Поцелуй украдкой

Быстро оглядевшись — народ собирался, не обращая на него никакого внимания — Слава скинул кроссовки и через комнату Глеба прошмыгнул на балкон. Сел там на кресло в углу, приоткрыл окно — через него было хорошо видно, как вытекает из подъезда поток парней и девушек, который торопливо одевались на ходу. Обнаружив на столе несколько пачек сигарет, которые в спешке оставили те, кто выходил покурить, Слава взял первые попавшиеся — тонкие, ароматные «чапман», поставил импровизированную пепельницу — пустую жестянку из-под «миринды» на подоконник и закурил. Тут же нашел чей-то недопитый коктейль и осушил стакан практически залпом. До его слуха доносились разговоры, смех и визги в спешке собирающихся гостей, которые постепенно затихали. Он напряженно думал о том, что будет, когда они останутся наедине. Что Глеб сделает, что скажет? То, что инициатива будет исходить от него, Слава был уверен. Потому что сам он точно не был ни на что способен — под впечатлением от случившегося его снова охватила нерешительность. Они только что целовались, Глеб его обнимал — это случилось, наконец, и это было настолько волнующе и приятно — намного лучше чем любые, самые смелые, его ожидания. Если при одной только мысли о том, что все сейчас повторится, сердце сладко замирает, что же станет с ним, когда это действительно произойдет? Он докурил и сразу же взял еще сигарету. Потом опомнился, начал жвачку искать — нашел ее тут же, среди липких стаканов, забытых ашкудишек и зажигалок. Закинул в себя сразу три — от их ментолового жжения до мозгов пробрало. Но от волнения все же продолжил курить — ему нужно было чем-то занять дрожащие руки. Время тянулось медленно, казалось, Глеб уже час выпроваживает засидевшихся гостей. А Глебу, между тем, тоже не терпелось. Когда за последним гостем закрылась дверь, он быстро обошел все комнаты, убедился, что никто не остался спать пьяным в джакузи или за диваном в гостиной. Закончив осмотр, он поспешил на балкон. Слава увидел его, пробирающегося через завесы плотных штор, и развернулся, смахнув случайно локтем пепельницу вниз. — Еб ты ж блять, — он высунулся за окно, надеясь, что никого по голове ею не пришиб. Тут же почувствовал приближение Глеба — тот встал совсем рядом, позади него, так, что Слава спиной ощутил тепло его тела. Глеб заглянул через его плечо на улицу — и запах его тела, смешанный с ароматом его духов, закружил Славе голову. Он смотрел вниз, на припаркованные возле подъезда машины, и ничего не видел — перед глазами все расплывалось. — Вроде на клумбу упало, — выдал Глеб свой вердикт. — Повезло. Он отошел, Слава повернулся — и только сейчас вспомнил, что все еще держит в одной руке сигарету, которая стлела уже до половины, и сейчас на ней висит пепел, а в другой еще один недопитый коктейль. Подсознательно он хотел успеть еще и накидаться прежде, чем Глеб сюда придет, чтобы избавиться от остатков волнения, чтобы прибавить себе уверенности. Но к моменту появления Глеба, несмотря на вещества и алкоголь, уверенности в нем было не так много. И она начала стремительно таять, когда он залип на губы, которые некоторое время назад прижались к его так настойчиво, так неумолимо. Опомнившись, Слава выкинул следом за упавшей пепельницей сигарету, поставил на стол стакан, и уселся обратно в кресло, на самый краешек. Он ждал, что Глеб дальше будет делать, целиком положившись на его волю, и просто за ним наблюдал. А Глеб подпихнул ногой к нему поближе табуретку, сел на нее и взял его руки в свои. Они были теплые и очень нежные, и у Славы побежали мурашки, когда он кожей ощутил осторожные поглаживания по внутренней стороне руки. В ответ он чуть ближе придвинулся, прикрыл глаза и замер, ожидая, что Глеб сейчас его снова поцелует. Но вместо этого услышал: — Пообещай, что порвешь с этим? Слава глаза распахнул, отодвинулся. — Я не могу пообещать того, что не могу сделать, — сказал Слава. Он с сожалением подумал о том, что Глеб оставил его для того, чтобы вытянуть у него это обещание, а вовсе не для того, чтобы целоваться, как он предполагал в начале. Вздох разочарования он сдержать в себе не смог. Глеб сжал его запястья уже сильнее. — Пообещай, — повторил он настойчивее. — Я тебя отсюда не выпущу, пока ты не пообещаешь. — Да я вроде никуда и не спешу, — хмыкнул Слава, рассчитывая перевести все в шутку. Но Глеб был максимально серьезен — словно сидел на экзамене. Выражение лица непреклонное, в глазах стальная решимость. — Если ты не бросишь, я с тобой больше никогда не заговорю, — пообещал он. — Все между нами будет кончено, так толком и не начавшись. — Ладно, — ответил Слава. Ему