест, и предложил: — Давай провожу тебя до дома? Хочешь? — Что? — Слава сразу же встрепенулся. — Не, не надо. Я сам. Тут недалеко. Совсем рядом общага, можно пешком дойти. — Отпущу тебя, а ты по дороге в канаву завалишься, — задумчиво произнес Глеб. — Никуда я не завалюсь, — привычно отмахнулся Слава, но, увидев в лице Глеб неподдельное беспокойство, добавил: — Не, правда, все хорошо. Я в порядке уже, в полном. Я сам доберусь, не парься даже. — Ну, как знаешь, — пожал плечами Глеб, встал и руку подал, чтобы Слава мог на нее опереться, но тот предпочел справиться самостоятельно. — Сколько я тебе должен? — спросил он, когда поднялся. — За что? — Ну, за кофе там и… — Ерунда, — Глеб решительно покачал головой, нахмурился. — Не бери в голову. И Слава примолк, потому что денег у него в любом случае нихрена не было. Они вышли вместе за ворота — там им пора было расходиться, каждый должен был идти в свою сторону. — До завтра тогда, — Глеб помялся немного, прежде чем руку протянуть. — Завтра будет еще один тяжелый день. Постарайся отдохнуть хоть немного. Он улыбнулся, как-то особенно ласково на Славу посмотрел, и неровный оскал его зубов на фоне почти идеальной в остальном внешности показался тому особенно очаровательным. — У тебя все получится, — сказал Глеб, прежде чем уйти. — Я правда верю в тебя. Главное, не сдавайся, просто иди вперед. И, да, не забывай, что ты всегда можешь на мою помощь рассчитывать. От этих слов Слава заметно смутился — такого ему еще никто не говорил, а тут совершенно посторонний, чужой человек, совершенно к тому же не из его круга, оказывает ему такую поддержку и демонстрирует заботу. Но он тут же осек сам себя — Глеб делает это только по той причине, что ему это выгодно. Это его работа, в которой нет ничего личного по отношению к Славе. Он сам вызвался помогать, но лишь потому что ему за это полагаются какие-то плюшки. Не стоит раскатывать губу и воображать о себе невесть что. — Хм, — Слава нахмурился, пытаясь скрыть улыбку. — Спасибо. Глеб сжал его руку, сверху ладонью накрыл, замер. Потом отпустил, отвернулся и пошел. И, несмотря на то, что с домашкой Слава не мог расправиться до поздней ночи, мысль о том, что из этой школы надо свалить, в его сознании заметно потускнела. А когда мама спросила у него за первые впечатления, он уклончиво ответил, что пока непонятно, дальше видно будет, а пока что рано судить. Утром он вышел в школу пораньше — все равно не спалось. Он все ещё не мог привыкнуть к постоянному, непрерываемому ни на секунду шуму большого города за окном. Днем Слава его не особо замечал, но ночью, когда тревожность и миллион вопросов в голове не давали заснуть, несмотря на давящую усталость, он болезненным раздражением ездил по мозгам. Слава боролся с ним как мог, но, когда закрывал окно — в его крохотной комнатке становилось нестерпимо душно, а когда слушал в наушниках музыку — под неё не получалось вырубиться: какие-то разрозненные мысли, образы и сцены, накопленные за первый школьный день, кружились в голове. Кроме того, в общаге с тонкими стенами все время что-то происходило — то соседи на общей кухне срались, то в соседней комнатушке музыку громко включали, то топали, возвращаясь поздно с гулянок, по общему коридору. С сожалением Слава вспоминал их просторный дом с садом, в котором по утрам за окном пели птицы, большой задний двор, где на дереве висело баскетбольное кольцо, речку, друзей, лес, поляны, где они собирали землянику. Зарывшись лицом в подушку, Слава еле сдерживал слезы. Больше у них нет дома — от него практически ничего не осталось. Обугленные стены, разбитая брусчатка, сломанное дерево. Утром Юра встретил Славика у ворот — он