стало неприятно от того, что его так шантажируют, и главное — чем. Неужели Глеб подумал, что от одного только поцелуя все в его жизни перевернется? — Тогда я пойду. Слава сказал это, но не сдвинулся с места. Его руки все ещё были в ладонях Глеба — уже одного этого было достаточно для того, чтобы он целую вечность тут сидел. И, кажется, что да — от одного поцелуя что-то очень значимое в нем действительно перевернулось. — Ну и иди, — проговорил Глеб нарочито равнодушно. — Тогда проваливай. Рук с коленей Славы он не убрал, и вид у него был такой решительный, что было ясно — никуда он его не отпустит. Не сдастся, заставит все-таки Славу передумать любой ценой. — Слушай, ты понятия не имеешь о том, как я живу… — выпалил Слава раздраженно — ему вообще не хотелось все это с Глебом обсуждать. И ему на самом деле было ужасно стыдно с того, что все это выплыло. — Зато я имею понятие о том, сколько лет ты получишь, если тебя, дурака, с этим поймают. А тебя поймают рано или поздно, не сомневайся, — перебил его Глеб и добавил: — Поделись со мной своими проблемами, расскажи, как ты живешь, и мы вместе что-нибудь придумаем. Но то, что ты делаешь сейчас — не выход. — Я не собираюсь тебе ни о чем говорить, — заявил Слава уверенно. Парень, который ему так сильно нравился — красивый, богатый, популярный, охуенный — был последним человеком в мире, перед которым он мог бы о своих проблемах распинаться. — Не достоин такой чести, да? — Глеб расценил это заявление, очевидно, по своему. Было видно, что Славин отказ его сильно задел. — Зато со своим лучшим другом ты легко поделился, и он тебе, видимо, этот выход и подсказал. И тебе не нужны мои советы… Что ж… Тебе тогда и правда лучше уйти. Он убрал руки, сложил их на груди, и отстранился, отведя взгляд в сторону. — Ну что же ты не идешь? — спросил он, когда понял, что Михайлов застыл на своём месте, не в силах даже пошевелиться. — Я не хочу уходить, — вырвалось у Славы. Рука его ещё ощущала фантомные поглаживания пальцев Глеба. Все его существо просило о большем. — Хочу, чтобы ты меня поцеловал. — А я не хочу связываться с барыгой, — заявил Глеб категорично. — Без пяти минут уголовником из колонии для малолетних. Это была уже последняя капля и действительно обидно — Слава вскочил, сделал шаг в сторону, чтобы Глеба обойти, чтобы выбежать с этого балкона, из его квартиры и из его дохуя благополучной жизни — в свою, привычную и понятную — но Глеб его остановил. Руку выставил, вокруг талии обвил, притянул резко обратно к себе. — Пусти, — потребовал Слава, но не слишком сильно при этом сопротивляясь. Оказавшись зажатым между его коленей, он и сам не понял, как так вышло, что руки его сами легли Глебу на плечи. — Никуда я не пущу тебя, глупый, — прошептал Глеб. — Но и передачки тебе в тюрьму таскать не хочется. Прижал к себе крепко-крепко — у Славы даже дух захватило от силы его объятий. Его руки в ответ сомкнулись на чужой шее, он опустил голову. И так и стоял, уткнувшись Глебу в волосы, вдыхая их аромат — и ему вдруг стало очень спокойно. Так, как не было ещё ни разу с того момента, как он приехал в Москву. Да даже еще раньше — Слава уже очень давно не чувствовал себя защищённым и дома. И только сейчас, в объятиях, которые показались ему тихой гаванью на фоне всей его прочей странной и сложной жизни, он вдруг нежданно-негаданно обрел покой. Он выдохнул, и сам прижался крепче — со всей силы внезапно охватившего его чувства. Глеб поднял голову, и, едва только бросил на него взгляд — как Слава сразу же нагнулся и поцеловал его, сам. Губы их раскрылись на встречу друг другу, и Слава, почувствовав как чужой язык скользнул ему в рот, замер. Но уже в следующее мгновение ответил — сделал тоже самое, просто это же движение языком повторил. Это оказалось совсем не сложно — нужно просто следовать за губами Глеба, отвечать ему и позволять ему ласки. Поцелуй этот был с легким привкусом соленой крови из-за разбитой губы, но им это не мешало. Целовался Глеб точно так же, как и делал все остальное — уверенно, с напором, с нажимом. Чувствовалось, что он неслабо сдерживает себя, стараясь Славу не пугать. Хочет быть мягким, нежным, но сила его желания все равно рвется наружу. Он целовал так, что в конце концов у Славы подкосились ноги, а вскоре еще и закружилась голова. Он опустился на краешек кресла обратно, но поцелуя не прервал. Руки Глеба осторожно убрали с его лица упавшие вперёд волосы, пальцы погладили по щеке. Это был самый настоящий поцелуй — такой, который Славе приснился, после которого он проснулся весь покрытый горячим потом. — Пообещай мне, — прошептал Глеб в коротком промежутке, когда они отлепились друг от друга, чтобы перевести дух. — Пообещай, пожалуйста. Я так за тебя переживаю… — Хорошо, — ответил Слава и снова к его губам приблизился — ему хотелось целоваться еще и еще. Слово это вырвалось на чистом автомате, на самом деле он не вполне понимал ещё, как распрощаться со всем тем, куда он сам себя втянул. Как ему объясниться с Юрой? Как прожить без денег, который этот бизнес ему приносил, и на которые он уже рассчитывал? — Поклянись лучше, — потребовал сразу же Глеб, уловив эту его нерешительность. — Глеб, пожалуйста, — простонал Слава, не отрываясь от его губ. — Ты всегда просишь с каждым разом все больше, да? — Да, — в ответ он легонько его нижнюю губу прикусил. — Я дохуя ненасытный. Тебе еще только предстоит в этом убедиться на себе. Услышав это, Слава растерялся и остановил поцелуй. Почувствовав, что краснеет, сам спрятал лицо у Глеба на плече. — Что, уже испугался? — Глеб провел ладонью по его спине, и сам голову ему на плечо опустил. И Слава, который только и мечтал, чтобы это вечность длилось — чтобы Глеб всю ночь вот так вот гладил его по спине — ответил: — Вообще-то я не из пугливых. Оба замолчали, наслаждаясь волшебством момента. Обоим происходящее казалось чем-то нереальным — словно они в каком-то сумасшедшем фильме. Эта ночь, балкон, их объятия, и долгожданная близость друг к другу — все это опьяняло похлеще алкоголя. Слава вздрогнул у Глеба в объятиях — тот так осторожно касался его, как будто боялся спугнуть или словно он был сделан из хрупкого стекла. — Тебе холодно? — спросил его Глеб, прижимая к себе ещё сильнее. Слава покачал головой. Его наоборот бросило в жар при мысли, что он так свободно может Глеба обнимать и даже целовать, когда ему захочется. — Нет, — сказал он и даже нашёл в себе силы сказать это вслух: — Мне очень хорошо сейчас. — А мне сейчас очень страшно, — признался в свою очередь Глеб. — Я ещё никогда в жизни такого не испытывал. — Ты серьезно? — переспросил Слава. — То есть… Ты имеешь в виду… — Да. Мне никогда и никто еще так не нравился, — ответил Глеб. — В этом смысле. Я даже думал, что со мной что-то не так. Все вокруг меня влюблялись чуть ли не с детского сада. Заводили какие-то отношения. А я все время был один, понимаешь? — Ты — один? — удивился Слава. — Но у тебя так много друзей, ты всегда с кем-то. Почти никогда не бываешь один. — Это так, но… — Глеб кивнул, грустно улыбнувшись. — Но на самом деле, в душе, мне всегда было одиноко. Вокруг много людей, но нет кого-то близкого. — Но… Ты же встречался с Алесей. — С чего ты это взял вообще? — теперь настала очередь Глеба удивляться. — Нууу… Вы же с ней ходите вместе все время и… Фотки в инстаграме… — А ты с Юрой ходишь все время, не отлипаешь от него, тебя вообще невозможно одного в школе встретить, и что, это значит, что вы встречаетесь? — Ну нет, это другое, — смутился Слава. — Вы же встречались, по крайней мере, раньше были вместе все-таки. — С чего ты так решил? — Ну… Так говорят. — Говорят много чего. Не всему, что говорят, нужно верить, — Глеб погладил его по волосам, по плечу задумчиво. — Нет, мы не вместе. И не были никогда. — Почему? — спросил Слава, вспомнив все то, что про них наговорили его одноклассницы. Глеб усмехнулся. — Почему? Да все просто. Она не любит меня, я не люблю ее. Мы что-то пытались, да, но это очень давно было. А так-то я вообще не ее уровень, по-хорошему. — В смысле не ее уровень? А кто ей тогда нужен? Принц Гарри или этот… Принц… Как его… Ну этот, белорусский? — Ну сын олигарха какого-нибудь. Или сам олигарх. Славе стало грустно при мысли о том, что Юре в таком случае точно абсолютно ничего не светит, раз уж даже Миронов оказался для нее недостаточно высок по статусу, но тут он еще кое-что вспомнил. — А про сломанную кровать? — осторожно спросил Слава. — Правда? — Про какую кровать? — Ну на восьмое марта… Вы там классом отмечали типа и… — Ааа, это, — Глеб засмеялся. — Ну да, было, только это никак с Алесей не связано. Мы там напились типа, че-то бесились, я как-то с размаху неудачно на нее прыгнул и вот. Они просто очень хрупкие были, дешевые, специально для таких гостей как мы, там же дом специально готовили под посуточную аренду. — Ну то есть про кабинет директора и про машину на стоянке тогда вообще спрашивать не стоит? — Ты про что? — Ну… ну про секс на стоянке и… И в кабинете директора, — Слава произнес это, отчаянно смущаясь, но все-таки заставил себя — ему нужно было выяснить все, чтобы больше не переживать. — Где ты всего этого понабрался? — Глеб улыбнулся насмешливо, глядя на то, каких усилий Славе стоило о таких вещах у него