стоял, облокотившись на кованые прутья, и курил. Увидев его, он откинул сигарету щелчком, и они вместе направились к их теперь уже привычному месту у стены школы. Пока они шли, Юра успел якобы случайно проходящему мимо пацану, который на него даже не посмотрел — пялился куда-то вверх, в небо — в руку что-то довёл сунуть. Они дошли, присели на корточки, облокотившись о кирпичную стену школы. — Ну че ты, как вчера? Словил паничку? — спросил Юра, с усмешкой разглядывая бледное от ночи, проведенной над учебниками, лицо Славы. — Да капец, — он с удовольствием воспользовался случаем, чтобы пожаловаться — сразу достал из рюкзака кипу бумажек, которые ему вчера выдали. — Напихали мне хуеву тучу каких-то допов, хуепов. Я тут, наверное, каждый день до вечера буду сидеть. Еще и консультации… Потому что, если честно, я мало что понимаю, че вообще на уроках происходит… — Ясен хуй, — согласился Юра. — Я тоже нихера не понимал. Да и сейчас, если честно, не особо понимаю. Он рассмеялся, а, увидев, что к ним, озираясь, идёт еще один пацан, достал из края высоко натянутых носков маленький сверток. Подошедший тихо произнёс: — Сбербанк онлайн переведу. — Какой ещё сбербанк онлайн нахуй. Тока налик, чел, — покачал головой Юра. — Нам не надо вот этого. С мамкиной карты спиздишь, потом проблем не оберешься. — Да я это, как его, — парень голову почесал. — Я принесу. Попозже только… А это… — он кивнул на уже зажатый в кулаке у Юры товар. — Дай сейчас, пожалуйста, а? Мне очень надо. — Но такое, чувак, последний раз, — предупредил его Юра. — Только за то, что ты у нас постоянный клиент и все такое. Мы ценим наших клиентов и проявляем лояльность. Ты понял? Он протянул парню руку, которую тот нервно перехватил, опасаясь, что тот передумает. — Деньги до конца дня жду. Можешь ему отдать, — Юра кивнул в сторону Славика, который брови вздернул удивленно. — Он тут часов до… Четырех да? — До полпятого, — на автомате поправил его Слава. — До полпятого будет. У тебя куча время, чтобы деньги достать и ему занести. — Ладно, — согласился парень. — Занесу. — Только попробуй не занести, сука, — Юра улыбнулся — оскалился беззлобно и в сторону сплюнул. — Пизда тебе. — Да все нормально будет, че ты начинаешь-то. — Добро, — Юра кивнул. — Решай вопрос. — Я вообще-то не давал согласия, — сказал Слава, когда парень отошел. — И я не собираюсь… — Да ладно тебе, чего ты ссышь, — хмыкнул Юра. — Выдам тебе для начала «конфетки» — ксанакс, аддерол, прозак. Любимые конфетки этих богатых детишек. Ну и ещё немного травы. Ты все равно тут будешь сидеть весь день, так хоть просидишь с пользой. Работа не пыльная, скоро сам оценишь. А денег я тебе нормально отстегну. Вот, на тебе аванс, чтобы жилось веселее. Слава тяжело вздохнул, глядя на протянутую ему Юрой бумажку. Денег у него сейчас вообще не было. Вот буквально совсем. Матери зарплату на новой работе ещё не выдали, и смогла ему дать только на проезд — всякие социальные карточки тоже находились пока в процессе оформления. Отчасти поэтому он вышел так рано и шел пешком — ему удалось сэкономить и купить сигарет, но он все равно находился буквально на грани личного банкротства. Купюра выглядела маняще и соблазнительно, обещала решение проблем, позволяла дотянуть до того дня, когда матери наконец выдадут первую зарплату. И Слава протянутую купюру взял. — Ладно, — буркнул он. — Давай это… Что там у тебя? Приоткрыв полы куртки, Юра торопливо показал ему в чем внешнее отличие разных таблеток, расфасованных по маленьким пакетикам, передал ему и встал, отбросив сигарету. — Пошли, — сказал он. — Я предупрежу, чтоб к тебе по этим вопросам обращались. И добавлю в чат, чтоб ты мог списаться с нашими