спросить. — Эти слухи сама Алеся, наверное, и распускает, ей прикольно, когда ее обсуждают. В любом случае, мы с ней не вместе и тебе беспокоиться об этом не стоит. У нее не так много подруг, как ты успел заметить, вернее, их нет вообще, поэтому она и тусуется в моей компании в школе. За этим ничего нет, поверь. Не в силах сдержать расплывающуюся на лице улыбку, Слава опустил голову. — И вот почему ты всяким идиотским слухам веришь, а моих намеков в упор не замечал, а? — спросил с неожиданным наездом Глеб. — Каких еще намеков? — удивился Слава. — Ты мне ничего такого никогда не намекал. И я очень сильно мучился, думая, что то, что я чувствую к тебе… Все это совершенно безнадежно… — Ты серьезно или прикидываешься? — Глеб хмыкнул недовольно. — Я как дурак таскался за тобой везде, все время писал, звонил, звал куда-то, что-то придумывал, чтобы нам вместе время провести, мороженным с рук кормил, по щеке тебя гладил, пытался напоить на соревнованиях по скейтбордингу и прижимался в автобусе. А ты таких очевидных вещей не замечал? Шокированный услышанным Слава отвернулся. — Ты прижимался ко мне в автобусе? — тихо повторил он. — Да я тогда в этом автобусе чуть с ума не сошел. — А я думал, что, ради того, чтобы быть к тебе ближе, придется опять тебя как-то в автобус заманить. Другого пути вообще не было. Ты никак не хотел меня к себе подпускать. — Да я поверить не мог, что ты этого хочешь, — произнес Слава обреченно. Он только сейчас осознал, сколько времени они ходили вокруг да около, сколько времени потеряли. Они давно уже могли бы быть вместе, пребывать в этом кайфе — держать друг друга за руки и сидеть так близко, что захватывает дух. — Пытаясь тебя впечатлить, я даже взял отцовскую тачку, — продолжил перечислять Глеб. — Но тебе, казалось, было вообще все равно. И на меня, и на мой «мерседес». — Нет, — признался Слава. — Ты меня впечатлил тогда… Очень. Было, если честно, не по себе. — Мне даже пришлось отобрать тебя в нашу сборную, — напомнил Глеб. — Хотя ты совершенно безнадежен в футболе, ты хоть знаешь об этом? Слава кивнул. — Да, я тогда вообще охренел, с того, что ты меня выбрал. Просто подстава какая-то. — Все остальные были против, но я, как капитан, настоял, и поэтому меня так взбесило, что ты даже не старался. В тот момент я решил, что ты совершенно равнодушен ко мне. Понял, что мне не на что надеяться. Я в тот вечер, после просмотра, просто пиздец как набухался. — Ты правда так думал? — Слава посмотрел на Глеба, глаза у которого были такими грустными, что ему сделалось не по себе. — Да. И мне было очень больно от этого. Ты очень мне нужен, Славик, гораздо больше, чем ты сам можешь себе вообразить. Говоря это, он провел ладонью по волосам Славы, и к губам его снова прижался. Слава и верил тому, что слышал, и не верил одновременно — слишком нереальным ему казалось все. Промелькнула мысль даже ущипнуть себя, чтобы проверить, что он не спит. — Ты мне тоже… Очень нравишься, — поколебавшись немного, Слава все-таки смог заставить себя это произнести. Но не смог не покраснеть при этом. — Ты такой милый, — произнес Глеб, склонив голову и прижавшись лбом к его лбу. — Когда краснеешь. До жути просто. Так и хочется тебя зацеловывать. И провоцировать тебя, чтобы ты почаще краснел. Слава попытался увернуться, снова спрятаться у него на плече, но на этот раз Глеб не дал — прижался к нему поцелуем, который на этот раз был более настойчивым, более страстным. Разум отключился — остался только жаркие губы Глеба, которые пускали огонь по его венам. Обвив руками его шею, Слава сделал то, что давно хотел — зарылся пальцами в его волосы. Внутри у него разворачивалась целая буря, и к ужасу своему он осознал, что у него стоит. — Собирайся, — Глеб как-то резко их поцелуй прервал, поспешил со стула встать и быстренько к выходу пройти. Слава догадался, что могло стать причиной такой спешки — у него, видимо, та же самая проблема, что и у Славы. Тяжело вздохнув, он спросил только: — Куда? — Дойдем до банкомата, а потом поедем к Авангарду твоему, — голос Глеба уже доносился из комнаты. — Зачем к Юре-то, — удивился Слава. — Деньги ему все отдашь и при мне скажешь, что ты завязал с этим делом, — он просунул голову между шторами к нему на балкон. На нем уже была толстовка. — Давай, я серьезно, собирайся. Слава прошел медленно через всю квартиру — разлитое на полу бухло, разбросанные фантики, упаковки, забытые вещи — полный разгром. — Может мне помочь тебе убраться? — предложил он, когда подошел к Глебу в коридоре. — Ерунда, — он отмахнулся. — Завтра с утра закажу клининг. Родители будут только к вечеру. — А где твой щенок? — Мама