страждущими и договориться, где пересечься. Обменявшись телефонами, Слава с Юрой отправились на урок — следующие несколько часов Слава провел в тупняке и тотальном стрессе. Легче не становилось, скорее наоборот — чем дальше в лес, тем страшнее черти. Учительница английского, с которой он сегодня встретился впервые, показалась ему чисто финальным боссом из какой-нибудь лютого шутера. Тараторила на английском как из автомата, не давая ни малейшей поблажки новичку. — Меня выгонят отсюда нахуй, — поделился Слава своими опасениями с Юрой, когда они на перемене снова пересеклись. — Не, не парься, — Юра махнул рукой. — Если меня не выгнали, то тебя тем более. К социальщикам другое отношение — до последнего будут тянуть, если ты не совсем оладушек. — А, может быть, я совсем, — Слава понуро голову опустил. — Не, нормально. Ебать, конечно, будут во все дырки безжалостно, но выгнать? За неуспеваемость? Это вряд ли. Расслабься, чел. Когда они проходили в столовую, Слава заметил Глеба — тот сидел в окружении других пацанов. Рядом стояла девушка — та самая, с которой Слава видел его в первый день. Длинные ноги, которые подчеркивала миниюбка — фирменная школьная, но почему-то чересчур короткая, по сравнению с другими, туфли на высоких каблуках — выглядела она очень эффектно и привлекала взгляды всех, кто тусовался в холле на первом этаже. Стояла, гордо подняв голову, делая вид, что ей безразлично всеобщее внимание, но на самом деле ее глаза так и стреляли из-под опущенных ресниц в разные стороны — ей необходимо было убедиться в том, что ее внешность производит сильное впечатление. Многие действительно пялились на нее — пацаны, глотая слюни, девушки — с плохо скрываемой завистью. Юра так вообще — чуть шею не свернул, и в какой-то момент, поймав ее взгляд, послал ей воздушный поцелуй, увидев который девушка гневно отвернулась. Но сам Глеб не обращал на нее никакого внимания. Он, казалось, был занят решением какого-то дико важного вопроса и перетирал о чем-то с пацанами увлеченно. Когда Слава проходил мимо, он уловил какие-то отдельные слова из футбольной терминологии, ну а сам Глеб его даже не заметил. Тут ему в голову неожиданно пришла идея — хорошо было бы все-таки вернуть долг. — Я тебя догоню тогда. Иди, — кинул он Юре, который пожав плечами, направился дальше в столовую, а сам он нырнул в сторону — к автомату с кофе и всякой сладкой херней. Купил такой же, который Глеб ему вчера, и решительным шагом к нему направился. — Привет, — он остановился рядом, но не смог совсем близко к нему подойти — вокруг Глеба стояли кольцом пацаны, которые при появлении Славы совсем не спешили перед ним расступиться. — Привет, — Глеб обернулся, поднял глаза удивленно, и тут же, сразу же, узнав его, улыбнулся. Они весь день не виделись, и Славе немного не по себе было из-за того, что они ни разу не пересеклись. В глубине души ему было страшно, что Глеб потеряет к нему вдруг всякий интерес, и больше ничего не скажет ему приятного и ободряющего. — Это тебе, — Слава решительно протянул ему кофе, и только сейчас, чувствуя на себе удивленные взгляды остальных, осознал, как примерно выглядит эта ситуация со стороны для тех, кто не в курсе контекста. И Глеб, кажется, это тоже понял. — Это Слава, он новенький, я его куратор, — поспешил объяснить он остальным. — Мне нужно для… Ну вы поняли. Это никак не объясняло неожиданный поступок Славы, но пацаны все равно в тот же момент потеряли к нему всякий интерес — настолько мелкий новичок-десятиклассник показался им незначительным явлением в их картине мира. Но пара человек продолжила оглядывать его насмешливо, а Алеся так и вообще облила его холодным презрением своих сапфирово-голубых