его с собой на дачу забрала. Она без ума от него, даже меня особо не подпускает. Хотя по началу была вообще против. Когда они уже ехали в такси, Глеб неожиданно спросил: — Ты че зубами стучишь? — Я не стучу, — Слава отвлекся от созерцания ночного пейзажа за окном. — А это что? — нахмурился Глеб. — Просто жвачка, — он только сейчас поймал себя на том, что энергично ее пережевывает и что хуже того — не может остановиться. Его немного морозило и знобило, но до этого он списывал все на волнение. Сейчас догадался, что дело не только в нем. Когда они доехали до дома Авангарда и поднимались по лестнице вверх — лифт, как обычно, не работал, Глеб вдруг остановился и резко развернулся к Славе, который плелся позади. — Ты же сам никогда не принимал. Да? Я надеюсь… — Глеб впервые посмотрел ему прямо в глаза — до этого Слава все время их прятал, и не потому что боялся, что Глеб увидит его болты, а просто от смущения. Он и сейчас хотел их опустить, но Глеб шагнул вперед, взял его за подбородок и приподнял. В подъезде свет был тусклый, но то, что у Славы были сильно расширены зрачки, Глеб увидел и так. Но он не поверил — как не поверил словам Алеси, так и не поверил своим глазам. Слишком сильна была в нем вера в то, что Слава не из тех, кто мог позволить себе обьюзаться на школьной вечеринке. Он взял его за руку, на проем выше поднялся — там, возле дверей квартир, горел свет, и там ему стало все очевидно. — Ты… Ты принял тоже, да? Только не обманывай. Не надо мне врать, — он убрал ему волосы с лица и почувствовал испарину на его горячей коже. Чтобы не врать, Слава промолчал, ну а окончательно к этому моменту протрезвевшему Глебу и так стало все понятно. — У тебя губы дрожат… — тихо произнес он. — Ты хоть как вообще, в порядке? Слава поджал губы, пытаясь унять дрожь, и кивнул. Чувствовал он себя вполне нормально, если не считать, что его мучила жажда, и что он ужасно волновался из-за этого допроса. Глеб смотрел ему прямо в глаза долго, придерживая за плечо, а потом просто отпустил руку и наклонил голову. — Я теперь всегда буду думать о том, что мы впервые поцеловались, когда ты был под веществами… — произнес он разочарованно. — У меня не получится это выкинуть из головы… — Не впервые, — возразил Слава. — Первый раз мы… — Да, первый раз ты от меня шарахнулся как от прокаженного, — закончил за него Глеб. — А во второй раз разбил тебе губу. А в третий нас прервали, — добавил Слава. — Да уж, многообещающее начало, — Глеб нахмурился. — Если ты был под чем-то, значит, это был не ты. Не ты говорил со мной, не ты целовал — все это обман, фикция. Не твое решение, не твое желание, не твои чувства. — Зачем ты говоришь так, это же неправда, — расстроился Слава. — Я и на трезвую голову могу все то же самое тебе повторить. Просто мне нужно было… Ну немного смелости, что ли, чтобы на все это решиться. — Мне не нужна была твоя смелость такой ценой. — Но ты тоже не был трезв… Ты выпил, и много, я же видел! И я же не говорю, что это был не ты и все такое. А ты… Так ты меня даже обижаешь… — Просто пообещай, что больше никогда… — попросил Глеб. — Обещаю, — сказал Слава со всей искренностью, на которую только был сейчас способен. — Мне правда жаль, что у нас так началось все, но… Надеюсь, продолжение будет намного лучше. Глеб улыбнулся, немного выдохнул, и они снова начали подниматься. — Подожди меня здесь, хорошо? — попросил Слава, и Глеб остался стоять на проем ниже. Ему это не особо понравилось, но в то же время он понимал, что будет несколько странно, если они к Авангарду ночью вдвоём заявятся. Он достал сигарету, закурил. — Только недолго, — попросил он. — Одна нога здесь, другая там. Юра его внезапному появлению сильно удивился. — А я все думал, куда ты пропал, когда все с хаты ломанулись… Звонил тебе… Надеюсь, тебя менты не привлекли? — спросил он, облокотившись о дверной косяк. — Какие менты? Аааа, эти… Нет. Я эээээ… Успел съебаться. — Ну, проходи, — Юра отступил в коридор, пропуская Славу в квартиру. — Не, не, давай тут сразу рассчитаемся, я отдам тебе деньги и пойду, — Слава достал пачку из кармана, Юре сунул. — Пересчитай. — Ты почти все продал что? Молодец, — Юра хмыкнул. — У тебя талант, братик. Ты заходи, не стой на пороге. Я тебе еще сейчас отсыплю. — Об этом я и хотел с тобой поговорить, — Слава нервно кашлянул и покосился назад — там, внизу, в темноте, стоял Глеб с сигаретой и все слышал. — Я решил, что… Я завяжу с этим, короче. — Стоп, но буквально несколько часов назад ты кричал о том, что планируешь карьеру сделать. Что ты новый Пабло Эскобар. Что-то изменилось? — Хм, изменилось, да. С этого дня я — все, финиш. Вернусь в школу, короче… — Встал на путь исправления? — Юра насмешливо хмыкнул — он, казалось, не особо верил Славе и про себя полагал, что тот успеет еще несколько раз передумать. — Типа того, да. Ну все, я пошел. — Стой, а остаток? Тут не хватает за два зипа, ты их не продал? — Блять, — Слава вспомнил, как скинул их на халяву. — Это тот чел… Который нам уже должен… — И ты так просто отдал ему? Слав, чем ты думал? — возмутился Авангард. — Он и ко мне подходил, я отказал ему. Он уже совсем конченный. Ему родители вообще денег не дают. — Слушай, я все исправлю. Я съезжу к нему и поговорю. — Вряд ли тебе помогут переговоры… Я, помню, как-то ездил… — Я попробую. Дай мне его адрес. Это мой косяк и мне его исправлять. — Давай я с тобой? Я оденусь быстро, — предложил Юра. — Нет, я… Я сам. Один съезжу, — и Слава побыстрее, чтобы Юра за ним не увязался, пошел. — Все, пока! — Ты придешь ночевать? — крикнул Юра ему в след. — Я тебе кое-что рассказать хотел, тут кое-что произошло… — Не, — Слава махнул рукой. — В школе расскажешь! — Вещи свои заберешь или пусть у меня пока полежат? — Слава уже спускался по лестнице, когда услышал это. Услышал все, разумеется, и Глеб, который даже в лице изменился. — Потом, Юр, все потом! — Слава слетел вниз по ступенькам и опустил голову, чтобы не встречаться глазами с Мироновым. — Так вот где ты был, да? — пробурчал он ему в спину, спускаясь следом. — Пока я полночи прождал у твоей общаги. И что у него делают вещи твои, можешь сказать? — Ревнуешь? — осмелился спросить Слава, бросив взгляд через плечо. Глеб ничего не ответил. — Ревнуешь, да, — он остановился, перегородив Глебу дорогу. — Не надо ревновать… Он встал на цыпочки, и, обхватив Глеба за шею, притянул к себе и в темноте поцеловал. Но тот продолжал хмуриться и на поцелуй не ответил. Зато осторожно и будто бы нехотя его обнял. — Мне нужно кое-куда съездить, — сказал Слава, чуть отстранившись. — Так что можешь мне сейчас прощальный поцелуй подарить? — Ты прикалываешься или что? — возмутился Глеб. Он все еще держал руки, сцепленные в замок, у Славы на спине, и прижал его к себе ещё ближе. — Ты думаешь, я отпущу тебя одного ночью к какому-то торчку? — Но это моя проблема, и мне нужно разобраться самому. Решить этот вопрос и распрощаться навсегда с этими делами, — сказал Слава как мог твердо и уверенно. Глеб отстранился от него, но не отпустил. Посмотрел ему прямо в глаза и произнес бескомпромиссно: — С сегодняшнего дня… Вернее, ну, с сегодняшней ночи, у тебя вообще нет своих проблем — есть только наши. Я хочу участвовать во всем, понятно? — Думаешь, я сам не в состоянии ни с чем справиться? — Глупости не говори. Разве ты бы мне не помог, если бы мне нужна была помощь? — Конечно, — Слава ответил сразу же, не моргнув, и только потом добавил: — Вот только тебе никогда не нужна моя помощь… — Может, ещё понадобится, — Глеб обнял его за плечи с улыбкой — он и сам ещё не верил в то, что теперь может обнимать Славу так свободно, открыто, стоит ему только захотеть — только когда они наедине, разумеется. — И да, чел, которого ты ищешь, вряд ли отправился отдыхать домой. Вечеринка, скорее всего, куда-то перекочевала. Надо только выяснять куда. Он достал телефон, начал смотреть инсту, написал паре человек. — Поехали. Кажется, я знаю, где он, — произнес он через несколько минут после выяснений и уточнений. — Не ходи со мной, — попросил его Слава, когда они уже подъезжали к хмурой десятиэтажке где-то на окраине незнакомого ему района. — Не нужно, чтобы нас вместе видели. Ночью. Глеб скривился, но все-таки пообещал, что не пойдёт. — Но я буду рядом стоять, на лестнице. На тот случай, если что-то пойдёт не так. — Что не так может пойти? — Да все, что угодно. Ты же знаешь этих торчков. Слава, видимо, не знал, или знал, но не так хорошо, как Глеб. Потому что для стало полнейшей неожиданностью то, в каком состоянии был парень, когда вышел к нему из квартиры. Из-за двери была слышна громкая музыка, лампочка тревожно мигала, а челюсть у нарика дёргалась, глаза лезли из орбит куда-то вверх, руки постоянно одёргивали вниз майку. Увидев Славу, он сначала обрадовался. — Как хорошо… Как же хорошо, что ты приехал, блять, ты просто не представляешь. Тут ни у кого нет… А мне надо так, что пиздец. Что есть у тебя? — Ничего у меня нет. Чел, сколько ты уже принял? У тебя сердце не выдержит столько юзать, — Славе даже стало не по себе — вид у парня действительно был пугающий. — Ну так что, — но тот даже не слышал — он сделал шаг вперёд, Славе в руку вцепился. — Дай мне. Что там у тебя? — Чел, ты мне должен денег. Я за деньгами приехал. Ты уже