глаз. — Спасибо, — Глеб взял из его рук горячий напиток — его пальцы при этом на несколько секунд накрыли Славины. — Не стоило, конечно, но все равно спасибо. Слава растерянно кивнул и сделал шаг назад — ему здесь больше делать было нечего. Не его компания, не его уровень. Здесь ему не место, и взгляды людей, окружающих Глеба ясно дали ему это понять. Опустив голову, Слава поспешил в столовую, где его уже ждал Юра. Он был не один — возле него кучковались остальные учащиеся по социалке. Они держались вместе — потому что им некого было больше держаться, ведь никто из элиты школы не стал бы общаться с ними все равно. Единственным спасением от одиночества и притеснения было сбиться в стаю. — Привет! Здорово! Как дела? — к Славе, когда он ближе подошел, обратились сразу несколько человек, и довольно приветливо его оглядели. Кто-то сдвинулся в сторону, кто-то убрал рюкзак, чтобы освободить ему место и дать присесть. Слава выдохнул — тут он чувствовал себя своим, высокомерием в этой компании и не пахло. Все более-менее простые и свойские — не такие, конечно, какие были в Славином родном городе, но уже что-то. В первые недели Слава все еще продолжал путаться в огромном здании школы со множеством коридоров и нелогичных переходов, все еще продолжал умирать на каждом уроке, но ему уже было не так одиноко. Благодаря Юре он перезнакомился со многими учениками «их уровня», начал потихоньку налаживать какой-то коннект. Благодаря своему занятию — торговле колесами — он взаимодействовал и с другими учениками школы, теми, которые не из его круга, но это взаимодействие было очень условным. За ним не стояло ничего — сплошная пустота. Они даже не смотрели ему в глаза и уж тем более не говорили с ним — видимо, считали ниже своего достоинства. Просто приходили, забирали товар, расплачивалась торопливо и исчезали, растворялись в лабиринтах коридоров. Возможно, они его даже немного побаивались и уж совершенно точно недолюбливали — все-таки он был хранителем их постыдных тайн. В любом случае общаться с ним они не имели ни малейшего желания. С каждым днем Слава все лучше понимал то, о чем сказал ему Юра еще в первый день. Он действительно чувствовал себя случайным в этой школе, среди остальных учеников, которые выглядели и несли себя так, словно они выиграли эту жизнь. Обязательная для всех форма, которая была призвана сгладить различия между учениками из семей с разным достатком, не сильно помогала. Да и чем тут помогут одинаковые пиджаки, когда на запястьях у одних девочек блестят браслеты «гвозди» «картье», а у других в лучшем случае «пандора». Про пацанов вообще нечего говорить — пока одни хвалятся тачками, которые им подарили родители на совершеннолетие, другие делятся друг с другом вариантами подработок в свободные от учебы часы. Слава чувствовал себя по настоящему невидимым, когда равнодушные глаза обладателей рюкзаков и кроссовок от «луи витон» скользили сквозь него, не замечая — сначала это задевало его, но очень скоро он привык и это даже радовало. Так ему было удобно заниматься теми тёмными делами, которыми он теперь занимался. Более или менее комфортно Слава чувствовал себя только в компании таких же как он — не зря они сбивались в кучку на большой перемене и старались держаться вместе на любом уроке или мероприятии. На уроках для потока, на которых собирались сразу несколько классов, Слава, заходя в аудиторию, первым делом окидывал взглядом толпу и искал своих. Неважно были они близко знакомы или нет — видишь парня или девушку с дешевым рюкзаком и кроссовками «найк» из позапрошлой коллекции с распродажи, смело подходишь, садишься рядом. С Глебом они практически не общались — Слава теперь