брал у меня сегодня. Ты забыл? Обещал, что отдашь сразу же… — Я знаю, что у тебя есть, не пизди, — парень все продолжал наступать, сжимая Славе руку ещё сильнее. Все, что Михайлов говорил — он пропускал тупо мимо ушей, у него только об одном были мысли. Глаза у него горели нехорошим, дьявольским огнём — он твёрдо был уверен в том, что карманы у Славы полны всякого добра, и поставил себе целью до них добраться. А в этом состоянии — он был на что угодно способен. В пылу злости Слава этого не замечал — ему тоже надо было забрать деньги любой ценой, и он не чувствовал опасности. — Деньги отдай за то, что ты уже принял, — снова повторил Слава. — Если не хочешь проблем. Какие именно проблемы он может этому торчку организовать, Слава не знал, но старался, чтобы голос его звучал убедительно. — Дай мне ещё, тогда и побазарим, — парень нагло усмехнулся и резко скользнул рукой в его карман. — Эй, — Слава отшатнулся и упёрся спиной в Глеба, который уже позади него стоял. — Руки свои убери нахуй, — спокойно сказал он. Спокойно, но в глазах — молнии, в голове — угроза. Парень сразу же послушался, убрал. — Миронов? А ты что, блять, здесь делаешь? — удивился он. — Пойдём, тут не о чем говорить, — к Славе Глеб обратился голосом гораздо более мягким. — Что ты хочешь добиться от этого невменяемого тела? — Нет уж, пусть он мне деньги вернет, — упёрся Слава. — Он нам дохуя должен! — Нет уж, пусть, блять, даст мне ещё! — парень снова в сторону Михайлова дёрнулся, но Глеб его остановил, выставив вперёд руку. Сам вышел чуть вперёд и Славу собой загородил. Тому только и оставалось, что выглядывать у него из-за плеча. — Не трогай его, я тебе, блять, что сказал? — рявкнул Глеб. — А то что? А то… — пьяно ухмыльнулся пацан. Миронов ему договорить не дал — ударил кулаком в нос так, что у несчастного слезы на глазах выступили. Схватившись за лицо, он стоял и тупо смотрел на них непонимающе. Ему кажется, даже не было больно — настолько он был обдолбан. Кровь проступила через пальцы, парень несколько раз покачнулся и у двери на пол осел. — Пошли, — Глеб положил ту же руку, что только что нанесла удар, Славе на плечо, увлекая его за собой к лестнице, и небрежно бросил пацану: — Срок тебе до понедельника. Чтобы в школу принёс. — Теперь ты понимаешь, что барыжить — это не только раздавать деткам конфетки в школе? — сказал Глеб, когда они уже ехали в такси. — Да, — Слава отвернулся к окну, отодвинулся подальше. Он пытался унять дрожь, которая охватило все его тело — отложенный страх сковал его теперь, после того, как он осознал, что только что было. И чем все могло закончиться, если бы не Глеб. Как минимум, дракой, и ещё неизвестно кто бы из неё вышел победителем — Слава или поехавший от наркоты чел. — Он мог накинуться на тебя, у него мог быть с собой нож. В квартире могли бы быть такие же как он, конченые. Если бы он сказал им, что у тебя есть — они бы тебя в клочья порвали бы, отыскивая вес, — продолжал нагнетать Глеб. — Да понял я, понял, — скривился Слава. В голове воображение дорисовывала эти картинки. — Хорош. — Теперь ты бросишь? — снова повторил Глеб, уже который раз за эту ночь. — Я же сказал, да. Я больше не буду этим заниматься, — заявил Слава твердо, но впервые за ночь по-настоящему искренне. — Черт, за эту неделю было больше драк, чем за всю мою жизнь, — усмехнулся Глеб, который, как услышал уверенные слова Михайлова, так его сразу же и отпустило. Он поверил ему и успокоился окончательно. — Я все решу с этим чуваком, окей? Не переживай из-за него так сильно, ладно? Он придвинул к нему руку в темноте салона, свои пальцы с пальцами Славы сплел, но тут же, шипя, поднес ладонь к губам. — Как же болят костяшки, пиздец, — прошептал он. Ехали они опять в квартиру Миронова. Глеб просто предложил это, а Слава кивнул, соглашаясь. Ему казалось само собой разумеющимся, что они поедут туда — чтобы, возможно, продолжить начатое. Ведь тех поцелуев, очевидно, не хватило. Их было так мало, да и не хотелось, чтобы эта волшебная ночь в принципе заканчивалась. — А мама твоя не будет волноваться? — спросил Глеб, когда они уже переступили порог разгромленной, притихшей после шумной вечеринки, хаты. — Тебя же получается, уже вторые сутки нет. — А она на работе в ночь вторые сутки, — Слава присел, разуваясь. Он все еще чувствовал тревогу и сильный озноб. На самом деле его буквально колотило. Ощущение точь в точь, когда заболеваешь. Ещё и кости ломит как при температуре. Но он понимал, что дело не в температуре. Его сумбурный образ жизни всю последнюю неделю — бессонница, алкоголь, травка, а тут ещё и колёса начали отпускать. Ну и конечно, волнение после пережитого. Это была, определённо, долгая ночь. Долгая, странная, но, без сомнения, охуенная. — Мне главное завтра до ее прихода объявиться. — Я вызову тебе такси. На сколько тогда? На семь? — спросил Глеб, копаясь в телефоне. — Нет, на шесть лучше. Но я и сам добраться могу. Глеб покачал головой скептически и ничего не ответил. — Нет, правда, — продолжал настаивать Слава. — Ладно, вызывай, но я тогда сам оплачу такси. Ты со мной полночи разъезжал, и не надо говорить, что у тебя к приложению карта привязана. Выбери сейчас способ оплаты налом. Миронов закатит глаза. — И почему ты отбрыкиваешься как горный козел каждый раз, когда я хочу сделать для тебя что-нибудь? Какую-нибудь мелочь или ерунду. — Это не ерунда и не мелочь. Это принцип. — А мой принцип — заботиться о важном для меня человеке, как тебе такое, а? — Глеб бросил взгляд исподлобья на Славу и снова опустил его в телефон. — И тебе придётся с ним мириться, если ты, конечно, хочешь… Хочешь быть со мной. Слава стоял, переминаясь с ноги на ногу. Что ответить на такое заявление он не знал, а продолжать спорить насчёт такси после таких слов было бы просто глупо. — Я просто к такому не привык, — попытался объяснить ему Слава свою позицию. — Там, дома, откуда я приехал, я очень рано начал жить практически самостоятельно. Никто со мной никогда не носился. Я как-то всегда сам за себя отвечал, и все проблемы тоже решал самостоятельно. Понимаешь о чем я? — Понимаю, но… Я надеюсь, ты быстро привыкнешь, — улыбнулся Глеб. — Ведь к хорошему быстро привыкают, верно? Слава покачал головой — Глеба было не переспорить и не переубедить — бесполезно. Он просто упрямый как черт. Впрочем, Слава такой же. Наверное, дальше им вместе будет нелегко — придется каждый раз как-то договариваться, кто-то должен уступать. Перспектива вроде бы не очень радостная, но у Славы только у одного осознания, что у их отношений в принципе есть перспектива, уже захватывало от предвкушения дух. — Ну, что, — Глеб отложил телефон и подошёл к Славе, положил руки ему на плечи. — Что ты хочешь сейчас? Ты че-то весь трясёшься, — Глеб притянул его к своей груди, обнял. — Горячий душ? Поесть? Попить? Поспать? Чем помочь тебе? — Ничем, — Слава мотнул головой и уткнулся Глебу в грудь. — Побудь просто со мной. Обнимай. И все. — Ладно. Иди в мою комнату. Слава прошёл, лёг, обессиленный, на застеленную мягким, приятным к телу покрывалом. Закрыл глаза — был уверен, что заснуть не получится — слишком сильно билось сердце — но хотелось просто полежать немного в спокойствии и тишине. Открыл, когда услышал, как Глеб в комнату заходит. Увидев большую чашку в его руках, привстал. Чай был горячий и сладкий, согревающий изнутри. После того, как он почти полную кружку выпил, Глеб заставил его надеть свою худи — и даже помогал ему осторожно: одернул вниз кофту, поправил взлохмаченные волосы, распрямил капюшон. А после накрыл сверху пледом и лёг рядом. Они лежали совсем близко — лицом к лицу. — Так получше? — спросил Глеб и нежно провёл сначала по щеке, а потом по волосам. После чего придвинулся и поцеловал осторожно. — Вот теперь точно намного лучше, — Слава улыбнулся. Его сознание начало заволакивать туманом. Он расслабился и согрелся. А когда Глеб придвинулся ближе и обнял его, стало совсем хорошо. Ему не спалось — состояние слишком перевозбужденое, усиленное общей нервозностью. Не имея возможности заснуть, Слава прикрыл глаза и начал мысленно прокручивать в голове события прошедшей ночи с самого начала — как он собирался на вечеринку, раздираемый страхами и переживаниями, как увидел Глеба, как столкнулся с ним, как первый решился его поцеловать. И тут сознание его зацепилось за нечто, что на самом деле подспудно все это время его беспокоило. — А как ты думаешь, — спросил он. — Алеся заметила нас тогда все-таки или нет? — ему казалось, что он отчетливо помнит ее взгляд на себе в тот момент, когда они еще не успели друг от друга отшатнуться. Ведь тогда, когда он застал ее с Юрой, он практически мгновенно выскочил, но она все равно его заметить успела, хоть и тоже была под наркотой. — Да нет, вроде, — Глеб задумался. — Мне кажется, нет. Не должна. Ты так много беспокоишься обо всем, солнышко. Не переживай. Отдохни. Я все устрою. Он осторожно погладил его по голове, и Слава, убаюканный его ласковым голосом, снова успокоился и на этот раз действительно задремал, пока раздумывал о том, что Глеб впервые его назвал так ласково и открыто. «Солнышко» — повторил он про себя, чувствуя, как от одного этого слова, все внутри него согревается — тепла столько, что хватило бы растопить целый ледник.