его избегал. Он и изначально-то не особо рвался с ним заводить дружбу, прекрасно осознавая, что это невозможно — их же разделяет огромная пропасть, но в итоге вообще решил свести их взаимодействие до минимума. Слава знал, каким Глеб может быть наедине с ним — открытым и милым, заботливым и улыбчивым, а вот в школьных коридорах и дворе тот держался совсем иначе — прямо, уверенно и даже немного высокомерно. Он тоже чувствовал себя хозяином этой жизни, а на окружающих его прихлебателей и друзей поглядывал с легким оттенком снисхождения. Он казался чужим, недоступным, далеким бесконечно. И Слава терялся каждый, каждый гребаный раз, даже когда просто видел Глеба в школьном коридоре, а когда тот пытался заговорить с ним, он буквально переставал дышать. Однажды Глеб подошел к нему в столовой, сел рядом — и Слава едва не подавился. Он спокойненько себе сидел, обедал котлетой с макаронами, и вдруг внезапно оказался в облаке дурманящих голову духов. В опасной близости от Глеба Слава словно перестал быть невидимым, и внезапно оказывался в центре всеобщего внимания. Ему это не нравилось, но гораздо хуже было другое. Его взгляд — заботливый и тёплый. Его улыбка — открытая и приветливая. Его голос — от него по телу Славы начинают мурашки бегать. Его слова — как он расспрашивает Славу о том, как его дела, уточняет множество деталей, с интересом слушает его сбивчивые ответы. А его случайные, невесомые прикосновения вообще прожигают ткань фирменного пиджака насквозь. Слава отвечал односложно, разговор никак не поддерживал, мечтая только о том, чтобы Глеб свалил поскорее. Близость к нему была одновременно и до жути приятна Славе и катастрофически невыносима. — А это че вообще только что было? — спросил Юра сразу же, как только Глеб исчез в толпе. — Сам великий до тебя снизошёл? С хуя ли? — Он меня курирует типа, — буркнул Слава. — Это ваша какая-то местная херня. — Оооо, — притянул Юра. — Сочувствую, братан. Этот умник тебя в покое не оставит, выебет и заебет со всех сторон. Как не старался Слава со своим смущением справиться, все-таки немного покраснел. — К щенкам своим ещё не собирался тебя привлечь? — спросил Юра, возвращаясь к своему обеду. — К щенячьему приюту? Нет? Ну скоро, значит, поволокет. А ты чего такой красный-то? — Жарко, — ответил Слава и демонстративно отвернул ворот пиджака. Теперь, когда Слава видел Глеба в коридоре, он старался как-то так маршрут поменять, чтобы ему на глаза не попадаться. Очень скоро Глеб заметил, что подопечный его почему-то избегает, и это его сильно обескуражило. Всегда, сколько он себя помнил, люди искали его расположения, с самого детства, а вот он этого делать не привык. Заметив Славино охлаждение, Глеб вида не подавал, что его это трогает, и сам за ним специально уже не бегал. Когда они пересекались, Глеб видел, что он тусуется с Юрой, что помимо Юры у него своя, довольно обширная компания, и не подходил. А Славе ужасно хотелось продемонстировать, что у него все хорошо, что он влился, освоился, что он не нуждается ни в чьей опеке. Иногда они общались виртуально — перекидывались сообщениями в телеге, и то — сам Слава первый ни разу не написал, а отвечал очень сдержанно и односложно. По любым возникающим у него вопросам он мог получить консультацию у Юры — тот его чаяния понимал гораздо лучше. Кроме того, в его присутствии Слава не чувствовалось того дикого напряжение и страшной неловкости, как при общении с Глебом. И Славе казалось, что его вполне устраивает сложившееся положение дел, что он сможет себя все время на дистанции от Глеба держать. Вот только необъяснимое влечение, которое Слава к нему испытывал, с каждым днём только крепло, ширилось и росло.